Учение св. Апостола Павла и книги Премудрости Соломоновой о происхождении и характере язычества Источник С общими замечаниями о взаимоотношениях св. Павла и псевдо-Соломона Заявление о зависимости св. Павла от псевдо-Соломона по вопросу о язычестве и их шаткость. Взаимная самостоятельность обоих авторов, поскольку они изображают фактическую действительность. Разность освещения и истолкования последней, в целом и в частностях, у Апостола и в неканонической книге. Верность благовестника своему принципиальному воззрению, не изменявшемуся в существенном от посторонних влияний Выводы из всего предшествующего и предуказания для дальнейшего «сравнительного» обозрения «Евангелия» апостольского. Сближая св. Павла с псевдо-Соломоном, находили у первого доктрину предопределения, покрывающего неизбежностью всякие «роковые» ненормальности частных личностей и целых масс. Но эти толкования ошибочны. Предестинации индивидуальной у апостола не проповедуется и не допускается 1 , а без нее для каждого человека неизбежна личная ответственность за всякие религиозные уклонения. Этим убеждением типически характеризуется и апостольский взгляд на благоотпадение язычества, где тоже подмечают генетическую связь благовестника с эллинистическими концепциями псевдо-Соломона. Здесь опять усматривается солидарность между критиками и католическими поборниками библейских «апокрифов». Если первые говорят, что Апостол знал книгу Премудрости 2 и притом бесспорно 3 , то и вторые утверждают «несомненность» этого факта 4 . Во всяком случае, известность неканонического документа св. Павлу допускается многими с достаточной решительностью 5 в смысле предварения 6 . Высказывают, будто христианский писатель усердно пользовался иудейским автором 7 и находится в зависимости от него 8 , имея в нем свой источник 9 . Но труд псевдо-Соломона сводится к эллинистическим влияниям, и отсюда неудивительно толкование , якобы в анализируемых апостольских текстах иногда (напр., в Рим.1:22 ) разумеются греческие и специально досократовские воззрения 10 вместе с досократовской космологией 11 , причем учение ( Рим.2:14 ) о самозаконности язычников разными последствиями сближается с Аристотелем 12 . В конце концов выходит, что благовестник, копируя свой оригинал, преувеличил дело и придал особую мрачность вопреки светлым откровениям Спасителя 13 .

http://azbyka.ru/otechnik/Nikolaj_Glubok...

Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание ДУХОВЕНСТВО Прежде всего к Д. принадлежат священнослужители и церковнослужители (клирики). В синодальную эпоху к Д. причислялись также т. н. причетники (см. ст. Причт ) — лица, исполняющие церковное служение псаломщиков и пономарей без посвящения в чтецы или иподиаконы , иначе называвшиеся дьячками . Кроме того, с уточнением «черное» Д. это понятие распространялось на монахов, не имеющих сана, и монахинь, послушников и послушниц. Понятия «Д.» и «духовное сословие» Слово «Д.» употреблялось в России также в еще более широком значении, тождественном значению термина «духовное сословие». В Византии сословный строй не сложился—профессиональные, социальные, имущественные, статусные различия между подданными принципиально не носили юридически закрепленного наследственного характера, т. о., не существовало и духовного сословия в собственном смысле слова, хотя со времени имп. св. Константина I епископы и клирики христ. Церкви наделялись различными привилегиями. В духовное сословие в России включались также жены и несовершеннолетние дети священнослужителей, учащиеся духовных учебных заведений, а до кон. 60-х гг. XIX в. — совершеннолетние дети клириков и иные потомки и родственники священнослужителей и причетников, не состоящие на действительной церковной службе, но при этом не исключенные из духовного сословия. Д. принято называть также клириков Римско-католической Церкви и др. Церквей, имеющих апостольское преемство , напр. Армянской Апостольской Церкви или Коптской Церкви . Правами духовного сословия пользовались в России и пасторы признанных протестант. церквей, поэтому они также именовались Д., но такого права были лишены старообрядческие наставники у беспоповцев , «беглые» попы беглопоповцев и лица, именовавшиеся священнослужителями у старообрядцев белокриницкого толка (см. Белокриницкая иерархия ), но в наст. время и по отношению к таковым лицам принято употреблять слово «Д.». Служители нехрист. исповеданий ( раввины , муллы, ламы) в России имп. эпохи также не имели прав лиц духовного сословия, но ныне и по отношению к ним в расхожем значении употребляется слово «Д.», напр. «мусульманское духовенство». Священнослужители, церковнослужители и монашествующие

http://pravenc.ru/text/Духовенство.html

(Пробная лекция по Библейской Истории, читанная 25 авг. 1870 г.). Библейская история в протестантской литературе разрабатывается в настоящее время с замечательным оживлением и успехом в двух направлениях: супранатуральном и натуралистическом; в том и другом направлении литература этой науки представляет несколько имен, получивших довольно громкую известность своими исследованиями в этой области. Только в католической литературе мы видим застой в этом отношении: в ней и доселе научное изложение Библейской истории, по выражению Вельте, принадлежит еще только к потребностям богословской науки 1 . Современная научная разработка ветхозаветной истории составляет самое недавнее явление и принадлежит к настоящему столетию: но она подготовлялась трудами предшествовавшего времени в области этой науки. В этом отношении эпоху в истории библейской науки на западе составляет XVII век. Частью усилившаяся в это время полемика между римско-католическими и протестантскими богословами о ветхозаветном каноне, частью вытекающая из самого духа протестантства потребность в основательном изучении св. Писания, возбудили в это время живой интерес к исследованиям в области исагогики и экзегесиса, а вместе с тем и библейская история начала – разрабатывается с большею научностью и притом частью в связи с светскою историей, каковы напр. Annales V. et N. Testamenti – Уссерия 2 , сочинение, и доселе не потерявшее своего значения в англиканской церкви в отношении хронологии, частью – вместе с церковною историей, какова напр. Historia ecclesiastica V. et N. Testamente Шпангейма, а также церковная история Гюртеля, начинающаяся от сотворения мира и отличающаяся особенною искусственностью в плане науки 3 . В XVIII в. библейская история получает преимущественно апологетический характер, вызванный нападением на Библию английских деистов и энциклопедистов. Из сочинений этого рода более известны: Discours historicucs – Сорена, труд экзегетико-апологетический, заключающий исследование важнейших предметов по библейской истории и небесполезный, по замечанию Боннета, и теперь, как пособие к научному толкованию Библии, а также Die gute Sache der Göttlichen Offenbarung – Лилиенталя, огромный труд, в котором собраны и опровергнуты были все возражения, какие делались до того времени против библейского повествования.

http://azbyka.ru/otechnik/Fedor_Eleonski...

Согласно благочестивой легенде, просветитель Руси, св. равноапостольный князь Владимир перед ее крещением посылал послов своих в разные страны пытать веру. Послы, знакомясь с разными верами, посетили и богослужение в храме св. Софии в Византии. И они выразили свое от него впечатление, сказавши, что не знали, где они находятся, – на небе или на земле. Этим умным видением послов в Софии и был решен их выбор, и предопределились духовные судьбы России. Детская наивность в этом рассказе соединяется с высшей прозорливостью: послы увидели самое важное и подлинное, что есть в православии и что есть православие: небо на земле . И это относится не только к красоте богослужения, не к дивному великолепию св. Софии, но прежде всего к тому таинственному и чудному, что составляет жизнь православия, что заставляет его постигать и переживать как непрестанно совершающееся чудо нового творения. «Се творю все новое» ( Откр. 21, 5 ), «се скиния Бога с человеками» (21, 3). Православие и есть эта скиния. «Кто во Христе, тот новая тварь» (2 Кор. 5–7) – православие и есть жизнь новой твари. Послы это увидели чрез пышность и великолепие византийского обряда и, в известной степени, несмотря на него, но и доныне православие предстоит как умное небо, которое нужно увидеть духовными очами и, однажды увидев, нельзя не возлюбить и не отдаться этому умному видению, как отдавались и отдаются ему и в наши дни избранные души (так, напр., ученый и умный филолог Константин фон Зедергольм, ставший иноком Климентом около оптинского старца Амвросия). Душа может находиться в духовной слепоте для умной красоты, оставаться глухой для небесных звуков, и тогда православие представляется ей лишь как застывший ритуализм, окаменевшая мумия, экзотика, эстетика, фольклор или просто археология. Поэтому нельзя извне научиться, хотя и нужно учиться, православию: его нужно однажды духовно увидеть, и лишь увидевши, познать, а познавши полюбить и отдаться ему без конца и предела. Увидит ли, наконец, западный христианский мир православие или же останется в прежней слепоте, от этого зависят судьбы и самого этого мира и вообще всего мира. Это таинственное свершение, заложенное в путях христианской Европы, надвигается ныне – «не мерою дает Бог Духа» ( Ин. 3, 4 ). Западный христианский мир должен, наконец, освободиться от того недомысленного и поверхностного надмения, с которым он относится к православию, он должен совершить μετανοια, пересмотреть себя, увидать себя через православие и в свете православия. О, это не значит, не может значить, не должно значить, что он чрез то лишится вверенного ему Богом таланта и нарочитого призвания: католичество не откажется от своего подвига христианской воли, как и протестанство – от своего подвига пытующей мысли. Но они должны увидать и всю ограниченность этого своего дара, который они сделали высшим и единственным. Они должны, сохраняя свое доброе человеческое, подчинить и посвятить его божественному. Человек да преклонится пред Богом, устрояющим небо на земле.

http://azbyka.ru/otechnik/Sergij_Bulgako...

Говоря таким образом, я прямо отождествляю исповедь католическую с исповедию иезуитскою, и делаю это не без оснований. Именно. Все учебники и системы католического пастырского богословия, выходящие в свет с епископского и тем более с папского благословения и одобрения, в основу своих трактатов об исповеди полагают произведения знаменитейших иезуитских светил, преимущественно – Гюри (Gury), этого главу новейших иезуитов, и Альфонса де Лигорио (по другому произношению – Лигуори). Из них последний – этот архипробабилист конца прошлого столетия (род. 1696 г., ум. 1787 г.) – причислен латинскою церковью к лику святых, папою Пием IX возведен на высокую степень «учителя церкви» – doctor ecclesiae, а папою Григорием рекомендован как образец, которому должны следовать все духовники. На произведения его „Homo Apostolicus“ и „Theologia Moralis“ неизменно ссылаются самые новейшие католические пасторы, заслужившие одобрение высшей церковной власти, напр. Gaszner в своем объемистом „Pastoral“ 1881 r. Probst в сочинении „Theorie der Seelsorge“ изд. прошлого 1885 г. (1-е изд. 1883 г.); не буду уже упоминать о многотомных и также одобренных системах пастырского богословия 70-х годов (Amberger’a, Benger’a и др). Сам же Альфонс Лигуори в упомянутых своих произведениях решительно каждый тезис подтверждает ссылками на таких авторитетных писателей иезуитского ордена, как Бузембаум, Васвец. Суарец, Эсвобар, Сапчес и др., которые и теперь именуются светилами первой величины, украшающими общество Иисуса. Ссылок на древних отцов и учителей Церкви у него совсем нет; на Св. Писание – очень мало, да и то не всегда кстати; за то иезуитские светила блистают во множестве на каждой его странице, почти на каждой строке 4 . Если же таковой учитель рекомендован папою в руководство для всех католических духовников, то, кажется можно с полным правом представлять современную католическую исповедь именно как иезуитскую 5 . Позволительно, значит, и мне в своем изображении католической исповеди руководствоваться тем же самым Альфонсом Лигуори и его единомышленниками. Конечно, очень может быть, что многие католические духовники не во всем следуют рекомендованному образцу; спорить против этого было бы точно так же рискованно, как и против того, что наши православно-русские духовники не всегда ведут дело по данной им норме. Но не об этих ненормальных явлениях нам приходится говорить; важны самые принципы, положенные в основу исповеди тою и другою церковью. Их-то мы и сопоставим.

http://azbyka.ru/otechnik/Aleksandr_Shos...

Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла INSTITUTIO [лат.- установление], принятое в научной лит-ре наименование той части анафоры, в которой говорится об установлении таинства Евхаристии Господом Иисусом Христом во время Тайной вечери. Традиция делить анафору на части и давать им те или иные названия восходит к лат. богослужебной практике, где евхаристическая молитва состоит из отдельных разделов (часть к-рых не меняется в течение всего года, часть - зависит от содержания празднуемого в конкретный день события), и поэтому к вост. анафорам, в большинстве случаев представляющим собой цельный непрерывный текст, применима лишь условно. В евхаристических молитвах лат. традиций I. обозначается как «Qui pridie» (в рим. и амвросианском обрядах; см.: Ratcliff. 1957), «Secreta» (в галликанском обряде), «Pridie» (в испано-мосарабском обряде). Содержание I.- рассказ о том, как в ночь (вечер) накануне Своей крестной смерти Спаситель взял хлеб и чашу с вином, освятил их и подал ученикам, сказав: «Приимите, ядите: сие есть Тело Мое» (Мф 26. 26b; ср. с пар.: Мк 14. 22b; Лк 22. 19b; 1 Кор 11. 24b) и «Пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя нового завета, за многих изливаемая во оставление грехов» (Мф 26. 27b - 28; ср. с пар.: Мк 14. 24b; Лк 22. 20b; 1 Кор 11. 25b); эти 2 фразы (как правило, с теми или иными дополнениями и в форме, максимально гармонизующей 4 новозаветных рассказа о событии) представляют собой т. н. установительные слова и образуют ключевую часть I. (см. о них: Jeremias. 1967). В богослужебной практике различных традиций установительные слова произносятся предстоятелем в форме торжественных возгласов; иногда с благословением евхаристических хлеба и чаши с вином во время их произнесения; особенностью католич. догматики является утверждение, что именно эти слова составляют тайносовершительную формулу Евхаристии. В правосл. традиции ключевое значение для освящения евхаристических Даров признается за эпиклезой (вопрос о времени освящения Даров был подробно рассмотрен св. Николаем Кавасилой, свт. Симеоном Солунским и др. поздневизант. богословами; этот же вопрос был предметом споров в кон. XVII в. в Москве, результатом к-рых стало соборное утверждение учения об эпиклезе как о времени освящения Даров - см.: Миркович. 1886), что, однако, не влечет за собой отрицания сакраментального характера и установительных слов (и I. в целом) - так, их важность для совершения таинства подчеркивают мн. св. отцы (ср., напр.: Ioan. Chrysost. De prodit. Jud. 1. 6; подробнее см. ст. Евхаристия ), а «Учительное известие» при слав. Служебнике предписывает священнику при возникновении (в экстраординарных ситуациях) необходимости повторно читать анафору, делать это начиная именно с I.

http://pravenc.ru/text/Тайной ...

Обзор русских сект и их толков Введение 3 1 . Понятие о секте. Для обозначения лиц, по той или другой причине, отделившихся от единения и союза с Православной Кафолической Церковью , и их лжеучения в православной богословской науке, существует три термина: ересь, раскол и секта. Ересью называется, осужденное Церковью лжеучение, искажающее те или другие основные христианские догматы; таковы ереси: Ария, Македония, Нестория, Евтихия, жидовствующих и др. Расколом называется, так же осужденное Церковью , самочинное отделение от нее не из-за догматов, а по каким-либо внешним побуждениям, вследствие, напр., сознательного извращения церковных обрядов или упорного отрицания церковной дисциплины; таковы расколы: Таковы расколы: донатистов, стригольников или мнимого старообрядчества. Труднее определить: что такое секта? Ни в книгах Св. Писания, ни в святоотеческих творениях, как первых трех веков, так и в период вселенских соборов, слово «секта» не встречается. Св. Василий Великий (пр. 1-е) знает три вида отпадений от союза с Православной Церковью, но называет их ересью, расколом и самочинным сборищем. Под последним он разумеет, однако же, не секту, а самовольные собрания, которые могут быть устрояемы непокорными пресвитерами, без разрешения их епархиального епископа, или епископами – без согласия от митрополита, или же «ненаученным народом». В Пространном Катехизисе Православной Восточной Кафолической Церкви говорится только о ереси и расколе; о секте же не упоминается. «Секта» (Secta) – слово латинское, и у древних римских писателей (Цицерона, Плиния, Тацита и др.) оно было употребляемо для обозначения философского метода, правила, школы, учения, отделившихся от общепринятого мировоззрения, приемов, правил и господствовавшего философского учения. Кто не мыслил так, как мыслили все, того и называли сектантом. В этом смысле и Плиний Младший говорит о «секте христиан», появившейся в его время среди иудеев. В средние века, в римско-католической богословской литературе слово это стала употреблять, как термин, для обозначения общин, отделившихся от союза с католической Церковью, вследствие искажения ее вероучения, т. е., для обозначения общин, несомненно, еретических, но которых учение еще формально не осуждено Церковью на соборе. В этом смысле, слово «секта» перенесено и к нам нашими южно-русскими богословами, получившими свое научное образование в католических школах.

http://azbyka.ru/otechnik/Timofej_Butkev...

Уже в первой главе этой статьи, определяя стиль русской иконописи, мы должны были коснуться некоторых особенностей, которыми отличается восточное искусство от западного по способу представления иконописных сюжетов. В течение всего исследования мы видели, что был в истории древнехристианского искусства такой период, когда отличия этого вовсе не существовало, или, при незначительной разнице, и на востоке и на западе господствовала одинаковая норма для представления иконописных сюжетов, именно период от Константина Великого и почти до XII в. Хотя романский стиль, помутивший христианские предания чудовищной символикой полуязыческого воображения северных Европейских дикарей, значительно отклонял уже искусство западное от восточного 100 ; хотя стиль готический уже прокладывал тот путь свободного творчества, по которому впоследствии развилось западное искусство до своих блистательных результатов в эпоху Возрождения; однако католические живописцы XIII и XIV в. в способе представления иконописных сюжетов представляют еще значительное сходство с нашей иконописью, как например, Дуччио Бонъинсенья в изображении Страстей Господних на алтарном образе в Сиенском соборе (1311 г.), Джиотто в изображении Евангельских событий на деревянных иконах в ризнице флорентийского храма Св. Креста (ныне в Академии Художеств, во Флоренции) и в стенной живописи Падуанской церкви, известной под именем Madonna dell’Arena. И вообще не следует удивляться, встречая в старинном католическом искусстве иконописные сюжеты, подходящие к норме наших подлинников. Это явление самое обыкновенное на западе, пока искусство не переставало быть прямым выражением религиозного чувства, без всякой примеси посторонних интересов. Разница оказывалась только в немногих отклонениях богословского характера, в следствие различия католических догматов от православных Например, все древнейшие изображения Распятия на западе до XII века включительно деланы были с четырьмя гвоздями, согласно с первоначальными преданиями и древнейшими свидетельствами, напр., Григория Турского (de gloria Martyrum, гл. VI), и только с XIII в. начинает в западном искусстве входить Распятие с тремя гвоздями – католическая особенность, которая возводилась уже в силу догмата в следствие убеждения, приписываемого Св. Франциску Ассизскому († 1226), так как этот основатель францисканского ордена в своей «Молитве к Нищете», между прочим, замечает, что Нищета признала излишней роскошью даже достаточное количество гвоздей для распятия Христа (то есть, в числе четырех), и ограничилась только тремя 101 .

http://azbyka.ru/otechnik/Fedor_Buslaev/...

Я не предполагаю здесь касаться фактической стороны афонских событий, разыгравшихся за последний год, – печать посвящала им немало внимания, а беспристрастная и проверенная их история еще не может быть написана. Я хочу остановиться на принципиальном выяснении их церковного значения, ибо события эти, после многовекового перерыва, вновь ставят перед сознанием самые основные и жгучие вопросы православия, – о природе Церкви и об ее догматическом самосознании. Возник вопрос о новом догмате, а в связи с ним естественно поднимаются и вопросы, так сказать, догматической гносеологии, – или об условиях догматического самосознания: что делает известное учение догматом, придает ему объективно-догматическую значимость, ставит штемпель кафоличности, церковной истины? Всем известно, с какой геометрической ясностью этот вопрос решается в католичестве благодаря догмату о непогрешимости папы. Roma locuta est, – вот высший критерий церковной истины, приговор папы окончательно и абсолютно решает вопрос, или выражая ту же самую мысль в отрицательной форме, – папа ex cathedra не может быть еретиком, впасть в религиозное заблуждение, он есть живое орудие Св. Духа. Правда, признаком ex cathedra установляется различие между церковно-административной властью папы, как верховного первосвященника, носителя высшей церковной власти (православие не имеет такого единоличного главы, а потому не знает полной параллели этой функции папской власти; в пределах поместных церквей ей соответствуют патриархи и наш св. синод), и его полномочия ex cathedra. Не всякое действие папы облечено непогрешимостью, в административных распоряжениях папа может и ошибаться (напр., может ошибочно внести в Index librorum prohibitorum и вполне католическую книгу). Однако, не следует закрывать глаза на то, что и потенциальная непогрешимость создает достаточный ореол, осеняющий все действия папы. Непогрешимый ex cathedra первосвященник и как церковный администратор есть власть совсем иной природы, чем соответствующие органы управления православных церквей, ибо возможность подтверждать данное распоряжение ex cathedra во всяком случае остается в запасе, и потому, даже обязательное преподавание богословия по системе Фомы Аквинского или антимодернистская присяга получают своеобразный догматический привкус. Поэтому в католичестве догматические разногласия возможны только до тех пор, пока не высказался Рим; высказанному же приговору папы обязан подчиниться не только за страх, но и за совесть всякий настоящий католик, и инакомыслящий должен признать себя заблуждающимся. 1 В частности, и догматический спор о смысле почитания имени Божия пред судом папы получил бы окончательное решение, а осужденные сочинения были бы не только изъяты из подчиненных церковной власти учреждений (монастырей, духовных школ, духовных библиотек и под.), но и из библиотеки каждого верующего католика, и авторам осталось бы признать свое заблуждение и отречься от своего детища.

http://azbyka.ru/otechnik/Sergij_Bulgako...

Книги Ветхого Завета, подобно всем письменным памятникам древности, распространялись и переходили из рода в род путем копирований и списываний. Хотя при этом соблюдалось величайшее внимание, чтобы, как говорит Иосиф Флавий (против Аппиона 1, 8), ничего в священных книгах ни прибавить, ни убавить, ни переменить, тем не менее и они не могли не разделить общей судьбы всех древних книг, не обнаружить некоторых повреждений, занесенных в текст переписчиками в течении длинного ряда веков и еще более длинного ряда копий, одна другую сменявших и одна из другой выходивших. И могло ли быть иначе, если даже в настоящее время, при распространении книг путем печати, редко обходятся без корректурных ошибок, часто весьма чувствительно изменяющих текст? В противоположность этому простому положению, некоторые иудейские и католические писатели предполагают идеальную историю библейского текста, идеальное, нигде более не повторяющееся обращение с текстом, состоявшее в непрерывной передаче из поколения в поколение установленного Ездрою текста свящ. книг в идеальной точности, исключавшей самомалейшие отступления или изменения со стороны переписчиков, несмотря на то, что последние переписывали свящ. книги часто не для общественного употребления, а для своего домашнего, не квадратами, а скорописью или курсивным письмом и, следовательно, могли даже не опасаться упреков за некоторые ошибки, – несмотря на то, что переписчиками часто были лица, принадлежавшие к различным партиям, опиравшимся на такое или иное толкование текста, и, следовательно, не чуждые искушению внести в свои копии некоторую долю личного понимания. Если могло быть какое-либо изменение в чтении некоторых св. книг, говорят исследователи, то оно сделано за пределами Палестины, напр. в Александрии, где действительно было несколько свободное отношение к тексту, как показывает сделанный там греческий перевод Библии . Что же касается палестинских переписчиков, то они проходили такую строгую школу, приготовительную к их профессии, что лишались даже физической возможности давать неточные копии с корректурными ошибками. Более того, новейшие иудейские писатели переносят на своих древних переписчиков некоторый род божественного смотрения, удерживавшего их от намеренных или не намеренных уклонений, подобно тому как византийские сказания ищут такого же сверхъестественного ограждения для списков древнего греческого перевода. Само собою понятно, что, при таких взглядах, история ветхозаветного текста оставалась неразъясненною и время от Ездры до масоретов как бы не существовавшим для нее.

http://azbyka.ru/otechnik/Akim_Olesnicki...

  001     002    003    004    005    006    007    008    009    010