| Живопись сменившего Боррасу на позиции лидера каталонской школы Берната Мартореля (упом. в 1427-1452) менее эмоциональна и более гармонична. В 1430 г. он возглавил барселонских художников. Автор набросков, миниатюр, алтарей, рам и бордюров, он стал изготовителем художественных образцов для всей территории Арагонского королевства. Но в целом его искусство оставалось тем же парадоксальным сочетанием передового и консервативного, что и у его старшего современника. Так, в «Ретабло св. Марии Магдалины», сделанного для одной из сельских церквей (ныне в Музее диоцеза в Вике), мастер использует живописный готический стиль и вместе с тем меняет схему группировки алтарных досок в поисках др. порядка, менее иерархичного и более естественного для взгляда. Но лучше всего оценить своеобразный стиль испан. готики, к-рая объединила крайне экспрессивную ломаную форму, определяющую содержание образа, и описательную изысканность миниатюры, позволяет полиптих «Преображение» (1445-1452). Он был создан по заказу еп. Симо Сальвадора для кафедрального собора Барселоны. Сцены вокруг центральной панели принадлежат к лучшим произведениям Мартореля. В композициях «Христос и самаритянка», «Христос и хананеянка», «Умножение хлебов» и «Брак в Кане Галилейской» видно, как мастер «обогащает свою тщательную манеру письма рядом порожденных временем новшеств - стремлением к пространственности, объемности фигур, индивидуализации персонажей и изображению среды» ( Каптерева Т. П. Испания. История искусства. М., 2003. С. 202). Марторель отказался от иерархии в композиции, к-рая отныне строится по единственному принципу - varietas (разнообразие): фигуры демонстрируют человеческие типажи, костюмы, позы. В испан. ретабло XV в. с максимальной наглядностью проступает дуализм мышления и образов, когда над реалистическими приемами господствует плоскостный принцип изображения. Пространство у Мартореля строится следующим образом: 1-й план обретает элементы трехмерности, но 2-го плана нет, его заменяет узорчатый золотой фон, в результате пространство остается 2-мерным. |
| Время для Василия II было трудное: «...бяше ему тогда брань велика с князем Юрьем, стрнемь своим о великом княжении». Все же великий князь обещал помочь своим верным псковским союзникам. Срок перемирия с Литвой истекал в Крещение (6 января 1427 г.). Поэтому зимой 1426/27 г. псковичи с боярами Василия II явились в Вильно, но привели с собой в счет выкупа лишь 1000 руб. Деньги Витовт взял, но пленных «на крепости посади», ожидая присылки остальной суммы. Только весной 1427 г. псковичи согласились уплатить ему на Покров еще 150 руб. Словом, отношения Пскова с Литвой продолжали оставаться напряженными. Пробыв осень 1426 г. в Брашеве и в Коломне, митрополит Фотий решил отправиться в Литву, чтобы урегулировать спорные вопросы с Витовтом. Поезда состоялась после Рождества и продолжалась семь недель (с 25 декабря 1426 примерно до середины февраля 1427 г.). 14 августа 1427 г. Витовт сообщал ливонскому магистру: «...как мы уже вам писали, наша дочь, великая княгиня московская, сама недавно была у нас и вместе со своим сыном, с землями и людьми отдалась под нашу защиту». Речь, очевидно, идет о той же поездке зимой 1426/27 г., в которой принимал участие Фотий. Ставке Юрия Дмитриевича на Орду митрополит и княгиня-вдова решили противопоставить патронат великого князя литовского. В начале августа 1427 г. великий князь рязанский («переяславский князь») встречался также с Витовтом и заключил с ним договор. Рязанский князь «дался ...ему в службу». Тогда же «дался в службу» Витовту и пронский князь. Рязанские окраины почти каждый год подвергались набегам ордынцев. Так, осенью 1425 г. татары напали на рязанские украины «и возвратишяся с полоном в Поле», а рязанцы «идоша за ними и постигоша их, биша и полон отъяша». Тем временем на Руси возникло новое осложнение. 23 февраля 1428 г. в Дмитрове умер князь Петр Дмитриевич. Распри между Василием II и князем Юрием должны были вспыхнуть с новой силой, на этот раз из-за выморочного наследия князя Петра. Василий II присоединил его удел (прежде всего Дмитров) к своим владениям, но на него претендовал и князь Юрий. |
| Cедмица.RU Церковно-Научный Центр «Православная Энциклопедия» По Благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации Послание митрополита Фотия во Псков против стригольников 22 июня 1427 г. Приводится по изданию: Казакова Н.А., Лурье И.С. Антифеодальные еретические движения на Руси XIV - начала XVI в. М.-Л. 1955 Список источников «Послание Фотия» 22 июня 1427 г. издавалось дважды: в «Актах исторических» (т. I, 33) и в «Русской исторической библиотеке» (т. VI, 55). «Послание» 22 июня 1427 г. известно нам в следующих списках: 1) ГИМ, Синод. 562; 4°; нач. XVI в. «Послание», лл. 324—327; 2) БИЛ, Рум. 204; 1°; перв. пол. XVI в. «Послание», лл. 412—416. По этому списку «Послание» было издано в РИБ; 3) ГПБ, Соф. 1323: 1°; перв. пол. XVI в. «Послание», лл. 353 об.—354 об.: 4) ГИМ, Синод. 996; 1°; сер. XVI в. «Послание», лл. 623 об.—625. Мы издаем «Послание» 22 июня 1427 г. по списку ГИМ, Синод. 562 (С) с исправлениями по списку БИЛ, Рум. 204 (Р). Послание Фотея митрополита во Псков Благословение Фотея, митрополита Киевскаго и всея Руси, в Пъсков, збору Святые Троици и збору Святые Софеи и збору Святого Николы, и посаднику, и старым посадником, и архимандритом и игуменом и священническому чину, и всему христоименитому исполнению святого людь ства. Слышание мое, сынове, еже в преизначалных жителъств ваших православных, еже межди вас, богоизбраннаго Христова стада, сущих ныне некоторых новъзмущенных от пропинаемых дьявольскых сетей, и того яда отригновением, слышу тех некоторых, яко отступлены от бога, о своем крестьанстве небрегуще, но и чин великаго божиа священства, иночьства яко ни во чтоже полагающе, но и умаляюще; и тех, по слышанию слышу, ижо яко садукеем онем проклятым подражающе суть, еже и яко и въскресенйю не надеюще быти мняху. И тое убо не от тех бысть таковое неразумие, но пришедшее тем бысть помрачение духовных очию, отемненое падение, еже от древняго началства на род человечьскый, от общаго врага диавола. |
| Дмитрий Шемяка после падения Устюга несколько месяцев находился где-то на Двине. Тем временем новгородцы весной («в Великое говение») 1452 г. совершили во главе с князем А.В. Чарторыйским поход на можайского князя Ивана Андреевича, перешедшего еще в 1449 г. на сторону великого князя. Никогда не отличавшийся особой отвагой, князь Иван, как только ему стало известно о начале похода, бежал. Новгородцы же «много волостей великого князя восваша и пожгоша и полону много приведоша». Великокняжеские волости здесь упомянуты не случайно. За переход на свою сторону Василий II пожаловал князя Ивана в 1449 г. Бежецким Верхом. Теперь же, считая «Бежичи» своей волостью, подлежащей совместному управлению с великим князем (а великим князем для новгородцев тогда был не только Василий II, но и Дмитрии Шемяка), новгородцы совершили карательную экспедицию против князя Ивана Андреевича, находившегося в «Бежичах», по их мнению, незаконно. В то время князь Александр Чарторыйский целиком и полностью поддерживал Дмитрия Шемяку. В 1452 г. он даже женился на его дочери. Это случилось как раз тогда, когда князь Дмитрий пребывал «за Волоком». Здесь, в далеком Заволочье, у князя Дмитрия было много хлопот. По сообщению Вымской летописи, в 1452 г. он «поймал» пермского епископа Питирима, отправившегося было в Москву, и бросил его в темницу на Устюге. Рассказ этот или может быть датирован более ранним временем, или упоминание в нем об Устюге не точно. Сам факт примечателен. Владыка, по словам летописца, не испугался мучений и не взял обратно «проклятое слово», т.е. отлучение Шемяки от церкви, к чему якобы принуждал его князь Дмитрий. Когда точно Дмитрий Шемяка прибыл из Заволочья в Новгород, остается неизвестным. Но уже 10 сентября 1452 г. он совершил набег на Кашин. Возможно, Шемяка собирался пробиться в Ржеву, которую считал своей вотчиной, хотя в ней уже с 1449 г. сидели наместники тверского великого князя Бориса. К тому же Кашин издавна был центром антитвсрской оппозиции, и Шемяка мог рассчитывать на поддержку его жителей. |
| Гёфлер еще сообщает другое письмо администраторов пражской утраквистской консистории – под заглавием, «Revocatio Rokyzanae a papa ad Graecos», которое датировано 14 ноября 1452 г. 33 . Но это письмо оказывается тождественным по содержанию с предыдущим и – по предположению Червенки 34 – представляет только стилистическое упражнение какого-нибудь невежественного писца XV в. (с повторением напр. ошибки о патриаршествовании Геннадия в 1452 г.). Всеми вышеуказанными документальными данными и ограничивались до сих пор ученые при разъяснении факта сношений чехов-гуситов с Константинополем в начале второй половины XV в. Переиздаваемый теперь нами исторический памятник восполняет некоторые пробелы, относящиеся к данному факту. В хронологическом порядке он предшествует вышеуказанным историческим документам и относится, как показано в его надписании к 1452 (6960) году, вероятно к началу этого года, а может быть и к концу 1451 г. 35 , потому что самое послание константинопольской церкви к чехам помечено датой 18 января 1451 года XV индикта, т. е. 18 января 1452 года. Поэтому переиздаваемый нами памятник восполняет подробности, на которые сделаны ясные указания в послании константинопольской церкви к чехам и которые относятся ко времени первого пребывания Константина Ангелика или Англика в Константинополе. В нашем памятнике содержится, во 1-х, то исповедание веры, которое устно и потом по требованию письменно предложил собору константинопольской церкви иерей Константин и которое константинопольская церковь в своем послании к чехам назвала «здравым и удобоприемлемым», а во 2-х, в нем содержится и то изложение православной веры, которое предложено было Константину со стороны патриаршего синода константинопольской церкви и которое должен был сообщить чехам их легат, упомянутый иерей Константин, получив при этом известное письменное послание к ним константинопольской церкви с приглашением к церковному общению в единстве православной веры при обещании сделать им «безвредные уступки» касательно обычаев их церкви, «которые исходят из благого основания и самого чистого намерения и одобрение коих послужит» к их «назиданию и не будет противно чести» православной церкви и «истинному о ней общению и послушанию». |
| К., нашла отражение в датированных 1452 г. 3 «Письмах богемцам» (Epistulae ad Bohemos; крит. изд.: Nicol. Cus. Opera. 2014. Vol. 15. Fasc. 1. P. 53-98; рус. пер. отсутствует), кратких богословских трактатах, содержащих критический разбор основных вероучительных положений гуситов. Формально статус папского легата Н. К. сохранял до весны 1453 г., когда он посетил Рим и отчитался перед папой Римским Николаем V об основных результатах своей деятельности в Германии. После назначения епископом Бриксена Н. К. упорно готовился к прямому вступлению в управление епископством, не собираясь оставаться епископом, правящим через викариев и представителей. При поддержке папы Римского Николая V в марте 1451 г. ему удалось добиться от герц. Сигизмунда и соборного капитула Бриксена признания его назначения в обмен на обещание не нарушать церковные права герцога и капитула; он также заключил соглашение со своим соперником Висмайером, отказавшимся от права быть епископом по избранию капитула (см.: ActaCus. Bd. 1. S. 781-785. N 1103-1105). Из действий Н. К. после прибытия в Бриксен весной 1452 г. видно, что он поставил перед собой 2 основные задачи: 1) обладая полнотой епископской власти, осуществить в Бриксене тот озвученный в Зальцбурге план реформ, принятия к-рого он не смог добиться в Германии из-за сопротивления местных церковных прелатов, и тем самым превратить Бриксен в своего рода «образцовое» герм. еп-ство (см.: Ibid. Bd. 2. S. 37. N 2531); 2) ослабить зависимость епископа и духовенства от светских властей, вернув в пользование еп-ства принадлежавшие ему некогда замки, земли и др. имущество и установив порядок назначения на церковные должности на строго канонической основе. Работа над реализацией 1-й и 2-й задач уже в скором времени привела к серьезным конфликтам Н. К. и разных слоев местного населения. При решении 1-й задачи противниками Н. К. оказывались мн. представители местного духовенства и особенно монашества, к-рые не желали отказываться от местных порядков ради организации более строгой и более правильной с канонической т. зр. церковной жизни. Решение 2-й задачи первоначально проходило довольно успешно. Так, в дек. 1452 г. имп. Фридрих III подтвердил право еп-ства на владение находившимися на территории еп-ства шахтами, в к-рых добывали соль и руды драгоценных металлов (см.: Ibid. S. 277-278. N 2940). Повышение дохода еп-ства позволяло Н. К. не только возвратить имущество еп-ства из залога, но и начать выкупать заложенную собственность местной знати, увеличивая тем самым земельные владения еп-ства. Усиление еп-ства вызывало неудовольствие у аристократии, однако герц. Сигизмунд первоначально старался поддерживать мирные отношения с Н. К. и даже прибегал к его помощи, занимая значительные денежные суммы. С нач. 1452 по нач. 1453 г. Н. К. удалось инициировать мн. реформы и приобрести в еп-стве нек-рых сторонников, однако его положение в целом оставалось весьма неопределенным (см.: Meuthen. 2010. P. 105-107; Woelki. 2014. S. 27-29). |
| В июне 1451 г. Н. К. был уже на территории Тюрингии и Саксонии, где основными остановками стали Эрфурт, Галле, Магдебург, Хальберштадт и Хильдесхайм. В июле он достиг Ганновера, откуда отправился в поездку по городам, располагающимся на территории совр. Нидерландов, посетив Зволле, Кампен, Утрехт, Амстердам, Лейден и Маастрихт. К концу окт. 1451 г. он вернулся в Германию, задержался на 2 недели в Трире и посетил родной город. Следующими пунктами назначения стали Майнц и Кёльн. В янв. 1452 г. Н. К. вновь отправился в Нидерланды в связи с запланированным посольством в Англию, где по особому поручению папы Римского Николая V он должен был в статусе папского легата выступить в качестве посредника между франц. и англ. королями и попытаться положить конец Столетней войне (1337-1453). В кон. янв. 1452 г. Н. К. встретился в Брюсселе с одним из инициаторов этого посольства, Филиппом III Добрым (1396-1467), герцогом Бургундии. Англ. кор. Генрих VI (1422-1461, 1470-1471) и его ближайшие советники были заняты внутриполитическими проблемами и не пожелали принимать папского легата, поэтому поездка Н. К. в Англию не состоялась. Позднее в 1455 г., уже при папе Римском Каллисте III (1455-1458), Н. К. был повторно назначен легатом в Англию, однако и на этот раз англ. король заявил о нежелании вести переговоры, и посольство было отменено (см.: Meuthen. 2010. P. 100-101). В марте 1452 г. Н. К. вернулся на территорию Германии; проехав через Кёльн, Франкфурт и Мюнхен, в апр. 1452 г. Н. К. прибыл в собственное еп-ство Бриксен. На этом основная часть его посольской поездки была завершена, однако в течение следующего года он совершил еще неск. визитов в разные города Австрии и Германии. Одной из задач, изначально поставленных перед Н. К. как папским легатом, было ведение переговоров с упорными гуситами о возвращении в католич. Церковь. По политическим причинам эти переговоры так и остались в стадии предварительных индвидуальных консультаций, не преведших к к.-л. результату. Церковная и богословская позиция, с к-рой в этот период выступал Н. |
| короля областей Франции (подробнее см.: Powers. 1927; Loomis. 1932; Idem. 1939; Finke. 1937). На Пизанском Соборе 1409 г. англ. нация входила в состав герм. нации, однако на К. С. действовала как самостоятельная; она была наименее представительной по числу участников, однако в силу политического союза между кор. Сигизмундом I и англ. кор. Генрихом V оказывала серьезное влияние на ход соборных дискуссий. Число участников К. С., находившихся в Констанце к назначенной в булле Иоанна XXIII офиц. дате открытия Собора, было невелико; основные европ. делегации прибыли в Констанц в период между 1-й и 2-й соборными сессиями, т. е. с кон. нояб. 1414 по нач. марта 1415 г. Раньше всех в Констанце оказались представители итал. духовенства во главе с Иоанном XXIII, к-рый в сопровождении коллегии кардиналов и членов папской курии 1 окт. 1414 г. покинул Болонью и 28 окт. торжественно въехал в Констанц. Ко времени открытия К. С. в городе присутствовали 15 куриальных кардиналов (список см.: ACConstanc. Bd. 2. S. 184-185): Дж. Орсини, Ф. Забарелла, А. де Шаллан, Г. Филластр, Жан Алларме де Броньи (ок. 1342-1426), Анджело де Анна де Суммарипа ( 1428), Жуан Алфонсу Эштевиш ди Азамбужа (ок. 1340-1415), Томмазо Бранкаччо ( 1427), Антонио Панчьера (ок. 1350-1431), Бранда да Кастильоне (1350-1443), Ринальдо Бранкаччо ( 1427), Лучидо Конти (1388-1437), Франческо Ландо (ок. 1350-1427), Пьетро Стефанески ( 1417), Оддоне Колонна (впосл. папа Римский Мартин V). Почти все они первоначально поддерживали Иоанна XXIII; при этом кардиналы Дж. Орсини, Ф. Забарелла и др. итал. кардиналы фактически возглавляли итал. нацию и контролировали голоса итал. делегации. В политическом отношении мн. члены коллегии кардиналов и папской курии представляли интересы Флорентийской республики; сохранились документы городского совета и банкирских домов Флоренции, свидетельствующие о выделении значительных финансовых средств на содержание Иоанна XXIII и кардиналов в Констанце (подробнее см.: Esch. 1966). Мн. княжества и города Италии отправили в Констанц для наблюдения за ходом Собора и защиты своих политических интересов делегации или дали особые поручения зависевшим от них церковным прелатам. Так, в Констанце присутствовали представители Миланского герц-ства во главе с Манфредо делла Кроче ( 1425), аббатом монастыря св. Амвросия в Милане. Интересы Венецианской республики отстаивали кард. Ф. Ландо, еп. Джакомо да Тревизо ( 1416) и д-р права, преподаватель Падуанского ун-та Рафаэле Фульгозио (1367-1427). Правительница Неаполитанского королевства кор. Джованна II, не признавшая Иоанна XXIII законным папой и находившаяся с ним в состоянии войны, несмотря на это отправила в Констанц делегацию, уполномоченную не только участвовать в Соборе, но и вести с Иоанном XXIII переговоры о заключении мирного договора. Присутствовал в Констанце и представитель герц. Людовика II Анжуйского, оспаривавшего у кор. Джованны II права на Неаполитанское королевство ( Brandm ü ller. 1999. Bd. 1. S. 134-138). |
| XVIII) Василий I Владимирович (князь Серпуховско-Перемышльский), седьмой сын Владимира Андревича Храброго-Донского, князя Угличского и княгини Елены Ольгердовны, родился 9 июля 1394 г.; в 1410 г., по завещанию отца, получил во владение гор. Перемышль и вместе с братом своим, князем Андреем меньшим, половину г. Углича с селами, со всеми станами и пошлинами 18 . Вскоре после 1410 года, как выше сказано, Углич перешел к князю Константину Димитриевичу, а в 1419 г. к Великому Князю Василию II и только 27 февраля 1425 г. перешел снова к Владимировичам; по смерти же брата Андрея II (с 5 ноября 1426 г.) Василий I Владимирович один владел Угличем; женат был на княжне Иулиании Михайловне (она, по завещанию княгини Елены Ольгердовны, в 1437 году получила из ее владений несколько сел; жива была еще 24 декабря 1447 года), умер в 1427 году от мору «прыщом» и погребен у Михаила Архангела (в Москве) на площади; потомства не оставил 19 . XIX) Иулиания Михайловна, жена Угличского удельного князя Василия I Владимировича, по смерти мужа с 1427 года владела Угличем с принадлежащими волостями (в силу завещания князя Владимира II Андреевича Храброго Донского, удельного князя Угличского, по которому жена умершего сына остается с детьми на уделе мужа до своей смерти). После 1427 года Углич был захвачен князем Юрием II Димитриевичем Шемякою. С 15 сентября 1447 года ей снова достался Углич, когда Великий Князь Василий III Васильевич Темный послан был князем Димитрием Шемякою из Углича в Вологду. В начале февраля 1448 года Углич снова был взят Великим Князем. XX) Юрий Георгий II Димитриевич Шемяка, третий сын Димитрия Иоанновича Донского, Великого Князя Московского и святой княгини Евдокии Димитриевны Суздальской, родился 26 ноября 1874 года; с 1889 года князь Звенигородский и Галичский; в 1400 г. вступил в брак с княжною Анастасиею Юрьевною Смоленскою († 11 июля 1422 г. в Звенигороде и погребена в Московском Вознесенском монастыре); имел трех сыновей: Василия Косого (родился или в 1409 или в 1412 г.; в 1484 году 6 июня занял велико-княжеский стол, но чрез месяц ушел в Новгород; 21 мая 1486 г. ослеплен, † в 1446 г. 20 и погребен в Московском Архангельском соборе), Димитрия Шемяку и святого Димитрия Красного (родился около 1420 г., женат не был, † в 1441 г. 24 сентября и 14 октября погребен в Московском Архангельском соборе); 1427 г. захватил г. Углич и владел им по 1432 г. 21 ; с 25 апреля 1433 г, –Великий Князь Московский; потом уступил Москву Великому Князю Василию Васильевичу и 1 апреля 1434 года снова взял ее; † 5 июня 1434 г. 22 , заняв великокняжский стол в Москве, и погребен в Архангельском соборе. |
| Летом 1451 г. Москва подверглась нападению войск царевича Мазовши, сына крымского хана Седи-Ахмета, поэтому здесь не смогли организовать немедленного отпора действиям Д. Г. и его союзников. Лишь в кон. дек. 1451 г. вел. кн. Василий II, собрав войска, двинулся на север. Д. Г., не оказав сопротивления, ушел из Устюга на Сев. Двину. Вся территория, занятая Д. Г. в предшествующее время, была очищена от его сторонников. Это, однако, не привело к прекращению войны, в к-рую включились новгородские войска во главе с зятем Д. Г. кн. Чарторыйским. Весной 1452 г. эти войска напали на владения кн. Ивана Андреевича, теперь союзника вел. князя, а также «много волостей великого князя воеваша и пожгоша». 10 сент. 1452 г. Д. Г. предпринял нападение на г. Кашин, владение главного союзника Василия II - Тверского вел. кн. Бориса. Это нападение было отбито, войско Д. Г. разбежалось, а он был вынужден вернуться в Вел. Новгород. На этом, заключительном этапе междоусобицы Глава Русской Церкви митр. Иона приложил большие усилия для прекращения военных действий. Он обратился с посланиями к вятчанам, союзникам Д. Г., и к духовенству Вятской земли, послания доставил игум. Нафанаил из Кинешмы. Митр. Иона требовал прекратить нападения на земли вел. князя, вернуть пленных и захваченное церковное имущество. В этом случае митрополит обещал, что вел. князь благосклонно отнесется к «челобитью» вятчан. В противном случае им грозило отлучение от Церкви, священники должны были закрыть храмы и покинуть Вятскую землю. Митр. Иона обратился также с посланием к Новгородскому архиеп. св. Евфимию II и посадникам с требованием об отлучении от Церкви Д. Г. По-видимому, в этом несохранившемся послании митр. Иона угрожал всем новгородцам церковными карами за то, что они поддерживали Д. Г. Когда архиеп. Евфимий II написал в ответ, что «прежнии митрополиты таких грамот с тягостью не посылали», и настаивал на праве новгородцев давать приют приезжающим в Вел. Новгород князьям, митр. Иона снова заявил, что все духовенство «нашей земли» относится к Д. Г. как к отлученному от Церкви и что ему не должны были предоставлять убежище в Новгороде, откуда он совершал нападения на соседние земли. Вместе с тем митрополит настойчиво предлагал, чтобы новгородцы отправили послов к вел. кн. Василию II «с челобитьем и со всею управою». К кон. 1452 г. Д. Г. и поддерживавший его Вел. Новгород оказались в изоляции на Руси, а военные действия не принесли им успеха. |
|
|
