| вв) Диаконы имеют право быть только служителями при таинствах, т. е. помощниками епископу и пресвитерам, но сами совершать таинств не могут. Они состоят в зависимости не только от епископов, но и от священников. Более способные из них могут быть и проповедниками слова Божия, но не иначе как с разрешения епископа. Вообще, сами по себе диаконы не имеют никакой духовной власти над верующими. в) Священнослужителям у нас усвоены разные наименования. Так некоторые из епископов называются патриархами, а некоторые экзархами, митрополитами, архиепископами, епископами или просто архиереями. Из священников некоторые именуются: архимандритами, игуменами, протопресвитерами, протоиереями и иеромонахами. А из диаконов некоторые именуются протодиаконами и архидиаконами, а некоторые – иеродиаконами. Наименования эти взяты с греческого языка и выражают некоторые преимущества одних лиц перед другими. Рассмотрим значение этих наименований. Патриарх по-русски значит: первый из отцов; иначе сказать – первый из епископов. Экзарх по-русски начальствующий, а иначе сказать – главный или первый архиерей в целой области. Митрополит – значит епископ главного или столичного города. Архиепископ – по-русски первенствующий епископ. Архиерей значит: начальник иереев, т. е. священников, а епископ по-русски – надзиратель. Архимандрит – по-русски глава или начальник стада, а иначе сказать: начальник обители монашествующих. Игумен – по-русски вождь или начальник мужского монастыря. Протопресвитер значит: первый между пресвитерами, а пресвитер по-русски – старец, старейшина. Священники называются пресвитерами, т. е. старейшинами, с одной стороны, потому, что на степень священника положено определять таких, которые старше других не летами, а духовным разумением, а с другой – потому, что лицо, удостоенное степени священства, в общественном положении имеет право старшинства и в своем приходе занимает первое место. Протоиерей по-русски – первый между иереями, а иерей значит священник. Иеромонах по-русски – священник в монашеском звании. |
| Нам же известны различные части его и более (то есть преимущественно) наружный образ, распростертый по пространству и времени. Стараясь объять сей образ во все времена христианства, я представляю себе оный по частям, по примеру того, как в книге пророка Даниила представлен подобный сему образ народов и царств; и нахожу, во-первых, в начальной Апостольской Церкви – образ главы нового тела, и главы от злата чиста (Дан. 2:32), потом, в Церкви укрепляющейся и распространяющейся — подобие персей и рук; далее в Церкви обилующей – подобие чрева, наконец, в Церкви разделяемой и раздробляемой – подобие ног и перстов. В видимом сем образе, или видимой Церкви, находится невидимое тело Христово, или невидимая Церковь, Церковь славная, не имеющая скверны не имеющая скверны (по-русски: пятна), или порока, или чего-либо подобного или порока, или чего-либо подобного (Еф. 5:27). Но коея вся слава внутрь вся слава внутрь (по-русски: внутри; Пс. 44:14), и которой посему я, чисто и раздельно, не вижу, но в которую, последуя Символу (веры), верую, ибо вера есть вещей обличение невидимых (по-русски: уверенность в невидимом; Евр. 11:1). Облекающая же невидимую, видимая Церковь, частью открывает чистоту невидимой, дабы все могли обретать и сию, и соединяться с ней, частью сокрывает ее славу. Видимая Церковь имеет и здравые члены, и : немощные немощные (1 Кор. 8:10-11). Еще во времена апостола Павла были в ней «мнози нечисто проповедующие» (по-русски: многие, повреждающие слово Божие; 2 Кор. 2:17). Неудивительно, что ныне их еще более». Архимандрит Филарет признает «недостойными самого имени христианской Церкви только те (еретические) общества, которые отвергают таинства Троицы и Воплощения» (Разговоры… – С. 5—6). Приведя текст: «О сем познавайте Духа Божия и духа лестча (по-русски: духа заблуждения): всяк дух, иже исповедует Иисуса Христа во плоти пришедша, от Бога есть: и всяк дух, иже не исповедует Иисуса Христа во плоти пришедша, от Бога несть (по-русски: не есть от Бога)» (1 Ин. 4:2-3), архимандрит Филарет продолжает: |
| В видимом сем образе, или видимой Церкви , находится невидимое тело Христово , или невидимая Церковь, Церковь славная, не имеющая скверны (по-русски: пятна), или порока, или чего-либо подобного (Еф. 5, 27). Но коея вся слава внутрь (по-русски: внутри; Пс. 44, 14), и которой посему я, чисто и раздельно, не вижу, но в которую, последуя Символу (веры), верую , ибо вера есть вещей обличение невидимых (по-русски: уверенность в невидимом; Евр. 11, 1). Облекающая же невидимую, видимая Церковь, частью открывает чистоту невидимой, дабы все могли обретать и сию, и соединяться с ней, частью сокрывает ее славу. Видимая Церковь имеет и здравые члены, и немощные (1 Кор. 8, 10–11). Еще во времена апостола Павла были в ней «мнози нечисто проповедующие» (по-русски: многие, повреждающие слово Божие; 2 Кор. 2, 17). Неудивительно, что ныне их еще более». Архимандрит Филарет признает «недостойными самого имени христианской Церкви только те (еретические) общества, которые отвергают таинства Троицы и Воплощения» (Разговоры… — С. 5–6). Приведя текст: «О сем познавайте Духа Божия и духа лестча (по-русски: духа заблуждения): всяк дух, иже исповедует Иисуса Христа во плоти пришедша, от Бога есть: и всяк дух, иже не исповедует Иисуса Христа во плоти пришедша, от Бога несть (по-русски: не есть от Бога)» (1 Ин. 4, 2–3), архимандрит Филарет продолжает: «Испытующий: По сему признаку и Восточная, и Западная Церковь (то есть Православная и Римская) равно суть от Бога? Уверенный: Да, поелику и та, и другая исповедует Иисуса Христа во плоти пришедша, то, в сем отношении, они имеют один общий Дух , который от Бога есть . Испытующий: Однако ж это две Церкви разномыслящие между собой. Уверенный: Да, каждая из них имеет и особенный свой дух , или особенное отношение к Духу Божию . Испытующий: Так я должен испытать сие отношение, дабы узнать, которой Церкви дух вернее соответствует Духу Божию. Уверенный: Приметь, где ты себя поставляешь?! Испытующий: Где? Уверенный: Там, где дух двух великих Церквей граничит с Духом Божиим. Можешь ли ты стоять и созерцать на такой высоте? Признайся, не туманно ли у тебя в глазах?» (Разговоры… — С. 13–15). |
| О богослужебном чтении Я вспоминаю свой первый шаг в 1941-м году в храм Божий. С 1942-го года я уже регулярно посещал церковь в субботу и воскресенье в это страшное время оккупации. Я пришел в церковь. Я не понимал славянский язык, я не слышал, что читают, потому что псаломщиков не было хороших, также и священника. Но моя душа рвалась к Богу. Я душой ощущал молитвенность церковнославянского языка. Затем, уже ближе познакомившись с богослужебным бытом, жизнью нашей Церкви, вникаешь во все, что читается и все, что поется. Я проникнулся великим уважением к церковнославянскому языку. Попытка перекроить наше богослужение на русский, на какой-то ново-славянский… Русского языка как такового у нас не существует, потому что у нас остался язык уличный. Язык Толстого, язык Достоевского и прочих писателей не остался. Потому что XX век наложил отпечаток на сознание русских и советских людей. Мы думаем по-советски, мы читаем по-советски и воспринимаем все, что читается, по-советски. Поэтому, если бы сегодня мы все это вписали в богослужебный текст, это было бы страшное кощунство. И когда некоторые священники читают Священное Писание по-русски, канон Андрея Критского по-русски и еще ряд богослужений по-русски, я не вижу результата, того, чтобы больше стало приходить прихожан в этот храм. Такая попытка была еще во времена обновленцев. Было страшное время. Как оно было, вы можете почитать в литературе. Престолы выставлялись на середину храма, все было по-русски. Но народ в своей массе не принял эту традицию. Он не пошел за новоявленными священниками, даже архиереями, которые думали: «Я читаю по-русски, за мной пойдет народ». Народ искал, особенно в Москве и также, наверное, и в Петербурге, где читают на родном им непонятном церковнославянском языке. Они остались верными той практике, которая была у Русской Православной Церкви. Кроме того, сегодня есть тексты, переведенные на русский язык. Каждый желающий понять смысл того или иного текста богослужения может взять и, пожалуйста, Новый Завет, Деяния апостолов, канон Андрея Критского. Вы все найдете. Я считаю, что ломать уже здесь ничего не стоит. |
| — Насколько использование церковнославянского языка затрудняет диалог Церкви и общества? — Диалог Церкви и общества ведется на русском языке. Но вот диалог между Церковью и приходящими в Церковь людьми затрудняется из-за использования славянского языка. Простой пример: Таинство Крещения. Взрослый человек пришел к священнику креститься. Что он поймет из молитв, читаемых священником во время совершения Таинства? Опыт показывает, что люди понимают 20 или 30%: в лучшем случае улавливают какую-то общую суть, а иногда вообще не разбирают ни слова. Конечно, если они останутся в Церкви, со временем могут освоить церковнославянский язык в определенном объеме, но начальные этапы этого пути, как правило, сопряжены с большими трудностями. Между «человеком с улицы» и Православной Церковью существует множество барьеров — лингвистических, культурных, психологических и иных. И мы, духовенство, очень мало делаем для того, чтобы помочь человеку преодолеть эти барьеры. В большинстве случаев человек, пожелавший прийти в Церковь, либо должен преодолевать их сам, либо, так и не преодолев их, остается для Церкви чужим: приходит на Пасху и на Рождество, на крестины и похороны, но Церковь не становится для него подлинным духовным домом. — Когда и как, по вашему мнению, решится спор о языке богослужения? — Я не знаю, когда он решится и решится ли полностью, но какие-то варианты хотя бы частичного решения нужно искать уже сейчас. По крайней мере для епархий, находящихся вне России, в миссионерских условиях. В наших зарубежных епархиях многие прихожане, а особенно их дети, не только не понимают славянский язык, но и плохо понимают русский. Вопрос о доступности, внятности богослужения стоит очень остро. Мы в Венском соборе читаем Евангелие и Апостол не только по-славянски, но и по-немецки, а на запричастном стихе также по-русски. Читаем по-русски паремии (отрывки из Ветхого Завета — Ред. ) в Великую субботу, в Рождественский и Крещенский сочельник. Но думаю, что этого недостаточно. Я думаю, что отказ от славянского языка и перевод всего богослужения на русский язык недопустим. Однако некоторые части богослужения вполне допустимо читать по-русски. Например, псалмы, Апостол и Евангелие. Но для чтения Псалтири по-русски за богослужением необходим перевод с греческого текста Септуагинты (перевод «Семидесяти»). Возможно, что наиболее сложные для понимания каноны, посвященные праздникам, можно было бы тоже читать по-русски. |
| Хотя Е. Петров не был в близких отношениях с настоятелем монастыря, но оговаривает его на следствии. (Документ 14). Допросы Е.Петрова продолжались до 22 января. Эльза Грюнверк, эстонка, дочь помещика, закончила художественную школу в Таллинне и до 1930 года преподавала в ней. С 1938 года она заведовала художественной мастерской в Печерском монастыре, «делала художественные сумки, ридикюли, портфели. Ее Горшков называл «доченькой» и через нее вел разговоры с «гостями », поскольку она хорошо владела немецким языком. Принимая активное участия в организации «Внутренняя миссия», Э. Грюнберк была избрана членом комитета, где состояла до 1938 года. «Внутренняя миссия» была организована при Синоде, ставила своей задачей проведение религиозной агитации, сбор денежных средств для церкви, а также помощь бедным. Для этого проводились благотворительные вечера, издавалась литература, устраивались лотереи, концерты. Отношение к советской власти, и вообще к русским людям, у ее было тогда однозначным, о чем она открыто признавалась: До 1938 года, то есть до моего переезда в Печерский монастырь, я была настроена враждебно по отношению к русским и могу привести такой факт: бывая на квартире митрополита Александра Паулюса, я слышала, что он в своей семье разговаривает по-русски, и это меня поразило, на что с моей стороны было ему высказано свое мнение. Я прямо говорила: Паулюс - как же Вы эстонец, а говорите по-русски, ведь русские наши враги. На это Паулюс мне отвечал: «Я должен говорить по-русски, чтобы не забывать русский язык, ибо мне надо служить службы в церкви на русском языке». До 1938 года я никогда не смела даже разговаривать по-русски и только по приезде в Печерский монастырь я стала быть ближе к русским и здесь уже говорила по-русски и постепенно изменяла свои отношения к русским, т.е. перестала считать их врагами» . С 1928-1929 годов Э. Грюнберк была сторонницей фашистской организации «Вапс» и когда ее участники до их преследования бывшим буржуазным эстонским правительством собирали голоса своих сторонников, она записалась в эту организацию. Подписи собирал сын митрополита Александра Паулюса - Паулюс Александр Александрович, активный участник Вапсовской организации. К тому же она была активной участницей организации «Внутренняя миссия» руководителем которой являлся эстонский митрополит Александр Паулюс, член буржуазного эстонского правительства. Паулюс был немецким ставленником, помогал немцам в борьбе против Советского Союза и при отступлении немецких войск из Эстонии добровольно ушел с немцами. |
| Морита зайдет сюда и получит антиминс; так чтобы он в Маебаси в будущее воскресенье, непременно отслужил Литургию в испрошение благодати Божией на новое его служение – это послужит добрым началом добрых отношений к его новой пастве и так далее. Пусть о. Павел Савабе хорошенько растолкует и внушит это своему родственнику Морита (женатому на падчерице о. Савабе)… Вопреки моему ожиданию, о. Савабе разразился горячей репликой против своего родственника: – Все бесполезно! Человек совсем не из тех, какие прежде поступали на службу Церкви! Не уживется долго и здесь, как не ужился на Сикоку. Здоровье не позволило ему служить на Сикоку? Жалкая отговорка! Тем более, что сам же и портит свое здоровье! Грудь болит? А любит вино зачем? Пищеварение плохо? А ест не в меру зачем?! Даже у своего ребенка отнимает, чтобы самому съесть, – и так далее. Когда в Пятом часу я распоряжался некоторыми работами в Семинарии, нашел меня русский гость, барон Винкен, привезший поклон от молодого Куломзина, бывший же в свите старого Куломзина, статс-секретаря, по Высочайшему повелению, приезжавшего в Сибирь, чтобы сделать разграничение земель свободных, нужных для поселенцев. Винкен, отпущенный Куломзиным, возвращается в Петербург чрез Японию и Америку; в Японии он уже неделю, – был в Мияносита, Никко; но поразил меня посыпавшимися градом своими вопросами: – Преподавание в Семинарии идет по-русски? – Нет. – Все ученицы говорят по-русски? – (Мы в это время уже перешли на местность Женской школы). – Нет. – Начальница говорит по-русски? – (Мы сели на веранду против комнаты Анны Кванно). – Нет. – Богослужение совершается по-славянски? – Нет. – Но вы-то сами служите по-славянски? – Нет. – Значит, богослужение переведено на японский? – Переведено. – Но поют-то по-русски? – Нет, по-японски. – Кто же поет? – Учащиеся в миссийских школах. – Да кто же заведует всем этим? – Миссия. – А из японцев есть священники? – Есть, уже более двадцати. – Кто же их ставит? – Епископ. И так далее, барон оказался лютеранином. |
| Среди инородческого „засилья“ корреспонденту „Телеграфа» всё-таки удалось найти один отрадный для него русский оазис, – приход с русским священником о. Николаем (вероятно псевдоним), который всей душой стоит против „моды» на инородцев. Священствует он в своём инородческом приходе уже третий десяток лет, знает местный язык не хуже своих прихожан (собаку в нём съел, по его выражению), любит свою паству до того, что два раза отказывался от предложения других лучших приходов, и сам любим прихожанами. В церкви он служит по-русски, хотя и дьякон, и псаломщик при нём инородцы; впрочем, кое-что отправляет в богослужении и по-инородчески: „я сам знаю, говорил он, что служить по-русски и что по-инородчески». В школе (земской) Закон Божий в одном отделении преподаёт тоже по-русски, а в другом отделении – учитель инородец по-инородчески, хотя все ученики уже давно говорят по-русски и скучают от его инородчества. „Посмотрите на моих инородцев, говорил о. Николай, указывая на успехи своей деятельности, сами увидите, что не без пользы русский человек работает среди них». Всё это прекрасно, не совсем ясно только то, всё ли это прекрасное обязано деятельности о. Николая, или кое-что нужно отнести к деятельности других, наприм. хоть учителя школы инородца. Корреспондент „Телеграфа» не заметил, что о. Николай немножко хвалится и немножко привирает, а заметить это легко, потому что он, как человек не совсем воспитанный, делал это довольно прозрачно. Во всём своём благочинии из 33 членов всех принтов он насчитал только 4 русских (интересно бы знать, где это благочиние), и все эти инородцы инородствуют, наприм. на съездах, о том, инсинуирует о. Николай, что теперь пока есть одни пастыри из инородцев, а скоро явятся и архипастыри, а там и митрополиты. В заключение беседы с корреспондентом, он обещал ещё изложить кое-что письменно и исполнил это обещание в большом письме, которое, по свидетельству корреспондента, „проливает свет на запутанный вопрос о просвещении инородцев.» Посмотрим, что это за свет. |
| Во время путешествия до Вены и в Вене Амвросий имел сношения и объяснения с Павлом опять при посредстве того же переводчика. Вообще, трудно допустить, чтобы мог он в это время «научиться» у Павла и Огняновича «хотя и немного понимать русский язык». II Достойные доверия свидетели и говорят действительно, что, приехав в Белую-Криницу, Амвросий не понимал ни русской, ни церковно-славянской речи. Так В. В. Борисов, посетивший Белую-Криницу весной 1847 г. в качестве посла от московских старообрядцев для присутствования на происходившем там мироварении, пишет, что инок Павел не скоро согласился представить его Амвросию, и именно потому, что новоприобретённый старообрядческий владыка не мог объясняться по-русски с представителем московского староодобряческого общества, а посредство переводчика и новогреческая или турецкая речь Амвросия должны были произвести на него неприятное впечатление, о чем он не удержался бы сообщить и в Москве. Однако же нельзя было совсем отказать почетному московскому гостю в свидании с Амвросием,– и вот что говорит В. В. Борисов об этом свидании: «После обедни (в Вербное воскресенье) я пошел с отцом Павлом представиться митрополиту. При нашей аудиенции присутствовал, в качестве переводчика, Констанин Ефимов Огнянович (с Амвросием он объяснялся не по-гречески, а по-турецки)... Беседа наша с митрополитом была очень краткая; распространяться было не о чем; да и как-то неловко было объясняться, – по-русски он не понимал ни слова». И по поводу славянских возгласов, написанных для Амвросия греческими литерами, В. В. Борисов говорит: «По-славянски, точно также как и по-русски, Амвросий совсем не знал и не понимал ничего: по этой причине и к службам, за исключением самых больших праздников, не ходил никогда. По крайней мере, когда я выразил удивление, почему митрополит никогда не ходит в церковь , отец Павел представил мне в объяснение эту именно причину: «что ему ходить-то? ведь он по-славянски ничего не понимает» 5 . И до конца жизни Амвросий не научился, хотя бы в угоду старообрядцам, даже свое имя подписать по-русски. Все его письма в Белую-Криницу, обыкновенно благодарственные за присылку условленных по контракту 500 червонцев, писанные его сыном, имеют такую подпись: Αμβρσιος Μητροπολιτης 6 . И это понятно. Кроме того, что ему, как старому человеку, было весьма трудно научиться русскому языку, он не имел и желания или охоты узнать его, вследствие отвращения к липованам и «липованской ереси», которое овладело им, как только он увидел, что Павел жестоко обманул его, заставив, против его ожидания, подвергнуться позорному чиноприятию и проклинать какие-то ереси, будто бы содержимые грекороссийскою церковью, – отвращения этого он не скрывал даже и тогда, когда еще жил в Белой-Кринице. |
| Со мной, правда, такого не было. Хотя я очень люблю службы, и они для меня никогда не бывают в тягость. Но не это сыграло для меня определяющую роль. И даже не богословие, не какие-то вероучительные моменты. Не было такого, что я вдруг понял — здесь вся истина, а там нет. Просто в какой-то момент я почувствовал, что я православный. Это произошло само собой, и я просто констатировал этот факт. Это случилось так же естественно, как с русским языком. Я вдруг начал думать по-русски, видеть сны по-русски и даже разговаривать сам с собой дома, когда меня никто не видит, тоже по-русски. Разговаривать громко с собой — это выглядит странно, но иногда это единственная возможность… чтобы тебя не перебивали! (Смеется.) И свою последнюю книгу, кстати, я тоже написал по-русски. Так и с православием — потихоньку, постепенно оно влилось в меня, как кровь, как воздух. Без которых уже невозможно обойтись. А уже потом произошел формальный выбор. Родители спокойно отнеслись к моему решению. Это мой путь, мотивированный моими жизненными обстоятельствами. И прежде всего тем, что я живу в России. Отец Александр Мень — миссионер советской России В конце 1980-х, еще будучи студентом, я познакомился с протоиереем Александром Менем . Это один из самых блестящих миссионеров XX века. И если владыка Антоний Сурожский — миссионер православия на Западе, то отец Александр Мень — миссионер Советской России. Сергей Сергеевич Аверинцев называл отца Александра Меня «миссионером племени интеллигентов». Он всегда подчеркивал, что это «особо дикое племя». И нужны исключительные пастырские качества, чтобы проповедовать в этой среде, адаптироваться к ней. В отце Александре меня всегда поражали его открытость и теплота. Он уделял внимание каждому. И когда говорят, что в его приходе были одни интеллектуалы, это не так. Там было много людей из Москвы — известные художники, музыканты, писатели, философы, но они стояли бок о бок с деревенскими старушками. И отец Александр общался со всеми одинаково. Даже с детьми. Он мог говорить на языке культуры, на языке науки, на детском языке. Я, тогда еще очень молодой человек, не испытывал в общении с ним ни малейшего стеснения или неудобства. Хотя прекрасно понимал масштабы отца Александра. |
|
|
