| Характер почерка писца этого документа и особенности частоты вержеров бумаги, на к-рой этот акт был написан, относятся не к кон. XIV, а к 1-й пол. XV в. Поэтому Б. М. Клосс датировал пожалование Морозовым необходимых Троицкой обители соляных колодцев уже к событиям не ранее 5 июля 1422 г., т. е. к периоду после обретения мощей прп. Сергия ( Клосс. Т. 1. С. 66-67. Примеч. 75). Кроме того, следует учитывать возраст и служебный статус этого боярина, а также тот факт, что все известные др. сведения источников о его деятельности относятся к 1-й трети XV в. Поэтому можно сделать вывод о том, что пожалование Морозова в пользу Троицкого мон-ря не могло быть осуществлено, по крайней мере в кон. XIV в., при жизни прп. Сергия. Оно состоялось значительно позднее, т. е. в период самостоятельного настоятельства Н. в обители. Учитывая возвращение в Москву митр. Киприана 6 марта 1390 г., можно предположить, что выдвижение Н. в настоятели Троицкого мон-ря было связано с действиями первосвятителя. Нельзя не принимать в расчет того, что близкий к свт. Киприану прп. Афанасий Старший, послушником у которого был Н., в 80-90-х гг. XIV в. поддерживал тесные связи с серпуховским Высоцким и Троицким мон-рями. Согласно Житию прп. Саввы Сторожевского, написанному иноком Маркеллом в сер. XVI в., после смерти прп. Сергия († 25 сент. 1392) Н. был вынужден оставить игуменство в мон-ре и уйти в затвор, Троицким игуменом с кон. 1392 по 1398 г. был прп. Савва (ВМЧ. Дек. Дни 1-5. Стб. 70). Данную версию разделяют не все исследователи, нек-рые считают, что Н. оставался игуменом Троицкого мон-ря ( Строев. Списки иерархов. Стб. 137; Кучкин В. А. Антиклоссицизм//ДРВМ. 2003. 1(11). С. 117-118). Троицкие акты за 90-е гг. XIV в. с упоминанием преподобных Саввы и Н. не сохранились. Лишь с 1-й четв. XVI в. в перечнях настоятелей Троицкой обители вслед за прп. Сергием фиксируется, что «по нем 2 игумен ученик его Никон, игуменил лет 37». Однако перечни XVI-XVII вв. имеют разную полноту сведений о настоятелях, они далеко не всегда последовательно упоминают всех троицких игуменов (ср.: Брюсова В. Г. Списки игуменов Троице-Сергиева мон-ря 1-й пол. XVI в.//АЕ за 1969 г. М., 1971. С. 292-295; ВКТСМ. С. 15). |
| ДАНИИЛ (2-я пол. XI - 1-я пол. XII в.), игум., возможно, еп. Юрьевский, автор самого раннего сохранившегося древнерус. описания паломничества в Св. землю («Житье и хожение Данила, Русьскыя земли игумена») ДАНИИЛ († после 1489), митр. Смирнский (1470/71-1481), Эфесский (1478 - июль 1488), церковный деятель, писатель ДАНИИЛ (Дайкович Томо; 1895 - 1993), митр. Черногорско-Приморский Сербской Православной Церкви (1961-1990) ДАНИИЛ (Чоботя Дан-Илие; род. 1951), архиепископ Бухарестский, митрополит Мунтенский и Добруджийский, патриарх Румынский ДАНИИЛ II (ок. 1274 - 1337), архиеп. Печский (1324-1337), свт. (пам. 20 дек., в Соборе Афонских святых и в Соборе Сербских святителей) ДАНИИЛ III Баньский, Младший (ок. 1350 - кон. 90-х гг. XIV в.), патриарх Сербский (1390/91 - не позднее 1400), агиограф, гимнограф ДАНИИЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ (1261-1303), св. кн. московский (пам. 4 марта, 30 авг., в воскресенье перед 26 авг.- в Соборе Московских святых) 99-108 108-109 ДАНИИЛ АЧИНСКИЙ (Делиенко [Дёмин] Даниил Корнилиевич; 1784 - 1843), св. прав. Сибирский (пам. 10 июня - в Соборе Сибирских святых) 109-111 ДАНИИЛ БОРИСОВИЧ Даниил Борисович (2-я пол. 50-х - 60-е гг. XIV в.- между 1424 и нач. 1428), вел. кн. Нижегородский и Суздальский 111-113 ДАНИИЛ ЗАТОЧНИК (2-я пол. XII в.- 1-я треть XIII в.?), автор и главный персонаж выдающегося произведения древнерус. лит-ры, созданного в XII-XIII вв. в Сев.-Вост. Руси 113-114 114-116 ДАНИИЛ ЛЕВООКИЙ (не позднее 70-х гг. XIV в.- не ранее 20-х гг. XV в.), серб. летописец, книгописец (возможно, нотарий) 116-117 ДАНИИЛ ПУСТЫННИК (2-я пол. XV в.), один из наиболее почитаемых румын. святых (пам. румын. 18 дек.), иеросхим. 117-118 118-125 125-128 128-129 129-133 ДАНИЛИН Николай Михайлович (1878 - 1945), хоровой дирижер (регент), педагог, автор духовно-муз. сочинений 133-134 134-135 ДАНИЛОВ ВО ИМЯ ПРЕПОДОБНОГО ДАНИИЛА СТОЛПНИКА МОСКОВСКИЙ МУЖСКОЙ МОНАСТЫРЬ Данилов Во Имя Преподобного Даниила Столпника Московский Мужской Монастырь (ставропигиальный МП РПЦ) 135-149 |
| Высказывались и др. мнения о времени возникновения Е. Х.: до 1392 г. (Л. П. Жуковская), ок. 1392 г. (Т. Б. Ухова), 90-е гг. XIV в. (Ю. А. Олсуфьев, Д. В. Айналов, М. В. Алпатов, В. Н. Лазарев, Ухова), кон. XIV - нач. XV в. (А. Грабар, О. С. Попова, Э. С. Смирнова, Л. А. Щенникова, В. Г. Брюсова), нач. XV в. (М. В. Алпатов, М. М. Постникова-Лосева, Т. Н. Протасьева), между 1405 и 1408 гг. (Н. А. Дёмина), ок. 1408 г. (Ю. А. Лебедева, Вздорнов), сер. XV в. (А. И. Некрасов) и даже XVI в. (Г. П. Георгиевский). Широкую известность Е. Х. приобрело благодаря богатому декору, оформление к-рого следует единому принципу (8 миниатюр, 5 заставок и 437 инициалов). Дополнительную пышность придает обилие золота (фон миниатюр и инициалов, заполнение орнамента в заставках, нимбы евангелистов, заголовки чтений, заглавные буквы, большие точки в тексте). Начало каждого из Евангелий предваряется 2 миниатюрами с изображениями на отдельных листах евангелиста и его символа, а также большой заставкой неовизант. стиля: л. 1 об.- орел (символ Иоанна), л. 2 об.- Иоанн с Прохором; л. 43 об.- ангел (символ Матфея), л. 44 об.- Матфей; л. 80 об.- лев (символ Марка), л. 81 об.- Марк; л. 101 об.- телец (символ Луки), л. 102 об.- Лука; л. 3, 45, 82, 103 - заставки. Символы евангелистов на отдельных листах, ранее не встречавшиеся в рус. рукописях ( Вздорнов. 1980. С. 107) и редкие в визант. миниатюрах XI-XIV вв., составляют иконографическую особенность Е. Х. Раздел с месяцесловом и утренними воскресными Евангелиями открывает большая заставка балканского стиля (Л. 228). Возможно, этот раздел также должен был предваряться миниатюрой, т. к. л. 227 оставлен чистым. Миниатюры Е. Х. отличаются точным, изящным рисунком, гармоничностью композиций и просветленностью красочной гаммы, к-рая основана на сочетании голубых, разбеленных фиолетово-лиловых, голубовато-серых и серебристо-зеленых цветов, дополненных акцентами красного и золота. В изображениях евангелистов - воплощенных образах гармонии и благодати, как и в изображениях их символов, выражена главная идея украшения Е. Х.- победное шествие и торжество Благой Вести в мире. Художественный строй миниатюр свидетельствует о свободном владении мастером едва ли не всем арсеналом приемов совр. ему визант. живописи и его обширных знаниях в области иконографии. |
| Наиболее часто их относят ко времени до 1319-1322 гг., но не ранее 1317 г., т. к. в них присутствует изображение св. Людовика Тулузского ( Eadem. 1970. Р. 90-91). Э. Карли датировал их 1324-1336 гг. ( Carli. 1956. P. 31). Ф. Болонья, указав, что изображение короля-францисканца выполнено позднее остальных фресок, настаивал на ранней датировке (сер. 10-х гг. XIV в.) и отмечал значительное влияние Джотто, к 1307 г. окончившего росписи в капелле св. Николая здесь же, в Нижней ц. ( Bologna. 1965. P. 6-9). Й. Пёшке, однако, предложил вернуться к приблизительной датировке 1322 г., принимая во внимание развитый характер архитектурной декорации и зрелость стиля художника ( Poeschke. 2003. S. 143). Для итал. искусства история св. Мартина была редкостью, и М., как и в случае с алтарем только что прославленного св. Людовика Тулузского, самостоятельно создал его иконографию. Житийный цикл, основанный на тексте «Золотой легенды» блж. Иакова из Варацце, включает 10 эпизодов: «Св. Мартин и нищий (Разделение плаща)», «Сон св. Мартина», «Посвящение св. Мартина в рыцари», «Отказ св. Мартина от оружия» (в нижнем ярусе), «Чудо с огнем», «Воскрешение ребенка», «Чудо во время мессы», «Сон св. Амвросия», «Смерть св. Мартина», «Погребение св. Мартина» (в верхнем ярусе и на сводах). На откосах входной арки помещены фигуры святых Антония, Франциска Ассизского, Марии Магдалины и Екатерины Александрийской (сев. склон), Людовика Французского, Людовика Тулузского, Клары и Елизаветы Венгерской (юж. склон); в простенках между окнами на юж. стене - изображения св. отшельников, епископов и воинов, в т. ч. вмч. Георгия. М. с увлечением использовал в росписях бытовые детали, особенности национальных костюмов и итал. моды 20-х гг. XIV в., светские и церковные церемонии своего времени, балансируя между монументальностью и полновесностью образов в духе Джотто, влияние к-рого он очевидно преодолевал, и элегантностью и умиротворенностью стиля сиенской школы. Сохранившаяся синопия к сцене со св. Мартином и нищим (сокровищница ц. |
| Л. Никитина, учитывая существующие в литературе разные мнения о взаимоотношениях первой и второй редакций, предложила называть первую редакцию Краткой (далее я также буду использовать этот термин). Выявив около 130 списков Краткой редакции, исследовательница выделила несколько вариантов текста (включая восходящие к Краткой новые редакции): тип 1А – наиболее распространенный в списках и характеризующийся наличием имен ростовских епископов и князей; тип 1Б – представленный малым числом списков и не содержащий имен ростовских епископов и князей; тип 2 (Макариевская редакция) – особый вид, созданный для Великих Миней Четиих, с упоминанием имен ростовских епископов и князей и стилистическими изменениями в тексте; тип 3, или редакция в составе печатного Пролога, основанная на типе 1А; тип 4, или редакция Димитрия Ростовского, основанная на Проложной В противоположность своим предшественникам Никитина полагает, что первичен тип 1А (с именами ростовских епископов и князей), так как именно к нему относятся наиболее ранние списки Краткой редакции конца XV – начала XVI в. Замечу, что известен более ранний список Краткой редакции Жития без имен – в составе годового минейного торжественника 70-х гг. XV в. (СПбИИ РАН, ф. 238, колл. Н. П. Лихачева, оп. 1, Именно этот вариант, скорее всего, и был первичным, как предполагал еще Ключевский. В литературе встречаются разные датировки первоначального текста Жития. Согласно архиепископу Филарету (Гумилевскому), оно было создано не позднее XIV согласно В. О. Ключевскому – не ранее XV согласно А. П. Кадлубовскому – в конце XV Ставшую общепринятой датировку Ключевского М. О. Скрипиль сузил до 80–90-х гг. XV в., указав на зависимость Жития Авраамия Ростовского от легенды о путешествии на бесе Иоанна Новгородского из Жития святителя, составленного не ранее 80-х гг. XV в. (мнение о зависимости сюжета о заключенном в сосуде бесе в Житии Авраамия Ростовского от сюжета в Житии Иоанна Новгородского было высказано уже Ключевским и обосновано Л. А. Дмитриевым; Никитина, однако, считает его недостаточно убедительно Голубинский относил создание Жития Авраамия Ростовского к концу XV – началу XVI Однако существование более раннего списка Краткой редакции памятника свидетельствует о том, что она возникла не позднее начала 70-х гг. |
| Над рукописью работали не менее 2 писцов, почерк старшего представляет образец устава рубежа XIV и XV вв., близкий к почеркам писца Климентьевского Евангелия (нач. XV в.- РГБ. 25) и Евангелия Хитрово (ок. 1400 г.- РГБ. Ф. 304. III. 3/M. 8657), а также 1-го писца Евангелия Успенского собора Московского Кремля (кон. XIV - 1-я четв. XV в., ГММК. Кн. 34). Совокупность почерков дает основание для датировки собственно рукописи временем не ранее 1-го и 2-го десятилетий XV в. Не исключено, что первоначальный достаточно скромный орнамент, замененный в процессе оформления Е. Ф. К. более роскошным, с обилием золота, относится к раннему блоку рукописи, современной окладу. Е. Ф. К. было декорировано в ведущей столичной мастерской, действовавшей с 90-х гг. XIV в., при митр. Киприане ( 1406). С ней связан ряд книг, художественное оформление к-рых отличают мастерство, преемственность стилистики и приемов исполнения ( Киевская Псалтирь - РНБ. ОЛДП. Fol. 6, 1397 г.; Евангелие Хитрово). Датировка Е. Ф. К. 2-м десятилетием XV в. предполагает его создание уже при митр. Фотии, в тот период, когда с появлением в Москве греч. художников произошли изменения в эстетической ориентации придворного искусства, выразившиеся в нарастании пластической отчетливости, экспрессивности, масштабности изображений. Исполнители инициалов Е. Ф. К. следуют стилистике позднепалеологовской эстетики, в то же время сохраняя тесную связь с декораторами предшествующих столичных рукописей. Ими созданы утонченные образы, изощренные орнаментальные мотивы. Многочисленные орнаментальные и фигурные буквицы образуют взаимосвязанные серии. Ансамблевый подход особенно заметен при рассмотрении зооморфных стилизованных инициалов - они делятся на циклы змей, драконов, птиц, соотносящихся с комментариями свт. Василия Великого к кн. Бытие. Виртуозность исполнения инициалов в наибольшей степени ассоциируется с творчеством Феофана Грека . Однако обновление Е. Ф. К. приходится на период, когда художник уже покинул Москву или скончался после 1405 г. |
| К кон. 90-х гг. XX в. К. были подготовлены к изданию «Избранные труды» в 2 томах, куда вошли как публиковавшиеся ранее тексты, так и впервые издаваемые исследования. Том 1 посвящен изучению Жития прп. Сергия Радонежского и публикации его отдельных редакций. Исследователем было выявлено в архивных хранилищах России и др. стран более 400 рукописей, содержащих сведения о жизни и чудесах прп. Сергия, определены новые редакции Жития, высказаны гипотезы об отдельных фактах биографии святого, приведены и проанализированы данные о монастырской реформе на Руси в XIV в., уделено внимание проблеме происхождения иконы «Св. Троица» прп. Андрея Рублёва . Часть исследования посвящена троицкой лит. школе начиная с агиографа иером. Епифания Премудрого . Том содержит публикацию важнейших редакций Жития прп. Сергия. В томе 2 опубликованы «Очерки по истории русской агиографии XIV-XVI вв.»; освещены начальные этапы становления агиографического жанра в Москве (Жития святых митрополитов Петра и Алексия), Твери (агиографические сочинения о св. князьях Михаиле Ярославиче , Михаиле Александровиче , прп. Софии Ярославне, св. еп. Арсении ), Ярославле (произведения, повествующие о св. кн. Феодоре Ростиславиче Смоленском и Ярославском (см. ст. Феодор Ростиславич , Давид и Константин )), Суздале (Жития преподобных Евфимия и Евфросинии Суздальских). Изучена рукописная традиция о чудесах от Владимирской иконы Божией Матери («Повесть о Темир-Аксаке»). Предложена новая датировка «Сказания о Мамаевом побоище» - 1521 г., заново исследована история создания «Повести о Николе Заразском». В отдельной главе с привлечением памятников агиографии рассматривается формирование идеологии складывающегося Российского гос-ва (представления о Москве как об общерус. столице, о царе и самодержавии). Почти каждая глава тома сопровождается изданием различных редакций лит. памятников, в т. ч. впервые вводимых в научный оборот. Издание «Избранных трудов» К. вызвало неоднозначную реакцию среди исследователей Др. Руси (см.: Кучкин В. А. Антиклоссицизм//ДРВМ. 2002. 2(8). С. 113-123; 3(9). С. 121-129; 4(10). С. 98-113; 2003. 1(11). С. 112-118; 2(12). С. 127-133; 3(13). С. 112-130; 4(14). С. 100-122; Бобров А. Г., Прохоров Г. М., Семячко С. А. Имитация науки: О книге Б. М. Клосса «Избранные труды. Т. 1: Житие Сергия Радонежского. Рукописная традиция. Жизнь и чудеса. Тексты» (М.: Языки рус. культуры, 1998)//ТОДРЛ. 2003. Т. 53. С. 418-445), став тем не менее важной вехой в изучении рус. агиографии, возобновившемся в постсоветский период. |
| В 1101 г., когда положение митрополита укрепилось, Н. принял участие в разрешении конфликта между кн. Ярославом Ярополчичем (Ярополковичем) и киевским кн. Святополком (Михаилом) Изяславичем. Последний пленил и привез в Киев Ярослава, нарушившего решения Витичевского княжеского съезда и овладевшего Берестьем (ныне Брест, Белоруссия). Митрополит с игуменами киевских мон-рей умолил Святополка проявить милость к плененному князю. По распоряжению киевского князя, после того как Ярослав дал у места погребения св. князей-страстотерпцев Бориса и Глеба Владимировичей обещание не участвовать в политической борьбе, «сняша с него оковы и пустиша» его (ПСРЛ. М., 1997. Т. 1. Стб. 275). Это было первое обращение по инициативе Церкви к почитанию св. князей Бориса и Глеба для урегулирования межкняжеских конфликтов. Впосл., однако, Ярослав Ярополчич нарушил клятву, был вновь схвачен и умер в заточении. О новых обращениях духовенства во главе с Н. к киевскому князю ничего не известно. Очевидно, именно Н. в качестве обозначенного в соборном определении Русского митрополита присутствовал на Соборе, к-рый состоялся в К-поле под председательством патриарха Николая Грамматика в 1101 (1086?) г.; на Соборе было определено брать плату с рукополагаемых (Jus canonicum graeco-romanum//PG. 119. Col. 861). На период первосвятительства Н., в 90-х гг. XI в., согласно гипотезе А. А. Шахматова , получившей широкое признание в науке, приходится составление в Киево-Печерском мон-ре монументального общерус. летописного памятника - т. н. Начального свода, к-рое подытожило 1-й этап печерского летописания, возникшего, вероятно, в кон. 60-70-х гг. XI в. Ко времени ок. 1100 г. исследователи относят составление блгв. кн. Владимиром Мономахом «Поучения к детям» (сохр. в составе Лаврентьевской летописи под 1096 г.). В кон. XI - нач. XII в., вполне вероятно при содействии Н. (не исключено, что ранее он был назван в честь свт. Николая Мирликийского), в Русской Церкви вслед за Римско-католической был установлен праздник 9 мая - перенесения мощей свт. Николая Чудотворца в 1087 г. из г. Миры Ликийские в южноитальянский г. Бари (см.: Лосева О. В. Рус. месяцесловы XI-XIV вв. М., 2001. С. 102-103), причем патриархатом К-польским этот праздник признан не был (см. также: Назаренко А. В. «Никола вешний»: Новое об обстоятельствах установления на Руси памяти свт. Николая Мирликийского 9 мая//Церковь в истории России. М., 2016. Сб. 11. С. 258-284). |
| Прочность отношений между гос-вами, согласие литов. боярства признать зависимость своей страны от Польши были связаны с общей заинтересованностью знати обоих гос-в в борьбе с экспансией Тевтонского ордена. Правда, в кон. 90-х гг. XIV в. крестоносцы заключили мир с Литвой, но во время предшествовавших смут ими была захвачена Жямайтия. Эта победа позволила соединить прусские и ливонские владения ордена и оттеснить Литву от Балтийского м. Еще ранее крестоносцы захватили Вост. Поморье, закрыв Польше выход к Балтийскому м. Кроме того, литов. боярство рассчитывало с польск. помощью расширить границы на востоке. Эту задачу В. и Витовт в нач. XV в. сочли даже более важной, чем борьба с крестоносцами. По миру, заключенному в мае 1404 г., они признали права ордена на находившиеся в его владении земли в обмен на обещание военной помощи в походах на восток. Когда Витовт в 1406-1408 гг. трижды предпринимал походы против вел. кн. Василия I Димитриевича , то получал военную помощь от ордена. В. также высылал против русских значительные отряды во главе с первыми вельможами Короны. Лишь когда эти походы оказались безуспешными, а в Жямайтии началось восстание против крестоносцев, В. и Витовт сосредоточили силы на борьбе с орденом. В. командовал соединенным польско-литов. войском, к-рое в битве под Грюнвальдом 15 июля 1410 г. разгромило войско крестоносцев. Ордену был нанесен удар, от к-рого он уже не смог оправиться. Однако В. не воспользовался плодами победы. По миру, заключенному 1 февр. 1411 г., крестоносцы уступили Великому княжеству Литовскому только Жямайтию и лишь на время жизни В. и Витовта. Грюнвальдская битва. Гравюра. XVI в. Фрагмент Грюнвальдская битва. Гравюра. XVI в. Фрагмент В этих условиях актуальной оставалась задача подорвать престиж ордена в глазах европ. рыцарства и лишить его поддержки. В. пытался добиться решения этой задачи, направив своих представителей во главе с примасом польск. Церкви архиеп. Гнезненским Николаем Тронбой на Констанцский Собор католич. Церкви, созванный в кон. |
| За исключением О. И. все старшие рязанские князья погибли в боях с монголами в кон. дек. 1237 - нач. янв. 1238 г. В связи с этим О. И. был признан Чингисидами правителем Рязанского княжества практически сразу после разорения ими большинства земель Др. Руси. Это видно из записи новгородского летописца под 1241 г.: «...иде Александръ къ Батыю царю, а Олегъ Рязаньский къ Канови иде. И пришедъ Александръ отъ Батыя, и поиде съ братомъ Андреемъ, съ Низовци и съ Новгородци, изгонною ратью, на Немци къ Пскову» (ПСРЛ. СПб., 1848. Т. 4. Вып. 1. С. 37; М., 2000. Т. 4. Ч. 1. С. 228). Анализируя датировку этого сообщения, А. Энгельман писал: «Заметка о поездке Александра в Орду относится собственно к концу описания предыдущего (6749) года и только по ошибке попала в начало 6750 г.». Исследователь полагал, что зима, предшествовавшая взятию Копорья, относится к марту 6749 г. (т. е. 1241/42); по его мнению, в Новгородской IV летописи сентябрьский стиль не использовался ( Энгельман А. Хронологические исслед. в области рус. и ливонской истории в XIII и XIV ст. СПб., 1858. С. 129). Близкое к Новгородской IV летописи чтение сохранили Никифоровская летопись кон. XV в., а также составленная не ранее сер. 20-х гг. XVI в. Супрасльская летопись (ПСРЛ. Т. 35. С. 27. Л. 240 об.; С. 45. Л. 33; Т. 17. Стб. 26). Не исключено, что именно О. И. в качестве посредника мог выступать на переговорах между Новгородским св. блгв. кн. Александром Ярославичем Невским и Батыем. Вассальные отношения О. И. были оформлены еще до начала похода Батыя на страны Вост. Европы (1241-1242) ( Кузьмин А. В. Торопецкая знать в XIII в.: Из истории Смоленской земли//RM. 2001. T. 10. N 1. S. 55-56. Ann. 5). Уникальная запись в Летописи Авраамки под 1243 г. сообщает о том, что «прииде Олегъ отъ Кана» на Русь (ПСРЛ. Т. 16. Стб. 52; Лурье Я. С. Общерус. летописи XIV-XV вв. Л., 1976. С. 90. Примеч. 73). Благодаря ей становится очевидно, что именно О. И. стал 1-м из рус. князей, кто совершил поездку в Каракорум и смог вернуться оттуда живым ( Полубояринова. 1978. С. 8). Одновременно наличие этой записи полностью опровергает предлагавшуюся Д. И. Иловайским и поддержавшим его А. В. Экземплярским конъектуру, согласно к-рой в 1242 г. О. И. был по ошибке назван вместо кн. Ингваря Ингваревича ( Экземплярский. Князья Сев. Руси. Т. 2. С. 572. Примеч. 1845; существование этого князя представляется нам сомнительным). |
|
|
