| В 1468 г. впервые упоминается настоятель М. П. м. игум. Иоаким ( Строев. Списки иерархов. 27. Стб. 216). Однако в ранних источниках основание мон-ря напрямую не соотносилось с деятельностью прп. Мефодия. По наблюдениям Г. В. Попова , в пользу основания обители в 1-й пол. XV в. косвенно свидетельствует датировка происходящей из мон-ря единственной древней деисусной поясной иконы св. Иоанна Предтечи, авторство к-рой принадлежит одному из учеников прп. Андрея Рублёва . Время создания этого образа дискуссионно. В. Н. Лазарев датировал икону 2-й четв. XV в. ( Лазарев. 1980. С. 9), а Попов - 1-й пол. XV в. ( Попов. 2007). Однако она могла оказаться в М. П. м. и позже предполагаемых дат (напр., в качестве вклада). Более точным свидетельством времени основания М. П. м. является иммунитетная грамота царя Иоанна IV Васильевича Грозного от 28 апр. 1547 г., выданная монастырским властям. В этом документе отмечены прежние пожалования рус. князей в пользу монастыря, начиная с дмитровского кн. Петра Дмитриевича (время правления 1399 (1401/02)-1427). Это был один из младших сыновей Владимирского, Московского и Новгородского св. блгв. вел. кн. Димитрия Иоанновича Донского и св. блгв. вел. кнг. Евдокии Димитриевны . Крестник прп. Сергия Радонежского пожаловал М. П. м. села Ивановское, Бестужево, Новоселки, Поповское, Александровское, Нестеровское, Белавино и Говейново вместе с деревнями и угодьями ( Будовниц. 1966. С. 154). Поскольку Дмитров и его округ сильно пострадали во время набега темника Едигея в дек. 1408 г., пожалование кн. Петра Дмитриевича скорее всего состоялось после 1409 г., вероятно в 1417-1427 гг., когда Сев.-Вост. Русь пострадала от эпидемий и мора. Связь князя со сподвижниками прп. Сергия Радонежского неслучайна. Известны пожертвования кн. Петра Дмитриевича и его жены в пользу Троице-Сергиева и московского в честь Богоявления мужских монастырей, имеются также сведения об общении прп. Кирилла Белозерского и правителя Дмитровского удела. В свете этого поддержка кн. Петром Дмитриевичем на территории своего княжения новой обители представляется закономерной. По предположению Попова, «выбор духовного наставника из числа учеников радонежского игумена вообще выглядит вполне устойчивым для князей московского дома в конце XIV и начале XV в.» ( Попов. 2007. С. 221). Поэтому время основания прп. Мефодием М. П. м. можно отнести не к посл. трети XIV в., а к самому кон. XIV - 1-й четв. XV в. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла КАМИНСКИЙ Александр Степанович (29.11.1829, Волынская (Киевская?) губ.- 17.12.1897, Москва), рус. архитектор. К. род. в малороссийской семье дворян Волынской губ., в 1848 г. окончил Киевскую гимназию. Вслед за старшим братом Иосифом (1818-1898; впосл. академик, профессор архитектуры, фактический руководитель работ по возведению храма Христа Спасителя и автор проекта ц. свт. Григория Богослова в Москве (1876-1880, не сохр.)) поступил в АХ в качестве вольноприходящего ученика, учился у К. А. Тона. В 1852 г. за академические проекты получил 1-ю и 2-ю серебряные медали, в 1854 г.- 2-ю золотую медаль за проект Публичной б-ки. В 1856 г. окончил АХ с чином XIV класса, со званием классного художника архитектуры 1-й статьи и с правом на пенсионерскую поездку (пенсионер вел. кнг. Марии Николаевны). В 1857-1860 гг. стажировался за границей; в Риме (по др. сведениям, в Париже) познакомился с П. М. Третьяковым, который приобрел у него неск. акварелей с видами античных руин Рима. После женитьбы 11 нояб. 1862 г. на сестре Третьякова Софье Михайловне К. окончательно поселился в Москве. С 1863 г. жил в приходе Знаменской ц., в Б. Знаменском пер. В семье К. было 3 детей: Александра (1863), Павел (1866) и Елена (1872). В 1867-1893 гг. состоял архитектором Московского купеческого об-ва. С 23 марта 1879 г. на службе в Мин-ве юстиции в чине коллежского регистратора, по прошению от 24 мая 1884 г. уволен в чине губ. секретаря. 7 окт. 1881 г. К. подал прошение в Московское уч-ще живописи, ваяния и зодчества об определении на должность преподавателя архитектуры, 10 нояб. назначен советом старшим преподавателем. 10 апр. 1885 - 30 янв. 1889 г. занимал должность архитектора Имп. Московского технического уч-ща. За выслугу лет удостоен чина коллежского асессора со старшинством (17 марта 1892) и ордена св. Станислава 3-й степени (14 мая 1895). Являлся редактором «Художественного сборника работ русских архитекторов (и инженеров)» (1890-1893, совм. с А. А. Нетыксой). Выпуски включали художественно-строительный отдел, библиографию, объявления и альбом с комментариями, в котором были помещены увражи работ К. и стилистически близких к нему архитекторов-художников (отца и сына Зыковых, А. П. Попова, Ф. С. и В. Ф. Харламовых, Д. Н. Чичагова, В. О. Шервуда и др.). Создал ряд оригинальных образцов мебели, фарфора, тканей (напр., для Николо-Угрешского мон-ря). Среди учеников К.- И. Е. Бондаренко, М. К. Геппенер, Л. Ф. Даукша, И. П. Машков, Ф. О. Шехтель, С. С. Эйбушиц. Коллеги отмечали его «горячую любовь к искусству, которую он старался вселить и в своих учеников» (Строитель. СПб., 1897. Дек. 23-24. Стб. 947). |
| Сказано после запричастного стиха на заупокойной литургии в великой церкви Братского монастыря 7 мая 1911 г. «Подвизайся добрым подвигом веры, емлися за вечную жизнь, в нюже и зван был еси, и исповедал еси доброе исповедание пред многими свидетелями» ( 1Тим. 6:12 ). Братие! Смерть, похищающая ежедневно из среды нас живых много жертв, производит на нас сильное впечатление. Но особенно она потрясает нас, когда, её рукою внезапно исторгаются из нашего тесного круга наши близкие и дорогие люди, с которыми мы сжились, которых привыкли видеть за общим делом, которых мы научились любить и уважать. Однако после первого острого чувства глубокой печали о разлуке с почившими начинает работать наша мысль, и с особенною тогда силою перед нами встают вековечные вопросы о жизни и смерти, о цели первой и о смысле второй. Нам давно, конечно, известно и молча признаётся за несомненное христианское решение этих вопросов, но за жизненною сутолокою и суетою мы как бы забываем или упускаем его из виду. Нами обыкновенно ставится ряд отдельных мелких задач, на разрешение которых мы тратим все свои силы и к которым приковываем все свое внимание, и за ними для нас как бы скрывается единая великая задача всей нашей жизни. Но вот, подобно ослепительной молнии, прорезывающей сумрак туч, нашу повседневную жизнь прервет смерть близкого человека и мы опять оказываемся лицом к лицу с вопросом о главной задаче нашей жизни и о наилучшем способе разрешения этой задачи. Мы обращаемся тогда к слову Божию, как к светильнику, сияющему в темной юдоли нашей земной жизни ( 2Пет. 1:19 ), и ищем в нем ответов на этот вопрос. Многие священные слова Божественного Откровения получают при этом для нас особенный глубокий смысл и значение. Как многознаменательно, напр., для христианина, ищущего в слове Божием ответа на вопрос о смысле своей жизни и жизни каждого брата его по вере, то наставление, какое дал Ап. Павел своему возлюбленному ученику „подвизайся добрым подвигом веры, емлися за вечную жизнь, в нюже и зван быль еси, и исповедал еси доброе исповедание пред многими свидетелями” ( 1Тим. 6:12 ). |
| Прежде всего, нам непонятен и кажется и даже прямо странным план построения многих схолий в книге проф. Попова. «Трудно допустить, пишет издатель «новой редакции» «λγος σκητικς», чтобы столь обширное сочинение, трактующее о предмете (аскетизме), обстоятельно и всесторонне обработанном и теоретически и опытно в IV и в первой половине V-ro века, могло стоять вне всякой литературной зависимости от сочинений предшественников и современников автора его и не отражать в себе идей и опытов подвижничества своего времени, особенно, если взять во внимание заявление самого автора, что он предлагает в своем сочинении догнанное из Св. Писания и из собственного опыта, слышанное от других и вычитанное, может быть, у церковных писателей, сочинения которых должны, по его мнению, читать монахи. С другой стороны, весьма вероятным казалось предположение, что аскетическое сочинение бл. Диадоха, высоко ценившееся церковными писателями VII века, должно было оставить свои следы в аскетических сочинениях писателей, живших во второй половине V века и в VI-м веке» (стр. XXIX). А так как в сей земной юдоли никто из смертных, за исключением праотца Адама, не появился на свет Божий без предшественников, а равно и всякий, чем-либо полезным ознаменовавший себя в своей деятельности, не остается и без последователей или продолжателей его трудов, то со всякого рода «весьма вероятными предположениями» и крайне растяжимым «может быть» следует еще положительно удивляться, что схолии проф. Попова, написанные по этой своеобразной схеме, заняли, как добросовестно высчитал один из официальных рецензентов книги его, «в общей сложности 400 страниц, т. е. 25 печатных листов плотного петита» (Извлеч. из журн. совета Киев. дух. Акад. за 1903–1904 г. стр. 88), а не цельный том в 620 страниц, или в 38 печатных листов. Многие вопросы христианской аскетики, рассматриваемые проф. Поповым в его схолиях, могут послужить и на самом деле предметом цельных диссертаций, каковы напр., смиренномудрие ( ταπεινοφροσνη) и послушание ( πακο), называемые проф. Поповым «главными из десяти основ аскетики» (стр. 502) и «первым благом во всех вводных добродетелях для новоначального инока» (стр. 128–129), или похоть к соитию ( πιθυμα συνουσας), «включавшаяся древними аскетами в число главным восьми пороков» (стр. 517, прим. 1), и др. В книге же проф. Попова эти главные вопросы христианской аскетики, рассмотренные по принятому плану с ссылкою на возможных предшественников – аскетов и последователей, скромно ютятся: первая схолия всего на всего на шести половинных страницах книги (стр. 502–503), вторая на пяти (стр. 128–129), а третья даже на четырех с половиною (стр. 517–521) страницах. |
| Повесть о Басарге и о сыне его Борзосмысле Подготовка текста и комментарии Я. С. Лурье, перевод В. В. Колесова «Повесть ο Басарге и ο сыне его Борзосмысле» сохранилась в рукописной традиции под разными названиями: «Сказание ο трех царей, ο цар Несмеяне Гордом и царе Борзосмысле Дмитриевиче», «Повесть ο Дмитрии-купце и ο премудром слове сына ево», «Повесть ο неком купце богобоязливом и ο детище его», «Сказание-повесть ο царе Борзосмысле Дмитриевиче и ο мудрых его загатъках», «Слово ο Дмитрии купце Басарге». «Повесть ο Басарге и ο сыне его Борзосмысле» дошла до нас только в рукописях XVII в. и более позднего времени, но характер повести и ряд реалий (напр., упоминание Антиохии без ссылки на ее завоевание турками в начале XVI в.) дает основание предполагать, что она возникла еще в конце XV – начале XVI в. и просто не сохранилась в более ранних списках. Β основе «Повести ο Басарге и ο сыне его Борзосмысле» лежит широко распространенный в фольклоре и литературе «мировой сюжет», обычно именуемый в литературоведении и фольклористике анекдотом об «императоре и аббате» (ср. Андерсон В. Император и аббат. История одного народного анекдота. Казань, 1916). Как и во всех рассказах на этот сюжет, жестокий правитель задает загадки, которые отгадывает не тот человек, кому они загаданы (в повести – купец Басарга), а выступающий вместо него мудрый «простак», которым в данном случае оказывается семилетний мальчик Борзосмысл. Наиболее полное исследование рукописной традиции и литературной истории памятника было предпринято М. О. Скрипилем («Повесть ο Дмитрии Басарге и ο сыне его Борзосмысле». Исследование и подготовка текстов М. О. Скрипиля. Л., 1969). М. О. Скрипиль доказал, что древнейшей редакцией повести является «антиохийская редакция» (где Басарга приезжает из Царьграда в Антиохию – в других редакциях упоминается приезд Басарги из Киева к неизвестному острову или к «царственному граду», в Венецию и т. д.). Однако в основу при издании «антиохийской редакции» исследователь положил список РГБ, собр. Тихонравова, ф. 299, 480, между тем как анализ разночтений показывает, что более первичные чтения «антиохийской редакции» сохранились в списке РГБ, Румянцевское собр., 2432 (ныне РГБ, библиотека А. Попова , 71), см. об этом в рецензии на издание М. О. Скрипиля: «Известия АН СССР», серия литературы и языка, т. XXIX, 4, с. 350–351. Β наст. изд. текст публикуется по списку РГБ, ф. 236 (библиотека А. Попова ), 71, лл. 40–44 об., с исправлениями по списку РГБ, Музейное собрание, ф. 178, 380. |
| I. Testimonia externa Первые пятнадцать страниц книги посвящаются проф. Поповым «внешним свидетельствам о блаженном Диадохе, его творениях вообще и особливо о слове аскетическом» в оригинальных текстах с русским переводом с тою целью, чтобы «читатель с бóльшим удобством сам мог судить об отношении к ним исследователя» (V-VI). Таких свидетельств удалось проф. Попову собрать всего на всего десять, при чем три свидетельства: 7 – ямбическое стихотворение монаха Афанасия, списателя рукописи М. Синод, библ. 899 г. 145, 9 – извлечение из Хлудовского стишного Пролога 1370 г. и 10 – из великих Макарьевских Четьи-Миней о мученической кончине Диадоха под 31 числом месяца Августа «привлекаются к исследованию и печатаются» им в первый раз, а все прочие «уже принимались во внимание учеными мужами, составлявшими о бл. Диадохе краткие заметки» (стр. VI). Проф. Попову кажется, что все эти «внешние свидетельства» можно считать «указателями пути, по которому должно направить исследование о бл. Диадохе, могущее подкрепить и прояснить их другими, более ясными и решительными данными (внешними и внутренними свидетельствами), добываемыми разносторонним изучением творений и заключающегося в них учения бл. Диадоха» (стр. VII). Но в действительности можно ли признать эти «указатели пути» достаточно надежными, и приводят ли они к желанным для автора результатам – это, по нашему крайнему разумению, подлежит еще большому сомнению. О первых двух внешних свидетельствах: о подписи епископов древнего Эпира под посланием их к императору Льву (после 457 г.) относительно достоинства халкидонского собора и с порицанием монофизитов и о прологе к «Historia persecutionis africanae написанной в 487 г. епископом Виктором Витенским, сам проф. Попов заявляет, что «важность первых (двух) значительно умаляется их недостаточною ясностью и определенностью, напр., в первом свидетельстве имя епископа Фотики извращено (подпись: Didacus, episcopus Phocae, similiter), второе свидетельство, также искажающее имя некоего знаменитого писателя и учителя, не содержит указания на епископскую кафедру его (beato Diadoco). Оба эти свидетельства приобретут особую важность в том случае, если будут представлены свидетельства, показывающие, что в V-м веке действительно жил бл. Диадох – писатель, которого называют епископом Фотики рукописи, содержащие аскетическое творение его, и что этот епископ мог принимать участие в составлении послания эпирских епископов» (стр. VI). Иными словами говоря, это значит, что научная важность этих свидетельств выяснится, лишь после появления в свет второго тома труда г. Попова, отложенного ныне, как нужно думать, ad graecas calendas, но весьма желательного для пытливого читателя его настоящего первого тома, полного загадок, недомолвок, томительных ожиданий и едва ли когда-нибудь сбыточных надежд... |
| Здесь мы даем лишь сравнительно беглую и краткую заметку, имея в виду со временем (если позволят нам обстоятельства) по святить этике В. С-на особый – специальный этюд, материал для которого у нас уже весь в руках. В конце августа возвратившись в СПБ., мы только теперь получили возможность воздать некоторый долг почившему русскому философу-моралисту. Если западная философская этика богата всевозможного рода исследованиями из ее области, захватывающими и части ее, и целое, то специально русская сравнительно бедна еще (при желании, впрочем, можно было бы выразиться и сильнее). Справедливо игнорируя переводные иностранные этические исследования, а равно те из отечественных, которые представляют собою характеристику нравственного мировоззрения какого-либо отдельного моралиста, мы могли бы указать лишь на немногие в данном случае опыты русских ученых: проф. И. В. Попова , Н. Г. Дебольского , проф. А. Ф. Гусева , отчасти проф. Кавелина (†), Б. Н. Чичерина... Авторы опытов специально христианской этики нами здесь, конечно, в виду не имеются. Не имеем в виду и трудов Кареева, Нежданова и др., как не отмеченных научным характером, что особенно надлежит сказать, конечно, о первом. Отдельные статьи, посвященные выяснению нравственных вопросов, появляются, разумеется, и у нас и, притом (особенно в последнее время), в значительном даже числе; они нередко имеют высокое научное значение (напр., некоторые статьи в «Вопросах философии и психологии» и др.); но, как отдельные, как затрагивающие лишь известную только часть этической сферы, они ни в каком случае не могут быть поставлены в параллель с цельными нравоучительными системами в отношении к их значению для читателей... При подобных условиях, весьма желательным, конечно, явлением должен быть считаем всякий современный опыт построения системы нравственной философии, имеющий русское именно происхождение и отличающийся научностью, во всяком случае, серьезностью, написанный не ради того, чтоб поговорить, поупражняться в логомахии, а ради дела и во имя его. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла «ВЛАДИКАВКАЗСКИЕ ЕПАРХИАЛЬНЫЕ ВЕДОМОСТИ» выходили в 1895-1917 гг. 2 раза в месяц, в 1907-1908 гг. еженедельно, в 1913 г. вышло 16 номеров, последний номер - 14 от 1 сент. 1917 г. В 1895 - нояб. 1898 гг. редактором офиц. и неофиц. частей был преподаватель Владикавказского ДУ В. Иванов. С 22 за 1898 г. редактор официальной части - секретарь консистории А. В. Филипповский, с 5 за 1905 г.- член консистории свящ. Василий Топкин, с 19 за 1908 до 17 за 1914 г.- секретарь консистории Н. И. Булгаков. С нояб. 1898 г. неофиц. часть продолжали редактировать сотрудники ДУ: в 1898-1903 гг.- преподаватель В. П. Леонидов, с 19 за 1903 по 8 за 1905 г.- смотритель прот. Иоанн Беляев (в 1904 13-16 - свящ. Иоанн Попов), с 9 за 1905 г.- свящ. И. Попов (в 1907 25-29 временно редактировал Н. Путилин), с 22 за 1908 г.- смотритель Н. М. Чернавский. С 21 за 1910 до 14 за 1913 г. за редактора неофиц. части подписывался цензор журнала (с 1895) прот. Капитон Александров, затем - редактор офиц. части Н. И. Булгаков. С 18 за 1914 г. обе части издания редактировал прот. Александр Нефедьев. В неофиц. части «В. е. в.» наибольший интерес представляют статьи о церковной истории Владикавказской епархии - «Христианство в Осетии» (1896-1901) свящ. А. Гатуева, о мон-рях («Владикавказский Покровский женский монастырь» свящ. И. Попова - 1898. 6-15; «Георгиевский женский монастырь» свящ. А. Кардашевского - 1897. 4-5), др. краеведческие материалы (напр., «Краткий исторический очерк слободы Воздвиженской» свящ. Н. Иванова - 1895. 11, 14; «Станица Луковская» свящ. И. Попова - 1896. 21-24; 1897. 3-4). На страницах «В. е. в.» также печатались многочисленные статьи, посвященные миссионерству, истории сектантства, баптизма на Сев. Кавказе (штундизма, молоканства и др.) и борьбе с ним. В качестве бесплатных приложений к «В. е. в.» выходили «Владикавказский народный листок» (1906), «Народно-миссионерский листок» (1907), «Каталог Владикавказской епархиальной библиотеки» (1905-1906), книги свящ. И. Попова «Владикавказская епархия в 1903 г.» (1906) и А. Т. Сквозникова «Ново-израильтяне (Разбор новохлыстовского «катехизиса»)» (1907), Высочайшие манифесты, отчеты о состоянии церковных школ, деятельности братств и др. епархиальных учреждений, списки церквей, приходов и др. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла АНТОНИЙ МЕЛИССА [греч. Αντνιος Μοναχς, Μλισσα] (кон. XI-XII в.), мон., греч. духовный писатель. Известен как автор сб. «Мелисса» (Пчела), создание к-рого относится ко времени не ранее кон. XI в., поскольку в нем цитируется Феофилакт Болгарский , архиеп. Охридский († 1125). Этот сборник нравоучительного характера, содержащий выдержки из Свящ. Писания, святоотеческих творений и светских сочинений, близок к флорилегиям преподобных Максима Исповедника (Εκλογα) и Иоанна Дамаскина (Ιερ παρλληλα). Сочинение А. М. состоит из 2 книг (176 слов): в 1-й говорится о добродетелях и пороках, во 2-й - о добродетельных и порочных людях. «Мелисса» неоднократно переиздавалась. С 1-го печатного издания К. Геснера (Цюрих, 1546) в Дерманском мон-ре на Волыни был сделан слав. перевод (1599), известный в списках XVII-XVIII вв. из старообрядческой среды (напр.: ГИМ. Собр. Щукина. 74; РГБ. Собр. А. Н. Попова. 126 и др.). Эта слав. версия под названием «Пчела, или Собрание стихов от богодуховного писания и внешнего учителей, в три книзе Антонием и Максимом иноками собрана» включала наряду с сочинением А. М. более распространенную на Руси т. н. старшую редакцию «Пчелы» (сокращенную версию флорилегия прп. Максима Исповедника, XII-XIII вв.). А. М. написал также нравственное руководство для юношей «Χρηστοθεια» (Добронрав) в 9 главах. По мнению нек-рых исследователей (М. Дидье), оно принадлежит др. Антонию и составлено в XVIII в., однако в новых работах утвердилась т. зр., подтверждающая авторство А. М. Соч.: PG. 136. Col. 765-1244; Σακκελων Ι.//Δελτον τς στορικς κα θνολογικς ταιρεας. 1885/89. T. 2. Σ. 661-666 [Доп. по ркп. Athen. Bibl. Nat. 32]; Καλογερς Ν. Αντωνου το Βυζαντου συγγραφως τς ια κατονταετηρδος Χρηστοθεια. Αθναι, 1881 [текст «Добронрава» с перелож. на новогреч.]. Лит.: Ehrhard A. Zu den «Sacra Parallela» des Johannes Damascenus und dem Florilegium des Maximus//BZ. 1901. Bd. 10. S. 394-415; Disdier M.-Th.//DSAMDH. Vol. 1. P. 713-714; Beck. Kirche und theol. Literatur. S. 643; Творогов О. В. Пчела//СККДР. Вып. 1. С. 382-387. Иером. Дионисий (Шлёнов) Рубрики: Ключевые слова: |
| С. 93-101; 10. С. 119-132), «Градо-Ирбитская Сретенская церковь» свящ. А. А. Кузовникова (1869. 20. С. 263-270; 23. С. 287-295), «Кунгурский Благовещенский собор» свящ. Н. А. Старицына (1869. 24. С. 297-308). Из опубликованных агиографических материалов значительную часть составляют статьи, посвященные житиям и подвигам свт. Стефана Великопермского и др. Пермских святых, напр. «Св. Великопермские святители Герасим, Питирим и Иона» прот. Леонида Зубарева (1917. 2/3. С. 32-37; 7/8. С. 124-126; 11. С. 183-188), а также почитанию в Пермском крае прп. Трифона Вятского, напр. «Преп. Трифон на берегах Камы и Чусовой» С. Н. Подосенова (1868. 29. С. 502-510; 30. С. 513-522). Часть исторических и этнографических статей связана с историей миссионерства, напр. «Из истории просвещения св. крещением верхотурских инородцев» (1868. 41. С. 683-690; 42. С. 702-709) и «Крещение чердынских вогуличей» (1868. 43. С. 718-722) К. Покровского, анонимная ст. «Сведения об инородцах, обитающих в пределах Пермской епархии (преимущественно в религиозном отношении)» (1874. 39. С. 387-394; 40. С. 395-403), «Материалы для истории Пермской миссии» прот. А. Луканина (1877. 15, 18, 23-26, 28-33, 35-38; 1878. 6, 11). Множество публикаций посвящено истории раскола в Приуралье и миссионерской работе с местными старообрядцами, напр. «Беспоповцы поморского толка в Оханском уезде Пермской губернии» прот. А. Луканина (1868. 14, 16, 17, 21, 24, 25, 28, 31, 34, 37, 47, 48, 50-52), «Преосвященный Аркадий [Фёдоров] как деятель по обращению раскольников Пермской епархии в недра Православной Церкви» свящ. И. Словцова (1874. 21-24, 28-32); среди археографических публикаций примечательна заметка о старообрядческой рукописи XIX в. из б-ки Пермской ДС «Рукопись на бересте» П. С. Богословского (1914. 6/7. С. 107-110). В неофиц. отделе печатались также речи и проповеди правящих архиереев, ректоров ДС и местного духовенства, в т. ч. свящ. Ф. Зубарева, прот. А. Луканина, прот. А. Т. Пурикордова, свящ. Н. А. Попова, прот. С. А. Луканина, прот. Г. Остроумова и мн. др., а также многочисленные назидательные и полемические статьи, напр. «Какого рода школу для православного народа представляет современный театр» Кычигина (1899. 6, 7, 9/10-12), «Нечто о гр. Л. Н. Толстом и его учении» А. Высотского (1899. 15/16. С. 381-387), «Христианство как единственная религия мира на земле и благоволения в людях» свящ. В. Г. Морозова (1909. 36. С. 744-754), и школьно-учебные материалы, популярные заметки по медицине, некрологи, библиография и объявления. |
|
|
