| Лик святых Б. Русской Церкви, к-рый включает ок. 50 князей (княгинь) и царей (цариц), прославленных к общецерковному или местному почитанию, возглавляют св. равноапостольные вел. кн. Владимир († 1015, пам. 15 июля) и вел. кнг. Ольга († 969, пам. 11 июля). Равноапостольство святых Владимира и Ольги во многом было определено их единодержавным княжением. В житии Владимира выводится образ Б. князя как покровителя Церкви, просветителя Русской земли, храмоздателя, смиренного, милостивого к нищим правителя. Образ рус. Б. княгинь наследовал существенные черты св. Ольги: целомудрие, супружескую верность, мудрость, милосердие. Св. блгв. кн. Михаил Черниговский. Икона. XVIII в. Св. блгв. кн. Михаил Черниговский. Икона. XVIII в. К лику рус. святых Б. правителей, многие из к-рых почитаются и в др. ликах, относятся: Всеволод († 1138, пам. 11 февр.), кн. новгородский и псковский; кн. Петр (в иночестве Давид) и кнг. Феврония (в иночестве Евфросиния) муромские († 1228, пам. 25 июня); Александр Ярославич Невский (в иночестве Алексий; † 1263, пам. 23 нояб.), вел. кн. владимирский; кн. Довмонт († 1299, пам. 20 мая) и кнг. Мария (в иночестве Марфа; † 1300, пам. в Соборе псковских святых) псковские; кнг. Анна Кашинская (в иночестве Евфросиния; † 1368, пам. 2 окт.); вел. кн. Димитрий Иоаннович Донской († 1389, пам. 19 мая) и прп. Евдокия (в иночестве Евфросиния; † 1407, пам. 7 июля), вел. кнг. московская, и др. Иноземные нашествия на Русь стали причиной мученичества за Христа, освятили ратный подвиг и смерть от врагов веры в плену. Среди Б. князей, претерпевших мученическую кончину: мч. Михаил Всеволодович († 1245, пам. 20 сент.), кн. черниговский; мч. Роман Ольгович († 1270, пам. 19 июля), кн. рязанский, и др. К мученикам были сопричислены Б. княгини и их дети, к-рые при взятии рус. городов монголо-татар. завоевателями не сдавались на милость победителей: желая избегнуть надругательств и осквернения, княгини с детьми запирались в храмах, где погибали от пожара, удушья и обвала стен. Особой группой Б. |
| Завещание св. Димитрия Донского также определило отношения в великокняжеской семье. Вел. князь завещал сыновьям жить «заодин», «слушать во всем» свою мать, к-рая была объявлена опекуншей сыновей и судьей в их спорах или при переделе владений. Младшие сыновья должны были «чтить и слушать» «брата старшего» кн. Василия I Димитриевича . В свою очередь новый вел. князь был обязан «держать своего брата, князя Юрья, в братстве, без обиды» (в этой статье младшие сыновья названы без указания имен). Между Василием I и Г. Д. был заключен договор, подтверждавший статьи завещания,- о «жизни заодин», о признании старшинства вел. князя. Братья обещали не заключать друг без друга никаких соглашений, Г. Д. был обязан «без ослушанья» «всести на конь» при личном участии вел. князя в походе или по распоряжению сюзерена. Сразу же после смерти Димитрия Донского завещание было оспорено его двоюродным братом кн. Владимиром Андреевичем, выступившим против вел. кн. Василия I. Г. Д. поддержал старшего брата, что было отмечено в мирном договоре между Василием I и Владимиром Андреевичем в янв. 1390 г. По-видимому, по приказу вел. князя Г. Д. осенью - зимой 1389/90 г. ездил в Орду. В нач. 1393 г. рать во главе с кн. Владимиром Андреевичем и Г. Д. ходила к Торжку. Взяв город, московские отряды разграбили окрестности. 1 февр. 1394 г. все сыновья Димитрия Донского вместе с матерью присутствовали на освящении ц. в честь Рождества Пресв. Богородицы в Московском Кремле, построенной на средства вел. княгини. В 1395 г., когда к юж. границе Московского княжества приближались ордынские войска под предводительством эмира Тимура, Г. Д. вместе с братьями скорее всего находился со своими отрядами на левом берегу Оки - традиц. оборонительном рубеже (в «Повести о Темир-Аксаке» братья вел. князя, выступившие к Оке, упоминаются без имен). Тимур повернул свое войско обратно из-под Ельца. Весной 1399 г. в Москве и в Твери стало известно о союзе литов. вел. кн. Витовта и вытесненного из Орды в Литву Тохтамыша. В ответ в нач. |
| Лит.: Экземплярский А. В. Великие и удельные князья Сев. Руси в татарский период с 1238 по 1505 г. СПб., 1889. Т. 1 (по указ.); Каштанов С. М. Социально-полит. история России кон. XV - 1-й пол. XVI в. М., 1967; Зимин А. А. Россия на рубеже XV-XVI ст. М., 1982; Назаров В. Д. Свержение ордынского ига на Руси. М., 1983; он же. Иван Иванович Молодой//БРЭ. Т. 10. С. 629-630; Клосс Б. М., Назаров В. Д. Рассказы о ликвидации ордынского ига на Руси в летописании кон. XV в.//ДРИ. М., 1984. [Вып.:] XIV-XV вв. С. 283-313; Алексеев Ю. Г. Освобождение Руси от ордынского ига. Л., 1989; он же. Походы рус. войск при Иване III. СПб., 2007; Борисов Н. С. Иван III. М., 2000; Донской Д. В. Рюриковичи: Ист. словарь. М., 2008. А. А. Горский Иконография . Изображение И. И. находится в Архангельском соборе Московского Кремля, традиц. усыпальнице рус. князей, около юж. входа, на стене, над гробницей. И. И. представлен рядом со своим сыном кн. Димитрием Иоанновичем. Росписи созданы в 1652-1666 гг., их иконография восходит ко времени царя Иоанна IV Грозного (1564-1565; план захоронений см.: Сизов Е. С. К атрибуции княжеского цикла в росписях Архангельского собора//ГММК: Мат-лы и исслед. М., 1976. Вып. 2. С. 66). В Голицынском и Шумиловском томах Лицевого летописного свода 70-х гг. XVI в. (РНБ. F.IV.225; F.IV.232) имеются миниатюры, иллюстрирующие основные события жизни И. И. На нем, как правило, княжеские одежды разных цветов: кафтан, шуба с меховым воротником, шапка с меховым отворотом; иногда он представлен в воинском облачении, в сцене погребения - в схиме (или саване). Индивидуальных отличий его иконография в летописном своде не имеет. В Голицынском томе И. И. изображен всего на 2 миниатюрах: в сцене рождения И. И. (Л. 874) и с кн. Андреем Меньшим в сцене встречи вел. кн. Иоанна III, вернувшегося в Москву из Новгорода (Л. 1024). Основное повествование о жизни и деятельности И. И. содержится в Шумиловском томе Лицевого летописного свода. И. И. вместе с отцом вел. кн. Иоанном III запечатлен на большинстве миниатюр, посвященных обретению останков церковных и светских деятелей св. Петра, митр. Московского (Л. 295 об.- 303), митрополитов Киприана, Фотия, Ионы, Феогноста и вел. кн. Юрия Даниловича (Л. 30 об., 304 об.- 309), митр. Филиппа (Л. 313 об.), перенесению их мощей в Успенский собор Московского Кремля. Хотя в тексте упоминается, что И. И. присутствовал при венчании вел. кн. Иоанна III с Софией Палеолог (Л. 80), идентифицировать его на миниатюре не представляется возможным. Проиллюстрированы события, происшедшие в период правления И. И. в Москве во время похода вел. кн. Иоанна III в Новгород (Л. 117 об., 315 об., 317 об.), брак с Еленой Волошанкой (Л. 372 об.), рождение сына Димитрия (Л. 380 об.), взятие Твери (Л. 395 об.- 399 об.), погребение кн. Михаила Верейского (Л. 401). |
| И другая почитаемая русская святая - Иулиания Лазаревская, мать 13-ти детей, вряд ли может быть названа «тяготящейся» семейным уделом жизни! Она всю жизнь провела в миру, и её подвиг также раскрывает тайну русской женской святости. Заявление прот. Митрофанова о «вполне конкретном ощущении профанности семьи и сакральности монашества» среди народа, о «нежелании вступать в брак, отторжении от семьи» некоторых святых жён ни в коем случае нельзя считать верным и полным отражением всего комплекса идеалов Святой Руси. Это подтверждают жизнеописания Святых Петра и Февроньи (XIII век), св. блгв. кн. Александра Невского (XIII век), в роду которого насчитывается целая плеяда святых, св. кн. Анны Кашинской и её мужа св. кн. Михаила Тверского (XIV век), имевших пятерых детей, св.кн Андрея Боголюбского (XII век), св. кн. Феодора Смоленского (XIII век) св. кн. Константина Муромского и его святых детей - Михаила и Феодора (XII век), святых Кирилла и Марии Радонежских (XIV век), даровавших Руси великого молитвенника преподобного авву Сергия, св. кн. Димитрия Донского и его супруги святой Евфросинии Московской (XIV век). Можно было бы и ещё продолжить этот список русских святых, проживших или всю или большую часть своей жизни в миру. Что касается высказывания прот. Георгия о блаженной Ксении Петербургской, то, хотя и верно, что «кончина супруга стимулировала её духовное служение», но говорить о том, что «в семье она не могла проявить себя должным образом» представляется слишком смелым или даже дерзким фантазированием о возможной судьбе святой при теоретически возможном ином Промысле Божием о ней. Непоследовательностью и предвзятостью грешат и рассуждения о Царственных страстотерпцах. По мнению прот. Георгия «рассматривать царскую семью как идеал православной семьи не приходится, - хотя это и была очень хорошая семья». Объяснение такой «невозможности» дается через подсчет политических ошибок, допущенных по мнению о. Георгия, Св. Императором, как государственным деятелем. По последнему поводу можно спорить и рассуждать, но почему не воспользоваться несомненно, что и признано множеством людей, прекрасным опытом в семейных отношениях святого царственного семейства? |
| в Синодике Клопского монастыря 1660 г. и пришел к выводу, что его отцом был женатый на сестре Димитрия Донского кн. Дмитрий Михайлович Боброк Волынский, принявший схиму с именем Максим. Отождествление получило признание в лит-ре ( Дмитриев. 1988. С. 302), но оно не может быть принято, т. к. на Руси отчество детей никогда не определялось по монашескому (и тем более по схимническому) имени отца. Модификацией предложенной версии является гипотеза А. В. Кузьмина, согласно которой М. был не сыном, а внуком кн. Боброка Волынского ( Кузьмин. 2001; Он же. 2002). Возможному отождествлению противоречит то обстоятельство, что к.-л. упоминания о М. в весьма подробном родословии Волынских отсутствуют. Крестное (приходящееся на день рождения) имя Максим носил 3-й сын Димитрия Донского, можайский и белозерский кн. Андрей Димитриевич (14 авг. 1382 - 1432): оно зафиксировано в Синодике Троицкого Слуцкого мон-ря, где в записи рода кн. Константина Крушинского содержится поминание «князя Андрея Можайского, нареченного во святом крещении Максима» (БАН Литвы. Ф. 21. 799. Л. 4 об., 30-е гг. XVII в.). С признанием М. сыном можайского кн. Андрея его рождение следует датировать (с учетом возраста отца) не ранее 1397-1398 гг., но и не позднее 1400 г. О матери М. неизвестно ничего, кроме имени Анна, сохранившемся в Синодике. А. А. Турилов Почитание Прп. Михаил Клопский. Роспись царского молельного места в соборе Св. Софии в Вел. Новгороде. 1572 г. Прп. Михаил Клопский. Роспись царского молельного места в соборе Св. Софии в Вел. Новгороде. 1572 г. По сведениям Жития, М. пришел в Клопский мон-рь, будучи уже монахом, при игум. Феодосии (впосл. нареченный архиепископ Новгородский), следов., до 1 сент. 1421 г. (в этом году игумен, как и предсказывал святой, был избран на Новгородскую кафедру, но не хиротонисан; спустя 2 года отстранен, после чего вернулся в обитель). Редакции Жития сообщают о разном количестве лет, проведенных М. в Клопском мон-ре: 50 лет и 6 мес. (вариант А 1-й редакции) и 44 года (вариант Б, 2-я и Тучковская редакции). |
| В XIII-XV вв. на территории края существовали Костромское, Галичское и Городецкое удельные княжества. С 1246 по 1272 г. Костромским княжеством управлял кн. Василий Ярославич (1241-1276), сын блгв. вел. кн. Владимирского Ярослава (Феодора) Всеволодовича и младший брат блгв. вел. кн. Александра Ярославича Невского . После смерти Василия Ярославича (янв. 1276), не оставившего наследников, костромские земли вернулись в состав Владимирского вел. княжества. В 1380 г. костромская и галичская рати участвовали в Куликовской битве. В 1382 г., во время нашествия на Москву хана Тохтамыша, в Костроме укрывался св. вел. кн. Димитрий Иоаннович Донской с семьей, а в 1408 г., во время нашествия на Москву хана Едигея,- вел. кн. Василий I Димитриевич . С нач. 30-х гг. XV в. Костромской край неоднократно подвергался разорению во время междоусобной войны галичских удельных князей с вел. князем Московским Василием II Васильевичем Тёмным. В 1450 г. Галич был взят войсками Василия Тёмного, а Галичское княжество ликвидировано и преобразовано в Галичский у. В XII-XVI вв. Костромской край фактически являлся пограничным: по р. Унже проходила граница рус. земель. В XV - 1-й пол. XVI в. край подвергался грабительским набегам казанских татар и черемис (марийцев). Для их отражения в 1-й пол. XVI в. к западу от р. Унжи были построены города-крепости: Кадый, Парфеньев (впервые упом. в 1523), Кологрив (Старый Кологрив; 1521-1525), Буй (1536), Любим (1538), Судай (впервые упом. в 1542), Судиславль (впервые упом. в 1572) и др. В XV-XVIII вв. территория совр. К. о. входила в Костромской и Галичский уезды. В XVI в. они делились на осады (военно-территориальные округа): Костромской - на Любимскую, Буйскую, Судиславскую и Кадыйскую, Галичский - на Усольскую (Солигаличскую), Чухломскую, Судайскую, Парфеньевскую, Кологривскую и Унженскую. Деление на осады сохранялось до 1778 г. После покорения в 1552 г. войсками Иоанна IV Васильевича Грозного Казанского ханства рус. население постепенно колонизировало Унженско-Ветлужское междуречье. Жившие здесь черемисы приняли Православие и постепенно ассимилировались с русскими. |
| Преподобные Феодосий Великий и Михаил Клопский. Рисунок в Строгановском лицевом иконописном подлиннике. Кон. XVIII в. (?) Преподобные Феодосий Великий и Михаил Клопский. Рисунок в Строгановском лицевом иконописном подлиннике. Кон. XVIII в. (?) Э. П. Р. М.- один из самых загадочных средневековых рус. святых. Основная причина скудости биографических сведений о нем (в особенности ранних, до прихода в Вел. Новгород) состоит в том, что в Троицком Клопском мон-ре в течение десятилетий записывали пророчества блаженного, а рассказ о его появлении в обители был написан спустя более 50 лет после его прихода, когда мн. сведения о жизни святого уже стерлись из памяти людей. В раннем возрасте (до ухода в Вел. Новгород) М., очевидно, жил и воспитывался при Московском великокняжеском дворе (а в детстве и отрочестве, возможно, также при дворе вдовы св. блгв. вел. кн. Московского и Владимирского Димитрия Иоанновича Донского, вел. кнг. прп. Евдокии Димитриевны (в монашестве Евфросиния)). Единственным и весьма неопределенным источником сведений о его происхождении является свидетельство кн. Константина Димитриевича (в монашестве Кассиан; † 1434), младшего сына Димитрия Донского, узнавшего М. на монастырской трапезе по голосу: «А се Михайло, Максимов сын» (БЛДР. Т. 7. С. 220). Обратившись к игум. Феодосию, князь сказал: «Поберегите его - нам человек той своитин» (Там же). Первый раз князь приезжал в обитель с женой кнг. Анастасией на праздник Преображения не позднее 1419 г. (известно, что супруга умерла в окт. 1419). На протяжении более чем 150 лет изучения житийных текстов, посвященных М., выдвигалось (в особенности в последние десятилетия) несколько гипотез о происхождении святого. В. Л. Янин , основываясь на принципе хронологии, вполне справедливо отверг отождествление М., умершего, по его мнению, в 1456 г., с младшим сыном вел. кн. Владимирского и Московского Симеона Иоанновича Гордого Михаилом (род. в 1348) ( Янин. 1978. С. 53-54; он же. 2004. С. 287-289). Исследователь изучил запись рода М. |
| Вина за человеческие страдания, причиняемые войной, ложится прежде всего на тех, кто ее развязал или не смог предотвратить: на правителей, политиков, дипломатов, но не на воинов, выполняющих свой долг по приказу гос. власти. Слова Христа: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин 15. 13) - Церковь относит и к воинам, павшим в сражениях. Погибающие на войне в защиту отечества совершают подвиг жертвенной любви. Ап. Павел метафорически говорит о христианине как о добром воине Иисуса Христа (2 Тим 2. 3). В. с. имеет черты, соответствующие строю церковной жизни, подчиненному идее служения: подчеркнутая иерархичность, послушание старшим как высокая доблесть и неукоснительное соблюдение закона. Характерно, что и на церковном, и на военном языках высшее проявление жертвенного служения, в одном случае Богу, в др.- отечеству, именуется одинаково - подвигом. Христ. отношение к войне предполагает допустимость, а в известных случаях и нравственную необходимость для христианина нести В. с. в силу служебного долга, по призыву на законных основаниях, либо когда совесть побуждает его к добровольному ее несению. Посланец прп. Сергия Радонежского передает его благословение на победу в Куликовской битве св. кн. Димитрию Донскому. Миниатюра из Жития прп. Сергия Радонежского. Кон. XVI в. (РГБ. Ф. 304/III. 211/М.8663. Л. 249) Посланец прп. Сергия Радонежского передает его благословение на победу в Куликовской битве св. кн. Димитрию Донскому. Миниатюра из Жития прп. Сергия Радонежского. Кон. XVI в. (РГБ. Ф. 304/III. 211/М.8663. Л. 249) История Церкви знает немало воинов и полководцев, прославленных христ. добродетелями. Церковное предание повествует о несшем стражу у Креста при распятии Спасителя рим. сотнике мч. Лонгине (I в., пам. 16 окт.), уверовавшем во Христа и позже принявшем мученическую кончину. В армии Римской империи II - нач. IV в. служило уже большое количество христиан, о чем косвенно свидетельствует сонм воинов-мучеников, принявших смерть за веру во Христа Спасителя в периоды гонений. |
| В Д. с. «доска гробная» стала храмовым образом. Икона была помещена либо у юго-вост. столпа, либо в юж. части алтарной преграды. После 1380 г. (вероятно, в 1390-1400) по повелению кн. Димитрия Донского ее перенесли в Успенский собор Московского Кремля (ныне там же, под записью 1701 г. Кирилла Уланова). Др., находящейся в Д. с. святыней, была «сорочка» - часть одежды или ткани покрова с тела мученика, возможно с его шитым образом. Если эта частица была достаточно мала, то оправой для нее мог служить ковчежец в виде храма, находящийся ныне в Оружейной палате Московского Кремля. Возможно, в храме были и др. изображения вмч. Димитрия. В 1218 г. Полоцкий еп. Владимир «принесе» вел. кн. Константину Всеволодовичу «етеру часть от Страстии от Господень... и мощи святаго Логина мученика, сотника святей его руце обе, и мощи святыя Марья Магдалыни» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 441). Торжественным крестным ходом реликвии были перенесены в Д. с. Об их дальнейшей судьбе ничего не известно. В 1194-1196 гг. Д. с. (вместе с дворцом князя и Успенским собором с двором епископа) был окружен стеной детинца, занимавшего значительную территорию в юго-зап. части Печернего (Среднего) города. С утратой Владимиром политической самостоятельности, а собором - княжеского статуса место княжеского двора занял воеводский двор, затем - провинциальная канцелярия. В 1238 г. Д. с. пережил татар. разорение, однако еще в нач. XVI в. числился великокняжеским. Сохранилась жалованная грамота 1515 г. (ГВСМЗ), данная Василием III Иоанновичем соборному причту: «Се яз князь великий Василей Иванович всеа Русии пожаловал есми своих попов, что служат у моей у соборной церкви у Дмитрия святого в Володимере, внутри города, на моем дворе…» Во время пожара 1536 г. сгорела вся кровля Д. с. Ремонт был проведен после поездки (1552) в Казань Иоанна Грозного, по дороге посетившего Владимир. По данным писцовой книги 1625/26 г. храм находился просто «в городе» (РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. 71. Л. 1). В грамоте сер. XVI в. царя Иоанна IV Васильевича о порядке поминания «владимирских» князей и владык попам и диаконам Д. с. предписывалось служить вместе со всем городским духовенством: «...петь вечерня, да всенощное, да обедням служить соборне» 23 нояб., на память св. блгв. кн. Александра Невского, «18 панихид по князех и по владыках правити» в Успенском соборе и особо «пети панихида» во владимирском Георгиевском монастыре «по князе Федоре Ярославиче» ( Шилов. 1910. С. 65, 68). |
| Обитель скоро наполнилась иноками, искавшими руководства великого подвижника. И преп. Димитрий был живым примером подвижнической жизни. Пост его был так строг, что он часто по целым неделям не вкушал пищи, а по великим праздникам в братской трапезе принимал только немного хлеба с теплой водою. В церкви у него было отгорожено досками место, и здесь он, невидимый никем, все время службы проводил в слезах и коленопреклонениях. И все-таки смирение его было необычайно. – Преподобный не думал однако, что довольно только трудиться для себя и заботиться о своем спасении. Нужно, учил он, заботиться и о ближних. И он был милосерд и благотворителен для ближних. Он принимал странников, помогал бедным, врачевал больных, утешал печальных, ходатайствовал в суде за невинных, облегчал, чем мог, участь притесняемых. За святость жизни Бог дал ему дар прозрения. Однажды занимаясь с братией монастырскими работами, он вдруг со вздохом сказал: «мы вот занимаемся земными делами, а Великий князь Димитрий уже более не заботится о суете мирской», и с этого дня стал поминать Великого князя, как усопшаго. Все дивились; но скоро пришло известие, что Вел. кн. Димитрий Иванович Донской скончался именно в тот день и час, когда о нем говорил преподобный. – Преп. Димитрий почил в глубокой старости. На вопрос братии, где его похоронить, он с смиренным самоуничижением ответил: «бросьте грешное тело мое в болото». Св. мощи его скоро прославились чудесами. IU. Преподобн. Димитрий, всю жизнь избегавший славы человеческой, дает нам прекрасный урок смирения. – На смирение иные смотрят даже не как на добродетель, а как на признак слабости душевной, и презрительно думают, что оно имеет значение только в обителях монашеских. А, напротив, чувство собственного достоинства в человеке, по мнению некоторых, есть двигатель просвещения в роде человеческом, условие его благоденствия. Чтобы любить ближних, быть честным, безкорыстным, надобно, говорят, прежде уважать в себе человеческое достоинство. Не восстает в сущности против этого чувства и учение христианское. |
|
|
