| «Кто жаждет, иди ко Мне и пей» (Ин. 7,37) Санкт-Петербургский церковный вестник Основан в 1875 году. Возобновлен в 2000 году. Официальное издание Санкт-Петербургской епархии Русской Православной Церкви Главная / Журнал / 6, 2008 год Вознесение Господне. Путь Восхождения В первой книге, Феофил, я рассказал обо всём, что делал Иисус и чему Он учил с самого начала 2 до того дня, когда Он был вознесен, дав прежде повеления апостолам, которых Он избрал Духом Святым, 3 которым и предстал после Своих страданий живым, доказывая это многократно, в течение сорока дней являясь им и говоря с ними о Царствии Божием. 4 И собравшись с ними за трапезой, Он повелел им не отлучаться из Иерусалима, но ждать того, что было обещано Отцом: «Об этом вы уже слышали от Меня: 5 Иоанн крестил водой, а вы через несколько дней будете крещены Духом Святым». 6 Тогда собравшиеся стали спрашивать Его, говоря: «Господи, неужели пришло время, когда Ты вернешь Израилю царство?» 7 Он же сказал им: «Не вам знать времена или сроки, которые Отец установил Своею властью. 8 Но когда на вас сойдет Дух Святой, тогда вы примете Его силу и будете Моими свидетелями в Иерусалиме и во всей Иудее, и в Самарии, и даже до края земли». 9 И сказав это, Он был поднят, а они смотрели на Него. И облако подхватило Его, унося Его прочь от глаз их. 10 И они продолжали взирать на небо, куда Он ушел. И смотри! - Два человека в белых одеждах предстали перед ними 11 и сказали: «Мужи Галилеяне! что вы стоите и смотрите на небо? Этот Иисус, вознесенный от вас на небо, придет таким же образом, каким Он на ваших глазах ушел на небо». 12 Тогда они возвратились в Иерусалим с горы, которая называется Масличной и находится близ Иерусалима, на расстоянии субботнего пути. Деян. 1, 1-12 Перевод архимандрита Ианнуария (Ивлиева) В праздник Вознесения Господня читается Книга Деяний святых апостолов евангелиста Луки. Только этот евангелист сообщает нам о Вознесении, причем дважды: в своём Евангелии (Лк. 24, 50-53) и в Книге Деяний (Деян. 1, 9-11). В последнем случае всего в трех стихах! Но они для евангелиста имели очень большое значение. Сегодня мы далеко не всегда понимаем, почему уход Иисуса Христа с земли, на которой Он сорок дней после Своего Воскресения являлся Своим ученикам, почему этот уход празднуется как великое и радостное событие. Вспомним: в Евангелии говорится, что ученики Господа после Его отшествия на небо «возвратились в Иерусалим с великой радостью» (Лк. 24, 52). Чтобы понять их радость, нам необходимо выяснить, какой смысл для людей того времени имело взятие человека на небо. Разумеется, сегодня мы не можем себе мыслить небо так же, как в первом столетии христианской эры. Но как бы «небо» ни мыслилось, в религиозном сознании оно было и остается сферой Божественного. |
| митрополит Диоклийский Каллист (Уэр) Содержание Странная и все же близкая: мой путь в Православную Церковь... Небо и земля днесь совокупишася. (Стихира на литии из Великого Повечерия Рождества Христова) О странная Православная Церковь! (о. Лев Жилле) Отсутствие и присутствие Хорошо помню, с чего начался мой путь в Православие. Случилось это, когда мне было семнадцать, совершенно неожиданно, летним субботним днем 1952 г. Я шел по Букингем Пэлэс Роуд, что неподалеку от станции метро «Виктория» (это самый центр Лондона) мимо большой, обветшавшей готической церкви XIX века, которой раньше не замечал. Никаких опознавательных знаков на ней не было (общественные связи всегда были слабой стороной Православия на Западе!), если не считать медной таблички, на которой значилось: «Русская Церковь». Когда я вошел в храм св. Филиппа – так называлась Церковь, – в первую минуту мне показалось, что он совершенно пуст. Снаружи, на улице, ярко светило солнце, но внутри было прохладно и темно, как в пещере. Когда же глаза привыкли к полумраку, первое, что я заметил, было именно отсутствие – ни скамеек, ни расставленных аккуратными рядами стульев, лишь пустой гладкий пол. Вскоре я увидел, что церковь не совсем пуста. В центральном и боковых нефах стояло несколько прихожан, в основном, пожилых. На стенах висели иконы, перед ними тускло мерцали лампадки, а на восточной стороне горели свечи перед иконостасом. Пел хор, хотя видно его не было. Через некоторое время из алтаря вышел диакон и обошел церковь; он кадил иконы и людей. Я заметил, что его облачение старо и изношено. И вдруг первое впечатление отсутствия сменилось поразительным ощущением присутствия. Я почувствовал, что церковь вовсе не пуста, напротив, со всех сторон меня окружало бесчисленное множество молящихся. Я интуитивно осознавал, что мы, видимое собрание, – часть намного большего целого и, когда мы молимся, участвуем в действе, намного превосходящем наши молитвы – во всеобщем, всеохватном празднестве, в котором соединяются время и вечность, мир дольний и мир горний. |
| Разделы портала «Азбука веры» Протоиерей Борис Балашов " decoding="" title="" Я был крещен в раннем детстве, но крестные мои верой не отличались. Мои родители – честные интеллигентные люди – «по-своему» в Бога верили, но строго православными их трудно было назвать, потому что вере их никто не учил и мне неизвестно, причащались ли они. В 1954 году я пошел в школу. Это были годы, когда вновь усилился нажим на Церковь, на веру. В маленьком городке Подмосковья (г. Перово), где я жил, была закрытая церковь, и я помню, как люди ходили, ходатайствовали, собирали подписи под заявлением об открытии церкви, набрали десятки тысяч подписей. И моя мать подписалась. Но началась эпоха Хрущева, и вместо того, чтобы открыть церковь, ее взорвали. Осталась небольшая часть храма, которая стала «охраняться государством», а взорванные глыбы машины увозили на строительство новой дороги. По телевизору не прекращалась воинственная пропаганда атеизма. В день Пасхи обязательно назначался «субботник», или «воскресник», или просто «по желанию трудящихся» воскресенье переносилось на другой день. Перед Пасхой нам обязательно читали книжки атеистической направленности, проводили беседы такого же содержания. Все учителя обязаны были перед Пасхой объяснить детям, что самое страшное, что может сделать школьник, – это пойти в церковь святить куличи . В каждой школе выделялись сотрудники, которые шли в ближайшие церкви и стояли там, высматривая своих учеников. Наши соседи и знакомые ездили обычно в село Никольское по Нижегородской железной дороге. И даже там, хотя это было не близко, находились активисты, которые выслеживали учеников нашей школы. Поскольку школ было много, а храмов в окрестности несколько, там выстраивались целые кордоны из людей, выискивавших «своих». Если находили, то хватали сразу за руку, пытались оттащить от бабушки или мамы. А потом – «работа с провинившимися». Однажды мой приятель, у которого мать была верующая, принес в школу в пасхальные дни крашеные яйца. Влетело ему за это капитально: «Как тебе не стыдно, ты же пионер, а поддерживаешь то, что нам совершенно чуждо. Мы строим коммунизм – общество равенства, процветания, где все будет прекрасно. Никакой религии там быть не может – она отомрет сама собой». |
| Разделы портала «Азбука веры» Татьяна Клиндухова " decoding="" title="" Я родилась и выросла в небольшом украинском городке, в котором было две православных церкви и один католический монастырь. Но действующей была только одна церковь, а другая, Михайловская, была закрыта. В ней находилась сушарня: летом-осенью возле неё были большие очереди: люди свозили на сушку урожай из своих садов: сливы, яблоки, груши. Костёл тоже был закрыт для прихожан. В нём была размещена швейная фабрика. Нас с сестрой родители крестили в православии, хотя в роду были и православные, и католики. Сколько себя помню очень трепетное в нашей семье было отношение к православным праздникам. Из самых первых воспоминаний моего детства это спрятанная от чужого глаза в серванте икона Спасителя. Мама вечерами молча стояла перед ней. Как я потом поняла молилась. В начале 70х годов прошлого века ещё были гонения на церковь, верующих презирали, в церковь ходили только старенькие бабушки, которым уже нечего было бояться. На православные праздники мама нам запрещала шить, подметать в доме. На вопрос «почему нельзя?», следовал ответ «праздник». Я мало что тогда понимала, но в голове навсегда осталось понимание, что церковный праздник – это что-то особое. Особенно я любила Рождество и Пасху . Мама всегда много готовила праздничных блюд, как полагалось по славянскому обычаю. На Рождество, как правило было 12 блюд. Я помню дом моих, ныне уже покойных, дедушки бабушки. У них была многодетная семья и все собирались на праздники в их доме. В большой комнате составляли несколько столов и сносили много всяких блюд. Там и рыба, мясо, голубцы с пшеном, домашняя колбаса с тёртым хреном, и кутья. Её делали в большой тарелке и по кругу передавали всем сидящим за столом. И это было священной традицией нашей семьи. А на Пасху в нашем доме стоял пьянящий дух свежевыпеченной паски. Так на Украине называют куличи . И было чувство Праздника, но праздника, тогда ещё непонятного для меня. В школах в то время проводили лекции о вреде церкви, устраивали коммунистические субботники, у церкви стояли наряды народной дружины. Моя мама была беспартийной и поэтому спокойно шла в пасхальную ночь в церковь святить паски и яйца. Рано утром она будила нас с сестрой и говорила заветные слова: «Христос воскрес!» И мы отвечали: «Воистину воскрес!» К нам приходили мамины братья и сёстры со своими семьями, и мы разговлялись. В то время было тяжело поститься, я видела как мама незадолго до Пасхи переставала есть мясо, молоко, объясняя это просто нежеланием. Позже я поняла, что она нас просто оберегала от «гнева комсомола». При этом мама шёпотом мне твердила: « Бог есть, верь в Бога, не слушай никого и – молчи». |
| Рубрики Коллекции Система пользовательского поиска Упорядочить: Relevance Relevance Быть или не быть... крестным? 17 мин., 01.01.2008 Дорогая редакция! Вы пишете, что ваш журнал - для сомневающихся. Я понимаю, что прежде всего имеются в виду сомнения: зачем ходить в Церковь, для чего нужна исповедь, зачем соблюдать пост и т.д. Так случилось, что подобного рода проблемы практически никогда не возникали на моем пути в Церковь. Но зато меня сильно мучают сомнения другого рода. Я пытался найти ответ в литературе, обращался к друзьям и даже к знакомому священнику, но так ни к чему и не пришел. Расскажу все по порядку. Я крестился в сознательном возрасте, пройдя длинный путь исканий Истины в различных философских и религиозных учениях - довольно типичный путь для современного русского интеллигента. Церковь стала для меня глотком живой воды. Казалось, все мои вопросы и проблемы улетучились. Вот теперь начинается настоящая жизнь! Я посещал все субботние и воскресные богослужения, часто бывал на исповеди и причащался . А главное - я так хотел поделиться своим " открытием Православия " с друзьями и знакомыми, что постоянно со всеми говорил о вере, о необходимости Церкви и т.д. Поэтому когда приятель обратился ко мне с просьбой стать крестным отцом его сына - я согласился, практически не раздумывая. Конечно, я понимал, какая это большая ответственность - быть восприемником малыша. Тем более, что родители его (т.е. мой приятель и его жена) особой церковностью не отличались. Отец - по сути, неверующий, хотя и не был против ( " Пусть женщины поиграют в религию. Сейчас все крестят детей. А мы разве хуже? " ). Мама - ближе к Церкви, но тоже " понимает " , что в жизни есть и другие, более " серьезные " дела ( " В конце концов, мы же не фанатики какие-нибудь " ). Все это я знал, но согласился, предупредив родителей, что к своим обязанностям крестного собираюсь относиться всерьез: ребенка причащать, водить в храм и т.д. Они не были против. Мы действительно пару раз носили младенца в храм к Причастию. После службы, по дороге домой, я долго и, как мне казалось, умно, рассказывал о важности Таинства Причастия, о жизни Церкви. Мама улыбалась, папа (который сам в храм никогда не ходил, но ждал нас дома - на " рюмку чаю " ) тоже был благосклонен, а я себя чувствовал чуть ли не князем Владимиром в отдельно взятой семье. |
| IV. История пребывания Иисуса Христа на земле от воскресения до вознесения Его на небо 104. Воскресение Иисуса Христа. Явления Его Марии Магдалине и женам-мироносицам. Мф. 28:1–15; Мк. 16:1–11; Лк. 24:1–12; Ин. 20:1–18. Когда Иосиф и Никодим погребали тело Господа, Мария Магдалина и Мария Клеопова смотрели, желая знать, где именно положат Его. Смотрели издали и другие женщины, следовавшие за Господом всюду. Все они намеревались воздать последние почести телу Господа, то есть помазать его ароматичными составами и затем проститься; но немедленно после погребения началось празднование пасхи и субботы; и они отложили исполнение своих намерений до окончания субботнего покоя. По прошествии же субботы, то есть вечером в субботу, они купили ароматы и ожидали наступления следующего дня. Ночью, до рассвета, они все тронулись в путь к гробу Господню. Но Мария Магдалина шла скорее; она ушла вперед и пришла одна к пещере, когда еще было темно, то есть когда не было ещё дневного света, но светила луна. И видит она, что камень отвален от гроба. Не входя в пещеру, она решила, что тело Господа перенесено в другое место. В страхе и недоумении, бежит она назад в Иерусалим, чтобы рассказать об этом Апостолам Петру и Иоанну. Между тем, еще до прихода Марии Магдалины, сторожившие гроб воины услышали шум, как от землетрясения; и увидели они, как отвалился камень, приложенный ко входу в пещеру, и как сел на него Ангел; они пришли в трепет и стали, как мертвые; когда же очнулись, то пошли в Иерусалим доложить обо всем первосвященникам. Пока Мария Магдалина бегала з а Петром и Иоанном, подошли к пещере остальные женщины, отставшие от нее. Еще дорогою они были озабочены вопросом, кто отвалит им камень от двери гроба? Камень этот был очень велик, и отвалить его было бы им не по силам. Но вдруг они видят, что камень уже отвален, и на нем сидит Ангел. Они испугались; но Ангел сказал им: «Не бойтесь! я знаю, что вы ищете Иисуса распятого; но Его здесь нет: Он воскрес! Пойдите, посмотрите место, где Он лежал». Когда они вошли в пещеру, то увидели опять Ангела, который сказал им: «Не ужасайтесь! Иисуса ищете распятого? Он воскрес! Его здесь нет; Вот место, где Он был положен. Идите же скорее и скажите ученикам Его, что Он воскрес и будет ожидать их в Галилее». |
| Вера Николаевна Панишева была верующим человеком. Она пришла в Церковь в расхристанные 90-е и оставалась верной Церкви при обоих патриархах нового времени: молитвенном Алексие Втором и энергичном Кирилле. Во все времена в приходе она занимала активную позицию: опекала больных стариков, собирала вещи для нужд ночлежки для бездомных, помогала расплывшимся и одутловатым многодетным мамашкам, стояла у истоков создания детского хосписа. Работала Вера Николаевна в вузе, преподавала социологию и теорию конфликтов, а в стародавние времена начинала свой путь на кафедре научного атеизма. Муж и двое детей нашей героини были безнадёжно неверующими. Сын, правда, временами смотрел по телевизору праздничные богослужения в храме Христа Спасителя, особенно с похмелья, в воскресенье, после тяжёлой недели. Говорил, что благостные звуки его умиротворяют. Невестка эти воскресные «бдения» мужа особенно ненавидела, потому что после пятничных его корпоративов, на которые он ее никогда не брал, после субботних возлияний, такое «умиротворение» было слишком гадко и цинично и, помимо всего прочего, отрывало время от семьи. Дочь жила как богемная молодая женщина, клубилась, тусовалась по выставкам, работала в художественном салоне, в одной известной артгаллерее, писала потихоньку свои «фрески», на которых узнаваемые герои Священного Писания представали с необычных ракурсов, опрокидывая привычные иконописные образы. Была с матерью холодна и в жизнь свою ее почти не пускала. Вроде бы Вера Николаевна ничем таких «трудных» детей не заслужила: она всегда была на их стороне, помогала, чем могла, любила очень, пока они позволяли это делать, вязала шапочки, гуляла с ними в Битцевском парке, тратила всю зарплату на покупку хороших книг и привечала самых разных друзей. Когда пришла пора замужества, приняла безоговорочно их вторые половинки, пережила развод сына, поддерживала отношения с его дочкой от первого брака, долго занималась с ней русским языком и выбирала ей любимые ее компьютерные игры. Отношения с мужем были разными. В фертильный период, когда он, известный художник, был красив и востребован, случались у него и запои, и интрижки на стороне. Запои не вошли в привычку. А вот измены бытовали. Вера Николаевна ревновала и старела, но гордость не позволяла ей открыть свою осведомлённость. Сам Юра не давал повода его упрекнуть: советский мужчина, которому и так хорошо живётся, вряд ли стал бы разводиться ради учениц и натурщиц. Кроме того, как известно, в СССР единственным видом свободы был адюльтер. Поэтому многие привыкли смотреть на это явление как бы сквозь пальцы. |
| В 2010 году я совместно с протоиереем Артемием Владимировым обратилась к Святейшему Патриарху Кириллу с просьбой благословить создание при храме Всех святых в Красном Селе сестричества в целях возрождения Алексеевской обители. Святейший поддержал эту инициативу, утвердил положение о сестричестве и назначил меня старшей сестрой. Через три года, в 2013-м, Священный Синод принял решение о возрождении Алексеевской обители. — Раз ходатайствовали Вы, значит, Вы были как-то связаны с этим местом еще до восстановления монашеской жизни? — Прихожанкой храма Всех святых в Красном Селе я стала в 1990-х годах, когда настоятелем храма был назначен мой духовный отец протоиерей Артемий Владимиров. К нему меня привела одна из его духовных чад. В тот период отец Артемий еще служил в храме Воскресения Словущего в Брюсовом переулке. Помню морозный зимний вечер, когда впервые вошла в эту церковь во время всенощного бдения. Я увидела высокого священнослужителя, который обходил с кадилом храм, и сразу обратила внимание на сосредоточенное выражение его лица. В тот же вечер состоялась моя первая исповедь. С тех пор я стала ходить в храм Воскресения Словущего на богослужения и беседы, которые проводил отец Артемий. Среди его духовных чад было много молодежи. Когда батюшку перевели в Красное Село, все мы последовали за нашим духовным отцом. Храм Всех святых с комплексом зданий монастырских корпусов возрождался на моих глазах. Мы устраивали здесь молодежные субботники, приводили в порядок храм и корпуса, помогали на службах. В частности, я участвовала в уборке храма, чистила подсвечники и следила за ними во время службы. Приходилось и в трапезной помогать, готовить, мыть полы и санузлы, как это делали и другие молодые прихожанки, которые участвовали в возрождении святого места. Свое обещание я исполнила — Монашеская община появилась здесь в 2010 году, и Вы по благословению Святейшего Патриарха ее возглавили. Нет сомнений, что этому событию предшествовал долгий путь. Как Вы пришли к вере? — Хотя я была крещена в младенчестве, мои детство и юность прошли вне лона Церкви. В школе я была активной пионеркой. За активную общественную деятельность школа командировала меня в пионерский лагерь «Орленок», где собирались пионерские вожаки. Затем, вступив в комсомол, я была избрана комсоргом класса. |
| Глава VIII. Поучения о покаянии св. отцов Церкви Итак, здесь мы коротко помянули о самых распространенных и наиболее зловредных грехах нашего времени, конечно, далеко не о всех, а о таких, злостность которых теперь часто недооценивают, считая их «легкими». Теперь стоит коротко коснуться и того, как вообще исправлять себя, свое сердце, с чего начинать, где искать корни греха, на что обращать внимание более, какая страсть от какой происходит. Прекрасно об этом говорит святитель Феофан Затворник в проповеди субботней первой недели Великого поста. Приведем здесь часть ее. А. Об исправлении сердца Воспитание в себе всего святого так трудно и многосложно, путь к добру пролегает среди такого множества сокровенных распутий, что приступающему к благому подвигу самоисправления непременно должно начертать предварительно в мысли, что и как исправлять, носить сие начертание постоянно в уме и сердце, чтобы с ним, как с верным путеводителем, беспреткновеннее и надежнее привести к концу начатое дело. Итак, первое – что нам исправлять в себе? Почти все, что есть в нас. Грех любит полновластие. Если он в любви у нашего сердца, то уже овладевает им всем и всего человека покрывает своею зловредною силою. Для грешного человека и человечества надпись одна: От ног даже до главы несть в нем целости ( Ис. 1, 6 ). В этом каждый легко убедится, если проникнет внутрь грешного сердца. Там увидит он коренное семя зла, увидит основные возбуждения греха, равно как и то, в чем он обнаруживается. Семя всего нравственного зла – самолюбие. Оно лежит на самом дне сердца. Человек по назначению своему должен бы забывать себя в своей жизни и деятельности, должен бы жить только для Бога и людей. Освящая свою деятельность возношением ее, как благодарственной жертвы, к Богу Спасителю, он должен бы всю ее простирать на пользу ближним и на них изливать все, что бы ни получил от щедродавца Бога. Одно здесь не бывает без другого: нельзя любить Бога, не любя ближних, и нельзя любить ближних, не любя Бога, – равно как, любя Бога и ближних, нельзя не жертвовать собою во славе Божией и благу ближних. Но когда человек мыслию, сердцем и желанием отвращается от Бога, а вследствие того и от ближних, то естественно останавливается на одном себе – себя поставляет средоточением, к которому направляет все, не щадящи Божественных уставов, ни блага ближних. |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Мы русские – какóй восторг?.. Размышления верующего человека 01.02.2021 2255 Время на чтение 4 минуты " День поститься, день молиться, на третий день – штурм; или смерть, или победа! " С таким войском мóжно было штурмовать Измаил. А безверное войско учить, говорил Суворов, как перегорелое железо точить. Он часто восклицал: " Мы русские – какой востóрг! " Патриоты любят вспоминать эти слова. Я только думаю: какое отношение эти слова имеют к нам? Мы похожи на гусей из басни Крылова, которые кричат: " Да наши предки Рим спасли! " Да, были у нас славные предки, были храбрые князья, святые воины, были праведники. А мы кто такие? Евгений Скворцов в своём знаменитом стихотворении " Быть русским " перечисляет качества русского человека, но, думаю, не они являются главными. Без православия мы ничто. Когда мы видим угасание народного самосознания и вымирание народа, прежде всего нужно обратить внимание на духовную причину: есть ли в нас вера? Ещё в начале 20 века преп. Варсонофий Оптинский говорил, что исчезает духовное руководство, старчество, догорают его огарочки. В советское время основным путём достижения святости стало мученичество и исповедничество; игумен Никон Воробьёв пишет в своих письмах, что подвиги отняты от нас, а остался нам только путь безропотного несения болезней и скорбей. Но мы помним ещё в девяностые годы праведников среди мирян, – смиренных бабушек, которые пережили войну, голод, тяжкий труд и гонения и при этом сохранили веру и молитвенный настрой. Теперь это поколение ушло. Остались те, кто воспитан в относительном благополучии и сытости, в обществе потребления, а сытость приводит к отступлению от Бога: " Уты, утолсте, расшире, и забы Бога " . В основной своей массе мы народ безбожный. Посмотрим сначала на верующих. Зайдите субботним вечером в храм, и вы там найдёте так мало молящихся, что невольно возникает вопрос: чем же заняты остальные? Для большинства из нас простое прочитывание утренних и вечерних молитв – высота недостижимая. О.Димитрий Смирнов говорил, что многие идут в храм не для покаяния и духовного исцеления, – они непрестанно жалуются на тяготы своей жизни и ожидают помощи. Призванные быть воинами Христовыми, мы как-то незаметно и в Церкви стали потребителями. Никакой воин не связывает себя " куплями житейскими " , а потребитель живёт материальным, он всегда трус и не пожертвует своим благополучием ради идеи. Хорошо, что сейчас нет гонений, иначе число отпавших было бы как во времена Деция. |
|
|
