Относительно материальной причины Аристотель гораздо больше согласен с Платоном и лишь уточняет и развивает его положения. Материальная причина, как сказано в «Метафизике», есть «то, из чего состоят все вещи, из чего как первого они возникают и во что как в последнее они, погибая, превращаются» (Мет., I, 3). Поэтому материальная причина может рассматриваться в разных аспектах. Аристотель приводит в качестве примера статую. Форма статуи есть тот замысел, который был в уме скульптора до того, как эта статуя появилась на свет, а материя есть та медь, из которой эта статуя была изготовлена: «Под материей же я разумею, например, медь; под формой – очертание – образ (σχμα τς δας); под тем, что состоит из обоих, – изваяние как целое» (Мет., VII, 3). Понятно, что если мы будем рассматривать медь как некий слиток, из которого была изготовлена статуя, то она также сама по себе может быть расчленена на форму и материю и т.д. до тех пор, пока мы не дойдём до первой материи, совершенно лишённой какой бы то ни было формы. Аристотель проводит чёткое различие между первой и последней материей. Последняя материя для Аристотеля есть то, из чего состоит конкретная вещь. Таковы кирпичи для дома, медь для статуи и т.д. Первая материя – это некоторое начало, абсолютно лишённое формы. А если познаваемым является то, что существует и может быть выражено в определении, т.е. форма, а первая материя абсолютно лишена формы, то первая материя совершенно непознаваема: «Материя же сама по себе не познаётся» (Мет., VII, 10). Она существует, но по характеристикам фактически сближается с небытием. Однако здесь очень тонкое отличие Аристотеля от Платона. Первая материя непознаваема, поскольку у неё нет сущности, но так как она существует, то её существование познаётся умом. Чувствами и ощущениями познать её существование невозможно. В этом парадоксальность самой первой материи. Будучи абсолютно пассивной, она лишена какой-либо возможности к действию. Но у первой материи и формы есть и нечто общее – они обе вечны: «материя есть именно потому, что она невозникшая» (Мет., III, 4), «ни материя, ни форма не возникают» (Мет., XII, 3) 27 .

http://azbyka.ru/otechnik/Viktor-Lega/is...

  Бывает, что когда слепой идет сам по себе, то приходит ко рву или иному какому-нибудь опасному месту, где с ним может приключиться великая беда. Другой человек, видя это и желая его предостеречь от этого бедствия, вослед ему кричит: «Вернись! не туда пошел ты», – или, взяв его за руку, отводит от того опасного места. Возлюбленный христианин! Брат твой и ближний твой, одно с тобою создание Божие, по образу Божию и по подобию сотворенное, идет, как слепой, в ров погибели, когда беззаконничает. Блудник и прелюбодей идет в ров погибели. Гневливый, злопамятный, и убийца идет в ров погибели. Вор, похититель, и лихоимец идет в ров погибели. Сквернослов, кощунник и говорящий безрассудно идет в ров погибели. Клеветник, злоречивый и ругатель идет в ров погибели. Всякий законопреступник идет в ров погибели, и погибели вечной. Ах, идет, как слепой, и может упасть, и не выйти оттуда! Закричи во след ему, возлюбленный, когда видишь его идущего, закричи: «Брат! Не туда идешь», – там перед тобою выкопан ров, в который можешь упасть и никогда оттуда не выйти. Удержи, возлюбленный, удержи его, пока еще не упал! Брат он твой, ближний он твой, родное тебе естество, человек, как и ты, почтенный разумной душой, идет в ров погибели. Умилосердись над ним и возврати его, как можешь! Он сам не знает, куда идет. Враг помрачил его глаза своей прелестью. Жалеешь о слепом, идущем в видимый ров, с которым только временное бедствие случится. Тем более жалеть нужно такого слепого, который идет и стремится в ров вечной погибели. Это дело, хотя и всякому христианину надлежит делать, как того христианская любовь требует, однако же прежде всего – церковным пастырям, епископам и иереям, родителям, властям, господам. Ибо всякий властелин, если он христианин и над христианами поставлен, – пастырь их. И должен он, насколько возможно, людей, порученных ему, стремящихся к погибели, удерживать от нее, и жезлом, данным ему от Бога, возвращать их на путь спасения. Так написано о Давиде, Царе Израилевом: и избрал Давида, раба Своего, и взял его от стада овец, от доящих взял его пасти Иакова, раба Своего, и Израиля – наследие Свое. И пас он их в незлобии сердца своего и разумно руками своими путеводил их (Пс. 77:70–72).

http://pravbiblioteka.ru/reader/?bid=742...

Материя, по Аристотелю, является принципом, дающим начало существованию индивидуальным вещам. Действительно, почему существует в мире множество вещей? Почему, если сущностью вещи является её форма, вид, суть бытия, природа на этом не останавливается и представляет этот вид в огромном количестве своеобразных индивидуальных предметов? В чём принцип индивидуации, т.е. что обусловливает существование индивидуальных предметов? Таким принципом индивидуации для Аристотеля является материя. Именно материя оказывается виновницей того, что существует не просто дерево как некая сущность, а множество конкретных индивидуальных деревьев. Оказывается, что Аристотель приходит опять к парадоксальному высказыванию: материя, будучи абсолютно бесформенной и пассивной, тем не менее является некоторым активным началом, приводящим к существованию индивидуальных вещей. Кроме материи, из которой состоят чувственные вещи, есть и умопостигаемая материя: «…материя должна быть и у чего-то, не воспринимаемого чувствами; более того, некоторая материя имеется у всего, что не есть суть бытия вещи и форма сама по себе» (Мет., VII, 11). Иначе говоря, материя – это противоположность форме, сущности, познаваемой в определении. Если же сущность есть у всего, не только у чувственно-воспринимаемого, но и у умопостигаемого, то и материя у умопостигаемого тоже есть. Отличие материи от формы состоит ещё в том, что материя не может существовать без формы, а форма может быть отделена от материи только мысленно, в акте мышления (ср. Мет., V, 8). Здесь Аристотель пытается размежеваться с Платоном. Форма существует лишь в конкретном материальном носителе. Говоря о материи и форме, Аристотель вводит ещё ряд очень важных понятий, вошедших во всю последующую философскую мысль. Аристотель указывает, что материя всегда существует лишь в возможности. Материя есть возможность. В действительности существует только сущность вещи, форма: «…материя есть в возможности, потому что может приобрести форму; а когда она есть в действительности, у неё уже есть форма» (Мет., IX, 8). Аристотель вводит знаменитую пару понятий «возможность» (δναμις) и «действительность» (νργεια), или по-латыни «act» и «potentia». В свете учения о возможности и действительности становится понятно, почему Аристотель считал иногда материю сущностью: «…сущность как субстрат и как материя общепризнанна, а она есть сущность в возможности» (Мет., VIII, 2).

http://azbyka.ru/otechnik/Viktor-Lega/is...

Этот метод будет применяться в философии нового времени и станет на долгие века очевидным и само собой разумеющимся. Такой аксиомой для Аристотеля является закон непротиворечия: «Невозможно, чтобы одно и то же в одно и то же время было и не было присуще одному и тому же в одном и том же отношении» (Мет., IV, 3). Далее Аристотель продолжает: «…Конечно, не может кто бы то ни было считать одно и то же существующим и несуществующим, как это, по мнению некоторых, утверждал Гераклит» (там же). Аристотель показывает, что это положение может быть только аксиомой, все доказательства основываются на ней, доказать её невозможно, любое доказательство уже предполагает эту аксиому, и человек, не принимающий эту аксиому, противоречит сам себе. В другом месте этот тезис он использует против Протагора, т.е. философии софистов (Мет., IV, 4). Поясняя эту аксиому, Аристотель утверждает, что природа полна различий. Различия бывают существенные и несущественные, большие и малые. Законченные различия Аристотель называет термином «противолежащее». Есть четыре вида противолежащего – это противоположность, лишённость, противоречие и отношение. «Противоположность есть законченное различие» (Мет., X, 1055 a 17). Противоположность подразумевает между собой среднее (сумерки – между днём и ночью), а противоречие не подразумевает между собой среднее (человек может быть или живым или мёртвым): «…у противоречия нет ничего промежуточного, тогда как у противоположностей оно возможно» (Мет., X, 4. 1055 b 1–2). Аксиома мышления состоит в том, что оно не допускает одновременного принятия двух противоречащих положений: человек не может быть одновременно живым и мёртвым в одно и то же время и в одном и том же отношении. В силу тождества бытия и мышления противоречия невозможны и в бытии, поэтому можно сделать вывод о том, что небытия не существует, ибо сказать, что существует небытие, значит высказать противоречие, ибо не может существовать то, что не существует по своему определению. Однако Аристотель не согласен с Парменидом в том, что небытие нельзя помыслить.

http://azbyka.ru/otechnik/Viktor-Lega/is...

Грешник, когда грешит, подобен младенцу плюющему на отца, находясь у него на руках Когда человек грешит и беззаконнует: Бога, Вседержителя своего, безчестит и оскорбляет, и делает подобно тому несмысленному младенцу, который будучи в объятиях матери и отца своего, хулит, биет и плюет на него. Подобно сему делает и безстыдный грешник Богу, Господу и Отцу своему, у Котораго во объятиях сохраняется, хотя того и не примечает ослепленный (3:342). Грешник, когда грешит, поворачивается к Богу спиной Человек, когда отвращается от Бога ко греху, тогда обращается лицом ко греху, а хребтом к Богу: якоже обращающийся от востока к западу, обращает лице свое к западу, а хребет к востоку. Грех бо и Бог суть противныя вещи, и когда к одному обращаемся, от другаго отвращаемся, и к тому хребет обращаем. Тако грешник безстыдный, отвращаяся от Бога ко греху, хребет обращает к Богу (3:341). Согрешающий вредит и казнит самого себя Вся человек грешит и казнит себе! Самый грех его казнь ему есть. Обиждает другаго, и обиждается сам; уязвляет и уязвляется; озлобляет, и озлобляется; биет, и биется; убивает, и убивается, лишает, и лишается; клевещет, и оклеветаем бывает; осуждает, и осужден бывает; хулит, и хулится; ругает, и ругается; прельщает, и прельщается; обманывает, и обманывается; уничижает, и уничижен бывает; посмевается, и посмеваем бывает. Словом; когда ни делает ближнему зло, себе же душевно и вечно озлобляет. Тако грешник меру, которою мерит ближнему своему, себе наполняет со излишеством! (4:386–387). Согрешающий хуже язычника Христиане, которые беззаконнуют, тяжко пред Богом грешат, и более, нежели язычники. Ибо, отрекшися диавола в крещении, пристали ко Христу; и паки, отставши от Христа, уклонилися в след диавола. «Быша им последняя горша первых. Лучше бо бе им не познати пути правды, нежели познавшим возвратитися вспять от преданныя им святыя заповеди» ( 2Пет. 2, 20 и 21) (4:304). Совершая беззакония, грешник идет в ров погибели Брат твой и ближний твой едино с тобою создание Божие, по образу Божию и по подобию сотворенное, идет в ров погибели, как слепый, когда беззаконнует. БЛУДНИК и ПРЕЛЮБОДЕЙ идет в ров погибели: ГНЕВЛИВЫЙ и ПАМЯТОЗЛОБИВЫЙ и УБИЙЦА идет в ров погибели; ВОР и хищник и ЛИХОИМЕЦ идет в ров погибели; СКВЕРНОСЛОВЕЦ, КОЩУННИК и буесловец идет в ров погибели; КЛЕВЕТНИК, злоречивый и ругатель идет в ров погибели; всяк законопреступник идет в ров погибели, и погибели вечная. Ах, идет как слепый, и имеет впасти, и не изыдет оттуду! (4:99–100).

http://azbyka.ru/otechnik/Ioann_Maslov/s...

Официальное же учреждение единоверия по правилами 27 октября 1800 г. и действование его в качестве специальной и обособленной меры, по возникшей путанице понятий о нем среди православных, единоверцев и раскольников, сопровождались неблагоприятными последствиями и тем наносили ущерб интересам церкви: не только задерживался рост, единоверия, но раскол нашел поводы к нападкам на само православие. К рассеянию неправильных понятий о единоверии и к устранению того печального наличия его, к какому приводили и самая основа, и некоторые частности правил 27 октября 1800 г.. – направлены как позднейшие дополнения и разъяснения их, так равно наблюдаемое в последнее время существенное отклонение от точного следования этим правилам к такой постановке церковного общения с соблюдением старообрядства, которая отчасти напоминает время до 27 октября 1800 г. По взгляду автора юбилейного очерка «Единоверие за время столетнего существования его в русской церкви» 202 , «история единоверия начинается собственно с 1800 года», вследствие «громадного» значения для нее правил 27 октября 1800 г. 203 . Воззрения других писателей, посвятивших специально и уделявших отчасти свои труды единоверию, вообще не согласуются с подобной постановкой его истории, первоначальными моментами которой обыкновенно выставляются ходатайство стародубского инока Никодима и у некоторых – предшествовавшая сему предприятию деятельность славенского архиепископа Никифора Феотоки 204 . Протоиерей В. И. Жмакин, опубликовавший некоторые архивные сведения о певозбранении церковного употребления старопечатных книг до 1780 г. 205 , частью в противоречие себе 206 , называет акт 27 октября 1800 г. таким, «который ничего существенного не дает для истории и говорит, что «появление его можно назвать случайностью, вызванной интригами старообрядцев – противников единения с православной церковью» 207 . С своей стороны мы и за правилами 27 октября 1800 г. готовы признать свойственное им значение в истории единоверия: и в то же время начинаема ее, согласно указания в последнем труде митрополита Макария 208 , еще раньше возникновения раскола.

http://azbyka.ru/otechnik/sekty/edinover...

Из всех живых существ, живущих на земле, только у человека имеется разумная душа. Растительную душу имеют все – и растения, и животные, и человек; животную душу имеют животные и человек; разумная же душа есть только у человека 30 . Так как душа – энтелехия тела, то без тела она не существует, но это касается растительной и животной души. Со смертью тела растительная и животная души исчезают с телом, остается лишь разумная душа. Поэтому души не переселяются, «душа не существует без материи» (Мет., VI, 1). Говоря о душе, Аристотель выделяет разумную душу. Он говорит, что эта душа – не энтелехия тела. Разумная душа вообще не связана с телом. Она существует отдельно от тела, так же, как вечное существует отдельно от преходящего. Ум не имеет какого-либо органа в теле в отличие от животных и растительных частей души, которые имеют орган – или орган познания, или орган питания, или орган размножения. Ум не имеет органа в теле. Наоборот, тело – орган разумной души. Душа повелевает телом, как рука орудием. Со смертью тела, сопровождающейся исчезновением растительной и животной души, ум не умирает, он живет вечно, так как он – форма форм. Он отделяется от тела и сливается с бесконечным умом в Боге. Человеческий ум – это не личность, а частица всеобщего мышления, мирового разума, который есть Бог. Теория познания Аристотель убеждён в возможности познания истины и возражает тем философам, которые полагают, что познание истины невозможно. Основными его противниками являются диалектики и софисты. Положение этих философов о том, что относительно одного и того же возможны одинаковые утверждения, приводит к абсолютно противоположному выводу – что относительно одного и того же невозможны вообще никакие утверждения: «…если истинно, что кто-то есть человек и не-человек, то ясно, что истинно также то, что он не есть ни человек, ни не-человек» (Мет., IV, 4). Кроме того, утверждения софистов опровергает сама жизнь, ведь никто в действительности этого не придерживается: «Если же все одинаково говорят и неправду и правду, то тому, кто так считает, нельзя будет что-нибудь произнести и сказать, ибо он вместе говорит и да и нет… А особенно это очевидно из того, что на деле подобных взглядов не держится никто: ни другие люди, ни те, кто высказывает это положение. Действительно, почему такой человек идёт в Мегару, а не остается дома, воображая, что туда идёт?» (Мет., IV, 4).

http://azbyka.ru/otechnik/Viktor-Lega/is...

Для него наша действительность была сном, — мог ли он владеть ею и направлять ее? И вот с этой центробежной тенденцией Платона пришлось вступить в борьбу Аристотелю. Самое ошибочное отношение к спору Аристотеля и Платона было бы, если бы мы стали проверять аргументы, приводимые тем и другим в защиту правильности их учений. Дело тут отнюдь не в аргументации. Вперед можно сказать: ни у того, ни у другого не было в распоряжении исчерпывающих доказательств. Сам Аристотель говорит: «те, которые требуют, чтобы было представлено основание всего, требуют основание там, где его нет, ибо начало доказательства не есть доказательство» (Мет. IV, б 1011, а, 8. Целлер II-2, 202) И еще: «не может быть доказательств всего» (Мет. III, 2; 997 а, 7. Целлер II-2; 235) . Дальше он выражается сильнее: «признак необразованности — не различать для каких вещей надо спрашивать доказательства и для каких не надо» (Мет. IV, 4. 1006, а, б. Целлер II-2; 235) . И несомненно, чем дальше мы отходим от центра жизни, тем больше мы удаляемся от всякой возможности доказательств. На окрайнах жизни возникает вопрос — имеют ли смысл, нужны ли доказательства. Но, если их нет, если сам Аристотель, так много и так успешно потрудившийся над теорией доказательств, приходит к заключению, что «начало доказательства не есть доказательство то как разрешить возникающие здесь разногласия? Правда, Аристотель исходит из предположения, что по существу такого рода разногласия невозможны. Выше приведенные места взяты мною из 4-ой книги его метафизики, где им трактуется знаменитый закон противоречия. Может ли кто-нибудь усомниться в истинности этого закона в данной ему Аристотелем формулировке? «Недопустимо, чтобы какой-нибудь человек полагал, что одно и то же существовало и вместе не существовало. Гераклит, правда, по мнению некоторых утверждал это. Но вовсе не обязательно, чтобы человек всегда имел то мнение, которое он высказывает в словах» . Это основное возражение Аристотеля против тех, кто сомневался в законе противоречия.

http://pravbiblioteka.ru/reader/?bid=116...

Аристотель убеждён, что каждое положение должно быть доказано. Но если доказывать каждое положение, то можно уйти в бесконечность, а бесконечность не может существовать. Поэтому должна быть аксиома, на которой основывается всё знание. Такой аксиомой, как мы помним, является аксиома непротиворечивости. Однако самому Аристотелю сложно избежать непротиворечивости при разработке теории познания. С одной стороны, Аристотель убеждён, что материальный мир существует реально, никакого отдельно существующего мира идей не существует. С другой стороны, он считает невозможным научное знание о единичном, преходящем. Знание может быть только об общем. Тем более что это знание – необходимое знание, которое было истинным в прошлом, истинно сейчас и таковым будет в будущем. Как примирить существование единичных предметов и общего знания – именно эта проблема является основной проблемой гносеологии Аристотеля. Познание начинается с чувственных восприятий. Человек стремится к знаниям, животное стремится к чувственным восприятиям, но сами по себе чувственные восприятия не дают знания. Для того чтобы чувственные восприятия стали знанием, нужна память. Чувственные восприятия могут повторяться, при помощи памяти они накапливаются в душе. Так человек приобретает знания. Опыт – это многие воспоминания об одном и том же предмете: «Появляется опыт у людей благодаря памяти; а именно многие воспоминания об одном и том же предмете приобретают значение одного опыта» (Мет., I, 1). Например, врач лечит не болезнь, а конкретного человека, т.е. единичный предмет. Через опыт у людей возникает искусство: «Появляется же искусство тогда, когда на основе приобретённых на опыте мыслей образуется один общий взгляд на сходные предметы. Так, например, считать, что Каллию при такой-то болезни помогло такое-то средство и оно же помогло Сократу и также в отдельности многим, – это дело опыта; а определить, что это средство при такой-то болезни помогает всем таким-то и таким-то людям одного какого-то склада… – это дело искусства» (Мет., I, 1). Отличие опыта от искусства состоит в том, что «опыт есть знание единичного, а искусство – знание общего… Имеющие опыт знают «что», но не знают «почему»; владеющие же искусством знают «почему», т.е. знают причину» (там же). Искусство – некоторое знание об общем, и поэтому оно более ценно, чем опыт, хотя искусство – это всё же не совсем наука и менее ценно, чем она, ибо искусство практично, а наука – нет. Более ценно то знание, которое желательно ради него самого и для познания, нежели то, которое желательно ради извлекаемой из него пользы. Именно поэтому началом мудрости является не практическая польза, а просто стремление к знанию, удивление перед неизвестным: «…и теперь и прежде удивление побуждает людей философствовать» (Мет., I, 2).

http://azbyka.ru/otechnik/Viktor-Lega/is...

Я не позволю себе влагать в уста о. Арх. Леонида то, чего он не говорил, ни даже предварять в чем-либо его суждений, как они слагаются по моему мнению. Обращусь просто к тому ряду выводов, которые бесспорно вынуждаются рассмотрением его чертежа. 1) По рисункам г. Шика, распубликованным в 7-м выпуске Палестинского Сборника, поверенным мною с теми, которые напечатаны позже в 4-м выпуске Лейпцигской Zeitschrift des Deutschen Palstina Vereins за 1885 г., оказывается, что от крайней точки западной стены (апсидиола) ротонды (наружного фаса стены к западу) до крайнего наружного на восток фаса базиса колонн пропилеев показано расстояния 145½ метров. При такой длине линии от запада к востоку в черту Константиновской базилики попадают и древние стены, найденные на Русском участке, и порог и колонны, выходящие на улицу Сук ес Цейт. На чертеже о. Арх. Леонида от той же крайней наружной западной точки до наружного к востоку колонн пропилеев значится только 127 метров, т. е. линия короче на 18 ½ метр=26 арш. При такой длине линии от запада к востоку ни стены, ни порог, ни колонны в черту Константиновской базилики не попадают и оставляются о. Арх. Леонидом просто на торговой площади, упомянутой Евсевием Кесарийским , без всякой связи с базиликой и без всякого к ней отношения. Если окажутся правильными соображения мои о необходимости исправить чертеж о. Арх. Леонида, то длина линии (127 мет.) окажется еще короче, т. е. 55½ саж., или 118 мет. 41 сант., следовательно, конец этой линии отодвинется от колонн на 27 мет. 9 сант., или 38 арш. 1½ вершка на запад, так что удаление базилики от стен и колонн делается еще большим, а разность против системы г. Шика еще чувствительнее. 2) Из всех данных, призванных как Гр. Вогюэ, так и прочими Палестиноведами, равно и Палестинским Обществом, о. Арх. Леонид знал и видел, что колонны на улице Сук ес Цейт, вводимые г. Шиком в Константиновские пропилеи, стоят не параллельно к восточным стенам атриума и базилики, а значительно уклоняются на северо-восток. От того г. Шик и принужден был воссоздавать базилику по двум различным осям.

http://azbyka.ru/otechnik/bibliog/hram-s...

  001     002    003    004    005    006    007    008    009    010