Нося по преимуществу характер критического исследования, сочинение требовало твёрдых общих приёмов такого исследования, какие и примечаются в сочинении. На источники для истории свв. Кирилла и Мефодия исследователь смотрит, как на факты и результаты исторические, возникшие на почве официальных или нравственных отношений к славянским первоучителям их современников и потомства, и потому выясняет их преимущественно из этих церковно­-исторических отношений, давая, вместе с тем, широкий простор изучению текста памятников и его смысла, сличению их, объяснению одного другим, поверке одного другим... Словом, сочинение проф. В. есть капитальный вклад в науку. Давая новое освещение многим из источников для истории Кирилла и Мефодии, оно даёт новые уяснения и для самой истории их, и сочинением вполне оправдана надежда автора одним из фактов этой истории сообщить большую твёрдость, или более научную постановку, у других отнять историческое значение, отнесши их к области легенд (Проток. Киевск. ак. 1877–78, стр. 180–192). – В ближайшей связи с указанным главным исследованием В. явились следующие, заносимые нами в общий перечень, статьи его: 2) «К вопросу об источниках для истории свв. Кирилла и Мефодия». («Тр. к. д. ак.», 1878, 1). 3) «Научное движение по вопросу о свв. Кирилле и Мефодии», (ib, 1881 г., 2). 4) «Памяти свв. Кирилла и Мефодия». («Руков. для сельск. пастыр.», 1876 г.). 5) «Канонизация свв. Кирилла и Мефодия». («Киевск. Епарх. Вед.», 1881 г., 45). 6) «Немецко-латинская пропаганда у славян Полабских в X и XI вв.» (ib., 1871 г., 10), – речь, читанная на годичном акте академии». 7) «О латинских проповедниках на Руси Киевской в X и XI вв.». («Чт. в Истор. Общ. Нест. Лет.» кн. I, 1873 – 1877 г., Киев, 1879 г.). 8) «Нынешнее состояние православн. церкви в Сербии» («Руков. для сельск. пастыр.», 1875 г.). 9) «Из новейшей истории болгарской церкви по Конст. Иречку» (ibid, 1877 г.). 10) «Народные религиозные обычаи и обряды южных славян» (ib., 1878 г.). 11) «Церковные дела у южных славян» («Киевск.

http://azbyka.ru/otechnik/Lopuhin/pravos...

Вот что передавали нам из его прежней службы. Послепреобразования старой Киев.академии в семинарию, П. П., как способнейший, в числе других двух или трех преподавателей старой киевск. академии, был оставлен в качестве преподавателя для новой киевск. семинарии. Но так как П. П. из могилянской академии перенес с собою во вновь открытую семинарию и свой костюм, — длинный до пяток сюртук и длинную головную косу — и с ними не расставался, то приехавшие из Петербурга молодые преподаватели начали над ним подшучивать. Задетый за живое этими шутками новых своих товарищей, П. П. бросил преподавательскую службу в семинарии, переехал в Петербург, поступил студентом в военную медико-хирургическую акад., окончил в ней курс учения с золотою медалью, отправился заграницу для усовершенствования в медицинских науках, по возвращении из-за границы долго служил в Петербурге, где дослужился до звания академика, заслуженного профессора и чина ст. совета. В маститой старости возвратился в Киев и здесь чрез посредство митрополитакиевск. Филарета и его племянника, ректора семин. архим. Антония, был назначен преподавателем медицины вместо И. Т. Щербины и врачом в больницах академической, семинарской и киево-подольского дух.училища. Небезынтересным считаю передать один забавный случай, происшедший на публичном экзамене, при выпуске нас из богословского класса. На этом экзамене по медицине один из учеников отвечал о значении сна для человека. Митр. Филарет предложил отвечавшему вопрос: «Полезно ли спать после обеда?» Ученик ответил, что вредно, придерживаясь мнения об этом П. П,. так как он часто так выражался во время своих уроков. Владыка возразил: «А я, если не посплю после обеда, то и ночью не могу спать». П. П., желая поддержать ученика, после возражения владыки о пользе послеобеденного сна, обратился к этому ученику с таким вопросом: «А скажите, господин, что делают животные, как наедятся?» Несметливый ученик торопливо ответил: «Животные, особенно нечистые, как наедятся, сейчас же и на бок валятся у корыта». Такой ответ, понятно, привел всех в смущение, но владыка мудро нашелся и сказал: «Вы хотите опровергнуть меня тем, что только животные, наевшись, предаются сну; а человек не животное? Животные следуют инстинкту, вложенному в них Творцем их, поэтому и поступают правильно; а вы своим мудрованием извращаете этот закон природы». Этим замечанием в шутливом тоне владыка смягчил неловкость и выражения П. П., и выражение отвечавшего ученика.

http://azbyka.ru/fiction/moi-vospominani...

Иннокентий тоже из Киевской лавры вызван на учительство в Моск. акад., мы говорим, что он окончил учение в 1706 г. Но по окончании учения он мог заниматься науками. В Ирк. сем. биб-ке есть учебник, принадлежавший св. Иннокентию, по философии и метафизике Феофана Прокоповича , 1707 и 1708. Есть догматическое и обличительное богословие Иоасафа Кроковского, писанное чужою рукою, и есть богословские трактаты о добродетели и покаянии, 1710; и о вере, надежде и любви, 1711 – оба Феофилакта Лопатинского, собственноручно писанные св. Иннокентием в Москве. Спрашивается, почему он списывал философию и метафизику в 1707 и 1768 г. в Киеве, а богословские трактаты 1710 и 1711 г. в Москве? Не окончил ли он в Киеве только философии и первых двух лет богословского курса и по какому-либо случаю не прекратил ли учения? Так как в это время Иннокентий мог принять монашество в лавре и затем продолжать богословское учение в Киеве, еще два года, 1708 и 1709 г., а остальные два года по богословию мог доканчивать в Москве. После вызова в Москву в 1710 г., будучи определен учителем словесности, он мог вместе в продолжение двух лет дослушать уроки по богословию, как то делали другие воспитанники Киевск. акад., вызванные в Москву. Касательно года окончания академии св. Иннокентия встречается недоумение и с другой стороны, а именно: если возьмем во внимание семестры для преподавания богословия в академии в это время, судя по учебникам того времени, то увидим, что первый четырехгодичный семестр богословия продолжался с 1693–1697 г., второй с 1697–1701 г, третий, по случаю преобразования академии или по чему-либо другому, начался с 1702 г. и кончился 1706 г., четвертый с 1706–1711 г. Этот последний год богословского семестра в Киевск. акад. совпадаете окончанием богословского семестра и в Моск. дух. акад., как видно из вышеприведенных трактатов Феофилакта Лопатинского. Следовало бы поэтому признать, и признаем, что св. Иннокентий, окончив курс Киевск. акад. в 1706 г., поступил затем в монашество, посвящен в иеромонаха и в 1710 г.

http://azbyka.ru/otechnik/Zhitija_svjaty...

3. Архив Киевской дух. Консистории, содержит в себе материалы, начиная с XVIII-ro столетия, не только по истории епархии, но и православных монастырей тех епархий, которые входили в состав польско-литовского государства и до конца восемнадцатого столетия находились в подчинении Киевского митрополита. Это весьма ценный и единственный материал о состоянии православных монастырей за русским рубежом и о борьбе православия с польско-латинским фанатизмом. Все дела к. архива за XVIII-oe столетие отобраны проф. к. академии Н. Ив. Петровым и Е. Ив. Титовым и имеют быть помещены в музее Киевского церковно-археологического Общества. Помещение архива консистории по своей темноте, тесноте и неприспособленности невозможное. На основании материалов Киевского консистор. архива было составлено довольно много исторических трудов, напр. «Материалы для истории Киевской митрополии» прот. П. Лебединцева («Киевск. еп. вед.») 1873 г.; «Протектор Киевск. духов. академии Рафаил Заборовский, митроп. к.» П. Молчанова («Киев. епар. вед.») 1876 г.; Аскоченского В. «Киев с его древн. училищ. и академией» 1856 г. 2 ч.; интересные исторические работы свящ. Е. Титова и кандидатов Киевск. дух. академии. Равно много было помещено отдельных актов и исследований, составленных на основании этого архива, в «Киевской Старине» и «Трудах Киев. дух. акад.». 4. Архив Новгородской духов. Консистории заключал в себе богатейшие исторические материалы, начиная с XVII в., но, как выше было объяснено, большинство этих древних материалов, вследствие невежественного отношения к ним, не сохранились. Более древние документы и грамоты, найденные в 1857 г. в тайнике Н. Софийского собора, переданы были в архив Археографической Комиссии, где они находятся и ныне. Часть архива с 1710 по 1770 г. (но далеко не все дела за это время) находится в архиве Св. Синода. В 80 годах минувшего столетия в консисторском архиве попадались дела с 1700 года, но большая их часть за XVIII-oe столетие была свалена на хорах Софийского собора, и куда они теперь девались, неизвестно. Остальная часть дел за XVIII-oe столетие, за теснотою и крайним неудобством консисторского помещения, перенесена в одну из комнат нижнего этажа архиерейского дома.

http://azbyka.ru/otechnik/Lopuhin/pravos...

Сам Халецкий признает, что мы не знаем ни участников совещания в Белзе, ни того, что обсуждалось, но тем не менее делает предположение, что в Белзе встретились те же, кто подписали декларацию от 24 июня. Основание к этому он находит, однако, в том, что еще только требуется доказать, а именно, в допущении, что в Белзе речь шла об условиях унии. Отталкиваясь от этого допущения, О. Халецкий предполагает, что и митрополит Рагоза, и Мелетий Хребтович, не подписавшие декларацию от 24 июня, одобряли идею унии, поскольку в решении от 20 июня подтвердили постановления Белза; фактом же отсутствия их подписей под декларацией от 24 июня Халецкий пренебрегает. В качестве косвенного свидетельства историк привлекает сообщение меморандума об истории Брестской унии, представленного в 1741 г. в Конгрегацию пропаганды веры. В нем говорилось, что митрополит Рагоза на синоде в 1590 г., раздраженный просьбами патриархата о финансовой помощи, поднял вопрос: кому следует подчиняться – патриарху Иеремии, который путешествует по России, или его противникам в Константинополе? И сделал якобы вывод: рутены, утомленные постоянным вмешательством московитов, должны перейти под власть Рима 598 . Невозможность доверять столь поздним и тенденциозным «свидетельствам» очевидна. Что касается Б. Мацеевского, то известно, однако, что его не было в Польше с апреля 1590 по май или июнь 1591 г. 599 В итоге Халецкий принимает версию, что решение об унии поддержано всем собором, но сохранялось в тайне, поэтому соборные решения как таковые посвящены только внутренним «нестроениям» в украинско-белорусской православной церкви. Еще одно указание на обсуждение вопроса об унии на соборе 1590 г. Халецкий видит в том, что было решено представить через год, на очередном соборе, все привилеи православной церкви, среди которых главным был привилей 1443 г., обусловленный признанием Флорентийской унии 600 . Натянутость этого довода не менее очевидна, чем слабость предыдущего. А с другой стороны, противоречий, которые ставят под сомнение существование «Белзского договора», немало 601 .

http://azbyka.ru/otechnik/konfessii/mezh...

Однако не сохранились ни текст представленной епископами грамоты 673 , ни имена тех, кто явился к Замойскому. Почти очевидно, что одним из прибывших епископов был К. Терлецкий. О. Халецкий предполагает, что в июле-сентябре он собрал подписи других иерархов и что среди собранных подписей отсутствовало имя Рагозы или Потея 674 . Но мы знаем, что сокальский документ был подписан лишь четырьмя епископами, и знаем, что другие подписи летом и в начале осени не собирались, иначе об этом непременно было бы сказано в позднейших протестациях и в «Антиризисе». Имелась ли в представленном документе подпись Рагозы? Скорее всего нет, потому что тогда бы и канцлер, и нунций непременно бы об этом упомянули. Кроме того, Замойский сообщал, что привезенная декларация подписана только «всеми епископами». Была ли подпись Потея? Из «Антиризиса», писем и сочинений Потея видно, что его подписи стали появляться лишь под более поздними документами 675 . Таким образом, в документе отсутствовали наверняка не одна, а как минимум две подписи. К донесению Маласпины вообще нужно отнестись с максимальной осторожностью, поскольку он впервые обратил внимание на подготовлявшуюся унию и плохо ориентировался в делах и состоянии православной церкви, как показывают многие из его позднейших рапортов. Настораживает и то, что он пренебрег именами не только подписавшихся, но и тех, кто прибыл с их декларацией к Замойскому. Поэтому очень маловероятно, что на документе стояли подписи Леонтия Пелчицкого, епископа Турово-Пинского, и Нафанаила Селицкого, архиепископа Полоцкого, об участии которых в подготовке унии в это время ничего не известно. Под «всеми» епископами скорее всего нужно понимать только участников Сокальской встречи. Главным «двигателем» унионных переговоров после июньского собора 1594 г. оставался, судя по всему, К. Терлецкий. Скорее всего, именно он явился к Замойскому. Кто был его спутником, сказать трудно; был ли этот визит продолжением поручения, данного Рагозой 2 июля 1594 г., мы тоже не знаем. Наконец, когда состоялся визит двух епископов к Замойскому? Вскоре ли после получения Терлецким верительного письма Рагозы (если принять, что Рагоза велел вести с Замойским речь именно об унии)? Или позднее – например, тогда, когда 28 сентября 1594 г. 676  митрополит Рагоза просил подтвердить отлучение Балабана, а Замойский эту просьбу отверг? 677

http://azbyka.ru/otechnik/konfessii/mezh...

Для планов иезуитов не могло быть лучшего человека. Он быстро сошелся с Кириллом Терлецким и Гедеоном Балабаном и сделался главным деятелем унии. Терлецкий стал убеждать Поцея, что нельзя дольше оставаться под управлением Патриарха, который по простым доносам низлагает епископов, поставил над епископами братства, предоставив им право наблюдения за их деятельностью, и что подобное положение изменится, если они отдадутся под власть папы. Подобный акт принесет им еще и ту пользу, что будет выполнено королевское обещание о возврате отобранных у них церковных имуществ. Но Поцея не надо было убеждать, так как в душе он был униатом. Узнав о замыслах Поцея, князь К.К. Острожский написал ему письмо, в котором высказал мнение, что о таком деле, как соединение Церквей, должны произнести суд прежде всего отцы Восточных Церквей и Московский Патриарх. Он советовал Поцею, переговорив с митрополитом и епископами, поехать в Москву и попросить великого князя Московского и тамошних духовных, чтобы те вместе с иерархами литовскими позаботились о прекращении разделения Церквей, из-за которого в Литве так страдает русский народ. На письмо Острожского Поцей ответил, что от поездки в Москву он отказывается, так как там его могут подвергнуть истязаниям и казни, и что если сам князь не решился войти в сношения по данному вопросу с митрополитом, «то и он не смеет и слова молвить о таких вещах, ибо митрополит не расположен к римлянам». Поцей, конечно, обманывал князя, ибо митрополит Рагоза был склонен к унии, хотя этого и не обнаруживал явно. Между тем Патриарх Константинопольский узнал из письма к нему Львовского братства о готовящейся измене западно-русских епископов и написал на имя митрополита Рагозы две грамоты: одну с приказом низложить Львовского епископа Гедеона Балабана, а другую с выговором самому митрополиту и с временным запрещением за то, что тот не радеет о своей пастве, если в продолжение пяти лет ничего не предпринял для умиротворения ее. Получив эти грамоты, митрополит Рагоза созвал 24 июня 1594 г.

http://pravbiblioteka.ru/reader/?bid=728...

Рагоза писал Замойскому: «...B пилных потребах уживши прозбами моими брата своего его милость отца Кирила Терлецкого епископа луцкого и острозского ку в[ашей] м[илости] своему милостивому пану з Берестя выправилом, которому злецилом устное мовене ку в[ашей] м[илости]. Прошу иж бы в[аша] м[илость] мой милостивый пан его милость выслухавши веру зуполную дать рачил во всем так якобы уста мои з усты в[ашей] м[илости] мовили и мене з ласки своее панское писанем ведомым уделять рачил... 3 Берестя июля 2 дня року 1594» 650 . Письмо Рагозы имеет принципиальное значение для осмысления происходившего в Бресте на рубеже июня и июля 1594 г. Терлецкий уехал из Бреста, видимо, прежде подписания соборной грамоты, чем и объясняется отсутствие его подписи в грамоте. Но о чем именно Рагоза поручил втайне сообщить Замойскому? Несомненно, обращение Рагозы к Замойскому было реакцией на конфликт, столь ясно выразившийся на соборе. Зная Терлецкого как последовательного сторонника унии, легко предположить, что тайное поручение Рагозы касалось именно унии. К этому же склоняет и факт присутствия Каспера Нагая в Бресте. Но, с другой стороны, все-таки вовсе не исключено, что главным предметом забот Рагозы был конфликт с Гедеоном Балабаном. Чтобы выбрать наиболее достоверную интерпретацию письма Рагозы, нужно обратиться к анализу действий Терлецкого и других сторонников унии в эти июньские и июльские дни 1594 г., т.е. тогда, когда проходил собор духовенства и мирян, о котором речь шла выше, и состоялась тайная встреча группы православных епископов в Сокале. Встреча епископов в Сокале Встреча епископов в Сокале, местечке Холмской диоцезии, недалеко от Белза, в первой половине 1594 г. – еще одна темная страница в истории подготовки Брестской унии, имевшая тем не менее ключевое значение для развертывания событий. Что о ней известно? Источники приносят весьма противоречивые данные об этом совещании духовенства. Согласно протестации Гедеона Балабана от 1 июля 1595 г. 651  съезд в Сокале состоялся 27 июня 1594 г.

http://azbyka.ru/otechnik/konfessii/mezh...

Дьяков. Скажите, Михаил Александрович, вы очень Варю любите? Михаил. Что за вопрос! Дьяков. Отвечайте же. Михаил. Я не понимаю, право… Дьяков. Я вас спрашиваю: вы очень любите Варю? Михаил. Послушайте, мой друг, вы не Лир, а я не Корделия. Дьяков. Не смейте так говорить. Говорите как следует. Михаил. Извольте. Да, я Варю очень люблю. Как себя, больше, чем себя. Дьяков. Ну, так поезжайте с ней за границу. Ведь вы поедете, а ей тоже надо. Ну, вот и поезжайте вместе.   Михаил смотрит на Дьякова пристально.   Михаил. Вы это серьезно, Дьяков? Дьяков. Серьезно. Михаил. А что же вы усмехаетесь? Дьяков. Так. Уж очень на нее похоже сказали. Михаил. На Вареньку? Дьяков. Да. Вы очень на нее похожи бываете. Михаил. А вам это не нравится. Дьяков. Не знаю… Нет, не нравится. Михаил. Ну, что же делать. Извините, фамильное сходство… А ведь вы, Дьяков, кажется; в самом деле; шутить изволите? Дьяков. Нет, Михаил Александрович, не шучу. (Вынимает бумажник и отсчитывает деньги) . Вот, получить извольте. Михаил. Что это? Дьяков. Взаймы у меня просили, помните? Так вот-с. Полторы тысячи. Больше сейчас не могу. Усадьбу продам, – тогда вышлю. А пока до Берлина хватит. Михаил. Спасибо. Мне сейчас не надо. Дьяков. Как не надо? На что же поедете? Да ну же, берите. Ведь все равно возьмете. Лучше у меня, чем у процентщика. Все-таки, родственник. Очень прошу вас, Михаил Александрович. Для Вареньки. Только ей не говорите, – она не возьмет. Михаил. Ну, ладно. Потом. Дьяков. Когда же потом? Может быть, наедине не увидимся. Михаил. Да ведь расписку надо, вексель, что ли? Дьяков. Что за расписки, помилуйте-с! (Сует ему деньги. Он кладет их в карман). Ах, да, насчет паспорта. Давно готов, в Луганове оставил, вышлю с нарочным. Ну, кажется, все?.. А теперь ступайте к ней, успокойте… И скорее, ради Бога, скорее поезжайте, – сейчас же… А то поздно будет. Перерешу. Я ведь ничего не могу решить, как следует. Отниму Сашку, а она ведь без него не поедет. Как вы думаете, Михаил Александрович, ведь без Сашки не поедет, а?

http://pravbiblioteka.ru/reader/?bid=193...

Митрофан Огиенко 1924–08.1924: Бакинская Митрофан Поликарпов 07(20).01.1925–1927: Бугульминская 1925–1925: Казанская, в, у. 1926–1926: Кировская (григ.) 1926(?)–1927: Бузулукская 1927–1929; Бутурлиновская Бузулукская, паки Митрофан Русинов 1923–1924: Лукояновская (обн.) 10 .1924–09(22).12.1925: Болховская 1925–: Валуйская (григ.) 09(22).12.1925–09(22).12.1925: Уразовская (григ.) –1932: Воронежская(григ.), в. у. 1933–01(14).09.1937: Старо-Оскольская 03 .1937–1939: Одесская 01(14).09.1937–1939: Полтавская, в. у. Митрофан Симашкевич 10(23).01.1915–1922: Донская 1922–17.02(01.03). 1924: Донская (обн.) 1924–09(22).12.1925: Донская, паки 1925–1930: Донская (григ.) Митрофан Токийская и Японская (заруб.) Михаил Бирюков 30 .12(12.01).1922–20.09(03.10).1924: Красноуфимская (обн.) 20 .09(03.10).1924–02(15).09.1925: Сарапульская (обн.) 1926–02.1930: Сарапульская (обн.), паки 02 .1930–24.05(06.06).1934: Пермская (обн.) Михаил Богданов 11(24).07.1914–1918: Куйбышевская 1918–1920: Владивостокская Михаил Вяткин 07(20).04.1931–03.1934: Барнаульская (обн.) 03 .1934–09.1934: Минусинская (обн.) 09 .1934–1935: Нижне-Тагильская (обн.) 1935–06(19).09.1936: Пермская (обн.) 1935–06(19).1936: Верхне-Камская(обн.), в. у. 1935–1936: Нижне-Камская(обн.), в. у. 06(19).09.1936–24.09(07.10).1937: Челябинская (обн.) Михаил Ермаков 09(22).12.1905–1921: Гродненская 1921–17(30).03.1929: Киевская Михаил Князевский 11(24).05.1928–1932: Смоленская (обн.) 1932–1933: Орехово-Зуевская (обн.) 1933–1935: Московская (обн.) 1935–1936: Сыктывкарская (обн.) 1937–14(27).09.1937: Иваново-Вознесенская (обн.) Михаил Космодемьянский 03(16).07.1911–1919: Александровская (Ставроп. вик.) 10(23).05.1914–01(14).09.1914: Ставропольская, в. у. 1919–1923: Ставропольская Михаил Кудрявцев 1920–1928: Арзамасская Михаил Мельник 12(25).02.1946–26.09(09.10).1955: Самбро-Драгобычская Михаил Митрофанов 1924–10.1924: Вольковская (обн.) 10 .1924–02.1925: Бердянская (обн.) 02 .1925–03.1925: Звенигородская (Киевск. вик) (обн.) 03 .1925–06.1925: Бердянская(обн.), паки

http://azbyka.ru/otechnik/Tihon_Belavin/...

   001    002    003   004     005    006    007    008    009    010