| Труд Бозио вызвал критику приверженцев Реформации и даже части просвещенных католиков: бенедиктинец Жан Мабильон (1638-1707) осторожно выражал сомнение в подлинности мощей из К.; историк еп. Жильбер Бюрне, посетив Италию в 1685-1686 гг., счел К. шахтами, их живопись он описал как готическую, а погребения - как смесь христианских и языческих; так же полагал Ф. М. Миссон. Их издания, вышедшие в Роттердаме, Лондоне и Париже, были популярны в 1-й пол. XVIII в. С сер. XVII в. исследования К. прекратились, а ватиканские хранители-антикварии, напр. Марко Антонио Больдетти (1663-1749), в основном опустошали К., вынося из них даже фрагменты росписей. Тем не менее в изучении К. католич. Церковь претендовала на монопольные права (отчасти эти претензии сохр. и в наст. время), и развитие методов классической археологии было воспринято как вызов. После того как за пределами Италии в 30-х - нач. 40-х гг. XIX в. вышли посвященные К. труды специалистов по позднеантичному искусству (особенно работы Д. Рауль-Рошетта), в рим. школе началось формирование своего метода научного исследования К. Папа Григорий XV назначил на должность «суперинтенданта святых мощей и кладбищ» знатока эпиграфики Джузеппе Марки (1795-1860), к-рый настаивал на том, что реликвии нельзя изучать вне архитектурного и археологического контекста, и начал борьбу с их изъятием из К. Была составлена научная программа, разработана хронология росписей, издано введение к серии публикаций по архитектуре, живописи и скульптуре К. ( Marchi. 1844). В 40-50-х гг. XIX в. ученик Марки секретарь Ватиканской б-ки Джованни Баттиста Де Росси (1822-1894), следуя описаниям в итинерариях и изучая многочисленные граффити вблизи главных входов в К., выявил зоны почитания мучеников и определил благодаря «эпитафиям папы Дамаса» (366-384) местонахождение кладбища пап III в. в катакомбах св. Каллиста на Аппиевой дороге. В 1852 г. Пий IX создал «Комиссию священной археологии» (Commissione di archeologia sacra), купил «кимитирий Каллиста» и начал раскопки. |
| Г. Строганов 353 . Соловьев пробыл за границей два года (1842–1844 гг.). Проездом он посещал Берлинский университет, бывал, между прочим, в аудитории Неандера; в Праге познакомился и много беседовал об истории славянства и России с Шафариком и другими чешскими учеными 354 . Но главным местом его заграничных занятий был Париж. Здесь он много читал и много слушал, посещая усердно лекции Ампера, Кинэ, Ленормана, Мишле, Рауль-Рошетта, Ж. Симона, Ф. Шаля, также Фр. Араго 355 и Мицкевича. К изучению истории России он старался подготовить себя основательным знакомством с историей всеобщей, особенно с теми ее явлениями, которые имеют прямую или косвенную связь с фактами нашего прошедшего. Впрочем, и на чужой стороне не прекращались занятия отечественной историей: в Париже Соловьев если не писал, то обдумал и подготовил свою магистерскую диссертацию, которую представил факультету вскоре по возвращении в Москву, в начале 1845 г., выдержав перед тем экзамен на степень магистра русской истории. Возвратившись из-за границы, Соловьев чрезвычайно быстро прошел ряд испытаний, обязательных для ученого, ищущего профессуры, хотя эти испытания в то время были несравненно сложнее и труднее, чем стали теперь: так, публичной защите диссертации в то время предшествовал диспут в закрытом заседании факультета, чем приобреталось право на словесный экзамен и на публичную защиту диссертации. Выдержав магистерский экзамен в начале 1845 г., он дважды напечатал и в октябре того же года защитил магистерскую диссертацию: «Об отношениях Новгорода к великим князьям». Через год факультету была уже представлена им докторская диссертация: «История отношений между русскими князьями Рюрикова дома» – объемистая книга в 700 страниц. Такая скорость тем удивительнее, что она не отразилась заметно на качестве ученой работы и что, в то время как писалась эта книга, автору ее пришлось работать над другим делом, самым трудным в ученой жизни профессора: в июле 1845 г., по предложению попечителя, он был избран в преподаватели русской истории в Московском университете, читать свой первый курс в университете, – а после защиты магистерской диссертации утвержден был на кафедре русской истории, впрочем, только в звании исправляющего должность адъюнкта, хотя уже имел степень магистра. |
| Вместе с тем он отправил великому доместику и эксарху 167 западных войск (а им был мой отец Алексей) дары и письма с предложением дружбы. В ожидании ответов Роберт оставался в Бриндизи. Но прежде чем все войска были собраны и большинство кораблей выведено в море, явился из Византия 168 Рауль, который не принес никакого ответа на послание Роберта. Это еще сильнее разожгло гнев варвара, тем более что Рауль стал приводить ему доводы против войны с ромеями. Вот его главный довод: монах, состоящий при Роберте, – обманщик и шарлатан, который только притворяется императором Михаилом, а вся его история – сплошная выдумка. Рауль утверждал, что видел Михаила в царственном городе после его свержения с престола, что он одет в темный плащ и живет в монастыре. Рауль собственными глазами лицезрел свергнутого императора. Он рассказал также о событиях, случившихся, как он слышал, в то время, когда он находился на обратном пути. А именно: власть захватил мой отец (я расскажу об этом позже), который изгнал из дворца Вотаниата, призвал к себе самого замечательного среди всех людей подлунного мира – сына Дуки, Константина, и сделал его своим соправителем. Рауль услышал об этом по дороге и рассказал Роберту с целью убедить его прекратить подготовку войны. «На каком основании, – говорил он, – мы будем воевать с Алексеем, если причиной несправедливости был Вотаниат, лишивший твою Елену ромейского престола? Ведь зло, причиненное одними, не должно заставить нас начинать вопреки справедливости войну против других, которые не сделали нам ничего плохого. А ведь когда нет справедливой причины для войны, все впустую: и корабли, и оружие, и воины, и военные приготовления». Такие речи еще больше распалили Роберта. Он пришел в бешенство и готов был избить Рауля. С другой стороны, этот подложный Дука, лжеимператор Михаил (мы называли его Ректором) тоже был раздосадован и не мог сдержать своего гнева, ибо был со всей очевидностью уличен в том, что он вовсе не император Дука, а самозванец. Будучи и без того рассержен на Рауля за его брата Рожера 169, перебежавшего к ромеям и сообщившего им о подготовке войны, тиран таил злой умысел против Рауля и угрожал ему немедленной казнью. Рауль не пренебрег возможностью бегства и отправился к Боэмунду, у которого он нашел пристанище. |
| В 1060 году, после смерти мужа, Анна переселилась в замок Санлис, расположенный в 40 километрах от Парижа. Здесь ею был основаны и женский монастырь, и церковь (на портике храма в XVII веке было воздвигнуто лепное изображение русской княжны, держащей в руках модель основанного ею храма). Она являлась воспитательницей подрастающего сына и его руководителем в государственных делах, однако номинально опекуном был граф Бодуэн Фландрский (опекуном мог быть только мужчина). Вскоре, забыв скорбь, она предалась всем радостям жизни – охоте, пирам и другим развлечениям, ведь ей было всего 36 лет. По существовавшей тогда традиции вдовствующую королеву Анну выдали замуж. Вдову взял в жены граф Рауль де Валуа. Он слыл одним из самых непокорных вассалов (опасный род Валуа и раньше старался низложить Гуго Капета, а потом Генриха I), но тем не менее всегда оставался приближенным к королю. Граф Рауль де Валуа – сеньор многих владений, да и воинов имел не меньше, чем король. Анна Ярославна жила в укрепленном замке мужа Мондидье. Но есть и романтическая версия о втором замужестве Анны Ярославны. Граф Рауль III де Крепи ан Валуа влюбился в Анну с первых дней ее появления во Франции. И только после смерти короля осмелился открыть свои чувства. Для Анны Ярославны на первом месте был долг королевы-матери, но Рауль проявил настойчивость и похитил Анну на охоте в санлисском лесу (есть версия, что это было сделано с ее согласия). Граф увез ее к себе в замок Крепи, предварительно выгнав оттуда свою жену, и вступил с Анной в тайный брак. Со своей прежней женой граф Рауль расстался, уличив ее в неверности. После развода брак с Анной Ярославной был заключен по церковному обряду. Они жили в согласии еще долгих 12 лет в родовом поместье Валуа. Жизнь Анны Ярославны с графом Раулем была почти счастливой, ее беспокоили лишь отношения с детьми. Любимый сын, король Филипп, хотя и относился к матери с неизменной нежностью, но в ее советах и участии в королевских делах уже не нуждался. А сыновья Рауля от первого брака, Симон и Готье, не скрывали своей неприязни к мачехе. |
| Рауль 11 марта 2009, 10:38 Я вот тоже, грешным делом, думал что нигде это не прописано, но как оказалось, я был не прав: http://www.pravoslavie.ru/jurnal/29586.htm Рауль 11 марта 2009, 09:17 Все-таки, прошу прощения, нашел ответ здесь http://www.pravoslavie.ru/press/29582.htm :) Это грех и грех невоздержания, который подлежит исповеди. Вадим 11 марта 2009, 09:09 А как быть когда один из супругов желает воздерживаться, а другой считает это " блажью " - т.е. он (она) и есть тот (та), кто спасается верующей половинкой? Может быть поступать радикально, по " благословению " лжестарцев – «не хочет венчаться-разводись». А может быть надо просто молиться, смиряться и ЛЮБИТЬ? Рауль 11 марта 2009, 09:04 Прошу прощения, но я вот так и не понял, грех это или всего лишь духовная слабость? Вот автор сравнивает нарушение поста и соитие как равное, но нарушение поста влечет явные запреты, именно по части еды, вплоть до извержения из сана клириков, прп. Серафим говорил что не соблюдение постов тяжкий грех (то есть все касается именно еды, и насколько это важно), а не как некоторые пытаются передернуть, мол, главное это всех прощать, не иметь злобы ни на кого и т.д., а еда это по-возможности. Такие заявления похожи на голос змея в раю " почто сказал вам Бог не есть того-то и того-то, ешьте, главное не сделайте того-то " . :) А вот по интимной части ничего не сказано точно и определенно. Нет явного правила или я не нашел? :( Значит нет и этой параллели между пищей и интимом? Или есть? Я ответа так и не понял.... Андрей 11 марта 2009, 08:10 Правильная статья, потомучто привлечь любой ценой в Церковь это ошибка, люди же не песок в реке, чтобы набирать его побольше, а потом промывать в надежде найти золото. иерей Димитрий Выдумкин 10 марта 2009, 21:25 Молодец, Валерий Николаевич, так держать. Относительно иеромонаха Димитрия можно выразить сожаление, что такие пассажи исходят не от кого-нибудь, а от сотрудника Патриархии. пока у на с в Церкви будут подобные ему миссионеры, которые традицию супружеского воздержания сводят к апокалиптическому испугу от нашествия татар (а именно так он объяснил начало традиции воздержания постом), миссионерство действительно не будет в Русской Церкви успешным направлением. |
| 1999 . Из процитированного явствует, что Круг почувствовал себя глубоко оскорбленным невниманием к его труду именно русской публики, для которой тот в первую очередь и предназначался; этим же, как отметил еще А. А. Куник, объясняется и тот факт, что после 1810 г. Круг фактически прекратил публиковаться (ни одной более или менее крупной статьи за 34 года!), и только после его смерти, в 1848 г., усилиями акад. А. А. Куника был издан уже упоминавшийся сборник его писавшихся «в стол» трудов, причем оказалось, что некоторые открытия были сделаны им задолго до того, как их сделали другие. Так, одним из важнейших его открытий было отождествление Хроники Георгия Амартола как основного и тщетно разыскивавшегося еще Шлецером византийского первоисточника Летописи Нестора (т. е. Повести временных лет), – открытие, сделанное Кругом еще в 1806 г. и на протяжении десятилетий оставшееся неизвестным. 2000 Возвращаясь к архиву ученого, следует еще раз отметить, что «сливки» с него снял акад. А. А. Куник, тщательно разобрав все писавшееся «в стол», отобрав достойное опубликования и осуществив посмертное издание в двух томах. 2001 В меньшей степени им использована переписка Ф. И. Круга, хотя и с нею Куник ознакомился досконально. А между тем важность ее для истории науки не вызывает сомнений. Став доверенным лицом графа Николая Петровича Румянцева (1754–1826) во многих научно-археографических предприятиях последнего и прежде всего – по связям с европейскими научными центрами (особенно Франции) с целью выявления и издания византийских источников по истории славянства, Круг «взял на себя роль консультанта, рецензента и редактора, выполняя свои обязанности с большим старанием и знанием дела». 2002 Невозможно изучать деятельность румянцевского кружка без полноценного использования отложившейся в личном архиве Круга его обширной ученой корреспонденции, включающей в себя помимо отпусков и черновиков писем самого Круга письма H. М. Карамзина, Μ. Н. Погодина, Π. М. Строева, Д. П. Попова, А. Н. Оленина, Д. И. Языкова, А. X. Востокова, И. Ф. Г. Эверса, Г. К. Кёлера, П. И. Кеппена, Ю. Клапрота, О. Е. Коцебу, И. Ф. Крузенштерна, А. X. Лерберга, Г. А. Розенкампфа, Рауль-Рошетта и других, но прежде всего– 195 писем графа Η. П. Румянцева за 1808–1825 гг. 2003 |
| произведения Николая Пизанского) нередко всецело проникнуто духом античного искусства. Указанная зависимость христианского искусства от языческого составляет естественный результат общего хода истории искусства. Основное начало исторического прогресса в искусстве состоит в том, что ни одна из его форм не является сама собою помимо связи с формами предшествующими. Форма предшествующая всегда передается по наследству следующим поколениям, перерабатывается и совершенствуется ими в применении к требованиям художественной идеи. Из этой переработки является новая форма, которую со временем постигает та же самая участь, – пока, наконец, она не достигнет полной гармонии, полного единства с одухотворяющей её идеей, как в целом, так и в частностях. В этом унаследовании и переработке форм мы имеем уже связную историю искусства, а не отдельные проявления его, не частности, а целое. Тому же закону последовательности подчинена и история живописи. Поэтому мы вправе говорить о зависимости христианского искусства от классического; только не следует при этом переступать границ умеренности, как мы это видим напр. у Рауль-Рошетта. В различных местах своих сочинений (в особенности в Trois mimoires sur les anliquiles chreliennes.Paris. 1839. 17 названный автор утверждает, что христианское искусство первых веков, остатки которого сохранились в римских катакомбах, «есть ни более ни менее, как эхо искусства языческого»; христианские художники, по его мнению, в такой сильной степени зависели от языческих, что заимствовали у них «образцы для библейских сюжетов»; если же они старались обойтись без этой сторонней помощи, то оказывались в такой мере слабыми, что их произведения можно назвать лишь только простыми намеками на известный сюжет, но отнюдь не художественными воспроизведениями его“. Мысль эту он подкрепляет указанием на некоторые древние изображения в катакомбах Каллиста (mem. 1), – на формулы и символы гробничных камней (mem. 2) и другие предметы, найденные в катакомбах (mem. 3) 18 . Сводя все сказанное, мы находим: 1) что при правильном воззрении на христианство и искусство не только невозможно допустить какое-либо противоречие в этих понятиях, но, что наоборот, они стоят между собой в тесной гармонической связи; |
| Вот такого содержания я получил от нее письмо. Для тех, кого заинтересовал этот рассказ, я сообщаю адрес больной: 416008, Россия, Астраханская область, пос. Н. Баскунчак, ул. Ким, д. 1, кв. 1а. Симакова Галина Викторовна. Игумен Кирилл (Осипов) Астрахань, Россия 1997 год, июнь 48. Исцеление мусульманки Эта история, которой я был свидетелем, случилась с моим другом-мусульманином. Началась она в книжном магазине. Однажды в книжном магазине я протянул руку за книгой о последнем русском царе, кто-то рядом тоже протянул руку за этой же книгой. Имя его было Рауль (мусульманин, живший в Еврике). Мы начали говорить о царственных мучениках и России. Он спросил меня, русский ли я. Я ответил, что нет, но являюсь членом Русской Православной Церкви Заграницей. Это вызвало много вопросов о различии между Православием и исламом. Я ни в коем случае не являюсь богословом, у меня дома есть библиотека, которой я пользуюсь каждый день. После этого мы стали встречаться и приносить друг другу книги, каждый о своей вере, и обсуждать их. Несколько месяцев спустя мы снова встретились, и Рауль выглядел грустным. Я спросил, что случилось. Он сказал, что ему позвонил отец и сообщил, что у матери рак груди и надежды на выздоровление нет. Я сразу же вспомнил о святом масле от мощей владыки Иоанна. Я схватил ватку, пропитанную маслицем, завернул ее в фольгу, взял бумажную иконку св. Иоанна и сказал всё это немедленно отослать его маме. Он заметил, что она всё это выбросит. Я настаивал, чтобы он всё приготовленное отослал матери и сказал бы ей смазывать маслом грудь в виде креста. В конце концов он согласился. Прошло несколько недель, в следующий раз, когда я увиделся с Раулем, он выглядел озадаченным. Я спросил, что случилось, и он рассказал мне, что он только что разговаривал с отцом, и первое, что отец сказал ему: « Велик христианский Бог твоего друга Серафима!» Он спросил отца, почему он это сказал. Отец ответил, что при посещении врача его матери делали снимки рака. Врач был удивлен, так как ничего не обнаружил. Был вызван другой специалист, и его попросили сделать еще снимки, но и на них ничего не было видно. Врач боялся, что испортилась аппаратура, и послал мать, чтобы сделали снимки на другом аппарате. Но и они ничего не показали. Врач не мог поверить, что рак исчез, так как он считал, что матери осталось жить не больше года. Врачи не хотели признать, что произошло чудо, поэтому больница согласилась заплатить другой больнице за новые снимки. Прошло еще две недели, были сделаны новые снимки, но следов рака обнаружено не было. |
| — Зачем вы с Верой Петровной обо мне беспокоитесь, все равно я скоро умру. Нет, не жалей меня, Мальвина, я ведь сама об этом не жалею. Я как раз хочу этого — умереть. Потому что жизнь на самом деле совсем не такая, как мы когда-то думали… Это было правдой — что мы прежде думали о жизни иначе. В детстве всегда кажется, что мир только и ждет, когда ты вырастешь, чтобы в полной мере раскрыть тебе свои объятия. А потом все оказывается не так, особенно если твоя юность приходится на кризисный период, когда все общество, весь народ живет словно тяжелобольной. Ну да это уже из моих разговоров с Иларией и еще, может быть, из моих снов. Потому что нечто похожее я давно уже вижу во сне, только забываю подробности. Все это так, да ведь нельзя же опускать руки. Вот баба Тося — решила во что бы то ни стало вернуть домой Валькиного сыночка и ради этого заперла главу фирмы в своей комнате. Два дня они с Леонидом Сергеевичем держали пленника взаперти, а после Валькина мать потихоньку его выпустила. Валька думает, он дал ей за это денег, хотя, может быть, это и не так. Но бабка после того, как Рауль выбрался, слегла. Грустная история, я до сих пор переживаю: и Вальку жалко, и бабу Тосю, и Садика, который не увидит своей родной матери. А еще страшно за Леонида Сергеевича: вдруг Рауль подаст на него в суд? Человеку со связями засудить бомжа ничего не стоит. Правда, Леонид Сергеевич бомж не совсем обычный, прямо-таки исключительный тип бомжа, но все же. Бабка ладно, бабке все с рук сойдет, ее в тюрьму не посадят. А вот Леонид Сергеевич… Все это действовало так, что мое настроение было последнее время на нуле. Но надо переключаться, надо что-то делать, иначе будешь как Нюта: «Хочу умереть». Поэтому сегодня, управившись с двором и подъездом, я отправилась по данному Иларией адресу. Душепопечительский центр — звучит-то как, словно в позапрошлом веке! Я никогда еще не бывала в подобного рода заведениях и не знала, как там себя вести. Сперва мне пришлось проходить сквозь какие-то ворота, за которыми дорога раздваивалась: к церкви и к дому. Церковь была хорошенькая, из красного кирпича с белой отделкой, какая-то вся радостная, узорчатая. Она напомнила мне о детстве: школьные экскурсии, иллюстрации к русским сказкам… словно повеяло тем временем, когда все в жизни было просто, понятно и хорошо. Никаких тебе стрессов, никаких безвыходных ситуаций. |
| После совершения чина освящения храма во имя Казанской иконы Божией Матери в нем была совершена первая Божественная литургия, которую возглавил митрополит Кирилл в сослужении архиепископов Марка и Павла, епископа Евтихия, архимандрита Тихона и других клириков Русской Православной Церкви. За богослужением пел хор московского Сретенского ставропигиального монастыря. Многочисленные россияне, постоянно или временно проживающие на Кубе, пришли на первое богослужение в храм, который отныне еще более прочно свяжет их духовными узами с Родиной, позволит им не чувствовать себя оторванными от России, от Русской Православной Церкви. 19 октября в рамках «Дней России» в Гаване также состоялось торжественное открытие выставки «Православная Россия», которая ранее уже побывала во многих городах и регионах России и зарубежья. Выставка открылась в помещениях бывшего францисканского монастыря, где ныне помещается Музей религиозного искусства Кубы. В церемонии торжественного открытия выставки приняли участие Заместитель Председателя Госдумы Российской Федерации Л.К. Слиска, митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, главный историк города Гаваны Эусебио Леаль-Спенглер, которые выступили с приветственными речами. Затем состоялся концерт мужского хора московского Сретенского монастыря. Выступление хора проходило в католическом храме св. Франциска Ассизского, который был построен в начале XVIII в., секуляризован 150 лет назад и вновь открыт в 1994 г. после восстановительных работ, проведенных по инициативе Фиделя Кастро. Концерт почтили своим присутствием Председатель Госсовета и Совета министров Республики Куба генерал армии Рауль Кастро-Рус, советник по науке Госсовета Республики Куба Фидель Кастро-Диас-Баларт, председатель Отдела по вопросам религии ЦК Компартии Кубы К.Д. Белио и другие представители кубинских властей, а также интеллигенции Гаваны. Выступление хора Сретенского монастыря было тепло встречено кубинскими слушателями. После исполнения одной из русских народных песен, Рауль Кастро, а вслед за ним - и весь зал, аплодировали певцам стоя. |
|
|
