— Вы говорите, что представители этого поколения стремятся получить образование, новые знания. А для чего, как думаете? — Как правило, ради интереса, чтобы знать. Кстати, еще очень важный тренд — они легко меняют место учебы. Еще десять-пятнадцать лет назад, когда подростки были заточены под быструю успешную карьеру, человек приходил в какой-нибудь престижный вуз и там учился, нравится ему или не нравится. А сейчас они выбирают вузы, меняют их, переходят из вуза в вуз. Уже не редкость, когда человек начинает учиться на биофаке или на лингвистике, а потом оказывается в художественном училище или в театральном вузе, например. «Рулить» не входит в их планы — Что касается ответов в школе на ваших занятиях — насколько современные подростки более свободно мыслят, чем их предшественники? — У нас такая специфика школы, что учеников приучают к этой свободе. Да, из-за того, что дети приходят к нам из общеобразовательных обычных школ очень травмированными, их довольно долго из этой травмы приходится выводить. В конце седьмого класса, после года обучения в лицее, примерно 40 процентов детей написали: «Я не знал, что могу высказывать свое мнение и оно кому-то будет интересно!» Понимаете, дети, проучившись в обычной школе, говорят, что не могут высказывать свое мнение, иначе учитель закричит или поставит «два» и вызовет родителей. — Если подытожить — в чем особенно уязвимы и в чем сильны современные подростки? — Думаю, они уязвимы примерно в том же, в чем и сильны — в своем полном доверии к миру взрослых, который при ближайшем рассмотрении оказывается не так хорош, как они считали. Получается две стороны медали. — Вы сказали, что представители поколения Z не настроены на карьеру. На что они все-таки настроены? У них есть планы на будущее? Им же предстоит, в конце концов, рулить в стране. — «Рулить» — неподходящее слово, они мыслят по-другому. Их планы — просто радостно жить. Мне кажется, это люди, которые родились для счастья. Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей.

http://pravmir.ru/infantilnyi-i-sotsialn...

Не трудно понять, что в сем деле главное – не благозвучие пения, а содержание поемого. Оно же воздействует так же, как с воодушевлением написанная речь воодушевляет читающего ее. Чувство, вложенное в слово, чрез слово переходит в душу слышащего или читающего. Так и в песнях церковных. Псалмы, гимны-пения и оды-песни церковные суть духо-движные излияния благоговейных чувств к Богу. Дух Божий исполнял избранников Своих, и они полноту своих чувств выражали в песнях. Поющий их, как должно, обратно может войти в выраженные в них чувства и, исполняясь ими, приблизить себя к состоянию, способному принять воздействия благодати Духа или приспособить себя к нему. Таково именно и есть назначение церковных песней, чтобы посредством их возгревать и раздувать кроющуюся в нас искру благодати. Искру сию дают таинства. Чтобы раздуть ее и превратить в пламень, для этого введены псалмы, пения-гимны и песни-оды духовные. Они действуют на искру благодати так же, как ветер на искру, внедрившуюся в горючее вещество. Но припомним, что такое действие принадлежит им под тем условием, если вместе с употреблением их идет и очищение сердца, как сказал св. Златоуст, руководствуясь ходом речи самого св. ап. Павла. Другие условия указываются в этом самом месте, именно: первое, чтобы они были духовные, и второе, чтобы пелись не языком только, но и сердцем... Итак, для того, чтобы пение песней церковных вело к исполнению Духом, требует Апостол, чтобы песни сии были духовны, под чем надо разуметь не то только, что они должны быть духовны по содержанию, но чтобы были духо-движны, сами были плодом Духа, или излились из сердец, исполненных Духа. Иначе они не будут вести к исполнению Духом. Это по тому закону, что что вложено в песнь, то она и даст поющему... Второе требование Апостолово то, чтобы песни пелись не языком только, но и сердцем. Не понимать только песнь надобно, но войти в сочувствие с нею, или восприять содержание ее в сердце, и петь ее уже так, как бы она исходила из нашего сердца. Из снесения настоящего места с другими видно, что в Апостольское время те только и пели, которые бывали в таком настроении, другие входили в подобонастроение с ними – и все церковное собрание воспевало и пело Господу не иначе, как в сердце. Что дивного, если вследствие того все оно исполнялось и Духом? Какое сокрыто сокровище в церковных песнопениях, если они совершаются как должно!

http://azbyka.ru/otechnik/Hariton_Dunaev...

Вскоре я был огорчен и еще одним обстоятельством. Я заметил, или это мне так показалось, что Виргиния увлеклась братом Маюми и что он отвечает ей взаимностью. Я был удивлен и опечален. Почему все это заставляло меня удивляться и страдать, я и сам не могу объяснить. Я уже говорил, что мы с сестрой были еще слишком молоды, чтобы разделять предубеждения привилегированных слоев и рас. Однако это было не совсем верно. Хотя и смутно, но я уже, по-видимому, чувствовал, что, дружа с молодыми индейцами, мы поступаем нехорошо. Иначе что бы еще могло омрачать мое настроение? Мне казалось, что это чувство разделяет со мной и Виргиния. Нам обоим было как-то не по себе, а между тем мы ничего не говорили друг другу. Я опасался, что мои мысли станут известны хотя бы даже моей сестре, а она, без сомнения, также неохотно согласилась бы поведать мне свои тайны. К чему могла бы привести эта юная любовь, если бы ей предоставили свободно развиваться? Погасла ли бы она сама собой, или пережила бы момент пресыщения и измены, или, наконец, перешла бы в вечную привязанность? Кто знает, как дальше расцветало бы это чувство, если бы ничто не прервало его? Но ему не суждено было расцветать бесирепятственно. Наша дружба оборвалась совершенно внезапно. Ни сестра, ни я ни разу не проговорились о нашем знакомстве ни отцу, ни матери, хотя мы не прибегали ни к каким уловкам, чтобы скрыть нашу тайну. Обычно мы во всем советовались с ними. Если бы они спросили нас, куда мы так часто уходим, мы сказали бы правду. Но никому и в голову не приходило удивляться нашим отлучкам, и мы сами не отдавали себе ясного отчета в их значении. Я уходил охотиться, и это было вполне естественно. Немного удивляло родителей то, что Виргиния очень полюбила прогулки в лесу и часто сопровождала меня. Но скоро они к этому привыкли, и мы свободно уходили из дому, пропадали надолго и возвращались, и никто ни о чем нас не спрашивал. Я уже сказал, что мы и не думали скрывать тех, кто были нашими спутниками в странствованиях по диким лесам, но это не совсем верно. Самое наше молчание было своеобразной хитростью. Мы втайне чувствовали, что поступаем нехорошо и что наше поведение не может быть одобрено родителями. Иначе зачем бы мы старались сохранить это в тайне?

http://azbyka.ru/fiction/oceola-vozhd-se...

Помню только себя, стоящую на коленях (как положено!), но я тогда меньше всего думала о том, что и как в таких местах положено. Ничего путевого, кроме всхлипов и слов «ребенок» я и сказать не могла. Мне было даже все равно, кто рядом со мной, я не видела икон. Я просто почувствовала большие теплые руки, которые гладят меня по голове. Я не помнила лица, я разглядела только взгляд, в котором зеркально отразилось все мое горе. С тех пор, когда мне говорят что-то о Церкви, о ее формализме, о стяжаниях равнодушных священников, о кичливости церковных работников, да о чем только не говорят…, я отвечаю: «Неправда». И если я сталкиваюсь с ворчащей старушкой в церкви, я не спешу делать выводы. Я просто вспоминаю тот день. Я перестала искать недостатки и обижаться на них, я узнала слишком много хорошего для этого. Другие скажут: «Просто ей повезло, что так священник отнесся, иначе бы, до сих пор порог храма не переступала». Что ж, значит, мне повезло. Я вытянула счастливый билет, кто со мной? А может не надо нам быть такими непримиримыми, ранимыми и слишком многозначащими сами для себя? Иначе, как до нас достучаться? Как нам понять что-то по- настоящему важное? Но сознание в один день не меняется. И я была не исключением. В тот вечер я была утешена, обнадежена, но это была все такая же я. С радикально выкрашенной челкой и ментоловой сигареткой под настроение. На дальнейшую переоценку ценностей ушли последующие несколько лет. Я не понимала, как можно столько стоять на службах. Пока на 101 попытке выстоять меня не «накрыло» той самой благодатью, при рассказах о которой раньше скептически поджимала губы. А когда зашевелилась душа – ей стало больно. Это были одни из тяжелых лет, когда стали открываться грехи, которые и грехами раньше толком не считала. А их оказалось море. Все, как у всех В нашей жизни с Максимом все, как у всех. Только мы не умеем летать. Мы так придумали. Ведь не переживают же люди, что они не умеют летать? А птицам, наверное, смешно. «Бедные люди, — думают птицы, — им приходится долго преодолевать те препятствия, которые можно легко перелететь». Люди не летают, а некоторые не ходят. Но у людей есть ангелы. А ангел всегда поделится силой своих крыльев.  Ангелы могут взлететь высоко…

http://pravmir.ru/u-nas-vse-kak-u-vsex-t...

Н. Нарочницкая: Есть еще одна проблема. Сегодня усиленно заменяют слово «русский» на слово «россиянин». А я сторонница того, что мы заслужили более сложное отношение к этим ипостасям. Россиянин — это гражданин России. Это совершенно неплохой термин. Он появился на волне отторжения термина «советский», возникшего в коммунистический период и относившегося ко всему нашему Отечеству. Как россияне мы являемся гражданами России: мы совершенствуем наши государственные структуры, боремся за пенсии, равные права. Но кто создает неповторимые произведения, неуловимое сочетание веры, этнического образа, привычек, повадок, того, как мы ведем себя на похоронах, свадьбах, кто создает культуру? Разве Пушкин и Толстой были всемирными гениями, если бы они не были, прежде всего, национальными гениями? Митрополит Иларион: Мы должны помнить, что Россия — это дом не только для русских, а для многих национальностей. Разные нации, разные этносы в России на протяжении веков жили и, надеюсь, будут жить в мире и согласии. Очень важно сказать, что русскому человеку всегда была свойственна способность жить вместе с представителями других наций, других народностей. Россия создавалась на протяжении веков именно как многонациональное государство. Это очень опасная тенденция, когда начинают говорить: «Давайте оставим Москву для москвичей — здесь слишком много приезжих, давайте выгоним так называемых гастарбайтеров». В этом кроется большая опасность, потому что представители русского народа как бы теряют способность принимать других людей. Они начинают чувствовать себя уязвимыми. Они чувствуют угрозу в том, что кто-то может прийти и посягнуть на их Отечество. Это уже не истинный, а ложный патриотизм. Это, по сути дела, эгоистическое стремление оставить свое Отечество только для себя, закрыв его для тех, кто пожелает считать его и своим домом. Н. Нароцничкая: Безусловно, это так, но есть еще один аспект. Ведь мы видим в русской среде такие настроения не из-за гипертрофированной пропаганды русскости, а, наоборот, из-за многолетнего подавления национального чувства как чего-то архаичного, которое интеллигентному человеку вообще не должно быть свойственно. И тогда задавленное, но естественное чувство любви к Отечеству, о котором Вы так замечательно сказали, под этим гнетом начинает гнить и сводится к зоологической идеологии «свой-чужой», которая никогда не была свойственна русскому православному человеку. Иначе бы он не создал государство, в котором объединились десятки, сотни народов, сохранивших свою самобытность.

http://patriarchia.ru/db/text/3683848.ht...

К работе отца у дочерей Столыпина было выработано исключительно почтительное отношение. Рядом с его кабинетом они говорили не иначе как шепотом. Но дети знали, что в случае необходимости они могут к нему войти, и папа всегда им поможет. Дочь Мария описывает случай, когда никто не хотел «отведать» приготовленные ею в песочнице пирожки. Тогда она пошла к отцу, и тот, выслушав ее, отправился в песочницу прямо из-за письменного стола. «Так во мне с первых лет моей жизни, — вспоминает Мария, — твердо укоренилось убеждение в том, что пап поймет меня, и никогда он ни одним своим ответом на мои детские, а потом юношеские вопросы не поколебал во мне этой веры». В своих воспоминаниях Мария Бок не раз отмечает и присущее ее отцу чувство юмора, умение импровизированной шуткой сгладить возникшую острую ситуацию. Однажды на Пасху все большое семейство Столыпиных подкосил грипп. Решено было отменить долгожданный детский бал, и маме пришлось писать всем приглашенным карточки с объяснением. Отец семейства также лежал в полузабытьи от жара, но вдруг, очнувшись и увидев, как жена мучается с этими карточками, пытаясь найти для каждого гостя слова оправдания, вдруг сказал: «А ты не старайся так, а напиши всем одно и то же, но в стихотворной форме, могла бы даже дать напечатать. Например так: Плохи делишки, Больны детишки, И детский бал Совсем пропал!» В 1902 г. министр В. К. Плеве неожиданно назначил Столыпина губернатором г. Гродно. Плеве проводил курс на то, чтобы губернаторами были местные земле­владельцы, которые будут лучше заботиться о своем крае, и в отношении Столыпина его надежды полностью оправдались. В Гродно ситуация осложнялась разным по национальному составу населением (аристократия была представлена поляками, а крестьяне были в основном белорусы, была в городе и большая еврейская община). Столыпин проявляет удивительную гибкость в национальном вопросе: он открывает в Гродно еврейское двухклассное народное училище, а также женское приходское училище; проводит ряд аграрных реформ, позволявших крестьянам развивать свое хозяйство, занимается образованием крестьян, в том числе и знакомит их с новыми приемами агротехники. «Бояться грамоты и просвещения, бояться света нельзя, — считал Столыпин. — Образование народа, правильно и разумно поставленное, никогда не приведет к анархии…» В то же время он, едва вступив в должность, закрыл Польский клуб, где витали «повстанческие настроения».

http://zavet.ru/a/post_1347696741.html

1908 год был годом не только пробы сил на педагогической и научной стезе, но и годом невосполнимых личных потерь. Смерть горячо любимого отца, а несколько позже – духовника Аввы Исидора. Отъезд ближайшего друга в Тифлис. Это было время остро переживаемого духовно-нравственного кризиса, который затянулся на несколько лет, из которого он, в сущности, вышел лишь накануне свадьбы, почти совпав со временем личного знакомства с харьковским профессором. Их личной встрече предшествовала почти двухлетняя переписка, которая поначалу была достаточно регулярной и даже частой. В его жизни был то душевный подъем перед поставленными научными задачами и целями, то – состояние душевного смятения и тяжелейших минут сомнений и раздумий. Только к концу 1910 года обретется некоторое равновесие духа, особенно после принятия сана священника. И все эти важные вехи биографии Флоренского так или иначе находили свое отражение в письмах к Ветухову. Письма были разнообразны и по тону, и по настроению, и по кругу затрагиваемых вопросов. Но с самого начала они были исключительно доверительны и откровенны, поскольку оба рано ощутили родственность душ. По признанию А. Ветухова, письма Флоренского «крайне интересны» и «душой сроднили». Он почувствовал в нем «родственную душу», единомышленника и интереснейшего собеседника. Особенно по душе ему было признание Флоренского о «стремлении служить науке самоотверженно и исключительно по призванию». Поначалу они обменивались письмами один раз в две недели. Ветухов представлялся Флоренскому «почтенным ученым» (его собственное выражение. – С. Ш.). Представляет немалый интерес вопрос Флоренского о том – не будет ли «шокировать» его нового корреспондента присылка исследований религиозного характера. Вскоре оба узнали о том, что у них единые социальные корни: в роду Флоренского – дьячки, низший круг духовного сословия, в роду Ветухова – священники и протоиереи. Это обстоятельство еще больше сблизило их, убеждая в скрытой родственности столь разных душ. В 1909 году интенсивность их переписки остается постоянной (в среднем 1 раз в месяц), однако уже появляются и более длительные паузы. От письма к письму ощущалось удивительное единомыслие по многим жизненным и научным устремлениям, и это при условии продолжающейся заочности в общении.

http://azbyka.ru/otechnik/Pavel_Florensk...

– То есть человек замурован в стене? – Вот именно! Подавленные, мы сидели почти двое суток в полном молчании. Даже Ира перестала спрашивать меня, что такое правый уклон, в котором ее обвиняют. И Гарей не стучал. Настроение не изменилось даже тогда, когда мне принесли обещанную Крохичевым передачу. Я только тупо рассматривала присланный мамой махровый купальный халатик, напоминающий о пляже, о море, о доброжелательных улыбающихся людях. На фоне этих воспоминаний еще рельефнее вырисовывалась фигура замурованного в стене человека. И не просто человека, а Бари Абдуллина, который еще недавно делал на партактиве доклад о международном положении; который бегал по дачным аллейкам, везя на плечах свою дочурку, а по воскресеньям играл в волейбол в одной команде со мной. Наконец раздался стук Гарея. – Приволокли без чувств. Разрешили опустить койку. Ввели камфару. Сейчас лучше. Просит папирос. Нет ли у тебя? Да, они были. Две пачки. Не знаю, почему маме пришло в голову положить их в передачу. Я никогда не курила. Может быть, она думала, что в такой обстановке надо курить? Или приняла в расчет моих возможных товарищей? Так или иначе, они были. Но как передать? Гарей простучал точную инструкцию. Если завтра нас поведут на оправку раньше, чем их, то мы должны захватить с собой папиросы, неся их под полотенцем. Та, что понесет, должна идти первой. Остальные две, идущие гуськом, должны растянуться по возможности дальше. Когда входишь в коридорчик, ведущий в уборную и душевую, надо наклониться и быстро положить папиросы в маленькое отверстие под дверью душевой. Это налево. Та, что пойдет третьей, должна в самых дверях споткнуться о порог и задержать таким образом конвой. Мы стали напряженно готовиться к ответственной и тонкой операции. Прежде всего возникла дискуссия внутри нашей камеры. Осторожная Ира возражала против передачи целой пачки. Ее могут заметить, она будет высовываться из отверстия. Тогда нас всех сгноят в карцере. Ляма, наоборот, выдвинула программу-максимум. Что значит несколько папирос для человека в таком состоянии? Обе пачки! И еще мыло в придачу! Да, пусть Женя отдаст ему туалетное мыло, присланное мамой. Пусть он, бедный, хоть умоется дочиста после такого ужаса. А то им ведь, наверно, еще меньше, чем нам, обмылочки дают.

http://azbyka.ru/fiction/krutoj-marshrut...

Эти слова были написаны Есениным в 1918 году, за семь лет до его кончины. Нельзя сказать, что они были сиюминутными и настроенческими. Так или иначе такую позицию он высказывал в дальнейшем и в стихах, и в прозе («Ну, да, скандалил. Но ведь скандалил я хорошо – за русскую революцию скандалил!») Пока в роковом 1924 году образ «чёрного человека» не настиг и не увёл за собой. Чёрный человек глядит на меня в упор. И глаза покрываются голубой блевотой. Слово хочет сказать мне, что я жулик и вор, так бесстыдно и нагло обокравший кого-то… В литературе бывают случаи, когда герои, образы или просто слова начинают жить своей собственной жизнью, иногда настигают автора. Так и в случае с Есениным. Полководец слов оказался захваченным в плен собственным образом. Кто он, этот чёрный человек? «Заставочный» ли это образ плоти, альтер эго «похабника и скандалиста»? Или «ангелический» образ разума, в котором восторг перемен и азарт нарастающего хаоса сменился отчаянием и ужасом перед действительностью. Может быть, «корабельный» образ души-мученицы, раскрывающей «при свете совести» поэту самообман прежней жизни, «искусства улыбчивости и простоты»? Во всех случаях, это именно тот момент, когда искусство явило себя не как салонное искусство и не как то, которое «на потребу дня», а то искусство, которое как божественное предстояние оказалось Словом воплощенным и беспощадным. Читайте также: Волчья метка Сергея Есенина Поэт, без которого мы не можем обойтись Знаете ли вы Есенина? (ВИКТОРИНА) Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. Сейчас ваша помощь нужна как никогда. Поделитесь, это важно Выбор читателей «Правмира» Подпишитесь на самые интересные материалы недели. Материалы по теме " class=" hh-topics-slider__arrow " > 3 октября, 2014 3 октября, 2015 3 октября, 2015 3 октября, 2020 24 сентября, 2014 2 января, 2013

http://pravmir.ru/sergey-esenin-ob-iskus...

Во-первых, монархия прекрасно сочетается с социализмом. Монархия - это форма правления. Социализм - экономический строй. Монархия может быть как капиталистической, так и социалистической. Извините, но у вас здесь каша в голове. Во-вторых, по поводу участия в политической борьбе. Надо быть последовательными. Первые христиане вообще не взаимодействовали с властью. Даже не судились в римских судах. Но все равно была власть - власть апостолов, основанная на их духовном авторитете, первая община организовалась не сама по себе - ее организовали. После Донатистского раскола Христианство стало государственной религией Рима, кесарь принял крещение. И началось взаимодействие между кафоликами и государством. Сам царь - христианин. То есть христиане стали участвовать и в политической борьбе (так или иначе вокруг царя формируется окружение, которое учитывает настроения населения, помогает ему в выработке законов даже при абсолютной власти, в т.ч. внутри этого окружения происходит борьба - столкновение мнений). При республике власть вообще выборная. Само государство дозволяет христианам участвовать в выборах, значит, и в политической борьбе. Этот вопрос решен задолго до нашего с вами рождения. Либо мы взаимодействуем, в том числе участвуем в выборах и во всем остальном, либо нет. Я за первый вариант. За второй были донатисты. В-третьих, государство обладает аппаратом принуждения, это в самой его природе, оно вправе как устанавливать законы, так и принуждать к их исполнению. Вас не смущало, когда феодальное государство, например, устанавливало законы в интересах помещиков и проводило свое видение социальной справедливости. Например, награждало их деревеньками с крепостными. Но вот социалистическому государству вы подчиняться не хотите (?). Выступаете против национализации, к примеру. А как же требование быть покорными власти? До СССР тоже не эльфы правили (хотя и они у Толкиена были жестокими). На протяжении всего XIX века постоянные бунты крестьян в РИ - подавление их армией, Кровавое воскресенье, Ленский расстрел. Там же переступали через людей. Но у вас здесь опять двойственность. На все ваши аргументы я стараюсь отвечать. Единственное, проигнорировал попытку перейти на личности (аргумент к лицу). А вот большую часть моих вы оставляете без внимания. Как только будут возражения по каждому конкретно - будет и ответ.

http://ruskline.ru/news_rl/2021/04/02/ne...

  001     002    003    004    005    006    007    008    009    010