| Итак, вопрос об источниках Пятикнижия исследуется уже на протяжении более полутора столетий. Что же можно сказать о результатах этих исследований? На сегодняшний день никто из библеистов не сомневается, по меньшей мере, в двух вещах. Во-первых, общепризнано, что Пятикнижие в нынешней своей форме появилось не раньше эпохи Вавилонского плена. В пользу такого предположения свидетельствует, в первую очередь, литературный жанр, которым написана большая часть нарративных текстов Пятикнижия. Этим жанром является мидраш , который, судя по всем имеющимся на сегодняшний день данным, тесно связан с Синагогой и с раввинистической традицией. Существует две разновидности мидраша: исторический мидраш и экзегетический мидраш. Исторический мидраш представляет собой не что иное, как краткую притчу, основанную обычно на каком-либо «говорящем» эпизоде из жизни какого-либо из великих людей древности. Экзегетический мидраш — это обычно толкование на тот или иной стих из Ветхого Завета, выдержанный в вопросно-ответном стиле. Талмуд и другие священные книги иудаизма состоят почти полностью из мидрашей, как экзегетических, так и исторических. Исторические мидраши построены на основе преданий из жизни известных раввинов и еврейских мудрецов, в основном древности и раннего средневековья. Но, как уже было сказано выше, в значительной мере нарративные части Пятикнижия состоят также из исторических мидрашей, написанных, по-видимому, на основе не дошедших до нас преданий о жизни Патриархов и Моисея. Если учесть, что начало раввинистической традиции можно датировать не ранее, чем периодом Вавилонского плена, то и Пятикнижие не могло появиться прежде этого времени. С другой стороны, после возвращения из плена, во время обновления союза, заключённого с Богом, Ездра читает собравшемуся на иерусалимской площади народу «книгу закона Моисеева» ( Неем.8:1 ; евр. сефер торат моше) . Скорее всего, речь должна идти о Пятикнижии, так как именно за этим текстом в иудейской традиции закрепилось название «книги закона Моисеева». Если так, то полный текст Пятикнижия должен был появиться именно в период Вавилонского плена. Кроме того, некоторые литературные формы Пролога Книги Бытия (главы 1–11 данной книги) не могли появиться ранее VII века Так, в частности, поэма о сотворении мира в жанровом отношении идентична космогоническим поэмам, то есть поэмам, рассказывающим о происхождении мироздания, которые на Ближнем Востоке появились лишь в VII века. Но, с другой стороны, сегодня едва ли кто-нибудь из исследователей Библии сомневается и в том, что при создании Пятикнижия их автор использовал уже существующие в его время тексты, которые послужили ему источниками и которые, соответственно, должны были существовать уже в допленный период. |
| Доказательств этому тезису у меня нет. Кроме, пожалуй, одного: отсутствие терактов в США после 11 сентября 2001 года. Именно США (и их верный союзник Британия) более всего досаждают исламскому миру. Значит, именно туда и должны были бы быть направлены стрелы ответного гнева. Но нет – за морем все спокойно. Скажете, это из-за того, что у них бдительность на высоте? В Израиле, к примеру, она еще выше, тем не менее автобусные остановки взрываются там регулярно. А в той же Британии активисты движения " Отцы за права " с поразительной легкостью в сентябре 2004 года проникали в суперохранямые здания – в Парламент или в Букингемский дворец – и устраивали там свои акции протеста. Так что нулевой счет терактам в США и Англии объясняется не хорошей защитой, а отсутствием нападения. Верю, что в Белый дом попасть труднее, чем в российскую школу. Но магазины и автобусные остановки охраняются в США вряд ли лучше, чем в России. Однако взрывов нет [ XXIII ]. Странная тишина...А вот Россию медленно, но верно превращают в прифронтовое государство, защищающее встревоженную Европу от растревоженного исламского мира [ XXIV ]. И президент уже произнес это слово: " война " .Но… на войне как на войне: не бывает атеистов. Что бы ни замышляли архитекторы " нового порядка " , у Бога Свой план. И, может быть, Россия, которая в 90-е годы выбор между " тележвачкой " и верой сделала в пользу жвачки, теперь, в военных условиях, все же поймет необходимость обретения веры [ XXV ]. Фетва — в мусульманских странах юридическое заключение, обычно в форме вопросов и ответов высшего религиозного авторитета (муфтия или шейх-уль-ислама) о соответствии того или иного явления или действия Корану и Шариату. Бог и боль В гостях у " Трибуны " профессор Московской Духовной Академии диакон Андрей Кураев. – Архиепископ Кентерберийский Роуэн Уильямс, глава англиканской церкви, сказал, что трагедия в Беслане заставила его " на мгновение усомниться в существовании Бога " . Помнится, такие же мысли высказывали свидетели спитакской трагедии в Армении. |
| Иоблачая его во одеяние, священник глаголет: «Облачается раб Божий (раба Божия, имярек) в ризу правды, во имя Отца и Сына и Святаго Духа, аминь». В этот момент поется тропарь: «Ризу мне подаждь светлу, одеяйся светом яко ризою, Многомилостиве Христе Боже наш». После того как на крещенного надета белая одежда, на его шею, согласно древней традиции Русской Православной Церкви, надевается нательный крест. Священник может при этом произносить слова Спасителя: Иже хощет по Мне ити, да отвержется себе, и возмет крест свой и по Мне грядет ( Мк. 8; 34 ). Или другие слова: «Возлагается на раба Божия (рабу Божию, имярек) Крест – хранитель всей вселенной, Крест – сила царей и народов, Крест – утверждение верующих, Крест – слава Ангелов и поражение демонов». 4 Катехизис – книга, в которой излагаются основы Православной веры (обычно в вопросно-ответной форме). 5 Анафема – соборно провозглашаемое отлучение христианина от общения с верными и от Святых Таинств, применяемое в качестве высшей церковной кары за тяжкие прегрешения – прежде всего за измену Православию и уклонение в ересь или раскол. 6 Митрополит Фотий, грек из Морей, был поставлен в Константинополе для всей Руси (т. е. для юго-западной («киевской») и северо-восточной («московской») ее частей) 2 сентября 1408 г. В апреле 1410 г., в самый день Пасхи, новый митрополит достиг Москвы. Скончался 1 июля 1431 г. 8 Выражения на церковнославянском языке, даваемые в кавычках, входят подзаголовками в то чинопоследование Таинства Крещения, которое зафиксировано в Требнике (богослужебной книге, предназначенной для совершения Таинств и треб). 11 Возглас – слова священнослужителя, произносимые в начале всякой церковной службы, после ектений (молитвословий, произносимых диаконом или священником на богослужении и содержащих ряд прошений, после каждого из которых хор поет «Господи, помилуй» или «Подай, Господи») и в другие моменты службы. 12 Великая ектенья названа так из-за самого большого количества прошений, в ней произносимых, а также из-за ее значимости. |
| Патриарх Шенуда весьма активно посещает приходы внутри Египта и за его пределами, вникая в проблемы не только церковной, но и политической и социальной жизни своей паствы. Он организует встречи с коптской молодежью, сам читает лекции в университете. Вместе с тем он — аскет и бескомпромиссен в соблюдении церковных установлений и традиций. Более четверти века он мудро ведет церковный корабль среди различных житейских невзгод и испытаний и как патриарх, и как этнарх, и как отец, получая безграничную любовь и преданность своего народа. Каждую среду Патриарх имеет обыкновение встречаться со своими верующими в каирском соборе святого Марка. И хотя встреча бывает в 19 часов, с самого утра храм заполняется коптами, так что к 17 часам огромный трехнефный собор и прилегающая к нему площадь заполнены до отказа. В собор можно пройти только с помощью усиленного наряда полиции. В самом соборе все это время читаются и поются молитвословия. И когда наконец в 19 час. появляется Патриарх — музыка, приветственные крики, гром оваций сотрясают своды собора. И так длится минут десять, пока Шенуда и сопровождавшие его представители патриаршего двора рассаживаются на заранее приготовленные места солеи; наконец Патриарх поднимает руку — и сразу все умолкает. Все внимательно слушают спокойный голос своего пастыря, который сначала всех приветствует, затем произносит краткую проповедь обычно на тему дня, а потом отвечает на вопросы, которые в виде груды записок лежат на столе перед Патриархом. Через два часа Патриарх и члены синода поднимаются — и снова гром оваций, приветствия, крики… Полиция с трудом сдерживает народ, чтобы дать возможность Патриарху выйти из храма. Каждый старается прикоснуться или хотя бы увидеть Патриарха. Каждый, кто хоть раз побывал на этом торжестве, спрашивает себя: “В чем секрет такой любви к Патриарху Шенуде, такого восторга при его появлении? Может быть, проповедь? Но она самая обычная по форме…”. Наверное, весь секрет в неразрывном контакте народа и его лидера, самоотверженная любовь которого и вызывает этот ответный душевный порыв восторга. Патриархи Коптской Церкви |
| Дидактика указывает две главных формы преподавания каждого предмета – излагающую и вопросно-ответную. Излагающая, – иначе акроаматическая, повествовательная, – форма преподавания состоит в том, что преподаватель в связном изложении сообщает ученикам известные сведения, а они слушают и таким образом воспринимают сообщаемое. Вопросно-ответная или эротематическая форма состоит в том, что учитель предлагает учащимся вопросы, а они отвечают. Как излагающая, так и вопросно-ответная формы преподавания имеют каждая свои преимущества. Первая помогает преподавателю излагать вопрос в связном, цельном виде и притом с наименьшей затратой времени. Раскрывая вопрос связно, последовательно, преподаватель показывает учащимся пример правильного, последовательного, ясного изложения и тем приучает детей к связной, правильной речи. Наконец, умело пользуясь излагающей формой преподавания, преподаватель может не только заинтересовать учащихся, овладеть их вниманием, но и произвести на них сильное впечатление. Однако, при указанных достоинствах, излагающая форма преподавания имеет тот существенный недостаток, что при применении ее учащиеся воспринимают знания пассивно. Предлагая учащимся готовый учебный материал, преподаватель не вызывает в них самодеятельности и потому оказывает мало влияния на умственное развитие учащихся. Вопросно-ответная форма преподавания, смотря по характеру предлагаемых учащимся вопросов, различается на катехизическую и эвристическую. Первая состоит в том, что преподаватель разбивает все содержание урока на ряд вопросов и посредством их помогает учащимся воспроизвести урок и усвоить его во всех частностях, а также и проверяет их знания. По этой форме обычно велось, да и теперь еще ведется некоторыми законоучителями, преподавание катехизиса, написанного в форме вопросов и ответов. При эвристической форме преподавания, вопросы, предлагаемые преподавателем, имеют целью возбудить и направить самодеятельность учеников и таким образом приводить их к знанию. Преподаватель не сообщает учащимся сведений готовыми, а только помогает вырабатывать их. Рядом наводящих вопросов преподаватель руководит мыслительной деятельностью учеников и побуждает их делать выводы и заключения из известных им данных, обобщать отдельные факты, сопоставлять их, подводить их под общие правила, составлять понятия и т. под. |
| Оживленная беседа обычно стремится принять форму диалога, почему ее часто отожествляют с вопросно-ответной формой преподавания. Многие законоучители думают поэтому, что урок будет беседой, если они будут предлагать возможно большее число вопросов наибольшему числу учеников. Но при этом забывают, что понятие беседы определяет не форму, а характер урока. Катехизис весь изложен в вопросно-ответной форме, но когда законоучитель предлагает помещенные в книжке вопросы, а ученики говорят заученные на них ответы, то урок противоположен понятию беседы. Точно также, если законоучитель сыплет вопросами, быстро переходя с предмета на предмет и от ученика к ученику, то это не беседа. Урок может быть назван так только тогда, когда ученик не механически выслушивает и воспроизводит известные сведения, а действительно работает вместе с законоучителем над их приобретением, формулировкой и заучиванием. Живость же беседы, как уже было замечено, зависит не от быстроты спрашивания, а от степени интереса к уроку в законоучителе и учениках. Чрезмерным обилием и дробностью вопросов, не дающих возможности ученику надлежащим образом сосредоточиться на одном предмете, можно даже парализовать самодеятельность ученика и достигнуть того, что без помощи вопросов он не будет в состоянии выражать и связывать даже самые простые мысли. Непринужденность беседы есть плод простых, искренних отношений между законоучителем и детьми и состоит в том, что дети свободно выражают свой интерес к предмету урока. Первый признак непринужденности, когда ученик сам вызывается отвечать и усиленно добивается, чтобы его спросили. При дальнейшем развитии простых, искренних отношений между законоучителем и детьми, последние перестают бояться отвечать на поставленный вопрос, хотя и не вполне уверены в своих знаниях, в полной уверенности, что встретят со стороны своего батюшки сочувствие и помощь, а не выговор или взыскание. Наконец, дети сами начинают предлагать вопросы, если встречают какое-либо недоумение. В последнем случае нет оснований смотреть на них, как на нарушителей порядка, но следует тем не менее ограничивать их известными рамками, чтобы вопрос имел отношение к предмету урока, так как дети, следуя им одним ведомой ассоциации имеют обыкновение предлагать вопросы и совершенно не относящиеся к делу. |
| В целях оживления внимания класса преподаватель нередко обращается с вопросами ко всему классу. Прием этот собственно относится к разряду дидактических приемов обучения в начальной школе, и потому, когда он применяется в приготовительном классе духовного училища, то представляется обычно уместным и никаких замечаний не вызывает, если не соединяется с какими-либо иными дидактическими ошибками. Допустим он отчасти и в I классе училища. Но когда его применяют в старших классах училища, когда и здесь преподаватель ведет катихизацию урока в форме обращения с вопросами ко всему классу и когда в ответ гудит ему хором все собрание достаточно возрастных юношей, уже довольно привыкших к сосредоточенной умственной работе в одиночку, то картина получается совсем иная и вызывает много критических относительно себя замечаний. Имеет, думается, очень сомнительную дидактическую ценность встречавшееся мною неоднократно, даже в IV классе духовного училища, подобное, почти постоянное обращение преподавателя к классу с вопросами и говорение во время урока, в ответ на такие вопросы и по поводу их, всем классом, близко граничащее с недисциплинированностью класса. Было бы больше дидактической пользы, если бы наставник, поддерживая напряжение внимания класса к своему слову и ответам учеников, обращался с вопросами попеременно к отдельным лицам. Общие хоровые ответы учеников, полезные при занятиях на первоначальной ступени обучения, здесь скорее служат к укоренению расшатанности дисциплины в классе. Мне приходилось обстановку эту видеть на разных предметах преподавания, например, по катихизису и русскому языку, и в разных учебных заведениях – в духовных училищах и в епархиальных женских училищах, и во всех случаях для меня очевидною становилась педагогическая ошибочность перенесения в средний возраст учащихся тех дидактических приемов, которые уместны и удобны, а иногда и весьма полезны, на первых ступенях обучения. Внимания среди возрастных учеников они не поддерживают, скорее ослабляют его, потому что в классе выкрикивают за всех обычно двое-трое, остальные же лишь присоединяются к их ответным выкрикам. И преподаватель поэтому совершенно напрасно успокаивает себя мыслию о внимании класса, его знаниях, развитии и сообразительности. Ученики в этом периоде учебной жизни своей уже достаточно бывают опытны и сумеют вовремя помолчать и вовремя голос подать, чтоб показаться знающими. |
| Но удивительный и темный набор слов станет вполне удобопонятною речью, если под «божьим» и «человеческим» правом мы будем разуметь две юридически-определенные сферы отношений, из которых в одной (jus humanum) человеческая личность, приходя в соприкосновение с себе подобною, может быть обладательницей известных полномочий, почти всегда связанных с ответными обязанностями, тогда как в другой (jus divinum) она несет на себе только эти последние 217 , безраздельно или в соучастии с кем-нибудь. «Communicatio juris divini et humani» и будет означать именно это соучастие или общение супругов в области «человеческих», т. е. гражданских прав и религиозных, имеющих правовой характер, обязанностей. Чтобы еще прочнее обосновать полученный нами вывод, обратимся к тем «параллельным местам», сходство которых по содержанию и форме с концом модестинова определения брака уже не раз было отмечено учеными исследователями 218 . Обычно указывают две таких параллели к объясняемому тексту. Одна из них, представляющая выдержку из не сохранившихся в подлиннике юридических памятников, усвояемых греческим повествователем о римских древностях Дионисием галикарнасским 219 эпохе первых царей, называет законную супругу κοινωνν πντων χρημτων τε κα ερν мужа 220 . Другая отсылает нас к императорской конституции 242 г., где uxor определяется, как socia rei humanae atque divinae domus 221 . Внимательно сравнив их по частям и в целом, с своей стороны мы решительно склоняемся к тому заключению, что обе они – лишь разноязычные версии одной и той же фразы, греческий перевод которой, сохраненный писателем августова времени, определяет ее хронологическое отношение к модестиновой формуле и представляет очень ценное по самой своей отдаленности от нас свидетельство о понимании технических выражений подлинника. В последнем их два: «res divina» и «res humana». Выражения эти не раз встречаются в юридических текстах 222 , причем из сопоставления fr. I Dig. XLIII, I с fr. 2 § 1 того же титула с совершенною ясностью обнаруживается, что на языке юриспруденции это – простая замена более сложного способа обозначения правового характера вещей соответственно известному уже нам подразделению их на res divini et humani juris. |
| К этой же области неизменного энтузиазма относится и самый стиль философских произведений Платона. Платон не мог выразить свою мысль в спокойной, законченной и систематической форме. Сократ и Платон все время ищут новых и новых истин, так что им некогда останавливаться на систематическом изложении. Они ставят все новые и новые вопросы и, получая на них те или иные ответы, опять-таки не удовлетворяются этими ответами и идут все дальше и дальше. Их постоянное и беспокойное искание истины исключало всякую замкнутую, застывшую систему. Недаром свой основной философский метод Платон назвал диалектическим, т.е. вопросо-ответным. А для такого неизменного драматизма мысли требовалась, как мы уже указывали, соответствующая литературная форма, которой и служил с большим успехом диалог. Диалог был литературной формой у Платона даже там, где он имел строго выработанную концепцию. Пусть на вопросы Сократа, который у Платона обычно руководит разговором, его собеседники иной раз ограничиваются ответами " да " или " нет " . Даже и здесь, где форма диалога уже не обязательна, она все же у Платона налицо. Диалогическая форма у Платона в конечном счете была не чем иным, как его внутренним разговором с самим собой. Те тысячи и, вероятно, сотни тысяч читателей Платона, которые были у него за две с половиной тысячи лет, всегда находили в его диалоге поддержку для своих философских исканий, всегда питались этим драматизмом мысли. То, что является предметом досады для педантичного систематика, для подлинного искателя истины всегда было только поддержкой, потому что всякий находил здесь нечто для себя близкое. Всякий думал, что не только он один путается в своей мысли, перескакивает с одного на другое, часто уклоняется в сторону, не может дойти до окончательного результата, но что все это свойственно и " божественному " Платону: значит, все это допустимо, возможно и даже необходимо для искателя истины. Эта вечная и неугомонная лаборатория мысли неизменно импонировала читателям Платона. Почти все крупнейшие философы Нового времени дают изложение своей философской мысли в уже готовом и продуманном виде. Часто бывает не видно, как они дошли до своей системы и какие сомнения обуревали их перед ее открытием. Такую систему остается только усвоить, и вы уже знаете концепцию данного философа. Совсем другое – Платон. Свои концепции он заставляет читателя продумывать так же, как их продумывал он сам. Он не скрывает своих сомнений и неуверенности, своей слабости во многих вопросах, своих тяжелых усилий понять предмет, часто беспомощных и безрезультатных. Разве это не демократизм мысли, и разве могло это не быть привлекательным для многих тысяч читателей разных стран, эпох и народов? |
| Когда Платон захотел очертить предмет своей эстетики, он назвал ее ни больше ни меньше, как любовью. Платон считал, что только любовь к прекрасному открывает глаза на это прекрасное и что только понимаемое как любовь знание есть знание подлинное, В своем знании знающий как бы вступает в брак с тем, что он знает, и от этого брака возникает прекраснейшее потомство, которое именуется у людей науками и искусствами. Любящий всегда гениален, так как он открывает в предмете своей любви то, что скрыто от всякого нелюбящего. Обыватель над ним смеется. Но это свидетельствует только о бездарности обывателя. Творец в любой области, в личных отношениях, в науке, искусстве, в общественно-политической деятельности, всегда есть любящий, только ему открыты новые идеи, которые он хочет воплотить в жизни и которые чужды нелюбящему Повернется ли у кого-нибудь язык осудить Платона за такого рода теорию? Можно его термины заменить другими, но против энтузиазма, носителем и проповедником которого был Платон, никто никогда не возражал, за исключением опять-таки самодовольных обывателей. К этой же области неизменного энтузиазма относится и самый стиль философских произведений Платона. Платон не мог выразить свою мысль в спокойной, законченной и систематической форме. Сократ и Платон все время ищут новых и новых истин, так что им некогда останавливаться на систематическом изложении. Они ставят все новые и новые вопросы и, получая на них те или иные ответы, опять-таки не удовлетворяются этими ответами и идут все дальше и дальше. Их постоянное и беспокойное искание истины исключало всякую замкнутую, застывшую систему. Недаром свой основной философский метод Платон назвал диалектическим, то есть вопросо-ответным. А для такого неизменного драматизма мысли требовалась, как мы уже указывали, соответствующая литературная форма, которой и служил с большим успехом диалог. Диалог был литературной формой у Платона даже там, где он имел строго выработанную концепцию. Пусть на вопросы Сократа, который у Платона обычно руководит разговором, его собеседники иной раз ограничиваются ответами «да» или «нет». Даже и здесь, где форма диалога уже необязательна, она все же налицо. Диалогическая форма у Платона в конечном счете была не чем иным, как его внутренним разговором с самим собой. |
|
|
