| 17:22–24. Здесь излагается дополнительная притча о могучем кедре с использованием образов 3–4 стихов этой же главы, в которых кедр обозначает дом Давида, а отрасль (ветвь, побег) верхушки кедра – царя из этого дома. Господь возьмёт нужную отрасль с верхних побегов кедра и посадит на высокой и величественной горе, где Отрасль возрастёт в огромное дерево, под тенью которого будут обитать всякие птицы. Это мессианское пророчество. Отрасль от кедра, превратившаяся в могучее дерево, обозначает Потомка из дома Давида – Мессию Иисуса Христа, основавшего вселенскую Церковь (ср. Дан.2:34–35,44–45 – о камне, сокрушившем истукана, ставшем горою, наполнившей всю землю). Подобные же образы встречаем ещё у пророка Исаии. В Ис.11:1–10 корень Иессея, т.е. обрубок срубленного дерева, обозначает дом Иессея-Давида, переставший царствовать до времени пришествия Мессии-Отрасли, возросшей из этого корня, а «гора Господня», к которой соберутся все народы ( Ис.2:2–4 ) и «высокая гора» в данном отрывке Иезекииля – образцы Церкви Христовой. 18 гл. Обличение заблуждений современников пророка относительно возмездия и ответственности 1–20 стт. Пророк обличает заблуждения своих современников относительно возмездия и ответственности и показывает справедливость Бога. Придавая слишком большое значение принципу коллективной ответственности, современники пророка утверждали, что они несут наказание за грехи предыдущих поколений. «Отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина», – говорили они; и ещё: «неправ путь Господа!» (ст.2 и ст.25). Первая из этих поговорок была ходячей в Иерусалиме, что видно из книги Иеремии 31:29, и отсюда перешла к высланным в Вавилонию. В ответ на первую поговорку Иезекииль говорит, что Бог не так действует, как думают его современники, но каждый человек отвечает за свои дела и поступки. Этот принцип индивидуальной ответственности Иезекииль для наглядности иллюстрирует примером трёх поколений: праведного отца (5–9 стт.), беззаконного сына его (10–13 стт.) и внука, отрекшегося от злых дел отца своего (14–20 стт.). Каждый из них получает справедливое воздаяние за свои грехи: «Душа согрешающая, она умрёт: сын не понесёт вины отца и отец не понесёт вины сына» (ст.20). Поэтому и личные грехи пленников имели значение в их судьбе, – такова основная мысль стихов 1–20. |
| Но братья уверовали в Него только впоследствии ( Деян. 1:14 ; ср. Ин. 7:5 ). Окружающие Господа были связаны с Ним не единством происхождения по плоти, но узами духовными. Из среды учеников Господь уже в эти ранние галилейские дни выделил двенадцать, которых и нарек апостолами ( Лк. 6:13–16 ; Деян. 1:13 ; Мк. 3:13–19 ). Списки Двенадцати у трех синоптиков совпадают (ср. еще Мф. 10:2–4 ) за исключением Иуды Иаковлева ( Лк. 6:16 ) и Фаддея ( Мк. 3:18 ; Мф. 10:3 , где в некоторых рукописях стоит: Леввей, называемый Фаддеем). Возможно, что речь идет об одном и том же лице, имевшем несколько имен, что в древности наблюдалось нередко. Термин «Апостол» в приложении к Двенадцати встречается у всех трех синоптиков ( Мф. 10:2 ; Мк. 8:30 ). Один только Лука связывает его с поставлением Двенадцати (6:13). Наименование Двенадцати апостолами заключает в себе мысль о возлагаемом на них служении и, в сопоставлении с еврейскими эквивалентами, позволяет видеть в них полномочных представителей Христовых. В Лк. проповедь «на месте равне» (6:17–49), непосредственно связанная с поставлением Двенадцати, раскрывает условия апостольского служения. В Мк. смысл избрания указывается в кратких словах 3:14–15: сообщая Двенадцати власть исцелять больных и бесноватых, Господь определял сущность их служения в том, чтобы они пребывали с Ним и были посылаемы на проповедь. Будучи приближены к Господу преимущественно перед другими учениками (ср. в Мк. 4различение круга более широкого и более тесного), апостолы были призваны к прохождению того же служения, какое в Галилее проходил Сам Господь. Воспитание учеников, о котором была речь выше, было воспитанием Двенадцати. Это касается не только проповеди «на месте равне» ( Лк. 6:17–49 ), обращенной, даже в параллельной редакции Мф. (5–7), к ученикам, из которых в предыдущем отрывке первого Евангелия (4:18–22) названы Петр и Андрей, Иаков и Иоанн, т. е. четыре апостола из числа Двенадцати. Воспитание, как мы видели, проявлялось в чудесах, которые Господь совершал перед учениками. Свидетелями насыщения пяти тысяч ( Лк. 9:12 , ср. 17; Мк. 8 и слл., 43; Ин. 6:13 ) и хождения по водам ( Мк. 6:45–52 после указания стт. 30 и слл. и ст. 43, ср. спасение Петра, одного из Двенадцати, в Мф. 14:28–31 ) были Двенадцать. При воскрешении дочери Иаировой, кроме родителей умершей, присутствовали Петр, Иаков и Иоанн – тоже из Двенадцати ( Лк. 8:51 ; Мк. 5:37 ). Целью воспитания было мессианское исповедание. Мы увидим, что оно вышло из среды Двенадцати. |
| 23, 1–7. «Пооледние слова Давида, изречения Давида». Давид говорит в этом псалме как вдохновенный пророк Господень, изрекающий откровенное «слово Его» о непоколебимости его дома, впервые возвещенное через Нафана (см. гл.7). «Ибо завет вечный положил Он со мною, твердый и непреложный» (ст. 5). Из ветхозаветных книг известно, с каким благоговением относились в древности к «последним словам» избранников Божиих (ср. Быт. 49 – благословение Иакова, и Втор.33 – последнее благословение Моисея). Неудивительно поэтому, что и «последние слова Давида», зафиксированные письменно, были включены в книгу, посвященную описанию его деяний. 23, 8–37. Второй рассказ о героях с описанием подвигов наиболее знаменитых из них. Из этого повествования, дополняющего первый рассказ в 21, 15–22, мы узнаем, «что ядро воинов Давида составляли две «тройки» и «тридцать». 13–17 стт. Исбосеф, Елеазар и Шамма, самые знаменитые воины, входившие в первую тройку и известные как «трое», достают воду из колодца в Вифлееме, занятом филистимлянами, и приносят ее Давиду, который отказался пить ее, говоря: «Сохрани меня Господь, чтобы я сделал это! Не кровь ли это людей, ходивших с опасностью для собственной жизни?» (ст. 17). «И вылил ее, и не захотел пить» (ст. 16). Этот случай, вероятно, имел место во время бегства Давида от Саула (ср. стт. 13 и 14). Он показывает храбрость воинов Давида, в также преданность, которую внушал Давид своим сторонникам. 18–24 стт. В этом отрывке упоминаются имена и подвиги второй «тройки», в которую входили два брата Иоава, сына Саруина: Авесса (стт. 18–19) и Асаил (ст. 24а), третьим был Ванея (стт. 20–23), позднее стяжавший сомнительную славу как палач Соломона ( 3Цар. 2, 23–25, 28–34, 44–46 ). Здесь упомянуты подвиги Ванея, стяжавшие ему уважение и славу среди народа, а из 2Цар. 8, 18 и 20, 23 он известен как предводитель отряда фелефеев и хелефеев. 24б-39 стт. Список «тридцати» без упоминания их подвигов. В начале его стоит имя Елханана из Вифлеема, а в конце – Урии Хеттеянина, мужа Вирсавии. |
| 6 Можно добавить сюда, что благодаря спросу на эту книгу с одинаковым успехом разошелся и тот (XII) том Записок Новороссийского Университета, в котором она впервые была напечатана. 7 Бердников, И. С. По поводу второго издания проф. Павловым Номоканона при Требнике, М. 1897 (Критико-библиографические заметки). Казань, 1899, стр. 70. Ср. рецензии – а) Н. А. Заозерского , Богословский Вестник, 1898, 3, стр. 444–456; 5) И. Соколова, Византийский Временник, 1898, 3. 12 Именно: 1, 3, 5–7, 246–28а, 36, 44–48, 70, 88, 110, 131, 137, 146, 149–150, 152, 154, 162, 170–171, 174, 176, 178, 182, 188–190,194а-б, 196–197, 223–228. 13 а) Статьи – 24, 134 и 143; б) Стт. 2, 8,143, 177 и 185; в) Стт. 167–168, 192, 195, 201–202 и г) Стт. 38, 184, 203 и 221. 15 Эти статьи; 9, 11–16, 20–21, 23, 34–35, 40, 58, 76–82, 84, 112, 120, 147, 153, 158, 165, 191, 199, 204, 209, 211–213, 218. Из всех них по преимуществу пространно комментированы статьи: 20–21, 81, 120, 153, 158, 191, 204, 209, 211–212, 218. 17 Отрывок составляет обычное достояние нормального состава этого Номоканона. См. Memoires de l’Academie Imperiale des sciences de St.-Petersbourg, Ser. VII, t. XXIII, pag. 11. 32 Сюда относятся статьи: 4, 10, 17–19, 22, 286–33, 37, 39, 49–56, 64–69, 71, 74–75, 77, 83, 85–87, 89–109, 111, 113–116, 119, 121–122, 125–130, 132–133, 135–136,138–142, 144–145, 148, 151, 155–157, 159–161, 163–164, 166, 169, 172–173, 175, 179–181, 183, 193, 198, 200, 205–208, 210, 214–217, 219–220, 222. 33 Это – статьи: 8, 18–19, 22, 24, 28б, 39, 43, 46–47, 49–50, 56, 62–65, 67, 69, 71, 75, 83, 85–89, 91, 93–96, 98–101, 103–106, 109–116, 121–123, 125–128, 130–133, 135–141, 144–145, 148, 154–155, 160, 162, 173, 175, 179–180, 185, 188–190, 192, 197, 202, 206, 210, 215–217, 219, 222–223, 225–226. 35 Статьи: 9, 13–16, 20–21, 23, 40, 58, 76, 78, 82, 84, 112, 120, 147, 153, 158, 165, 191, 199, 204, 209, 211–213, 218. 36 Статьи: 9–10, 13–15, 20–21, 23а-б, 40,1 51–55, 58, 66, 68, 74, 76–78, 82, 84, 90, 92, 97, 102, 119–120, 129, 147, 153, 156–159, 164, 163–165, 169, 172, 178, 181, 183, 191, 193, 199–200, 204–205, 207–209, 211–214, 218–220, 224, 227–228. |
| 11–16а. Господь – Истинный Пастырь. Освободив Своих овец от нерадивых пастырей, Он возьмёт их под Своё покровительство и подобно попечительному пастуху соберёт рассеянных овец в единое стадо и Сам будет пасти их. В противоположность нерадивым пастырям Господь явит Себя истинным Пастырем и всё сделает для овец стада, чего не делали прежние пастыри: погибшего отыщет, заблуждающегося возвратит на путь истины, пораненного перевяжет, немощного подкрепит, сильного сохранит; то есть тот, кто, казалось, погибал среди язычников, – будет взыскан, кто введён был в заблуждение – будет наставлен и вразумлён; больной душой получит врачевание, слабый – поддержку, сильный не будет обременяем чрезмерно, каждому будет дано должное. 16b-22. Господь будет правосудным Пастырем овец: «Се, Аз разсужду между овцею и овцею, и овном и козлом ... между овчатем сильным и между овчатем немощным» (17–20 стт.). Сильные и строптивые овцы и козлы (князья и начальники, угнетавшие простой народ – слабых овец) виновны в том, что они не довольствовались даже тем, что паслись на хорошем пастбище и пили чистую воду, но остатки пастбища ещё топтали ногами, а воду после питья мутили, так что слабые овцы вынуждены были пастись на потоптанных остатках пастбища и пить замутнённую воду. Но сильные и строптивые овцы и козлы, кроме того, ещё толкали и бодали немощных овец пока совсем не прогоняли их с пастбища. За это они будут устранены от участия в обещанных благах, осуждены и наказаны («разжиревшую и буйную истреблю», ст. 16b). 23–31 стт. Вместо многих недостойных пастырей Господь восставит Пастыря Единого, Раба Своего Давида, Той упасёт их и соединит вечным «заветом мира» с Богом (23–25 стт.). Пасомые Его будут мирно и безопасно обитать «окрест горы Господней», наслаждаясь всеми благами земли, полевые звери не будут пожирать их. Эти обетования о Месии как едином Пастыре (предполагающие и едино стадо) и о Новом Завете напоминают и повторяют пророчества о том же Иеремии (23:5–6; 31:31–34; 32:40–41; 33:15–16; ср. Ос.2:18 ). Под Пастырем Давидом разумеется Мессия-Христос, Который в притче о едином добром Пастыре единого стада объясняет это пророчество в отношении к Себе ( Ин. 10:1–16 ). Он же совершит окончательный и праведный суд между праведными и неправедными овцами, и притом всего словесного стада, когда в день судный «отделит праведных от беззаконных», как пастырь отделяет овец от козлов, и каждый получит то, что он заслужил ( Мф.25:32–34,41 ). |
| Принимая во внимание тесную связь 3–5 глав, необходимо думать, что под «лютым окончанием праведного рода» (3:19) писатель разумеет мучительное загробное душевное состояние грешников. После того как праведник и грешники умрут, они снова где-то встретятся. Последние припомнят прежние ругательства и будут страдать, а первый получит царство и славу. Образы загробного состояния грешников (ср. Ис. 14:14–17 ; Иез. 31–32 гл.; Пс. 48 – душевное мучение грешников) и блаженства праведников ( Дан. 7:22 ; Ис. 62:3 ), как показал подстрочный анализ, чисто ветхозаветные. Следовательно, учение Книги Премудрости Соломона о загробной жизни можно считать свободным от влияния греческих философских воззрений. Книга Премудрости Иисуса сына Сирахова Учение Книги Премудрости Иисуса сына Сирахова о загробной жизни вытекает из антропологических и религиозно-нравственных воззрений писателя. Согласно чистому библейскому ветхозаветному учению, писатель признает, что человек создан из земли (15:14; 17:1) по образу Божию (17:3). Человеку, в силу последнего, даны смысл, язык, глаза и сердце для рассуждения (17:5). Он исполнен проницательности и разума, почему и дан ему закон жизни (11 ст.), и Господь заключил с ним завет вечный (12–13 стт.). Смертность человека отчасти есть следствие его материальной природы (17:1; 40:11). Но, с другой стороны, смерть внесена в мир женою (25:27): она (смерть) есть следствие осуждения (41:5; 3:16), а потому по воле Изрекшего закон смерти может быть побеждаема (44:15; 48:5, 9). Принимая во внимание двойственность природы человеческой, писатель смотрит на смерть как на исход духа (38:23), – смерть есть день удаления (5:8). Куда же уходит дух? в ад (14:12). Состояние в аду очень печально: там нет желания жизни (14:17), нет сознания и покаяния, нет исповедания Бога (17:24), там огонь и червь (7:19). Но всем ли грозит такая печальная участь? Нет. Боящемуся Господа будет хорошо в день смерти (1:13). Вера в Божие промышление о мире и всех людях (42:18–20) приводит к вере в существование суда в день смерти человека. С этой точки зрения, память о последних судьбах писатель считает самым надежным побуждением к высокой религиозно-нравственной жизни человека (7:39; 14:12–22). Угодно есть пред Богом в день смерти воздати коемуждо по делом его (11:25–28). По определению этого суда, кончина грешников – пламень и ад (21:10–11), а праведникам – благодать и Божие благоволение (11:15). |
| ( Иез.17:2 ). У евреев она известна уже со времен Сампсона ( Суд.14:14 ). Но высочайшим представителем загадки предание считает царя Соломона, который, по замечанию книги Сираха ( Сир.47:17 ), «наполнил всю землю притчами и загадками». Мидраш на книгу Притчей, второй парафраз на книгу Есфирь, иначе называемый таргум шени, а также Иосиф Флавий (Autiqu. VIII. 5. 3. ср. Contra Appionem 1,17.) говорят о больших состязаниях загадками, происходивших между Соломоном и царицею Савскою 4 и царем тирским Хирамом. Что загадка, как один из видов наставления, не заключала в себе ничего противного откровенному учении, видно из Иезек. гл. 17, где сам Бог предлагает пророку загадать загадку дому Израиля и сопровождает ее своим разъяснением. Что касается книги Притчей, то уже ее общее надписание ( Притч.1:6 ) обещает дать читателю вместе с другими видами притчи и загадки , LXX: ανιγμα. Со времени Гердера (Geist der hebräishen Poesie. Von Iusti. 3 Aufl. 1 Th. 269 и дал.) к числу загадок относят следующие пять притчей 30-й главы: стт. 15–16. ст. 18–20. ст. 21–23. ст. 24–28. ст. 29–31. Сказанным формы притчей нашей книги кажется вполне исчерпываются. Остается упомянуть еще о цепи притчей т.е. о поставлении рядом различных притчей, имеющих между собою что-либо общее. Прежде всего здесь имеется в виду прямое синонимическое сходство отдельных притчей между собою, напр. ( Притч.26:1–12 ) стоит ряд притчей о глупых, ( Притч.26:13–17 ) о ленивых, ( Притч.26:20–22 ) о сварливых. Далее здесь имеют место и все остальные связи, которые мы указали между строками внутри отдельных притчей, особенно связи синтетические. Впрочем, в подобные цепи притчей замыкаются далеко не все притчи. (Das Salomonische Spruchbuch von Delitzsch, 8–12). Что касается собственно поэтического метра книги Притчей и ее просодии, то об этом трудно сказать что-нибудь определенное, вследствие неопределившегося доселе взгляда на сущность библейского стихометра вообще, хотя равномерность построения строк во многих стихах нашей книги, особенно 10–22, может наводить на мысль о существовании в книге Притчей какого-нибудь сокрытого ритмического закона. |
| «Павел прекрасно понимает, что он — большой авторитет, но предпочитает просить и убеждать (стт. 8-9; ср. 2 Кор. 8, 8), хотя при этом он, как человек проницательный, использует и риторические, и психологические приемы» (ср. Флм. 19): 8 Посему, имея великое во Христе дерзновение приказывать тебе, что должно, 9 по любви лучше прошу, не иной кто, как я, Павел старец, а теперь и узник Иисуса Христа. Называя себя старцем (presbu/thj, ср. Лк. 1, 18), Павел имеет в виду возраст: ему было уже около 60 лет, что дает ему дополнительный авторитет в общении с молодым Филимоном . А напоминая о своих узах, Павел привлекает еще один аргумент: сам будучи узником, он просит о прощении другого . Павел просит почти о невозможном: социальное расслоение в Римской империи было необычайно широким и воспринималось как незыблемая норма . Тем более дерзновенной, если не дерзкой и странной, выглядит просьба Павла о провинившемся рабе к «потерпевшему» от него хозяину принять его как «брата возлюбленного». 17 Итак, если ты имеешь общение со мною, то прими его, как меня. 18 Если же он чем обидел тебя, или должен, считай это на мне. 19 Я, Павел, написал моею рукою: я заплачу, не говорю тебе о том, что ты и самим собою мне должен. 20 Так, брат, дай мне воспользоваться от тебя в Господе; успокой мое сердце в Господе. 21 Надеясь на послушание твое, я написал к тебе, зная, что ты сделаешь и более, нежели говорю. Не совсем понятно, правда, из каких средств Павел собирается платить, находясь в тюрьме. Во всяком случае, он недвусмысленно говорит о своем скором освобождении: 22 А вместе приготовь для меня и помещение; ибо надеюсь, что по молитвам вашим я буду дарован вам. Апостол рассчитывает, что Филимон в свою очередь вернет ему Онисима для сотрудничества. Означает ли это, что Филимон должен был еще и дать Онисиму свободу? Об этом не говорится, но наверное, так оно и случилось. В Кол. 4, 9 об Онисиме говорится как о «верном и возлюбленном брате нашем, который от вас». Существует даже предположение, что Онисим был поставлен епископом Ефесским (см. Послание св. Игнатия к Ефесянам, 1, 3; 2, 1; 6, 2 ), а также что он сыграл важную роль в собирании посланий ап. Павла в единый корпус . Поэтому именно Флм., единственное из, надо полагать, многих частных писем Павла, и сохранилось . Онисим причислен Церковью к лику 70-ти апостолов. |
| Мы помним, что путь Иисуса был подготовлен Семьюдесятью, которые, очевидно, шли вместе с Ним. С Ним, конечно, были Двенадцать, сопутствовавшие Ему, как мы видели, в Его паломничестве в Иерусалим перед началом пути. С другой стороны, о привлечении новых учеников, которых Господь призывал к последованию, евангелист Лука прямо говорит в 9:57–62, и в Иерихон, к концу пути, Господь входит, окруженный большою толпою народа ( Лк. 18:35 и слл.). Ее шум и привлекает внимание слепца, который, по исцелении, присоединяется к толпе (ст. 43). Может быть, и не он один. Толпа в Иерихоне так велика, что малому ростом Закхею остается только влезть на дерево, чтобы видеть Иисуса (19:3–4). Закхей и его близкие также становятся, учениками Иисуса (ср. 19:9–10). Но несомненно, что Господа, когда Он вступал в Иерусалим, приветствовали не только те, кто уже осознали себя Его учениками. Евангелист Матфей (21:8–10) прямо говорит о громадной толпе народа, предварявшей Его и следовавшей за Ним (ср. Мк. 11: 8–9 ). В Лк. приветствию учеников пытаются помешать «некоторые фарисеи из среды толпы» (19:39). Это определение звучит, как противоположение: евангелист Лука, как будто, предостерегает против отожествления фарисеев с народом: фарисеи враждебны, народ сочувствует Иисусу. Сочувствие народа получает объяснение в Ин. Толпа привлечена к Иисусу свидетельством тех, кто были при воскрешении Лазаря (12:17–18). Эту связь сознают, как мы видели, и иудейские начальники (ср. стт. 9–11). Евангелисту Иоанну было известно, что народное движение захватило и эллинов, пришедших в Иерусалим на праздник. Они тоже выразили желание видеть Иисуса (12:20–22). Правда, мы не знаем, получило ли оно осуществление. Последующая речь Иисуса (12:23 и слл.) могла быть одинаково сказана в присутствии эллинов и в их отсутствие. В отличие от учеников, сопровождающих Иисуса, народ представляет собою аморфную массу, в которой Иисус может вызвать временное увлечение, но которая в дальнейшем может определиться не только в пользу Иисуса, но и против Него. |
| Эсхатологическое свершение есть откровение иного бытия, преображение мира. В синоптической притче о закваске ( Лк. 13:20–21 Мф. 13:33 ) Царство Божие понимается, как иное бытие: вскисшее тесто качественно отличается от муки, в которую была вложена закваска. Правда, притча о закваске, как и связанная с нею притча о зерне горчичном ( Лк. 13:18–19 Мф. 13:31–32 ; ср. Мк. 4:30–32 ), отнесена в хронологии Лк. к пути Христову из Галилеи в Иерусалим. Однако, можно думать, что в сознании учеников притча о закваске только прояснила то понимание Царства в его сверхмерной полноте, к которому их приводил и опыт ранних галилейских дней. В системе Мф. учение делом часто иллюстрирует учение словом. Наиболее яркий пример мы имеем в чудесах, собранных в глл. 8–9 непосредственно после Нагорной проповеди. За приточным учением о Царстве Небесном в гл. 13 также следуют в гл. 14 великие чудеса насыщения пяти тысяч (стт. 14–22) и хождения по водам (23–34). В этих чудесах, осуществляющих творение новой материи и преодоление нерушимых законов природы, дано предвосхищение Царства, как явления иного бытия. Можно думать, что это понимание чудес Мф. 14 не было единоличным открытием первого евангелиста. В Лк., когда двенадцать апостолов возвратились к Господу с отчетом о выполнении возложенного на них поручения, Господь удалился с ними в пустыню, и в пустыне к Нему притекли толпы народа (9:10–11). Поручение, возложенное на учеников, состояло в проповеди Царства Божия (ср. ст. 2), и с народом, пришедшим к Господу, Он говорил о Царстве Божием (11). Нельзя не отметить, что это и были те самые пять тысяч, для которых Господь совершил умножение хлебов (12–17). Связь между учением о Царстве и чудом насыщения – едва ли случайная. Можно думать, что ученики ее почувствовали тотчас. В Евангелии она не подчеркнута. И, тем не менее, учение о Царстве Божием, в полноте эсхатологического свершения, как об ином бытии, несомненно, подразумевается в Галилейской проповеди Христовой. Иное бытие, в исполнении Царства, есть то крещение Духом Святым и огнем – переплавление в огне, – в котором Предтеча Иоанн пророчески постигал Божественное дело Грядущего Мессии ( Мф. 3 Лк. 3:15 ). |
|
|
