| Преображение (л. 252 об., рис. 91): Иисус Христос, Моисей – молодой, без бороды, с книгой в руках, и Илия – старец во власянице – представлены в одном общем ореоле; сверх того, позади Иисуса Христа заметны следы еще особого Его ореола с семью лучами. Спаситель со свитком в шуйце и с благословляющей десницей. Внизу три апостола: ап. Петр стоит за горой и смотрит на Иисуса Христа; другой апостол пал ниц и поднимает голову, чтобы видеть сияние славы; третий обращен к сцене спиной; он закрывает плащом свои ослепленные светом глаза. Ватиканское Евангелие 1156 (6 Августа) 1403 : Спаситель, в зеленоватой тунике и белом иматии, представлен в голубом ореоле; по сторонам Его, на двух особых горных высотах, стоят Моисей молодой, с книгой, и Илия. Внизу ап. Петр бодро стоит на коленях и смотрит вверх, Иоанн пал ниц, Иаков падает, обратившись спиной к сцене. От ореола Спасителя отделяются пять лучей: два идут к представителям Ветхого завета и три к апостолам. Ватопедское Евангелие 101–735 (л. 16): Иисус Христос в голубой тунике и белом иматии, в ореоле; вне ореола – Моисей, довольно молодой, в фиолетовой одежде, и Илия в серой. Три луча падают на находящихся внизу апостолов. Афоноиверское Евангелие 5 (л. 269 об.): на левом плане Иисус Христос и три апостола поднимаются на гору; затем на горе – Иисус Христос, Моисей и Илия в одном ореоле голубом; на апостолов нисходят лучи от ореола; на правой стороне Спаситель и апостолы сходят с горы, при оживленной, обнаруживаемой жестами беседе. Евангелие нац. библ. 54 (л. 213): Спаситель в разноцветной глории (цвета – синий и серый), в беловатых одеждах; два луча идут от Него к Моисею, молодому, с книгой, и два к Илии. Внизу обычно апостолы: Петр стоит на коленях, Иоанн пал ниц, Иаков лежит лицом вверх. Евангелие императорской публ. библ. 105 (л. 40): Иисус Христос в ореоле, Моисей со скрижалью и Илия; апостолов нет (ср. л. 87 и 131). В Евангелии публ. библ. 118 (л. 122): Иисус Христос с благословляющей десницей; по сторонам Его Моисей со скрижалями и Илия; три луча света сходят на апостолов. В коптском Евангелии нац. библ. 13 (л. 48): Иисус Христос в белой тунике и золотом иматии, в миндалевидном ореоле; по сторонам Его Моисей – с бородой – и Илия. Внизу три апостола: Петр стоит на коленях, Иаков и Иоанн пали ниц. Все это сходно с византийскими изображениями, но вот отличия в композиции: сцена обрамлена шаблонными палатами, неуместными в преображении; внизу возле апостолов – небольшой домик, означающий или обыкновенное жилище, или, быть может, одну из тех трех сеней, о которых говорил ап. Петр. |
| Раздел 8. Подобает ли ореол Иисусу Христу? Возражение 1 . Представляется, что ореол подобает Христу. Поскольку ореол полагается за девственность, мученичество и учение. Все три в высшей степени присутствуют в Иисусе. Следовательно, ореол особенно подобает Ему. Возражение 2 . Далее, все то, что есть совершенное в человеке должно быть особенно приписано Христу. Ореол подобает в качестве награды за самые превосходные добродетели. Следовательно, орел полагается Иисусу Христу. Возражение 3 . Далее, Киприан говорит, что «девственность носит в себе подобие Бога» (De Habit. Virg.). Следовательно, образец для подражания в девственности в Боге. Следовательно, представляется, что ореол подобает Христу как Богу. Этому противоречит, ореол описывается как «радость от сообразования с Богом». Никто не сообразуется или сравнивается с собой, как говорит философ (Metaph., lib. IX, 3). Следовательно, ореол не полагается Христу. Далее, награда Христа никогда не увеличивалась. У Иисуса не было ореола с момента Его зачатия, поскольку Он никогда не боролся. Следовательно, после этого у него тоже нет ореола. Отвечаю: существует два мнения по этому вопросу. Некоторые говорят, что Христос имеет ореол в его самом строгом смысле, наблюдая, что в Нем есть и борьба и победа, и, соответственно, венец в его правильном восприятии. Но если мы рассмотрим вопрос внимательно, хотя значение золотого венца или венца соответствует Христу, значение ореола нет. Исходя из самого факта, что ореол – это уменьшительное слово, следует, что оно обозначает что-то, что приобретается участием и не во всей полноте. Поэтому ореол соответствует тем, кто участвует в совершенной победе, подражая Ему, в Ком осуществляется вся полнота победы. И, следовательно, поскольку в Христе победа видна во всей полноте, поскольку в Его победе многие становятся победителями как говорится в Евангелии от Иоанна: «Мужайтесь, Я победил мир» ( Ин. 16,33 ) и «вот лев от колена Иудина… победил» ( Откр. 5,5 ), не совсем соответствует Христу иметь ореол, но иметь что-то, из чего происходят все остальные ореолы. Следовательно, написано: «Побеждающему дам сесть со Мною на престоле Моем, как Я победил и сел с Отцем Моим на престоле Его» [Вульгата «С Моим Отцом на престоле Его»] ( Откр. 3,21 ). Следовательно, мы должны сказать с другими, что хотя нет ничего подобного ореолу в природе Христа, тем не менее, есть что-то более превосходное, чем ореол. |
| В середине мозаики находилось некогда заключенное внутрь большого овального сияния или радужного ореола и окруженное по сторонам двумя архангелами монументальное изображение Богоматери, сидящей на пышном троне, с Младенцем Христом на коленях. По кайме внешнего края абсиды были размещены 13 медальонов, с погрудными изображениями Спасителя и 12-ти апостолов. Кроме того, по сторонам ореола поднимались две пальмы, эмблематически указывавшие на Святую Землю. Это торжественное изображение Богоматери, к несчастью, оказывается на три четверти разрушенным. Мозаика исполнена вся по золотому фону; ореол окаймлен радужной полосой, а внутренность его исполнена синими и темно-лиловыми полосами, назначенными передать небесную глубь, окружающую изображение небесной Владычицы. Голова Богоматери совершенно разрушена, и от нее уцелели лишь части золотого нимба; от самой фигуры сохранились только части, представляющие пурпурный хитон и синий мафорий, покрывавший всю верхнюю половину тела. Левая рука Богоматери придерживает Младенца, касаясь Его левого колена, а правая, судя по складкам, покойно лежала на Его плече – положение, не лишенное натуральности, как было уже не раз указываемо выше. Отрок Иисус (7–8 лет и, следовательно, – образ Эммануила), с высокой и стройной фигурой, изображен сидящим покойно и натурально на коленях Матери; обеими руками Он держит связанный и припечатанный свиток; взгляд Его прямой, перед Собой. Лицо носит черты древнейшего византийского типа VI–VII столетий; равным образом и драпировка мелких складок гиматия Младенца, как и подобные же складки в одежде архангела, указывает на то же время. Но самая замечательная черта всего изображения есть миндалевидный ореол из темнолиловых и синих каём, окружающий всю группу Богоматери с Младенцем. Издатель мозаики отмечает эту подробность, как резкое отличие Кипрской мозаики от всех иных подобных изображений. В самом деле, насколько часто встречается сияние, окружающее преобразившегося Спасителя (древнейшая Синайская мозаика Преображения; впоследствии – при «Вознесении» Христа), настолько изображение сияния вокруг фигуры Божией Матери составляет пока символическую принадлежность лишь немногих древних памятников. Но, конечно, отсутствие аналогий в древнем периоде зависит от малочисленности памятников христианской древности на Востоке, так как появление подобных тем на Западе уже в IX веке должно указывать на заимствование иконописного типа с греко-восточных образцов. |
| Евангельский рассказ о преображении определил основные черты его изображения. Рассказ краток, каких-либо фактических дополнений к нему древность не знала, а потому и иконография его не отличается большим разнообразием. Спустя 6–8 дней после беседы с учениками о несении креста Спаситель взял Петра, Иакова и Иоанна, возвел их на высокую гору и преобразился перед ними. Лицо Его воссияло, как солнце, одежды Его сделались белыми, как свет. И вот явились Моисей и Илия и начали беседовать с Иисусом Христом. При сем Петр сказал: «Господи! хорошо нам здесь быть; если хочешь, сделаем здесь три кущи: одну тебе, другую Моисею, третью Илии». Когда он еще говорил, явилось светлое облако и осенило их; и слышан был голос из облака: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, в котором Мое благоволение; Его слушайте». И, услышав, ученики пали на лица свои и очень испугались. Но Иисус коснулся их и сказал: «Встаньте и не бойтесь…». И когда сходили они с горы, Иисус запретил им кому-либо рассказывать об этом, доколе сын человеческий не воскреснет из мертвых… ( Мф. 17:1–9 ; Мк. 9:2–13 ; Лк. 9:28–36 ). Сообразно этому рассказу Иисус Христос изображается на горе, не всегда одинаково высокой: иногда она имеет вид небольшого возвышения, иногда – конуса с двумя отрогами; вообще же характер ее условный. Одежды Спасителя – белые, иногда серебряные и даже золотые. Слава Иисуса Христа выражается также посредством ореола, который во всех памятниках имеет овальную или круглую форму. Цвет ореола – небесный голубой или светло-синий или белый; впервые в памятнике XIII в. (Евангелие 54) мы встретили разноцветный ореол. Звездных ореолов в памятниках византийских, кроме равеннской мозаики, нет; но в памятниках позднерусских он встречается довольно часто: он состоит из двух сфер, вписанных одна в другую, из которых одна, а иногда и обе усыпаны звездами (иконы коллекции С.-Петербургской Духовной Академии 15 и 123 из Синода): это изображение славы в виде неба, составляющего престол Божий. Отражение славы преобразившегося Спасителя на собеседниках Его и апостолах изображается в виде лучей, исходящих от первоисточника света, согласно со словами церковной песни: «из плоти твоея лучи Божества исхождаху пророком и апостолом» (ин. |
| Главными образцами для сличения послужат нам: икона, изданная некогда Даженкуром в его «Истории искусства» 16 и прорись, сообщенная пок. акад. Буславым 17 : первая икона, если судить по снимку, представляет такую прекрасную разработку деталей, такое мелочное воспроизведение форм византийской иконописи в ликах, одеждах, в самых эмблемах и их композиции, что мы решаемся, в силу этого признака и общего сходства с письмами молдовлахийскими, признать ее молдовлахийского происхождения конца 16 или первой половины 17 века. Вторую икону, судя по данной прориси, можно считать русскою работою 17 века или даже 18 столетия. Что касается издаваемого ныне снимка Порфирия, то его общий пошиб, очевидно, носит на себе греческий характер, и появление на иконе Славянских надписей киноварью мы можем считать, позднейшею прибавкою или русского иконописца, при ее освежении, или владельца иконы, или иною возможною случайностью. Но всего натуральнее было бы предположение, что икона эта скопирована с греческого оригинала и снабжена славянскими надписями (как увидим, нередко ошибочными): с этой точки зрения настоящий перевод получает значительный интерес, при сличении его с указанными образцами. Вместо обычного вверху и понятного по содержанию изображения Саваофа в звездном нимбе, наша икона представляет по-византийски (в период 12–15 веков) Бога Отца во втором лице св. Троицы, с чертами Спасителя, хотя с несколько удлиненною бородою, благословляющего именословно. „Славу» Бога Отца, или круг ореола поддерживают два ангела, стояние с боков, но не летящие и не несущие, как в древнем переводе этого сюжета: черта, в данном случае, явно натуралистическая, но, как большинство подобных новшеств в позднейшей греческой иконописи, очень неудачная, очевидно, вызванная тем, что иконописец не знал, как изобразить несение ореола, а сбоку стоящие храмы давал земной вид картине, явно происходящей на небесах. Еще два архангела и два ангела, стоящие по сторонам, нарисованы для заполнения пространства, и таким образом здесь нет солнца и луны по сторонам Саваофа, или как на иконе Даженкура: двух ангелов, держащих диски солнца и луны с олицетворениями в них. В центре „Единородный Сын», юный отрок, в нимбе, с надписью ν, сидящий в кругу, образованном тьмами Херувимов и Серафимов, с голубем Святым Духом, у Главы Его нисходящим, выпускающий десницею эмблему 4 Евангелий – птицу с головами льва, тельца и человека (изображение неясно передано рисовальщиком и может быть дополнено только из молдовлахийской иконы). На хартии Сына начертано: „Яко благодать дах, премудрость, силу и крепость» (на иконе Даженкура: „премудрости наполняя»). Под этим изображением вертеп разверстый в горе, и в раскрытом саркофаге видна до половины нагая фигура окрылённого юноши в нимбе с буквами ν: очевидно, фигура не „опустившегося по пояс в гроб», но, наоборот, восстающего из гроба и поднявшегося по пояс, стало быть, воскресающего. |
| В этих условиях нельзя возлагать всю ответственность в связи с какими-то, иногда скандальными ситуациями, получившими огласку в масс-медиа, на главу митрополии, архиепископа Кондрусевича. Каноническое право РКЦ ставит деятельность монашеских орденов и их священников вне юрисдикции местного епископа, они изъяты из его власти. Но это не делает ситуацию с РКЦ в России более прозрачной и понятной для российского общества. И здесь стоит вспомнить первого римско-католического митрополита в России жившего еще XVIII в., Станислава Богуша-Сестренцевича, который боролся за единоначалие в российской католической иерархии и был готов ответственно представлять интересы Церкви перед Императором и всеми другими институтами власти. Замечу, что более привилегированного положения, чем занимаемое Римско-Католической Церковью в России, не было ни при одном католическом иерархе во все времена. Дмитрий Власов, гл. редактор ИА " Благовест-Инфо " : Я не историк, не политтехнолог, не официальное лицо. У меня будут два эмоциональных замечания. Первое. Я слушал выступления Алексея Юдина и Виктора Хруля, и у меня сложилось ощущение, что я присутствую где-то в эпохе двадцатилетней давности. С тех пор у нас в православной церкви и в русском народе случились большие перемены: мы вышли из подполя, мы перестали быть гонимыми, и наша церковь лишилась ореола меньшинства, ореола гонимости. Тем, у кого было обострённое чувство совести, стало очень неприятно от того, что у нас происходит. Мы были уверены, что то, что было до 17 года при официальной церкви, никогда не вернётся. Но многое возвращается, и для меня православие расслоилось на два больших слоя: первый – это идеальное представление о церкви, о том какой она должна быть, а второй – преходящее секулярное, которое занимается чем угодно – геополитикой, политтехнологией, торговлей. Но в ваших речах парадоксальным образом виден только первый пласт, только некое идеальное понятие. Вы говорите: нет, католическая церковь не является национальной, это невозможно, потому что в катехизисе записно, что по природе своей она вселенская. |
| Этим снятием ореола с подвига с одновременным утверждением его во всей глубине («если рука твоя соблазняет тебя — отсеки ее») была создана возможность истинного христианского подвижничества, очищение сосуда совести для принятия вина веры. Труд раба безграничен и постоянен, многострадален и как бы безнадежен. Лишение ореола значимости, то есть смиренное подвижничество, также многотрудно и постоянно и также не надеется на себя, а только на милость Божию. Как говорит Тихон Задонский, «неотменно должны мы добрые дела творить, яко христиане, но спасения от единого Христа просить и ожидать должны». «Когда слышишь слова Писания, — говорит св. Марк Подвижник, — что Господь воздаст каждому по делам его (Пс.61:13), то не думай, что дела (сами по себе) достойны геенны или Царствия, но что Христос воздаст каждому по делам неверия в Него или веры». «Царство Небесное, — говорит он же, — не есть возмездие за дела, но благодать Владыки, уготованная верным рабам… Награда рабам не обязательна для Господина». Вот как раз незнанием того, что есть нелицемерный или смиренный подвиг, и объясняется наше какое–то отталкивание от идеи святости. Не зная, что это только рабский труд, мы пугаемся возможности гордости и фарисейства. Тут бесчисленные иудушки головлевы, и византийские и русские, сделали свое дело соблазна и провокации. Человек должен стремиться к святости, — стремиться всем трудом своей жизни, и в то же время не святостью он спасается, ибо это только его долг, но еще не спасение, которое только в милости Божией через веру в Иисуса Христа. Перед ней, перед этой незаслуженной милостью Божией, все тщета, даже и это никогда не останавливаемое, всегда совершаемое смиренное делание святости. «В чем состоит (духовное) делание самого человека? — спрашивает Макарий Великий. — В том, чтобы… удалиться от мира, пребывать в молитвах, во бдении, любить Бога и братий; пребывать во всем этом есть собственное его дело. Но если ограничится он своим деланием и не будет надеяться приять нечто иное и не повеют на душу ветры Духа Святого… то человек не может принести достойных плодов Господу… Душа истинно… христолюбивая, хотя бы совершила тысячи праведных дел, по ненасытимому стремлению своему ко Господу думает о себе, будто бы ничего еще она не сделала… по безмерной и ненасытимой любви своей к Господу сама в себе находит, будто бы ничего еще не приобрела… Она уязвлена любовью небесного Духа… Если же кто говорит: «Богат я (духовно), довольно с меня и того, что приобрел, больше не нужно», — то таковой не христианин, а сосуд прелести и диавола… Если кто не соблюдет великого смиренномудрия, то предается он сатане… Сказываю же тебе, что видел я людей, имевших все дарования и соделавшихся причастниками Духа, и, не достигнув совершенной любви, они падали». |
| Возражение 4 . Представляется, что величайший ореол подобает пресвитерам. Потому что Церковь воинствующая сделана по образцу Церкви торжествующей. В Церкви воинствующей величайшая честь подобает учителям/пресвитерам: «Достойно начальствующим пресвитерам должно оказывать сугубую честь, особенно тем, которые трудятся в слове и учении» ( 1Тим. 5,17 ). Следовательно, больший ореол подобает им в Церкви торжествующей. Отвечаю: Превосходство одного ореола над другим может быть рассмотрено относительно двух точек зрения. Во-первых, с точки зрения конфликтов, что ореол, будучи рассматриваемый величественнее, полагается за более усиленную борьбу. Под этим углом, таким образом, ореол мучеников имеет превосходство над другими в одном случае, ореол девственников в другом. Поскольку борьба мучеников более сильная сама по себе и более болезненная; в то время как борьба с плотью полна опасностями, поскольку она более продолжительная и угрожает нам в непосредственном прикосновении. Во-вторых, с точки зрения вещей, за которые идет борьба: и, таким образом, ореол пресвитеров имеет превосходство над другими, поскольку эта борьба за умственные добродетели, в то время как другие конфликты о чувственных страстях. Тем не менее, превосходство, которое рассматривается в свете борьбы, более существенно для ореола, согласно его характеру имеет отношение к победе и борьбе, трудность борьбы, которая рассматривается с точки зрения борьбы, имеет большую важность, чем та, которая рассматривается через конфликт в непосредственном соприкосновении. Следовательно, ореол мучеников величайший из всех: по этой причине толкование на евангелие от Матфея ( Мф. 5,10 ) говорит, что «все другие блаженства совершенны в восьмой заповеди Блаженств, которая относится к мученикам», а именно, «Блаженны изгнанные за правду». По этой причине тоже, Церковь в перечислении святых ставит мучеников перед пресвитерами и девственниками. Ничего не мешает другим ореолам быть превосходнее в некотором роде. И этого достаточно для ответов на возражения. Раздел 13. Имеет ли один человек более превосходный ореол, чем другой человек? |
| Ответ на возражение 3 . Ореол не полагается за девственность, если только нет превосходства над другими степенями воздержания. Если бы Адам не согрешил, девственность не имела бы совершенства над супружеским воздержанием, потому что в этом случае брак был бы благородным, и брачное ложе не было бы запятнано, потому что оно не было бы осквернено похотью: следовательно, девственность не имела бы такого значения, и ореол бы за это не полагался. Но природа человека поменялась, девственность имеет особую собственную красоту, и, соответственно, особая награда предназначена за это. Во времена Закона Моисея, когда почитание Бога продолжалось с помощью плотских действий, не было достойно поощрения воздерживаться от плотских отношений: поэтому никакой особой награды не давалось за это, если только это не было Божественным вдохновением, как например история Иеремии и Илии, о браке которых мы не читаем. Ответ на возражение 4 . Если над девственницей надругались, она не лишается ореола, она придерживалась неизменно цели вечной девственности, и никак не согласия к действию. Не лишится она и девствеености; не важно, будь она изнасилована за веру или по другой причине. Но если она страдает за веру, это будет засчитано ей за добродетель и это будет своего рода мученичество: поэтому Лукия сказала: «Если ты изнасилуешь меня против моей воли, моя девственность получит двойной венец» of S. Lucy; lect. VI of Dominican Breviary, декабрь 13th]; это не означает, что она получить два ореола девственности, но получит двойную награду, одну за целомудрие, вторую за акт насилия, который ей пришлось претерпеть. Если предположить, что изнасилованная девица должна забеременеть/чувствовать, она не по этой причине лишится девственности: она не будет уподоблена матери Христа, в которой была целостность плоти совместно с целостностью ума SS, Q A ad 3; SS, Q A ad 2; SS, Q A Ответ на возражение 5 . Девственность свойственна нам в том, что есть материальное в девстве: но цель рассмотрения вечного нетления, откуда девственность получает свою заслугу, не врожденная, но восходит к дару милости/благодати. |
| Сцены наказания грешников в ранней иконографии Страшного Суда не содержат изображений индивидуальных наказаний (за принадлежность к иноверцам, еретические учения, за неугодную Богу профессию или по каждому конкретному виду преступлений). Позднее, например, во фресках псковского Снетогорского монастыря 1313 г., все грешники и виды грехов поименованы. В храме Спаса на Нередице имеются надписания видов наказаний: «Тьма кромешная», «Мраз», «Червь неусыпающий», «Смола», «Иней». Типы мучений бывают представлены по сторонам от князя тьмы, в виде обвитых змеями обнаженных грешников; это восходит к самым ранним из известных изображений адских мук. Увитые змеями женские фигуры встречаются, например, в росписях Каппадокии Х века, в частности, в Ииланли килисе, Ихлара. Описаниями этого типа мучений изобилует Житие Василия Нового (монах Григорий видит увитых и поедаемых огненными змеями прелюбодеев, блудников, клятвопреступников). Этот же мотив встречается в апокрифических «Хождении Богородицы по мукам» и «Видении апостола Павла» – из уст жены выходят змеи и поедают ее тело. При этом женщины в огне, поедаемые змеями, означают монахинь, продавших свои тела на блуд, или сплетниц («Хождение Богородицы»). Подобным же образом представлены грешницы в росписи церкви Мавриотиссы в Кастории (начало XII в.), в храме Асину на Кипре, на мозаике пола в северном нефе собора в Отранто (1163); семь грешников в Сопочанах (около 1272 г.) Приведем несколько примеров наиболее известных памятников с изображением Страшного Суда. Миниатюра в греческом Евангелии XI в. Национальной библиотеки в Париже Христос Судия в голубом миндалевидном с лучами ореоле сидит на троне; руки Его простерты, и на дланях видны язвы гвоздинные. Под ногами Его колесница Иезекииля и херувимы; по сторонам ореола Богоматерь и Предтеча в молитвенном положении; далее апостолы на престолах с книгами в руках; вверху ангелы дориносящие. Ниже ореола – этимасия, к которой приближаются с левой стороны группы праведников; позади праведников ангел с развернутым свитком; под ними море отдает телеса мертвых и две группы людей, идущих на суд; направо ангел трубит, мертвые восстают из гробов, звери отдают телеса мертвых. Ангел взвешивает деяния людей на весах, чашку которых тянут два беса. Внизу с левой стороны рай – вертоград: в нем сидят на престолах Богоматерь и Авраам и возле него праведные души в виде маленьких детей в сорочках. Апостол Петр приводит группу праведников к вратам рая. Картина ада обширна: от трона Судии исходит огненная река и разливается в целое озеро, в нем сидит сатана на звере, проглатывающем грешника, с Иудой в недрах; стоит немилосердный богач и указывает рукой на свой язык; ангелы ввергают в пламя грешников, и демоны подхватывают их. Под огненным озером в шести отдельных клетках представлены виды мучений грешников. |
|
|
