До кон. XV в. территорию Г. населяли индейские племена аравакской языковой группы. 6 дек. 1492 г. о-в Гаити был открыт испан. экспедицией Х. Колумба, к-рый назвал его Эспаньола. Уже в нач. XVI в. испан. колонизаторы завезли на Эспаньолу чернокожих рабов из Африки для работы на золотых рудниках и плантациях сахарного тростника. С этого времени плантационное рабство стало приносить основной доход экономике страны. Истощение золотых приисков острова и завоевания в Нов. Свете привели к утрате Эспаньолой былого значения для испанцев. К сер. XVI в. коренные жители острова были практически полностью истреблены карательными экспедициями испанцев, непосильным рабским трудом и завезенными испанцами инфекциями. В нач. XVII в. количество испан. поселений на острове заметно сократилось, а оставшиеся были сосредоточены в его вост. части (территория совр. Доминиканской Республики). Этой ситуацией воспользовались франц. каперы. В 1625 г. они основали поселение - «береговое братство» на о-ве Тортуга (совр. Тортю), расположенном у сев. побережья совр. Г. С 1633 г. поселение на Тортуге находилось под упр. франц. губернатора. В это же время зап. часть Эспаньолы, оставаясь формально владением Испании, начала заселяться французами (буканьерами), к-рые основали в 1644 г. в сев. части Г. г. Пор-де-Пе. В 1664 г. франц. поселения на Эспаньоле получили признание франц. правительства, став частью Французской Вест-Индской компании. В 1697 г. по Рисвикскому миру Испания признала де-юре зап. часть острова франц. владением со столицей Кап-Франсе (ныне Кап-Аитьен). Новая франц. колония, границы к-рой приблизительно совпадали с совр. границами Г., получила название Сан-Доминго. В XVIII в. Сан-Доминго превратилось в богатейшую колонию Нов. Света, на к-рую приходилась половина валового продукта всех франц. колоний. Здесь выращивались и производились хлопок, сахар, кофе, какао, индиго, бананы. Высокая производительность обеспечивалась рабским трудом. Приток африкан. рабов особенно усилился после того, как в 1685 и 1689 гг. рабство и работорговля были юридически оформлены эдиктами Людовика XIV. К кон. XVIII в. в Сан-Доминго ежегодно завозилось по 40 тыс. африкан. рабов. В 1789 г. в Сан-Доминго насчитывалось 500 тыс. чернокожих (большей частью рожденных в Африке), 32 тыс. белых и 24 тыс. свободных цветных (мулатов и черных вольноотпущенников). Господствующее положение в колонии занимали белые плантаторы-рабовладельцы, крупная торговая буржуазия, высшие чиновники и офицеры. Значительную часть белого населения составляла мелкая буржуазия. Свободное цветное население фактически не имело никаких политических прав, хотя мн. мулаты владели плантациями и рабами. Особенно тяжелым было положение рабов, многие стремились убежать в горы (становясь маронами) и неоднократно поднимали восстания.

http://pravenc.ru/text/161455.html

Католич. Церковь отрицательно восприняла возникновение нового религ. движения, запрещая его ритуалы, поэтому в XIX - XX вв. соблюдение обрядов вуду происходило тайно, церемонии совершались, как правило, ночью. С т. зр. приверженцев культа, вудуизм не противоречит католицизму, а лишь дополняет его (вудуистские лоа отождествляются во мн. случаях с католич. святыми). С первых дней появления у культа вуду не было иерархии, а существовали разные уровни посвящения (канцо, унси, мамбо, унганы). Желая предотвратить отделение колонии, восстановить там рабство и вновь сделать ее неиссякаемым источником доходов, первый консул Франции Наполеон Бонапарт направил в 1802 г. туда карательную экспедицию ген. Леклерка. После неск. месяцев военных действий большинство генералов Туссен-Лувертюра перешли на сторону Леклерка. Туссен-Лувертюр сдался в плен на почетных условиях, но позднее был арестован и вывезен во Францию, где скончался в заключении. Однако, после того как перспектива восстановления рабства стала реальной, на острове вновь поднялось восстание. Повстанческую армию возглавил соратник Туссен-Лувертюра Ж. Ж. Дессалин. К кон. 1803 г. франц. армия, ослабленная эпидемией желтой лихорадки, капитулировала. 1 янв. 1804 г. Дессалин провозгласил Декларацию независимости острова от Франции, создав первое в Лат. Америке независимое гос-во. Страна получила свое старое индейское название - Гаити. В 1806 г. США, Франция и Испания, не признавшие новой республики, объявили ей экономическую блокаду. В окт. 1804 г. в подражание Наполеону Дессалин был провозглашен императором. Через 2 года он был убит в ходе начавшейся гражданской войны. В 1807 г. страна распалась на Государство Гаити со столицей Кап-Анри (ныне Кап-Аитьен) во главе с А. Кристофом - сподвижником Дессалина - и Республику Гаити со столицей Порт-о-Пренс, к-рую контролировали мулаты во главе с А. Петьоном. А. Кристоф, ставший в 1811 г. кор. Анри I, создал на подконтрольной территории квазифеодальный режим, превратив офицерство в титулованную аристократию и сохранив плантационное хозяйство.

http://pravenc.ru/text/161455.html

—    Нет, не галки это, — говорит, прислушиваясь, Горкин, — грачи летят. По гомону их знаю. самые грачи, грачики. Не ростепель, а весна. Теперь по-шла!.. У Муравлятникова пылают печи. В проволочное окошко видно, как вываливают на белый широкий стол поджаристые баранки из корзины, из печи только. Мальчишки длинными иглами с мочальными хвостами ловко подхватывают их в вязочки. —    Эй, Мураша. давай-ко ты нам с ним горячих вязочку. с пылу, с жару, на грош пару! Сам Муравлятников, борода в лопату, приподнимает сетку и подает мне первую вязочку горячих. —    С Великим постом, кушайте, сударь, на здоровьице... самое наше постное угощенье — бараночки-с. Я радостно прижимаю горячую вязочку к груди, у шеи. Пышет печеным жаром, баранками, мочалой теплой. Прикладываю щеки — жжется. Хрустят, горячие. А завтра будет чудесный день! И потом, и еще потом, много-много, — и все чудесные. Мартовская капель Кап... кап-кап... кап... кап-кап-кап... Засыпая, все слышу я, как шуршит по железке за окошком, постукивает сонно, мягко — это весеннее, обещающее — кап-кап. Это не скучный дождь, как зарядит, бывало, на неделю: это веселая мартовская капель. Она вызывает солнце. Теперь уж везде капель. Под сосенкой — кап-кап. Под елочкой — кап-кап. Прилетели грачи, — теперь уж пойдет, пойдет. Скоро и водополье хлынет, рыбу будут ловить наметками — пескариков, налимов, — принесут целое ведро. Нынче снега большие, все говорят; возьмется дружно — поплывет все Замоскворечье! Значит, зальет и водокачку, и бани станут. будем на плотиках кататься. В тревожно-радостном полусне слышу я это, все торопящееся — кап-кап. — Радостное за ним стучится, что непременно будет, и оно-то мешает спать. .Кап-кап. кап-кап-кап. кап-кап. Уже тараторит по железке, попрыгивает-пляшет, как крупный дождь. Я просыпаюсь под это таратанье, и первая моя мысль — «взялась!». Конечно, весна взялась. Протираю глаза спросонок, и меня ослепляет светом. Полог с моей кроватки сняли, когда я спал, — в доме большая стирка, великопостная, — окна без занавесок, и такой день чудесный, такой веселый, словно и нет поста. Да какой уж теперь и пост, если пришла весна. Вон как капель играет... — тра-та-та-та! А сегодня поедем с Горкиным за Москва-реку, в самый «город», на грибной рынок, где — все говорят — как праздник.

http://pravbiblioteka.ru/reader/?bid=521...

– Нет, не галки это, — говорит, прислушиваясь, Горкин, — грачи летят. По гомону их знаю… самые грачи, грачики. Не ростепель, а весна. Теперь пошла!.. У Муравлятникова пылают печи. В проволочное окошко видно, как вываливают на белый широкий стол поджаристые баранки из корзины, из печи только. Мальчишки длинными иглами с мочальными хвостами ловко подхватывают их в вязочки. – Эй, Мураша… давай-ко ты нам с ним горячих вязочку… с пылу, с жару, на грош пару! Сам Муравлятников, борода в лопату, приподнимает сетку и подает мне первую вязочку горячих. – С Великим Постом, кушайте, сударь, на здоровьице… самое наше постное угощенье — бараночки-с. Я радостно прижимаю горячую вязочку к груди, у шеи. Пышет печеным жаром, баранками, мочалой теплой. Прикладываю щеки — жжется. Хрустят, горячие. А завтра будет чудесный день! И потом, и еще потом, много-много, — и все чудесные. МАРТОВСКАЯ КАПЕЛЬ …Кап… кап-кап… кап… кап-кап-кап… Засыпая, все слышу я, как шуршит по железке за окошком, постукивает сонно, мягко — это весеннее, обещающее — кап-кап… Это не скучный дождь, как зарядит, бывало, на неделю: это веселая мартовская капель. Она вызывает солнце. Теперь уж везде капель: Под сосенкой — кап-кап… Под елочкой — кап-кап… Прилетели грачи, — теперь уж пойдет, пойдет. Скоро и водополье хлынет, рыбу будут ловить наметками — пескариков, налимов, — принесут целое ведро. Нынче снега большие, все говорят; возьмется дружно — поплывет все Замоскворечье! Значит, зальет и водокачку, и бани станут… будем на плотиках кататься. В тревожно-радостном полусне слышу я это, все торопящееся — кап-кап — Радостнее за ним стучится, что непременно, будет, и оно-то мешает спать. …Кап-кап… кап-кап-кап… кап-кап… Уже тараторит по железке, попрыгивает-пляшет, как крупный дождь. Я просыпаюсь под это таратанье, и первая моя мысль — «взялась!». Конечно, весна взялась. Протираю глаза спросонок, и меня ослепляет светом. Полог с моей кроватки сняли, когда я спал, — в доме большая стирка, великопостная, — окна без занавесок, и такой день чудесный, такой веселый, словно и нет поста. Да какой уж теперь и пост, если пришла весна. Вон как капель играет… — тра-та-та-та! А сегодня поедем с Горкиным за Москва-реку, в самый «город», на грибной рынок, где — все говорят — как праздник.

http://pravbiblioteka.ru/reader/?bid=695...

— Да. — Откуда взял? — Подслушал, как она Катьке давала… — Штирлиц! — Дэн просунул ногу в петлю. — Ладно, не буду мешать. Думаю, минуты тебе хватит? — Он всё равно отсюда не возьмет. — Возьмет! — отрезал Дэн и шагнул к правой стене. Виталик остался наедине с сотовым телефоном, среди бездушных гниющих стен, облупившихся унылых труб и запаха плесени. Где-то в глубине подвала по-прежнему капала вода, противно так: кап-кап! «Положить туда, что ли, тряпку?» — вяло подумал Виталик, глядя на светящийся экранчик. Сотовый Дэна он держал двумя руками, словно боясь уронить. Взгляд бессмысленно изучал незамысловатую заставку. Кап-кап! Пальцы поглаживали пластмассовые бока, коснулись бугорков кнопок. Виталик впервые в жизни увидел, как дрожат его руки, удивился. Кап-кап! Подумалось вдруг о тех вариантах, из которых сейчас растут миры будущего. Может, среди них есть такой, где она ответит ему любовью. Может, в каком-то они даже поженятся… И у них родятся дети… Кап-кап! Конечно, то, что он хочет сказать сейчас, всего лишь мелочь… Но неожиданно вспыхнули картины: он приходит с работы домой — в их дом! Она его встречает, бросается на шею. Они смеются оба и целуются в маленькой прихожей… Кап-кап! Виталик поправил сползающие очки и помотал головой. Дэн прав: всё грезы и грезы. Но когда-то нужно начинать жить по-настоящему. Кнопки глухо запищали от прикосновений, на табло пополз заветный номер. Губы шепчут отточенные и заученные еще с вечера слова. Как всё просто казалось тогда! Кап-кап… Ну вот: последнее нажатие, последняя цифра. Виталик не может видеть, как побледнело его вытянутое лицо, но чувствует, как трясется рука, прижимающая трубку к уху. Пауза. Гудок! Он вжался в тряпичную спинку, ножки стула скребнули по полу. Кап-кап! Казалось, пальцы утратили чувствительность, душа сползла куда-то в подошвы. Гудок! Уже второй, почему не подходят? Дома, что ли, нет никого? Громко ухает сердце. Гудок! Дыхание замерло. Если сейчас не возьмут трубку… Взяли! Виталик молниеносно отдернул руку с сотовым и судорожно вдавил кнопку сброса.

http://azbyka.ru/fiction/moskovskie-xron...

— Не дергайся, голубчик, Вот твой молочный зубчик! И продавцом хочу я быть, Но за прилавком — не грубить. — Пройдите, бабушка, вперед, А этот мальчик подождет. Быть парикмахером хочу: Девчонкам косы отхвачу И сделаю им стрижку Под плюшевого мишку! Еще хочу собакой стать, Чтоб забираться под кровать, И шлепанцы искать впотьмах, И папе приносить в зубах! Про Вову и корову Прослушать стихотворение 0:46 - Я Буренушка, корова, Молоко даю! — Ну а я Косынкин Вова, Подою тебя, корова, Мигом подою… Только нету молока, Не звенит ведро пока. Еле-еле, кап-кап-кап, Больше надо молока б! - Не спеши, Косынкин Вова, - Говорит ему корова, - Ты бы лучше, мужичок, Скинул новый пиджачок: Молоко бежит в рукав, Вот и кап-кап-кап! Жадина Прослушать стихотворение 0:58 Кто держит Конфету свою В кулаке, Чтоб съесть ее Тайно от всех В уголке, Кто, выйдя во двор, Никому из соседей Не даст Прокатиться На ве- ло- си- педе, Кто мелом, Резинкой, Любою безделицей В классе Ни с кем Ни за что Не поделится, - Имя тому Подходящее дадено, Даже не имя, А прозвище: ЖАДИНА! Жадину Я ни о чем Не прошу. В гости я Жадину Не приглашу. Не выйдет из жадины Друга хорошего, Даже приятелем Не назовешь его. Поэтому - Честно, ребята, скажу - С жадными Я никогда Не дружу! Что говорят двери Прослушать стихотворение 1:02 Двери Жаловалась Дверь: “Трудно, Матушка, Поверь. Мой хозяин Дорогой Снова Пнул меня Ногой. Шел опять он Невеселый: Видно, двойку Нес из школы. Видишь, Сколько Синяков Из-за этих Дневников!” “Вот и я Ребят ругаю, - Простонала Дверь Другая, - Пробегут - Откуда прыть! - А ведь лень Меня закрыть. Вся продрогла На ветру, Так и думала - Помру”. “А меня Сегодня Петя Чуть не вывернул Из петель - Утром, Точно на коне, Прокатился он На мне. На такое Он мастак!” И решили Двери Так: “Если будут Издеваться, Перестанем Открываться!” Мыло Прослушать стихотворение 0:22 Мыло душистое, белое, мылкое, Мыло глядит на грязнулю с ухмылкою: Ты бы, грязнуля, вспомнил про мыло - Мыло тебя наконец бы отмыло! Неумейка Прослушать стихотворение 2:53

http://azbyka.ru/fiction/raznocvetnye-do...

Муж ещё не вернулся. На столе лежала коробка из-под сигарет, заграничных сигарет, которые он курил. Госпожа Эдзаки повертела пустую коробку в руках. «Неужели у него с этой женщиной… Нет, не могу поверить…» Кто лучше неё знает господина Эдзаки? Слава богу, она прожила с ним чуть ли не тридцать лет. Он хороший семьянин. Спросите кого угодно: в фирме, в институте, дома… Тут не может быть двух мнений. «Это какое-то недоразумение… Ошибка…» Госпожа Эдзаки прижала к сердцу пустую пачку. Надо немного успокоиться. Перед её глазами вставало бледное непроницаемое лицо Кумико Такахаси. Ну и встреча! А как она смотрела! Чего стоит один её взгляд… а улыбочка… Но может быть, это правда?.. Иначе с какой стати явилась ко мне эта женщина… И так смотрела?.. Кумико не произнесла вслух имени её мужа. Госпожа Эдзаки тоже не решилась его назвать. Гордость не позволила. «Как он растерялся тогда, на Синдзюку… при виде этой женщины… Нет, между ними явно что-то было!..» И всё-таки трудно поверить. Шутка сказать, она ведь тридцать лет знает его. И за тридцать лет не заметила в нём ничего такого. Она верила в него, как в себя, её вера крепче, чем корни дуба. Нет, он на такое не способен. «Я просто спятила… У меня мания… В таком возрасте подозревать мужа… Надо взять себя в руки!» Госпожа Эдзаки запахнула халат и направилась в ванную. Прежде чем опуститься в воду, госпожа Эдзаки случайно увидела себя в зеркале — своё немолодое, рыхлое тело. До сих пор её полнота служила поводом для шуток. Особенно изощрялась Кикуко — девочка вообще очень остроумна. Но теперь госпоже Эдзаки почему-то стало грустно. Впрочем, что сокрушаться! Будто она раньше не замечала, что стареет. «В моём-то возрасте! Как глупо!.. Боже мой!..» И вдруг она поняла: все её статьи, письма, ответы, советы — всё чепуха. Себе она помочь не может… И утешить себя тоже! Её самолюбие было уязвлено. «Я самая обыкновенная баба, да, да, как те… даже хуже!» Из крана капала вода. Кап-кап-кап… Надо было заставить себя успокоиться, смолчать, не торопиться с выводами, не уронить себя в глазах мужа… Кап-кап-кап…

http://pravbiblioteka.ru/reader/?bid=689...

Кап-кап! Какое-то время он просто сидел, тупо глядя на натянутую веревку, упирающуюся в воздух, и слушал мертвую, звенящую тишину в своей голове. Как мутная взвесь со дна, изнутри поднимались пары и облака бесформенных образов. Сколько ветвей будущего отмерло сейчас? Сколько миров безвозвратно кануло в небытие? Кап-кап! Виталик раздраженно помотал головой и поправил сползшие очки. Всё это ерунда. Он позвонит вечером из дома. Там в тыщу раз удобней… Да и разве может от такой мелочи произойти что-то важное? Кап-кап! Взглянув еще раз на натянутую веревку, Виталик внезапно заметил Дэна. Тот стоял спиной к нему. Что-то странное чувствовалось в застывшей фигуре. Какое-то болезненное напряжение. Дэн медленно, урывисто повернулся, впиваясь выпученными глазами в мельчайшие детали подвального интерьера. Лицо стянула маска отрешенности. — Виталик? — спросил недоверчиво, глухо. — Ты? — Нет, Лао Цзы! Ну, что там у тебя на этот раз стряслось? Дэн не ответил, продолжая осматриваться вокруг. — Ладно, садись и выкладывай, вон твой стул. — Виталик кивнул на стул, а затем протянул трубку. — Мобилу свою возьми! Занято было у нее. Вечером позвоню. Как лунатик, Дэн сделал пару шагов и машинально взял сотовый. Не глядя сунул в карман. — У тебя есть зеркало? — Наконец он посмотрел прямо на друга. — Конечно, — кивнул Виталик. — Погоди, вот только возьму свою косметичку, там у меня как раз между помадой и тушью лежит очаровательное зеркальце. — Издеваешься… — пробормотал Дэн. — Ясно. Как я выгляжу? Только ответь нормально! Виталик скептически скривился: — Если мне не врут мои линзы, точно так же, как минуту назад. Взгляд только дебильный. — Ясно, — тихо повторил Дэн, еще раз потерянно огляделся, словно иностранец в метро, и поплелся к своему кривоногому стулу. Неснятая веревка потащилась за ним, затем натянулась. Дэн споткнулся и замахал руками. Виталик засмеялся. Совладав с равновесием, друг развернулся и закричал: — Чего ты издеваешься надо мной? Что я тебя сделал? Смех застрял в горле. Виталику стало страшно.

http://azbyka.ru/fiction/moskovskie-xron...

«Чив!» — воробей. «Дзень!» — сосулька. И так это выходит хорошо и здорово, ей-ей, не хуже, чем у заслуженных певцов — Соловьёв и жаворонков. Воробьиные ночи. Всю зиму воробей Чив прожил в старой печной трубе. Долго тянулись страшные зимние ночи: стрелял мороз, ветер тряс трубу и сыпал сверху ледяную крупку. Зябли ножки, иней вырастал на пёрышках. Великий день. Каждый день выше солнце. Каждая ночь хоть на воробьиный скок, а короче. И вот пришёл он — Великий день: солнце поднялось так высоко, что заглянуло к Чиву в чёрную трубу. Сосулькина вода. На крышах сосульки. Днём с сосулек капает вода. Это особая вода — сосулькина. Чив очень любит сосулькину воду. Перегнётся с карниза и ловко подхватит клювом сосулькину капельку, похожую на капельку солнца. Напившись воды, Чив начинает так отчаянно прыгать и чирикать, что прохожие останавливаются, улыбаются и говорят: «Ожил курилка!» Кап! Кап! Кусты набрякли водой. На каждой ветке гирлянды капель. Сядет воробей — сверкающий дождь! Нагнётся пить, а капелька из-под самого носа — кап! Воробей к другой, другая — кап! Скок, скок воробей, кап, кап капельки. Весенний звон. Схватил мороз. Каждая мокрая ветка оделась в ледяной чехольчик. Сел воробей на наклонный сучок — да и покатился вниз, как с горки. Синица тоже поскользнулась — повисла вниз головой. Ворона с лёту ухнула в самую гущину сучьев — вот наделала звону! Перекувырк. Каждый день новость. В воздухе появились насекомые! Чив столбиком взлетел с крыши, схватил на лету жучишку и, сделав в воздухе перекувырк, опустился на трубу. Наелся Чив жуков и мух, и начали твориться с ним странные вещи. Он вдруг схватил за загривок своего старого друга Чирика и стал трепать его, как собака кошку. Чирик орал, дрыгал ножками, бил крылышками. Но Чив трепал его и трепал, пока не выдрал у него клок перьев. А всю зиму они были друзьями. И воду пили с одной сосульки. И отмывались в соседних лужах. Только вода после Чирика стала не чёрная, а рыжая. Потому что всю зиму Чирик спал в щели кирпичной трубы.

http://azbyka.ru/fiction/medovyj-dozhd-s...

Причина вновь начавшейся кровавой бойни есть парижская мирная конференция, заседающая в Версале, члены которой высшие аристократы, буржуа всего мира». ...»Каждое вновь образованное государство старается захватить себе лакомый кусочек земли. Вот на этой то почве разгоралась новая капиталистическая война с многочисленными человеческими жертвами» и т. д. П. Н. Милюков, не познакомившись с существующей литературой, для своих характеристик пользуется запиской кап. Калашникова, которая была представлена ген. Гайде и напечатана в воспоминаниях этого чешского «генерала». Автор пользуется ею без критики, слепо доверяя источнику, который он считает очень ценным. Едва ли можно с этим согласиться без оговорок. Кто такой кап. Калашников? Бывший слесарь красноярских железнодорожных мастерских, числившийся в партии с. – р. с 1905 г. и неоднократно из нее исключавшийся, начальник осведомительного отдела ген. Гайды. В Иркутске он действует в полном контакте с эсерами – «левыми эсерами», по терминологии П. Н. Милюкова. В то время, как Политический Центр вел переговоры с коммунистами о совместном выступлении против колчаковского правительства, в военном повстанческом штабе были уже представители коммунистической партии. В дальнейшем кап. Калашников оказывается определенно в лагере большевиков. В действительности этот разведчик чешско-русского генерала был близок большевикам и раньше. В Иркутске дни приказ командовавшего «народно-революционной» армией 7 февраля 1920 г. начинался так: «Черная туча каппелевцев у красного Иркутска. .. Красная Российская армия стремится на соединение с нами». В приказе штаба восточносибирской армии прямо говорится: «наш товарищ Калашников»... Очевидно, здесь сказывались не только влияния, как думает Милюков, контролировавшего кап. Калашникова большевицкого «комиссара-солдата» (Калашников не ужился с большевиками и позже попал также в эмиграцию.)... Никакой авторитет ген. Гайды не может заставить безоговорочно верить суждениям контрразведчика, с. – р. – большевика, – суждениям, современным событиям и находящимся в противоречии с тем, что рассказали уже для истории сами большевики...

http://azbyka.ru/otechnik/Sergej_Melguno...

  001     002    003    004    005    006    007    008    009    010