| Православие и свобода - Олеся Николаева Николаева Олеся Александровна Содержание Информация о первоисточнике Часть I. Православие и свобода Предисловие Дар свободы Свобода и грехопадение Часть 1 Часть 2 Свобода и познание добра и зла Свобода воли Часть 1 Часть 2 Свобода выбора Свобода и причинность Свобода и абсурд Свобода и зависимость Воля человеческая и воля Божия Свобода, своеволие, произвол. Антихристова свобода Парадоксы свободы Свобода и закон Свобода и вера Свобода и спасение Часть 1 Часть 2 Был ли Христос диссидентом? Часть 1 Часть 2 Часть II. Православие и творчество Предисловие Церковь и интеллигенция Идейность и беспочвенность русской интеллигенции Вл. Соловьев: спасение или теургия Н. Бердяев: Церковь или творчество? Н. Бердяев: творец или богоборец? В. Розанов: порок или добродетель? М. Булгаков: Бог или диавол? Интеллигенция и Церковь Православие и творчество Талант – дар Божий Творец Красоты Противоречит ли смирение творчеству? Сатана – покровитель бездарности Злаки и плевелы Создание " новой реальности " Творчество как подвиг веры Благодать и вдохновение Логос творчества Проблемы автоцензуры Творчество как чудо Соблазны творчества Православие и современная культура Мифоритуальный характер советской культуры Диктатура плюрализма Андеграунд как новый истеблишмент " По ту сторону добра и зла " " Симулякры " постмодернизма Смерть Автора как " смерть Бога " Новое мифотворчество Пересоздание мира в постмодернизме Новый герой " Перемещенный предмет " постмодернизма Технология постмодернизма " Перформанс " Лицо, имидж, маска Игра как метафизика постмодернизма Аноним новой культуры Реальность в новой культуре Виртуальная реальность Психоделическая культура Механизмы компенсации Мифоритуальная структура новой культуры Новый человек " Эры водолея " Проблема любви Проблема свободы Проблема этики Проблема страха Проблема смерти Дар творчества (вместо послесловия) Примечания Часть 1 Часть 2 Информация о первоисточнике При использовании материалов библиотеки ссылка на источник обязательна. |
| Представлять талантливую работу всегда приятно. А книга Олеси Николаевой “Православие и свобода” несомненно отмечена Божиим даром приумноженного таланта. В центре ее внимания – проблема свободы воли, то есть та проблема, которая являлась мучительным вопросом для многих (и часто – выдающихся) умов, не просвещенных светом боговедения, но которая получает свое естественное разрешение лишь в невечернем свете Откровения. Ведь именно в лучах его открывается тот незыблемый факт, что свобода, то есть, по словам В. Лосского , “способность определять себя из самого себя”, и “придает человеку отличающую его особенность: быть сотворенным по образу Божию, ту особенность, которую мы можем назвать личным его достоинством“ 1 . Грехопадение исказило и извратило это первозданное достоинство. “Непослушанием Богу, которое проявилось как творение воли диавола, первые люди добровольно отпали от Бога и прилепились к диаволу, ввели себя в грех и грех в себя (см.: Рим.5:19 ) и тем самым в основе нарушили весь моральный закон Божий, который является не чем иным, как волей Божией, требующей от человека одного – сознательного и добровольного послушания и вынужденной покорности“ 2 . Правда, свобода воли как изначальный дар Божий не была полностью утеряна человеком, но вернуть ее в прежней чистоте он сам по себе не был уже способен. Это было по силам только Спасителю мира. Поэтому, как говорит преподобный Иоанн Дамаскин , “Господь, пожалев собственное творение, добровольно принявшее страсть греха, словно посев вражий, воспринял болящее целиком, чтобы в целом исцелить: ибо “невоспринятое неисцеляемо”. А что воспринято, то и спасается. Что же пало и прежде пострадало, как не ум и его разумное стремление, то есть воление? Это, стало быть, и нуждалось в исцелении – ведь грех есть болезнь воли. Если Он не воспринял разумную и мыслящую душу и ее воление, то не уврачевал страдание человеческой природы – потому-то Он и воспринял воление“ 3 . А благодаря такому восприятию Спасителем человеческой воли и для нас открылся путь к Царству Божиему – путь узкий и тесный, но единственный. И Царство это – лишь для свободно избравших сей путь, и стяжается оно одним только подвигом высшей свободы, то есть добровольным подчинением воле Божией. |
| Ученый и поэт о доказательстве существования Бога Существует ли научное доказательство Бога и чем поэзия похожа на науку – академик РАН, лауреат премии Дирака Владимир Захаров. Когда Туманность Андромеды уйдет за горизонт – Многие считают, что человек науки далек от веры, а каково ваше отношение к религии? – Отношение к религии… Это путь очень длинный. Конечно, родители были крещеными, но они в советское время, разумеется, в церковь не ходили. Мама на смертном одре попросила священника для причастия, но долго этого не хотела делать. Меня религиозный вопрос интересовал совершенно независимо от родителей. Прежде всего, я еще в классе восьмом додумался до идеи, которая называется лапласовский детерминизм: если бы мы знали координаты и траектории всех частиц, то можно было бы полностью предсказать будущее. Тогда стало бы очевидно, что никакой свободы воли нет, потому что все записано в динамических уравнениях. Но потом шаг за шагом выяснилось, что это не так, потому что существуют некоторые точки бифуркации, в которых система расходится, и тогда достаточно очень малого шевеления, чтобы полностью изменить всю траекторию. На эту тему есть известный рассказ Брэдбери «И грянул гром» (A Sound of Thunder) про раздавленную бабочку и другие произведения, но об этом же можно говорить и на языке классической науки. Более того, на каждом шагу такого рода явления, такого рода бифуркации совершаются очень часто – это типичное поведение больших и довольно сложных систем. Поэтому будущее совершенно не определено. И свобода воли, в которой, по сути дела, совершается такая бифуркация в мозгу человека, где-то там какие-то синапсы переключились так и сяк, играет роль фактора, определяющего будущее. Таким образом, детерминизм и свобода воли не противоречат друг другу. А дальше… После того, как я столкнулся с квантовой механикой, стал удивляться, что существует множество вопросов, на которые наука в принципе не может дать никакого ответа. Например, имеется один радиоактивный атом, период полураспада у него час, когда он распадется – через 5 минут или через полчаса – никто на этот вопрос ответа дать не может. Стало ясно, что наука не полна. Этот вопрос наука себе задает и совершенно честно говорит: «Я не знаю на него ответа». Но есть вопрос, который наука себе не задает, например: есть ли у существования человечества смысл? |
| Беседы на притчу о блудном сыне Во вторник первой недели поста Св. церковь, желая пробудить в сердцах наших раскаяние, представляет нам притчу Спасителя о блудном сыне. Какая это дивная притча! Каждая черта ее дышит жизнью и силой. Каждая черта, при простоте и естественности, полна мыслей глубоких. Как живо и полно представлен в ней грешник на путях его заблуждения! Как трогательно изображено раскаяние грешника! В каких поразительных образах показана любовь Отца небесного к преступным делам его! Притча с эта предложена Спасителем тогда, как фарисеи и книжники винили Его, что Он с грешниками ест и пьет (Лук. 15:1—2). Им-то Он показывает, как явный грешник, когда искренно обращается к Богу, принимается Отцем небесным, и как тот, кто мечтает о своей праведности, оказывается несправедливым пред Богом. Намереваясь последовательно объяснить эту дивную притчу Спасителя, на первый раз представим картину грешника. «Человек некий име два сына. И рече юнейший от них отцу: отче, даждь ми достойную часть имения. И раздели им имение» (Лук. 15:11—12). «И рече юнейший» . Почему же не старший? Спаситель, в этом случае хочет удержать за мнимым праведником, любимым фарисеями, преимущество, — преимущество первенства. В таких мыслях выставляет Он молодого человека, который прежде времени хочет казаться зрелым и нетерпеливо ждет смерти отца. «Отче, даждь ми достойную часть имения» . Молодой человек, хочет отделиться от отца, который смотрит за его жизнью; ему хочется быть на своей воле, хочется располагать своею жизнью, по своему усмотрению. Добрый, нежный отец дает ему все нужное для него; но он мечтает о свободе. Как у отца есть право, так указывает и сын на свое право. Зачем сыну не жить только любовью к отцу вместо того, чтобы жить по правам? Не ослабляет ли он в себе чувства сыновней любви, когда заменяет их в себе другими побуждениями? Или добрый отец не мог дать сам часть сыну, когда бы то счел нужным? Сын ищет себе свободы. Вот начало, вот первый шаг отступления души от Отца небесного! Повидимому ничего нет преступного, когда желают пользоваться свободою, как даром Божиим. Но эта жажда свободы, это настойчивое требование ее есть уже дело своеволия, гордости присваивающей себе то, что не принадлежит нам. Что значит истинная свобода наша? Истинная свобода, какова свобода святых, есть безмолвная, добровольная покорность воле Отца небесного. Когда же ищут себе свободы: значит тяготятся быть под властью Божией, хотят жить не по воле Божией, дозволяют располагать свободой своевольно. Гордость оскорбляется чужою властью, и по ее внушению тайному, составляют себе правила, несогласные с любовью к Богу, плодят в себе мысли, восстающие на веру, Богом данную нам, умножают желания, оскверняемые дыханием то гордости, то нечистоты плотской. Так, с своею волею первый шаг нам не только бывает шагом преступным, но шагом, который влечет нас от преступления к преступлению. Вот почему христианство так решительно требует от нас отречения от своей воли! |
| Семья в XXI веке и обещание верности Выступление на Рождественских чтениях 2009 года Протоиерей Александр Шаргунов Остается вопрос: возможно ли жить жизнью верности вне истинной религии? Разумеется, да. Потому что каждая душа по природе своей христианка. Существует неосознанная духовность, которая может иметь достаточно крепкую нравственность - без религии. Разумеется, многие ценности, которых инстинктивно придерживаются атеисты, имеют своим далеким источником Евангелие. Но они давно утратили с ним связь. Верность - одна из них. Может существовать мораль в культуре, где отсутствует связь с религией. Хотя в наше время это чрезвычайно редкое явление. Потому особая ответственность лежит на тех, кому дана вера в победу Христову над смертью и чья безусловная верность хранится в самом надежном месте, какое только может быть, - в безусловной любви Бога, осуществленной в любви Христа к Церкви, и дарованной в таинстве брака людям. Супружеская верность и будущее человечества не основаны на невозможности соответствия любви Христовой, но на возможности приобщиться этой единственной любви. " Мы превращаемся в соль, потерявшую соленость " Интервью " Русскому журналу " Протоиерей Александр Шаргунов Проблемы, поднятые Лефевром, во многом волнуют и Православную Церковь. В центре всего у него стоит критика либерализма. Он говорит о попытке реализовать в рамках либерализма три свободы. Во-первых, это свобода разума от всякой объективно установленной истины. Ведь истина, с точки зрения либералов, которых он отождествляет с деятелями Второго Ватиканского Собора, это то, что находится в бесконечном становлении и поиске: никто не может претендовать на исключительное обладание истиной. Во-вторых, свобода веры от догматов: невозможно принять раз и навсегда данную богооткровенную истину. В-третьих, свобода воли от закона, сдерживающие начала которого якобы несовместимы с достоинством человека и его совестью. Справедливость и актуальность этой критики Лефевра для нас очевидны. Ответы Протоиерея Александра Шаргунова на вопросы читателей журнала " Русский Дом " - февраль 2008 г. |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Свобода и послушание 23.01.2008 594 Время на чтение 4 минуты Протоиерей Димитрий Моисеев. Фото: Русская неделя Новый Завет постоянно говорит нам о свободе, которую принес на землю наш Спаситель - Господь Иисус Христос. " Итак, стойте в свободе, которую даровал нам Христос, и не подвергайтесь опять игу рабства " (Гал. 5, 1), " Не делайтесь рабами человеков " (1 Кор. 7, 23). В то же время Церковь говорит и о необходимости послушания, которое представляется как отказ от собственной воли в пользу воли другого, являющегося руководителем, наставником. В святоотеческих творениях мы найдем восхваление как свободы, так и послушания. Как же решить это кажущееся противоречие, тем более что в наше время мы часто сталкиваемся со злоупотреблением понятия " послушание " , когда за замечательными словами кроется подчас отнюдь не замечательная реальность? Для этого нам необходимо совершить небольшую экскурсию на 14 столетий назад, в VII век, во времена монофелитских споров. Именно тогда Церковь дала определения ключевым понятиям, связанным с волеизъявлением человека. Монофелитство было искусственно созданной доктриной, целью которой являлось достижение компромисса между православными и монофизитами. Признавая единство личности Спасителя и двойство Его природ, монофелитство настаивало на том, что Христос обладал одной волей (отсюда название: монос - один, фелима - воля). Тем самым монофелитство делало волю атрибутом личности. Противники монофелитства, в частности преподобный Максим Исповедник, настаивали на том, что воля есть принадлежность природы, а, следовательно, во Христе их две. Это разногласие не очень понятно для современного русского человека, поскольку русское слово " воля " у нас связывается именно с решением личности, но для греков того времени разница была очевидной. По преподобному Максиму, слово " фелима " , то есть собственно воля, означает энергию природы, личности же принадлежит право выбора (греч. гноми). Например, энергией природы является чувство голода, а личность уже выбирает, чем, когда и в каком количестве этот голод утолить. |
| Происхождение зла Диавол и демоны оказались во тьме по собственной свободной воле. Каждое разумное живое существо, будь то ангел или человек, наделено от Бога свободной волей, то есть правом выбора между добром и злом. Свобода воли дана живому существу для того, чтобы оно, упражняясь в добре, могло онтологически приобщаться к этому добру 6 сентября, 2010 Диавол и демоны оказались во тьме по собственной свободной воле. Каждое разумное живое существо, будь то ангел или человек, наделено от Бога свободной волей, то есть правом выбора между добром и злом. Свобода воли дана живому существу для того, чтобы оно, упражняясь в добре, могло онтологически приобщаться к этому добру Интервью с темплтонским лауреатом Франциском Айалой вызвало большую дискуссию на просторах Интернета, в частности, заинтересовала читателей проблема происхождения зла. Мы опубликуем несколько материалов по этой теме и начнем со статьи митрополита Илариона (Алфеева). На заре существования тварного бытия, еще до создания Богом видимого мира, однако уже после сотворения ангелов в духовном мире произошла грандиозная катастрофа, о которой мы знаем только по ее последствиям. Часть ангелов, воспротивившись Богу, отпала от Него и сделалась враждебной всему доброму и святому. Во главе этого отпавшего воинства стоял Эосфор, или Люцифер, само имя которого (букв. «светоносный») показывает, что первоначально он был добрым, но затем по своей собственной воле «и по самовластному произволению изменился из естественного в противоестественное, возгордился против сотворившего его Бога, захотел воспротивиться Ему, и первый, отпав от блага, очутился во зле» (Иоанн Дамаскин). Люцифер, которого также называют диаволом и сатаной , принадлежал к одному из высших чинов ангельской иерархии. Вместе с ним отпали и другие ангелы, о чем иносказательно повествуется в Апокалипсисе: «…И упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику… и поражена была… третья часть звезд, так что затмилась третья часть их» (Апок. 8:10, 12). Некоторые толкователи видят в этих словах указание на то, что вместе с денницей отпала треть ангелов. |
| Опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, 5, 1995 (“Шестоднев” свт. Василия Великого и “Беседы” преп. Макария Египетского) Апостольская проповедь о Христе Спасителе, о Сыне Божием, принявшем человеческую плоть, в этой плоти распятом и воскресшем, ломала и рушила стереотипы языческого мышления. Для людей эллинского (языческого) склада ума Благая Весть о том, что Бог нисходит в материальный мир, а человек делается причастным Богу, была парадоксом из парадоксов, и Церковь не могла выполнить свою миссионерскую задачу, не подчинив новозаветному антропоцентризму специфически эллинскую область умозрения — учение о материи (природе) и о человеческой психике и этике. Это стремление переосмыслить античную физику и этику с христианских позиций на языке, понятном греко-римскому миру, приводило к тому, что начиная со II в. церковные писатели объявляли себя сторонниками философского тезиса о свободе воли[ 1 ] и не только заимствовали у эллинства традиционные доводы в его защиту, но и придавали ему непомерно большое значение, делая его отправной точкой для космологических и антропологических построений. Свобода воли трактовалась и как ответственность человека за его поступки, и как независимость от природного детерминизма, о чем свидетельствуют следующие слова свт. Иринея Лионского: “если одни произошли дурными, а другие добрыми, то ни эти последние не заслуживают похвалы, потому что устроены добрыми, ни первые — порицания, потому что родились такими. Но поскольку все имеют одну и ту же природу и могут избирать и творить добро, а могут так же отвергать и не творить его, то по справедливости и у людей благоразумных, а прежде всего у Бога одни встречают похвалу а другие — порицаются и терпят достойное наказание за отвержение прекрасного и благого” (Против ересей, IV, 37, 2)[ 2 ]. Сама природа при этом объяснялась так, чтобы в ней не нарушился этот принцип человеческой свободы. Зло изымалось из природы, лишалось своей онтологии и превращалось в функцию свободы воли. Материя “утеснялась” — ее влияние на человеческие поступки признавалось не неизбежным, а ее собственное существование — невечным. Ради этого христианство отвергало античную космогонию, согласно которой творение мира есть лишь придание упорядоченной формы материальному хаосу, и провозглашало тварность материи, создание ее “из ничего”[ 3 ]. |
| XI. Послание апостола Павла к Римлянам, 5:12 в понимании св. Иоанна Златоуста и блж. Августина Александр Дворкин. Очерки по истории Вселенской Православной Церкви. Литература: Мейендорф, Введение; Соловьев В. Свобода воли - свобода выбора//Собр. соч. в 10 т. Брюссель, 1966. Т.10. С. 277; Quasten; Флоровский, Восточные отцы. 1. Двенадцатый стих пятой главы Послания апостола Павла к Римлянам довольно сложен для перевода. По-гречески вторая часть стиха звучит так: «...και ουτως εις πντας ανθρπους ο θνατος διηλεν, εφ ω πντες ημαρτον». Наибольшая сложность возникает при переводе εφ ω (потому что) из-за того, что грамматическая форма этого союза допускает как средний, так и мужской род. Если предпочесть средний род, то перевод будет звучать так: «...тем самым во всех людей перешла смерть, потому что все согрешили». Однако смысловой анализ обнаруживает неудовлетворительность такого перевода, так как он выпадает из контекста послания и идет вразрез со всем учением апостола Павла о первородном грехе. Если принять, что εφ ω - мужского рода, то перевод получается такой: «...тем самым на всех людей перешла смерть, через которую все согрешили». Такой перевод находится в полной гармонии с мыслью апостола Павла и представляется более приемлемым, чем первый. Именно так понимали этот стих восточные отцы Церкви, так понимал его св. Иоанн Златоуст. Смерть представляется ему космической реальностью, введенной в мир грехом. Через грех Адама этот мир попал под власть диавола - узурпатора и тирана, правящего миром посредством смерти. Мы все рождаемся уже под властью «князя мира сего». «Как скоро пал один, - пишет св. Иоанн, - через него сделались смертными все, даже и не вкусившие запрещенного плода» (здесь и далее «Беседы на послание к Римлянам»). Св. Иоанн понимает грех как сугубо личное деяние. Мы не виновны в грехопадении Адама, просто, будучи рожденными в мире греха, мы не можем не наследовать его грех в падшей природе. «Все, происшедшие от того, кто согрешил и стал смертен, сделались также смертными». |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Между Истиной и ложью 25.07.2022 1630 Время на чтение 76 минут Я есмь истинная виноградная лоза, а Отец Мой — виноградарь. Всякую у Меня ветвь, не приносящую плода, Он отсекает; и всякую, приносящую плод, очищает, чтобы более принесла плода. Вы уже очищены через слово, которое Я проповедал вам. Пребудьте во Мне, и Я в вас. Как ветвь не может приносить плода сама собою, если не будет на лозе: так и вы, если не будете во Мне. Я есмь лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего. Кто не пребудет во Мне, извергнется вон, как ветвь, и засохнет; а такие ветви собирают и бросают в огонь, и они сгорают. Если пребудете во Мне и слова Мои в вас пребудут, то, чего ни пожелаете, просите, и будет вам. Тем прославится Отец Мой, если вы принесете много плода и будете Моими учениками (Ин.15; 1-8). Придя в церковь, становимся не просто другими людьми, но иными. Этой инаковости и искала русская интеллигенция. В каком-то плане личность Николая Бердяева весьма показательна для эпохи Рубежа веков, которую он сам назовет Серебряным веком. Как и Булгаков, он пережил увлечение марксизмом, причем принимал участие в революционной деятельности. «Разрыв с окружающей средой, выход из мира аристократического в мир революционный – основной факт моей биографии». Однако к началу ХХ века начинается отход Бердяева от материализма и приход к идеализму, к христианской философии. О себе он так писал: «Я никогда не был философом академического типа… Моя мысль всегда принадлежала к типу философии экзистенциальной… Экзистенциальность же противоречива. Личность есть неизменность в изменении… Философ совершает измену, если меняются основные темы его философствования, основные мотивы его мышления, основоположная установка ценностей». Любил себя Бердяев называть еще «верующим вольнодумцем». Ф. Степун заметил, что, живи Бердяев на исходе Средневоковья, то не миновать ему костра инквизиции. Во многом это связано с его не совсем церковными суждениями о свободе и воле. Бердяев считал, что «Бог не творит воли существ вселенной, которые возникают uз Ungrund, а проста помогает тому, чтобы воля становилась добром. К этому выводу он пришел благодаря своему убеждению в том, что свобода не может быть создана и что если бы это было так, то Бог был бы ответственным за вселенское зло. Тогда, как думает Бердяев, теодицея была бы невозможной. Зло появляется тогда, когда иррациональная свобода приводит к нарушению божественной иерархии бытия и к отпадению от Бога из-за гордыни духа, желающего поставить себя на место Бога...» (Н. Лоссский). |
|
|
