А.А. Половцов Постельс, Александр Филиппович Постельс , Александр Филиппович, тайный советник, член Совета министра народного просвещения, писатель; сын пастора, род. 24-го августа 1801 года в Дерпте, где и получил первоначальное образование; в 1816 г. (17-го января) он поступил казеннокоштным студентом в Главный педагогический институт, по переименовании коего в С.-Петербургский университет, перешел туда и в 1823 г. окончил курс по физико-математическому факультету со степенью кандидата и серебряной медалью, причем, как один из лучших по успехам, был оставлен при Университете для исправления должности магистра по минералогии и геогнозии и в 1826 г. читал здесь неорганическую химию. Назначенный, 16-го февраля 1824 г., помощником инспектора студентов С.-Петербургского университета, П. 20-го августа 1826 г. отправился в кругосветное путешествие на шлюпе «Сенявин», в качестве члена ученой экспедиции Ф. П. Литке, откуда возвратился 25-го августа 1829 г. с большим запасом естественно-исторических материалов, обработке коих и посвятил ряд последующих лет; за труды в путешествии он получил награду – орден Владимира 4-й степени. 6-го мая 1831 г. П. был утвержден адъюнкт-профессором по кафедре минералогии в С.-Петербургском университете, 31-го мая того же года назначен был хранителем Минералогического кабинета Императорской Акад. Наук (где был до 16-го ноября 1837 г.), 14-го февраля 1833 г. определен адъюнктом по минералогии при Главном педагогическом институте, с 1-го января 1835 г. (по 11-е января 1837 г.) был инспектором частных пансионов и школ Петербурга, а 31-го декабря 1835 г., вследствие упразднения в Петербургском университете должности адъюнкт-профессора по минералогии, оставил Университет и 1-го января 1836 г. поступил преподавателем естественных наук в Императорском училище правоведения (где был с 22-го марта 1838 г. до 2-го марта 1845 г. членом Совета и где преподавал до 9-го января 1847 г.), 18-го января того же года назначен экстраординарным профессором минералогии Главного педагогического института, а 4-го мая 1847 г. определен директором 2-й С.-Петербургской гимназии.

http://azbyka.ru/otechnik/Spravochniki/r...

А.А. Половцов Галактионов, Степан Филиппович Галактионов , Степан Филиппович, гравер, литограф и пейзажный живописец; род. в Петербурге, по одним источникам – в 1778 г., по другим – в 1779 г.; умер там же 22 ноября 1854 г. Поступив в Академию Художеств в 1785 г., он обучался там пейзажной живописи у М. М. Иванова, а в 1799 г., по желанию Императора Павла I, видевшего его работу пером, перешел в ландшафтный граверный класс, к знаменитому Клауберу. В 1800 г. он окончил курс Академии с аттестатом первой степени. В этом году им выгравирован «вид части дворца со стороны большого озера, в гор. Гатчине», с картины Щедрина; в следующем году он награвировал лависом «каменное здание с куполом и крестом наверху». К 1802 г. относятся пять картинок к книге «Ручной дорожник» с видами Новгорода, Бронницкой горы, Вышнего Волочка, Торжка и Твери. В 1803 г. он выгравировал заглавный лист и фронтиспис к «Отрывкам из сочинений г-на Эккартсгаузена». В 1804–1805 гг. им исполнены восемь видов Петергофа, за которые, 1 сентября 1806 г., он избран в «назначенные», а за доски ему уплачено: за вид Итальянского фонтана – 700 руб., за вид Нового Каскада – 400 руб., Мон-Плезир – 400 руб. и вид Марли – 600 руб. К 1805 г. относятся заглавный лист и фронтиспис к первой части книги «Приключение по смерти, сочинение г-на Штиллинга». В 1807 г. он окончил «вид дворца Каменного острова с дачи гр. Строганова», за который получил 700 руб., и 29 картинок очерком для «Строгановской галереи». В 1808 г. «по живописной картине, представляющей вид гранильной мельницы в Петергофе, и по равным эстампам, им гравированным» возведен в звание академика. В январе 1812 г. министр народного просвещения, управлявший в то время Академией, «усматривая из работ академика Степана Галактионова способность его к ландшафтному гравировальному искусству», предложил Совету Академии «употребить сего академика при Академии при обучении искусству его» и спрашивал, «есть ли способы к назначению ему за таковой труд жалованья». Совет ответил на это, что Галактионов «как гравер находится при Академии и получает жалованья по 300 руб.

http://azbyka.ru/otechnik/Spravochniki/r...

Хлысты Название «хлысты» или произошло от одного из религиозных обрядов этих сектантов, при совершении которых они хлещут, бьют себя по телу жгутами, прутьями и подобными предметами, или же есть искаженное произношение «христовщина», а христовщиной эта секта называется потому, что она управляется «христами». Сами себя хлысты называют «людьми божиими», в которых за их богоугодную жизнь обитает Бог . Основателем хлыстовской секты, как полагают, был Данила Филиппов, или Филиппович, беглый солдат, крестьянин Костромской или Владимирской губ. Объявив себя воплотившимся «Саваофом», превышним «Богом» (в 1645 г.), он стал странствовать по Костромской, Владимирской и Нижегородской губ., распространяя свое лжеучение. Ревностным помощником ему в деле пропаганды был крестьянин Владимирской губ., Муромского у., Иван Тимофеев Суслов. В 1649 г. Данила Филиппов признал его своим «возлюбленным сыном, Иисусом Христом», и сообщил ему божество. Суслов, окружив себя «богородицей» и 12 «апостолами», деятельно и успешно распространял учение своего учителя во Владимирской и Нижегородской губ. Доверие к нему доходило до того, что ему поклонялись, как истинному Христу. Из Нижегородской губ. Суслов перешел в Москву и здесь распространял свое учение. Кроме народной массы, оно проникло и за стены московских монастырей (напр., женского Никитского. Ивановского и др.). Суслов имел собственный дом, который назывался «домом божьим», «домом сионским», «новым Иерусалимом» и в который собирались хлысты для молений. В 1699 г. прибыл в Москву и Данила Филиппов, но прожил неделю: в начале следующего 1700 г. он умер (вознесся, по сказанию хлыстов, на небо). По смерти Суслова христом был признан один из стрельцов – Прокопий Лупкин, после стрелецкого заговора сосланный в Нижний Новгород. Он распространял ересь в Нижегородской губ. и занес ее в Ярославскую. В 1716 г. вместе с несколькими последователями он был схвачен здесь и предан суду; но вскоре отпущен на свободу. С тех пор он окончательно поселился в Москве со своей женой Акулиной Ивановной, которую выдавал за «богородицу». У него, как прежде у Суслова, происходили большие собрания хлыстов, и сам он пользовался среди них почетом; при встрече ему кричали: «царь, царь!»,– крестились на него, кланялись ему в ноги и целовали руку. В 1732 г. он умер.

http://azbyka.ru/otechnik/Sergej_Bulgako...

К.Д. Головщиков Давно собирая материал о жизни и ученых трудах вообще всех родившихся и живших в Ярославской губернии, я настолько скопил уже его (более чем о 1000 лицах), что решаюсь выпускать от времени до времени небольшие отделы из своей работы. Выделив ныне из общей массы тех ученых, которые первоначальным своим образованием обязаны Ярославской семинарии, био-библиографические данные я помещаю здесь пока только о тех из них, которые избрали для своей специальности не духовную дорогу, и из этих таких, которые не находятся уже теперь в живых. Список их располагаю в алфавитном порядке. К. Головщиков Аристов Андрей Петрович Аристов Андрей Петрович – Андрей Петрович род. в 1812 г. в с. Новом Молотского уезда, где отец его был священником. После Ярослав, семинарии окончил он курс в Московской духов, академии со степенью магистра и в 1836 г. определен преподавателем семинарии в Тверь. Прослужив там около двух лет, он назначен был (19 мая 1838 г.) профес. философии в Демидовский лицей в Ярославле; но со введением нового устава Лицея оставлен был в 1846 г. за штатом, а в начале 60-х годов умер. Из литературных трудов его известны: 1) «О влиянии народного духа на философию». М. 1889. 2) «Философия составляет существенную потребность человеческого духа». М. 1840. 3) «О философско-религиозных учениях Канта, Фихте, Шеллинга и Гегеля» М. 1846. Лекции своим студентам лицея читал он: Логику по Бахману; Психологию – по Карусу, Вейссу и Шульцу; историю философии – по Риттеру и Теннеманну и нравственную философию – по Шлейермахеру и Зайлеру. Аристов Евмений Филиппович Аристов Евмений Филиппович – Сын дьячка села Полетаева, Мологского уезда; родился он в 1806 г. Окончив после Ярославской семинарии курс в 1830 г. в Московской медико-хирургической академии, он удостоен был звания «лекаря 1-го отделения по медицинской и ветеринарной частям», при чем награжден золотой медалью и тогда же командирован в центральный в Саратове холерный комитет, а в 1831 г. определен ординатором Брест-Литовского военного госпиталя.

http://azbyka.ru/otechnik/bibliog/ocherk...

Пароль: Запомнить меня на этом компьютере декабря 2014 На что намекает библейское сказание? Фольклор сам по себе является «священным текстом», считал Тертий Филиппов. Как ни странно, до какой-то степени это правдиво в отношении древнего еврейского фольклора. Ведь в Ветхом Завете присутствуют все жанры народного творчества: притча, пословица, загадка, песня и, конечно, сказка. Библия донесла до нас сказочные истории, преисполненные древней мудрости. И то, что сказки включены в библейский канон, — далеко не случайный факт. Фольклор в Ветхом Завете Герои Священного Писания много поют. Поют на похоронах: вспомним плач Давида после смерти Саула и Ионафана (2 Цар. 1, 17–25). Поют на свадьбах: Песнь Песней — по сути, пьеса для голосов жениха, невесты и хора — представляет собой позднейшую переработку древнего фольклорного материала. Поют в момент особенно важных событий, например, как Ламех после рождения сыновей (Быт. 4, 23–24) или как израильтяне у колодца в пустыне (Чис. 21, 17–18). Победная песнь Моисея «Поем Господеви» после перехода через Красное море (Исх. 15, 1) — образец древней военной песни. А божественная реплика, обращенная к пророку Иеремии (Иер. 1, 4–5), — пример debar YHWH («Слово Господа»), пророчества, облеченного в поэтическую форму. Прозаические жанры в Библии — предмет неустанных научных дискуссий. История сотворения мира (Быт. 1–3), жертвоприношения Исаака (Быт. 22), история Иосифа (Быт. 37, 39–50), завоевания Ханаана в книге Иисуса Навина, рассказ о возникновении династии Давида (1 Цар. 16, 2–18, 13) или разрушении Храма (4 Цар. 25, 8–21) могут интерпретироваться как миф, эпос, легенда или сага. Весьма близки к жанру сказки Книга Ионы и Книга Товита, о которых речь пойдет ниже. Третий тип фольклора — разговорный, который предполагает участие двух собеседников. К нему относится, прежде всего, mšl — емкое, часто метафорическое, высказывание, квинтэссенция практической мудрости, что-то вроде наших пословиц и поговорок. Mšl сконцентрированы в Книге Притчей и в Екклезиасте, но спорадически встречаются по всему ветхозаветному тексту (Суд. 8, 2; 1 Цар. 24, 14; 3 Цар. 20, 11). В Ветхом Завете используются эпиграммы (краткие иронично-обличительные стихотворения) (Чис. 23, 7–10. 18–24; 24, 3–9. 15–24), притчи (Иез. 17, 2–10) и загадки — например, знаменитая загадка Самсона: «Из ядущего вышло ядомое, и из сильного вышло сладкое» (Суд. 14, 14)

http://aquaviva.ru/journal/na-chto-namek...

Зябловский , Евдоким Филиппович, д. с. с., заслуженный профессор географии и статистики в С.-Петербургском педагогическом институте (преобразованном в 1819 г. в университет), род. 31 июля 1764 г. в Орловской губ., образование получил в Севской духовной семинарии и учительской гимназии в С.-Петербурге, по окончании которой в 1788 г. он был назначен учителем в Колыванское главное народное училище, где пробыл до 1797 года, когда, по упразднении Колыванской губ., а с нею и тамошнего главного училища, перевелся обратно в Петербург в то же заведение, где он воспитывался. После преобразования последнего в Педагогический институт Зябловский был назначен в нем сначала экстраординарным (1805 г.), а затем ординарным (1809 г.) профессором географии. Имя Зябловского пользовалось в свое время огромною известностью в учебном мире. Интересную характеристику его дает А. Никитенко. «Все движения Зябловскаго, манеры, ухватки были как-то особенно тяжелы и угловаты. С этим вполне согласовалась постоянная угрюмость его физиономии; глядя на него, можно было смело поручиться, что он никогда не был знаком с улыбкою, и что даже мускулы лица его вовсе не были способны произвести ее, хотя бы душа его и захотела этого... Со студентами он обращался решительно, как с маленькими школьниками. Однажды, во время его ректорства, несколько новичков-студентов пришли поздравить его с новым годом. Он вышел к ним в обыкновенном своем домашнем наряде, в халате глубокой древности, испещренном всевозможными пятнами, и с обычною своею суровостью спросил их: «Зачем они пришли?» «Поздравить с праздником», – отвечали юноши. «Поздравить с праздником», сказал он, махнув как-то странно рукою, – «лучше бы вы сидели дома да занимались делом». Подобным же образом он отвечал на поздравление других студентов с пожалованьем его в чин д. ст. советника. Слово «превосходительство», которым они его приветствовали, думая тем сделать ему удовольствие, не возымело на него ни малейшего действия. Он посоветовал им и тут не заниматься пустяками, вроде каких-нибудь поздравлений, а сидеть смирно дома и учиться, да аккуратно ходить на лекции. Несмотря на это, студенты его любили, потому что в сущности он был очень добрым человеком, и его кротость и незлобие были совершенною противоположностью с его суровою наружностью и приемами, и кто, не смущаясь последними, обращался к его сердцу, тот всегда находил в нем и сочувствие к себе, и готовность быть полезным».

http://azbyka.ru/otechnik/Spravochniki/r...

Закрыть itemscope itemtype=" http://schema.org/Article " > «Ваша беспринципность ещё раз дискредитировала местную власть» Юрий Задоя призвал губернатора Новосибирской области В.Ф.Городецкого исполнить обещания или уйти в отставку в связи с проведением «Монстрации» 13.05.2016 932 Время на чтение 4 минуты Вчера представитель Координационного Совета в защиту общественной нравственности, культуры и традиционных семейных ценностей и председатель Новосибирского отделения движения «Народный Собор» Юрий Задоя направил открытое письмо губернатору Новосибирской области Владимиру Филипповичу Городецкому с призывом начать исполнять предвыборные обязательства, либо уйти в отставку. «Этот шаг послужит укреплению пошатнувшегося доверия к местной власти и, что тоже немаловажно, будет способствовать более активному участию избирателей на выборах в Государственную Думу, в чём заинтересовано всё общество, - говорится в письме, поступившем в редакцию " Русской народной линии " . - Удушающая точечная застройка, ставшая визитной карточкой Новосибирска, связана с Вашим именем. Ваши 10-летние судебные тяжбы с защитниками Нарымского сквера (более 400 заседаний суда!) за постройку на этом небольшом зелёном участке гостиницы, к счастью, проигранные Вами, оставили угнетающее впечатление у горожан». «Многочисленные статьи в СМИ, массовые акции горожан против раскрывшегося многолетнего воровства в мэрии организованной преступной группой 1500 квартир льготников, всё более находящие подтверждения в уголовных делах, давно бы отправили в отставку любого руководителя. Вы же, как обычно, были не в курсе преступных действий и продолжаете утверждать, что всё было законно, - возмущен Юрия Задоя. - За последние годы Вы ни разу не заявили чёткой и последовательной позиции по защите традиционных ценностей, нравственности и культуры в отношении резонансных событий в Новосибирске: таким, как кощунственная выставка М.Гельмана " Родина " , концерты М.Мэнсона и польской группы " Бегемот " , извращённая постановка оперы " Тангейзер " , парады зомби и, наконец, " Монстрация " . Возникшая в период Вашего руководства городом, в 2014 году " Монстрация " прошла под лозунгом " Ад-наш! " . В этом году — под провокационным лозунгом " Здесь вам не Москва ! " и под флагом " Соединённые штаты Сибири " ».

http://ruskline.ru/news_rl/2016/05/13/va...

Из истории грузинской агиографии: " Мученичество Давида и Константина " Памяти Александра Михайловича Филиппова Древнегрузинское агиографическое наследие не исследовано не только в общетеоретическом плане. Во многом не изучено оно и в отдельных важных частностях. Языковый барьер оказался труднопреодолимым для ознакомления с памятниками грузинской агиографии широких кругов российских и западноевропейских ученых. Еще в конце XIX - начале XX в. заинтересованный исследователь мог ознакомиться с грузинскими агиографическими памятниками лишь по незначительным, часто некачественным пересказам М. Сабинина [Сабинин М. Полное жизнеописание святых Грузинской церкви. Т. 1-3. СПб., 1871 -1872.] , мало удовлетворяющим академическим требованиям. До революции благодаря трудам таких ученых, как Н. Я. Марр, И. А. Джавахишвили, А. Гарнак, К. С. Кекелидзе, П. Пеетерс и др., были сделаны серьезные публикации, свидетельствовавшие о том, что агиографические произведения на грузинском языке представляют значительный фонд христианской литературы на стыке Востока и Запада. Содержащиеся в них реалии, как исторические, так и легендарные (с исторической точки зрения также имеющие познавательную ценность), могут внести свой вклад в изучение культурно-идеологической обстановки не одной только Грузии. Грузинская житийная литература возникла в условиях борьбы грузин с иноземными нашествиями. Это обстоятельство имело своим следствием то, что местные мартирологи богаты образами святых воинов, а кроме того, придало в Грузии этому жанру особую историчность. Не случайно именно житийная литература легла в основу историописания и даже дала свое название жанру: грузинское слово " цховреба " - " жизнь " , " житие " - в древнегрузинском одновременно означало и " история " [Джавахишвили И. А. Древнегрузинская историческая литература//Джавахишвили И. А. Соч. Т. VIII. Тбилиси, 1977. С. 429.] . Авторская атрибуция публикуемого нами " Мученичества Давида и Константина " , как и ряда других письменных памятников грузин домонгольского периода, не установлена. В самом произведении нет даже косвенного намека, способствующего решению этого вопроса. Памятник посвящен наиболее драматической эпохе в истории Грузии, как и Кавказа в целом,- времени арабских завоеваний с середины VII в. (после покорения халифатом Сасанидского Ирана), особенно обострившихся с конца того же столетия. Арабские завоевания указанного периода в Закавказье, бывшим одним из объектов всеобщей арабской экспансии, оставили глубокий след в жизни местных народов и надолго сохранились в народной памяти. Как свидетельствует публикуемое произведение, даже в эпоху расцвета феодального Грузинского царства память об арабах и их мероприятиях в завоеванной ими стране все еще переживалась как недавнее прошлое, в значительной степени отражала этноконфессиональную ментальность местного населения и, таким образом, не теряла общественной актуальности.

http://pravoslavie.ru/orthodoxchurches/4...

Пароль: Запомнить меня на этом компьютере декабря 2014 Больше чем поэзия 12 декабря исполняется 115 лет со дня смерти Тертия Филиппова (1825–1899). Кем он был? Крупным государственным деятелем, замечательным публицистом-славянофилом, признанным специалистом по новейшей истории Церкви. Но сегодня нас интересует еще одна сторона его деятельности — именно он поставил ребром вопрос о природе русского фольклора и о его ценности для христианина. Тертий Филиппов — едва ли не единственный из славянофилов, кому удалось сделать карьеру на государственной службе. Сын аптекаря, окончивший историко-филологический факультет Московского университета и обративший на себя внимание обер-прокурора А. П. Толстого глубиной и разносторонностью знаний, он трудился в Священном Синоде, затем в Государственном контроле, и в 1889 году стал главой этого ключевого по тем временам финансового ведомства. «Король Артур нарядного славянизма», — так назвали современники Филиппова, уже к тридцати годам прославившегося как автор и редактор известных славянофильских журналов. Образ очень точен: в рыцарских романах король Артур почти никогда не выступает главным действующим лицом, хотя предполагается основателем этого мира — мира рыцарей­ Круглого стола. А Тертий Филиппов оказался незримым покровителем тех рыцарей-­паладинов, которые в конце XIX века «ходили искать в народе красную рубаху с синими ластовицами, сарафан, былину, пословицу», чая найти в народной самобытности «наше спасение, государственное и нравственное» (А. Амфитеатров). Король Артур славянизма Например, балалайка — один из наших нынешних национальных «брендов», до конца XIX века был сугубой маргиналией, а частью высокой культуры стал благодаря Филиппову. Тертий Иванович вывел в свет своего земляка, уроженца Ржева балалаечника Василия Андреева: именно на квартире Тертия Филиппова во время еженедельного музыкального вечера состоялся дебютный концерт Андреева. Именно Филиппов помог музыканту организовать цикл концертов, после которых русское общество влюбилось в балалайку. И именно Филиппов убедил императора Николая II выделить государственные ассигнования на открытие сети балалаечных мастерских, на подготовку преподавателей игры на ней для русской армии.

http://aquaviva.ru/journal/?jid=63292

Отец Константина Карловича Зедергольма был реформатским суперинтендентом в Москве. У него было еще несколько братьев; один из них был в последней кампании генералом в Закавказской армии и скончался немного ранее отца Климента. Вот что он мне сам говорил. «Семья наша была хорошая и почтенная, но, знаете, сухая, немецкая семья. Протестантство ничем не отталкивало меня, но ничем особенно и не привлекало. Церковная служба наша мне не нравилась. Я испытывал совершенно другое чувство, когда мне случалось бывать в православной церкви. Религиозные потребности мои были сильны, но все, что говорили наши пасторы, мне было не совсем по сердцу; все это не удовлетворяло меня. Пасторов в Москве я знал несколько, и у каждого из них был личный оттенок. Отец мой был очень серьезный человек, с немного рациональным, скептическим оттенком. Это мне очень не нравилось; другой пастор разыгрывал из себя светского человека, третий был сухой фанатик. А вы не можете себе вообразить, как фанатизм на этой холодной протестантской почве непривлекателен... Я еще не был знаком ни с учением, ни с историей Православной Церкви, когда уже меня начинало влечь к ней и когда формы ее уже начинали мне сильно нравиться... Тут явились и побочные влияния, национальные, вовсе не духовные, но и они, по смотрению Божию, косвенно помогли мне приблизиться к истине. Было обстоятельство, которое укрепило во мне желание стать русским. В университете 1 у меня были два друга, два товарища: покойный поэт Б. Н. Алмазов и Тертий Иванович Филиппов, которые вам, и не вам только, а многим известны. С ними мне было очень весело и приятно. Алмазов был юноша привлекательного характера, любил острить и очень смешил. Т. И. Филиппов был тогда белокурый красавец в русском вкусе; он превосходно пел русские песни. Они оба много говорили мне о русском духе, о русской народности, о русской поэзии... Однажды я сказал: «Тертий Иванович, сделай меня русским». – «Для этого прежде всего надо стать православным», – отвечал он. Вот это желание обрусеть косвенно тоже помогло моему обращению. Желание обрусения, симпатия к русским национальным формам славянофильского даже рода, с одной стороны, а с другой – не удовлетворенные протестантством сердечные религиозные потребности – вот пути, которыми меня привел Господь сперва в Церковь , а потом и сюда, в скит».

http://azbyka.ru/otechnik/Konstantin_Leo...

  001     002    003    004    005    006    007    008    009    010