| В подтверждение этих мыслей Г. ссылается на рус. летописи и на «Домострой» , впервые изданный во «Временнике Московского общества истории и древностей российских» (М., 1849). В этой книге, по его словам, «является уже не политическое устройство России, но частный семейный быт, и в нем жизнь, освещенная тем светом, которым она должна освещаться» (29 июля того же года Г. пошлет книгу с «Домостроем» в подарок Смирновой-Россет). С познанием «русского духа» связаны и гоголевские обращения к древлехранилищам, в частности поездка в Остафьево, в архиве осталась запись: «5 июня 1849. Рылись здесь Гоголь…» - и далее подписи Погодина и др. С той же целью Г. намеревался проехать «по некоторым губерниям вокруг Москвы» (письмо к матери от 4 июля 1849) и вскоре исполнил этот план. К этому же времени относятся и более масштабные проекты «проездиться по России» «от монастыря к монастырю» с остановками на отдых у помещиков. В результате должен быть собран материал для осуществления, хотя бы частичного, старинного грандиозного замысла (еще 1 февр. 1833 Г. писал Погодину о желании создать «всеобщую историю и всеобщую географию») историко-географического сочинения. Теперь оно, посвященное только России, будет написано так, «чтоб была слышна связь человека с той почвой, на которой он родился» (см.: Кулиш. С. 570-571). Этот проект путешествия Г. обсуждал с Я. К. Гротом 25 июня 1849 г. Через год он предпринял попытку получить от правительства вспомоществование для того, чтобы проводить 3 зимних месяца в Греции (Г. даже начал изучать новогреч. язык по молитвеннику) или в др. месте Средиземноморья, посвятив время укреплению здоровья, завершению «Мертвых душ» и книги по географии России «для юношества» (об этом плане Г. писал А. А. Стурдзе 5 июня). Тогда же писатель вместе с М. А. Максимовичем отправился в Малороссию. В июне 1850 г., вероятнее всего, по совету духовного сына прп. Макария Оптинского И. Киреевского (по др. версии, Погодина) Г. впервые приехал в Оптину пуст., где, по воспоминаниям иноков, «молился весьма усердно и с сердечным умилением» во время всенощного бдения. |
| Пантелеимон Кулиш о старце Иоанне Вишенском и его последователях писал: «Эти отшельники изнуряли себя постами, бдениями, тяжелыми трудами и лишениями; они, можно сказать, хоронили себя заживо, в порыве отрицания прелестей мipa сего, ненавистных им в том виде, в каком представлялся им княжеско-дружинный мip, полный грабежа, резни, увеченья; но, силою жажды лучшего, оказали русской земле услугу незабвенную... Та же ревнивая и неприступная ни для кого постороннего нетерпимость сохранила здоровую, девственную чистоту Церкви Православной..., как охрану нравственности в грядущем времени». Более того, П. Кулиш убежден, что именно старец Иоанн Вишенский и его последователи сумели силою своего внутреннего подвига и верности сберечь чистоту православия под натиском польско-католической экспансии. «Вот кто останавливал успехи унии! – пишет об Иоанне Вишенском Кулиш, - Останавливали их последователи тех пыстынножителей, которые одни " хранили себя неоскверненными от мipa " – те немногие, во все времена немногие, личности, которых великий Учитель называет солью земли... Их всегда бывает мало, хотя свет держится ими». Уже один этот факт свидетельствует о важности духовного подвига и наследия старца Иоанна, необходимости возрождения памятования о них как на общественном, так и церковном уровне. Претерпев неоднократные переиздания в XIX–XX вв., его послания даже в советское время помещались в школьных учебниках и хрестоматиях по украинской литературе. Благодаря этому в годы господствующего атеизма и безбожия в советской Украине многие еще со школьной скамьи могли узнать о Боге, о православии. Поскольку тогда не было свободного доступа к религиозной литературе, то полемические произведения старца Иоанна были чуть ли не единственным источником, глотком духовных знаний. И это подлинное чудо старца. Даже через 300 лет после смерти он влиял на укрепление людей в вере. Как уже было сказано, наследие Иоанна Вишенского до сих пор остается не до конца понятым и осмысленным. Одна из причин кроется в том, что большинство исследователей пытались изучать произведения старца в отрыве от византийско-святоотеческого, мистико-исихастского богословия, под воздействием которого формировалось консервативно-традиционалистское мировоззрение автора и в категориях которого он большею частью мыслил. |
| Перевод МДА Изд. Захариаду 57 (С. 42, 43) 58:1–15 58:16–46 124–126 (здесь и далее обозначает отсутствие толкований) 128–131 137b:1–87 138–143 146–150 155–158 159, 160 161–168 152–154 102–110 102–110 179–187 111–119 111–119 197–205 120–123 120–123 207–210 124–127 124–127 173–176 131–133 131–133 190–192 134 (Вопр.), 135 (Отв.) 135–136 136–137 195–196 138–149 139–150 211–223 151 (Вопр.), 152 (Отв.) 153 (Вопр.), 154 (Отв.) 155 (Вопр.), 156 (Отв.) 157, 158 154–176 159–181 178–181 182–185 183–187 187–191 189–214 193–218 98–123 215–219 219–223 132–136 224 (Вопр.) 224 (Отв.) 222–344 225–347 225–347 345–567 348–570 348–570 568, 569 570–575 576–579 571–574 571–574 582–605 576–599 576–599 606–649 600–643 600–643 650, 651 652–678 645–671 645–671 679, 680 672, 673 681–684 674–677 673–676 685–712 678–705 677–704 705, 706 714–784 707–777 707–777 785–787 788–839 779–830 779–830 831, 832 838, 840:12–17, 21–24 842, 843 833, 834 841, 842 137b:88–105 848 (Отв.) 839 (Отв.) 834 (Вопр. и Отв.) 839, 840:1–11, 17–21, 4–26, 843, 844, 846–848 Исследования 1385 . [Аноним]. Варсонофий Великий//ПБЭ 1903. 3. 107. 1386 . Варнава (Беляев) , иером. Святой Варсануфий Великий. Его жизнь и учение. Канд. дисс. [неизд.] Сергиев Посад, 1915. Феодор (Поздеевский) , еп.//БВ 25. 1916. 3. 166–168; Флоренский П., свящ.//БВ 25. 1916. 3. 168–189. 1387 . Дионисий (Шленов) , иером. Варсануфий Великий//Правосл. энциклопедия. 6. М. 2003. 684–696. [Вкл. раздел о молитве Иисусовой по учению Варсануфия]. 1388 . Покровский А. Ответы прп. Варсануфия и Иоанна. Опыт исторического и нравственно-психологического исследования. Канд. дисс. [неизд.] Сергиев Посад 1894. 1389 . Тихомиров К. Руководство к духовной жизни преподобных Варсануфия и Иоанна. Канд. дисс. [неизд] Сергиев Посад. 1914. 1390 . Cameron A. D. Е. On the date of John of Gaza//Classical Quarterly. 1993. 43:1. 348–351. 1391 . Cupane С. Il «Kosikos Pina» di Giovanni di Gazä una proposta di ricostruzione//JÖB 1979. 28. 195–207. 1392 . Hausherr I. Barsanuphe (Saint)//DS 1937. 1. 1255–1262. |
| Ховань, деревня – 390 Хорив, гора (см. Синайская гора) Ц арьград (Царяград), город (см. Константинополь) Церкви: Авраамова церковь в Иерусалиме – 196, 323, 597 Андрея Первозванного в Киеве – 140, 256, 570 Антониевская церковь Киево-Печерского монастыря (подземная) 570 Апостолов Петра и Павла в Риме (см. Собор Святого Петра) Архангельский собор московского Кремля – 583 Бакчи (Иоанна Предтечи) в Константинополе – 42, 161, 281, 582 Благовещенская церковь Киево-Печерского монастыря (подземная) 572 Благовещенский собор московского Кремля – 583 Варлаамовская церковь Киево-Печерского монастыря (подземная) – 570 Василия Блаженного в Москве – 581 Введенская церковь Киево-Печерского монастыря (подземная) – 570 Великая церковь в Иерусалиме (см. церковь Воскресения Христова) Вознесения Христова в Иерусалиме 102, 219, 343, 532 Воскресения Лазаря в Вифании – 219, 611 Воскресения Христова в Иерусалиме 80, 88–98, 194, 195, 203–216, 322, 327–339, 352, 400, 427, 442, 457, 464, 483, 501, 502, 506, 510, 511, 520, 532, 549, 595–597, 601, 623, 636, 637 Георгия Великомученика в Рамле – 73, 74, 189, 315, 504 Гроба Господня на Голгофе в Иерусалиме – 89, 90, 323, 327–330, 637 Двенадцати апостолов в Иерусалиме 81, 597 Дмитровский собор Московского Кремля – 601 Ероя (см. Святая Святых) Иакова Алфеева, брата Божия, в Иерусалиме – 81, 97, 98, 196, 213, 215, 232, 337, 338, 596, 605 Иакова Заведеева в Иерусалиме – 596 Иоакима и Анны в Иерусалиме – 342 Иоанна Богослова в Акри – 68, 310 Иоанна Лествичника , «иже под колоколы», в Москве – 581 Иоанна Предтечи в орловском Успенском монастыре – 569 Ильи Пророка в иерусалимском Ильинском монастыре – 83, 198 Константина и матери его Елены в Иерусалиме – 81, 92, 98, 196, 208, 215, 323, 332, 338, 597 Крестовоздвиженская церковь в Киеве – 570 Михайловский Златоверхий собор в Киеве – 138, 255, 517, 569 Николая Чудотворца «на желтых песках» в Москве – 620 Покрова Богородицы в Москве – 243, 375, 376, 397, 518, 619 Покрова Богородицы на Ветке – 405, 406 Преображения Господня в лавре Саввы Освященного – 85, 200, 349 |
| Высокая оценка исторической роли братств, данная митр. Макарием, совпадает с высказываниями многих православных авторов кон. XVI — нач. XVII в., но уже в то время существовали и другие мнения, например Сучавского митрополита Братства та ix роль. С. 77, 79). Представители униатской Церкви, начиная с участника событий кон. XVI в. Ипатия Потея, видели в действиях братчиков результат идейного влияния протестантов на православное мещанство. В XIX в. эта точка зрения была поддержана некоторыми светскими авторами, не связанными с униатской Церковью. Так, П. А. Кулиш писал о «немецком протестантском образе мыслей», проникшем в братства, под влиянием которого «мещане перестали видеть в своем духовенстве руководителей в разумении Священного Писания, перестали веровать в благодать рукоположения» (Кулиш П. А. Отпадение Малороссии от Польши//Чтения в ОИДР. 1888. Кн. 2. С. 26, 27). В ХХ в. отрицательные оценки исторической роли братств можно встретить и у православных авторов, например в работе В. Заикина (Участие светского элемента в церковном управлении, выборное начало и «соборность» в Киевской митрополии в XVI и XVII вв. Варшава, 1930. С. 49 и сл.). Я. Д. Исаевич не видит серьезного влияния на братства религиозной доктрины протестантов, хотя и отмечает ряд сходных моментов в общественной деятельности: созыв собраний мирян для обсуждения церковных дел и выбор священников, критическое отношение к поступкам своих епископов, стремление мирян самостоятельно изучать Священное Писание Братства та ix роль. С. 85–87). О братствах, существовавших в XVI в. на территории Белоруссии, см.: Папков А. С. Братства: Очерк истории западнорусских православных братств. Свято-Троице Сергиева лавра. 1900. С. LVIII–LXI. Создание виленского братства было связано с передачей Троицкого монастыря в мае 1584 г. под опеку православных членов виленской городской рады (Папков. Братства. С. 18). В 1587 г. митр. Онисифор дал благословение «братство церковное имети» при церкви Святой Троицы, разрешил напечатать устав братства, как он записан в книге, скрепленной митрополичьей печатью, и учредить при братстве школу (Описание документов архива Западнорусских униатских митрополитов. Т. 1. 111). Устав виленского братства издан: Голубев. Киевский митрополит Петр Могила. Т. 1. Прил. С. 235–256. |
| III. „Род дневника“, по определению Кулиша, „Ночи на вилле“ насквозь автобиографичны: под „виллой“ подразумевается римская загородная вилла княг. З. Волконской, где в апреле — мае 1839 г. умирал от чахотки двадцатитрехлетний граф Иосиф Михайлович Вьельгорский, незадолго перед тем прибывший в Рим, в свите наследника (будущего Александра II), вместе с Алексеем Толстым и Жуковским. Иосиф Вьельгорский, сын известного музыкального деятеля и мецената Михаила Юрьевича Вьельгорского, и есть то лицо, о котором, не называя его по имени, говорят „Ночи на вилле“. Его умирание, привлекательный характер и предсмертная дружба с ухаживавшим за ним Гоголем нашли себе отклик как в мемуарной литературе, так и в эпистолярной, — в письмах, в том числе, самого Гоголя: см. „Год в чужих краях (1839). Дорожный дневник М. Погодина“, ч. II, М., 1844, стр. 29, 52; „Русский Архив“ 1890, кн. 19, стр. 229; письма Гоголя в мае — июне 1839 г. Погодину, Шевыреву, Балабиной и др. — В первых числах июня Вьельгорский умер; 5-м июня датировано последнее из посвященных ему писем Гоголя (к А. С. Данилевскому). Близость указанных эпистолярных отзывов к отрывку „Ночи на вилле“ заставляет относить возникновение „Ночей“ к тому же периоду времени, что и самые письма, — с одной, впрочем, оговоркой: отрывок написан, несомненно, после смерти Вьельгорского, а не в период бдений Гоголя над больным, как полагали Кулиш и Тихонравов. Что в отрывке речь идет об умершем уж человеке, явствует из неизменно повторяющегося всюду прошедшего времени, из частого употребления таких слов, как: „тогда“, „доныне“ („Его слова были тогда“; „Что бы я дал тогда“; „Они еще доныне раздаются в ушах моих, эти слова“), из элегически-мемуарного, наконец, тона некоторых описаний, который, при хронологической близости описываемого, понятен лишь по отношению к умершему. Датировка „Ночей на вилле“, предложенная Кулишом („во время болезни графа Иосифа Вьельгорского“) и принятая Тихонравовым („в конце мая 1839 года“) нуждается поэтому в исправлении: „Ночи“ написаны не раньше смерти Вьельгорского, т. е. не раньше первых чисел июня 1839 года. Они имеют таким образом характер не дневника (как думали Кулиш и Тихонравов), а скорее мемуаров. Отсюда — и некоторая литературность отрывка, расчет на впечатление читателя. В избранный круг читателей, на которых рассчитаны были (только в виде, разумеется, рукописи) „Ночи“, могли входить, в первую очередь, родители покойного, особенно — мать, не присутствовавшая (как и отец) при кончине сына и нуждавшаяся поэтому в каком-то рассказе о ней. Роль вестника взял на себя как-раз Гоголь: он выехал навстречу графине Л. К. Вьельгорской и первый объявил ей о смерти сына. В этот период посредничества между умершим другом и его родителями, когда Гоголю, несомненно, приходилось и припоминать и пересказывать много раз мельчайшие подробности об умершем, он и мог попытаться облечь свой рассказ в литературную форму. |
| С середины 1890-х гг. Кулиш вновь принялся за перевод Ветхого Завета и трудился над ним до самой смерти (1897). В результате, он успел заново перевести с еврейского языка 32 книги Ветхого Завета. После смерти Кулиша, его супруга передала рукопись перевода Ветхого Завета в Музей исторических древностей Владимира Тарновского в Чернигове. Тарновский, ознакомившись с рукописью, предложил завершить работу над переводом известному украинскому писателю Ивану Нечую-Левицкому. Нечуй-Левицкий происходил из православной священнической семьи. В 1865 г. он окончил Киевскую духовную академию. Он владел древними языками и согласился продолжить переводческий труд. Им были переведены Первая и Вторая Книги Паралипоменон, Книги Руфи, Ездры, Неемии, Есфири и Даниила. Свою работу Нечуй-Левицкий закончил в 1901 г. Полный текст украинскою перевода Ветхого Завета был выкуплен Британским и Иностранным библейским обществом, и в 1903 г. издан в Вене 21 . Однако, и это издание не было допущено к распространению в Российской империи, и потому могло туда попадать только нелегально. В издании 1903 г. около 60 % перевода Ветхого Завета принадлежало Кулишу, около 10 % – Ивану Пулюю и около 30 % – Ивану Нечую-Левицкому. Пантелеимон Кулиш происходил из Северо-восточной Украины (родился на Сумщине), Иван Пулюй – с Западной Украины (родился на Тернопольщине), а Иван Нечуй- Левицкий – из Центральной Украины (родился на Черкасщине). Особенности разговорной речи всех этих регионов отразились и в тексте перевода. Британское и Иностранное библейское общество неоднократно переиздавало этот перевод (издания выходили в Вене, Берлине, Лондоне и Нью-Йорке). Вплоть до 1960-х гг., когда появился перевод митрополита Илариона (Огиенко), именно украинская Библия Кулиша-Пулюя-Левицкого была общепринятой. в) Издание украинского перевода Евангелия в Москве (19об-1911 гг.) В 1905 г. в России был снят запрет на печать церковных книг на украинском языке. После этого, Синод поручил Московской синодальной типографии напечатать украинский перевод Евангелия с параллельным славянским текстом. За основу издания был взят текст Филиппа Морачевского, который прошел несколько редактур. Прежде всего, текст был отправлен для редактирования Подольскому епископу Парфению (Левицкому), который, в свою очередь, привлек к работе группу специалистов. Как видно из переписки епископа Парфения, он считал, что Евангелие от Иоанна было переведено Морачевским наименее удачно. Потому, в текст четвертого Евангелия были внесены наиболее существенные правки. |
| Кулиш Пантелеймон Александрович. Записки о Южной Руси. Т. 1–2. СПб., 1856–1857. Кулиш П. А. Украинские народные предания. СПб., 1847. Макарий, архимандрит (Миролюбив). Обозрение древних рукописей и книг церковных в Новгороде и его окрестностях. М., 1861). Макарий, митрополит (Булгаков). История Русской церкви. Т. 1–12. СПб., 1857–1883. Максимович Михаил Александрович. Малороссийские песни. М, 1827. Максимович М. А. Украинские народные песни. Киев, 1834. Максимович М. А. Сборник украинских песен. Ч. 1. Киев, 1849. Пыпин Александр Николаевич. Очерк литературной истории старинных повестей и сказок русских. СПб., 1857. Ровинский Дмитрий Александрович. История русских школ иконописания до XVII века. СПб., 1856. Сахаров Иван Петрович. Русские народные сказки. Ч. 1. СПб., 1841. Сахаров И. П. Сказания русского народа о семейной жизни своих предков. Ч. 1 – 3. СПб., 1836–1837. Снегирев Иван Михайлович . Русские простонародные праздники и суеверные обряды. Вып. 1–4. М., 1837–1839. Срезневский Измаил Иванович . Святилища и обряды языческого богослужения древних славян по свидетельствам современным и преданиям. Харьков, 1846. ПРОИЗВЕДЕНИЯ ДРЕВНЕЙ СЛОВЕСНОСТИ, УПОМИНАЕМЫЕ Ф. И. БУСЛАЕВЫМ /ИЗДАНИЯ/ Азбуковник – Изд.: Сахаров И. П. Сказания русского народа. СПб., 1849, т. 2, кн. 5; Буслаев Ф. И. 1/Дополнения и прибавления по второму тому Сказаний русского народа И. Сахарова//Арх. ист.-юрид. сведений, относ, до России/Изд. Н. Калачевым. М., 1850, кн. 1, отд. 4, с. 1–31/отрывки/; 2/Историческая хрестоматия церковнославянского и древнерусского языков. М., 1861; Ковтун Л. С. Лексикография в Московской Руси XVI – начала XVII в. Л„ 1975, с. 268–312. Аристотелевы Врата – Сказание о еллинском философе о премудром Аристотеле. – Изд.: Сперанский М. Из истории отреченных книг, IV. Аристотелевы Врата, или Тайная Тайных. СПб., 1908/ПДПИ, т. 171/, с. 240–241; ПЛДР/Вып. VI/. М., 1984, с. 592–595. Беседа о бражнике – Повесть о бражнике. – Изд.: Русская демократическая сатира XVII века. 2-е изд. М., 1977, с. 85–86. |
| III. Учительство и профессура в Киеве После защищения диссертации я несколько месяцев продолжал оставаться в Харькове и занимался обработкою истории Богдана Хмельницкого. Это занятие, увлекая меня, внушало сильное желание побывать в тех местностях, где происходили описываемые мною события, и с этою целью я обратился к князю Цертелеву 52 с просьбою написать киевскому попечителю о моем желании получить место в Киевском учебном округе; вместе с тем я просил прописать главную ученую цель этого желания. По такой просьбе в конце сентября 1844 года князь Цертелев известил меня, что киевский попечитель предлагает мне взять на первых порах должность учителя истории в ровенской гимназии и для этого предоставляет мне приехать в Киев. Я тотчас списался с матерью, известил ее, что через две недели уеду в Киев; мать моя поспешила приехать в Харьков. 7 октября вечером я выехал из Харькова на почтовых, провожаемый матерью и толпою харьковских знакомых, изъявлявших мне желание найти счастие в ином крае. По прибытии в Киев явился я к попечителю Давыдову, но тот на мое объяснение о приглашении меня сказал, что ничего об этом не знает, и поручил обратиться к его помощнику Юзефовичу. Я отправился к последнему. Он принял меня радушно, говорил, что читал мою диссертацию, наговорил по ее поводу множество комплиментов и подтвердил о назначении меня учителем гимназии в Ровно, где свободное от преподавания время я могу посвятить на обзор исторических местностей и памятников местной истории. Во время моего посещения входит молодой человек, которого Юзефович знакомит со мною. То был Пантелеймон Александрович Кулиш 53 . Разговор зашел об источниках малорусской истории, и мы обоюдно с удовольствием узнали, что нам обоим были знакомы одни и те же источники. Выходя от Юзефовича вместе с Кулишом, я отправился в соборную церковь св. Софии и осматривал ее с большим любопытством; в то время она еще не была реставрирована, старые фрески не были открыты, а стены ее были испещрены живописью на штукатурке, которую впоследствии ободрали; только в некоторых местах начато было открытие фресков; правая лестница на хоры со стенными изображениями старинной княжеской жизни не была вовсе открыта для публики. Походивши в Софиевском соборе, я отправился к Кулишу, который занимал тогда должность смотрителя уездного училища на Подоле. Когда мы заговорили о собрании песен, Кулиш вынул огромный ворох бумаг: то было его собрание народных песен. Сам я в ожидании подорожной и подъемных денег для следования в Ровно поселился на Подоле у какого-то мещанина, неподалеку от Братства. С тех пор я виделся с Кулишом почти каждый день; мы ходили с ним по Киеву и осматривали разные киевские достопримечательности; он же познакомил меня с М. А. Максимовичем, жившем на Старом городе, близ упраздненной ныне церкви св. Троицы, занимая небольшой деревянный домик с садом. |
| Н. Г. Чернышевский в рецензии на два последних тома издания Трушковского отметил, что в него не вошли рецензии Гоголя (рецензии, напечатанные в „Современнике“, о чем можно было заключить по данным Кулиша, и рецензия в „Москвитянине“, на которую указал Г. Геннади в библиографическом списке сочинений Гоголя). Рецензии эти не вошли и в следующее издание Кулиша. Что касается упоминаемого Чернышевским письма к Щепкину о постановке „Дядьки в затруднительном положении“, то пропуск его не мог быть поставлен в вину Трушковскому, так как письма в это издание вообще не входили. Кроме собрания сочинений Гоголя, Трушковский еще в 1855 г. выпустил отдельной книгой „Сочинения Н. В. Гоголя, найденные после его смерти“ (ценз. разр. 26 июля 1855 г.) — то есть сохранившиеся главы второго тома „Мертвых душ“ и „Авторскую исповедь“. Трушковский предполагал и дальше работать над сочинениями своего дяди, замышляя дать в нем на ряду с основным текстом также и другие редакции. „При другом полном собрании его сочинений — писал Трушковский в предисловии к тому V своего издания — все изменения и переделки, которые так часто встречаются у Гоголя, будут указаны“… Психическое заболевание помешало Трушковскому осуществить эти планы. Дело издания сочинений Гоголя перешло к биографу Гоголя, П. А. Кулишу. Еще в 1854 г. П. А. Кулиш, не имевший тогда возможности выступать легально, выпустил — под псевдонимом Николая М. — „Опыт биографии Н. В. Гоголя со включением до сорока его писем“. В 1856 г. расширенное издание этой биографии появилось (за той же подписью) под заглавием „Записки о жизни Н. В. Гоголя, составленные из воспоминаний его друзей и знакомых и из его собственных писем“. „Записки Кулиша“ долгое время были единственной биографией Гоголя; но и до настоящего времени они не утратили значения биографического первоисточника, так как Кулиш основывался на показаниях лиц, близких Гоголю: Н. Я. Прокоповича, П. А. Плетнева, С. Т. Аксакова, М. А. Максимовича, А. О. Смирновой и др. и широко использовал письма Гоголя к ним, а также к матери и сестрам. |
|
|
