| Те десять лет, которые Вы прожили в браке — немалый срок. Многие семейные психологи сегодня говорят о «кризисе 10-летнего возраста». Его испытывает чуть ли не каждая семья, особенно, как это ни странно, благополучная. Но преодолев его, семья поднимается на новую ступеньку. Вы сетуете на то, что Настя безучастно относилась к своим супружеским обязанностям. Как священник могу сказать, что интимные отношения — это очень тонкая, деликатная тема, которую можно затрагивать только в беседе наедине, а не на страницах журнала. Но искать способ добиться взаимопонимания в супружеской жизни обязан каждый, будь то муж или жена. И главный подсказчик здесь — реакция супруга на твое поведение. Если человек любит и любим, если к нему относятся заботливо и чутко, он раскроется и в личных отношениях. Вы прожили с Настей целых десять лет и то, что она со временем охладела к супружеской жизни, говорит лишь о том, что это Вы были к ней невнимательны. Я советовался по поводу Вашего письма с другими священниками, они говорят то же. Любовь — это не просто гуляние при луне, главное в любви — самопожертвование, а не эгоизм. Без дел любовь мертва. Вы пишете, что Настю воспитывали почти по-монастырски, и предполагаете, что именно этим объясняется ее холодность. Мне хотелось бы заступиться за Вашу супругу. На самом деле монастырское воспитание учит прежде всего послушанию старшим, а в семье это муж. Оно позволяет человеку быть более стойким к испытаниям, принимать их со смирением, не быть эгоистичным и капризным. Понимаете, если бы Настя была воспитана в представлениях, что супружеские отношения — это грех, она никогда не вышла бы замуж, а действительно ушла бы в монастырь. Но она стала Вашей женой и ее отец-священник дал согласие на этот брак. А представляете, что означает для верующей женщины, для дочери священника уйти от мужа? Вы, по крайней мере подсознательно, уверены в своей правоте, это сквозит между строк Вашего письма: «Ну подумаешь, стал выпивать, мало ли что! Ну, один раз избил... Но она сама виновата!» А на самом деле этого «одного раза» уже достаточно, чтобы женщина развернулась и ушла. Супружество — это соединение двух людей в одно целое. Если ты бьешь свою жену, это то же самое, как если бы ты с разбегу ударился головой о стену или сам отбил себе руку или ногу. Ведь не станешь же так издеваться над собой, так почему же делаешь это со своей второй половиной? Аргументы вроде «сама довела» звучат просто по-детски. Бог не дает испытаний сверх твоих сил. Если ты поднимаешь руку на свою жену, до хорошего это в любом случае не доведет, в семье, как и в человеческом организме, может начаться гангрена. И в результате может потребоваться ампутация, что у Вас и произошло. |
| Я удивляюсь, что тратятся деньги на всякие безделицы. Даже наш по-христиански настроенный бизнес по-детски распоряжается деньгами. Просто удивительно. Ставятся по всему периметру России - один бизнесмен так решил распорядиться своими очень большими средствами - громадные бронзовые монументы святителю Николаю. Ну что это? Обереги какие-то? совершенно языческое понимание того, что составляет наследие святителя Николая. - Батюшка, дорогой, наконец-то вы в студии, раскройте нам эту тайну, я не понимаю мотивов этого поступка. -Я извиняюсь перед радиослушателями за плохой голос, потому что простужен, но, тем не менее, Евгений Константинович просил меня прибыть сегодня и порассуждать, пообщаться на эти темы. Я скажу вам, во-первых, то, что говорит Евгений Константинович - очень серьезная тема, потому что Россия теряет свою национальную идентичность. И эта постоянная политкорректность, которая внушает, что все не так плохо на самом деле, нужно уважительное отношение ко всем, но не в ущерб тому народу, который формирует эту страну, и который является государствообразующим, о чем даже у нас в Конституции записано. К сожалению, русский народ вообще по остаточному принципу получает. Если бы русские получали, сколько на Кавказе простые люди, которым не надо особенно работать, все у них там и так процветает. Прекрасно, замечательно, все строится, непонятно, чьими рукам и… -Нет, они прекрасно понимают. Недавно один из руководителей кавказской республики честно заявил. Для своих же сказал: ребята, так же нельзя, вы же кормитесь рязанским мужиком. Поэтому они понимают, из чьих рук принимают дары, не просто откуда-то собираются. -Это редкий случай, когда понимают и так говорят, и когда с благодарностью относятся, потому что честно сказать: Россия в наследие получила Кавказ. Но это не самые плохие регионы. Даже если взглянуть на эти народы, то много хорошего в них есть, безусловно, но, к сожалению, они выделены в особую касту. Сейчас вообще новое поветрие в администрации президента. Например, новые подходы. Что нужно создавать мультикультурное общество. Ведется борьба с ксенофобией, с любого рода проявлениями русского национализма. Это самая жесткая борьба. Это мы знаем, это мы видим. Вот, а когда речь идет о поножовщине в трамвае в центре Москвы – то формулируется очень расплывчато, смещаются акценты, и, как бы, в этом ничего нет ужасного. |
| о. Андрей: - У нас получается, как с Украиной. Да ну вас, будьте сами по себе, самостийные. Хотя бросать нельзя. Все, что было куплено кровью, трудом, молитвой, дипломатическими усилиями - это нельзя бросать, это слишком дорого далось. Помните, князь Милославский Ивану Васильевичу говорит: ты что это, царская морда, земли разбазариваешь? Земель не напасешься. Кемская волость. Нельзя ничего отдавать. Ни кусочек Курил, ни одну книжку отдать нельзя, не то, что кусок земли, город, людей. Даже артефакт нельзя. Никифоров: - Почему? о. Андрей: - Потому что совокупная историческая память драгоценна именно в малом, как совокупность маленьких ценностей, побед, радостей. Она потом и превращается в великое панно. Мы же сразу заметим, если в мозаике будет выщерблен один камушек, один кусочек слюды выпадет из глаза Архангела, например. Никифоров: - Что и делали безбожники, когда оскверняли наши храмы - выковыривали глаза. о. Андрей: - Отсутствие маленького кусочка или по-детски пазл. Одного нет - картины нет. А этими пазлами являются могилы, дни памяти. В Сербии похоронен Врангель, сербы исправно служат панихиды над его прахом. И много такого в истории. Вроде маленькая вещь - ну панихида, ну Врангель, а это именно пазл огромного исторического панно. И вот так: что-то делается в Чехии, что-то в Америке, что-то в Австралии - так и складывается русский мир. Русский мир - на самом деле реальный. Это живая идея. Никифоров: - Это не выдумка политтехнологов? о. Андрей: - Нет, нет. Они это как с «Бессмертным полком» - думали одно, а получилось другое. По-настоящему красивое, словно Волга вольная течет. А они думали красивую вещь себе сделать, а вдруг потекла река и течет, и по берегам цветут сады. Это реально все. Николай Сербский (Велимирович) говорил: «Господи, открой ты глаза этим русским, чтобы они поняли, кто они такие. Они же не знают, кто они такие!». Никифоров: - Возвращаясь к Сербии или как они говорят: Малороссия. В малом особенно видно большое. Что там именно русское можно увидеть, наблюдая сербскую жизнь? |
| Сразу же после отходной я совершил заупокойную литию. Поучительный пример не только мирной кончины, но и пример безропотного несения креста, тяжёлой болезни, которая не озлобила, не сломала человека. Человек по-христиански перешёл в вечность. – Мы 80 лет жили в атеистическом обществе. Были ли случаи, когда к примирению с Богом приходили перед смертью? – Расскажу историю, которая затронуло сердце – кончина моей родной бабушки. Она всю жизнь прожила атеисткой, выросла в атеистической семье, её отец был одним из первых революционеров, но спокойный, без агрессии, по образованию композитор, интеллигентный человек. Соответственно воспитал детей в коммунистическом духе. Я жил с бабушкой, пытался говорить с ней о Боге, Церкви, уже в то время я алтарничал, пел в хоре. Но натыкался всегда на такую стену нежелания менять что-то в своей жизни. Она так и говорила: «Путь пройден и сложно что-то изменить. Я так жила, так и умру». Как-то в праздник святителя Николая, зимнего, как говорят в народе, (19 декабря) после всенощной, жена спрашивает меня, не хочу ли я рассказать о Николае-Чудотворце своей бабушке? Я уже не то, чтобы отчаялся, наверное, разуверился в том, что получится переубедить пожилую родственницу, изменить что-то в её взглядах. Уже отстал от бабушки. Но решил прислушаться к своей матушке. Захожу к бабушке в комнату с иконой Святителя Николая и говорю: «Посмотри, какой образ, сегодня день этого святого – Николая-Чудотворца…» Вдруг бабушка говорит искренно по-детски: «Какой красивый!» Следующий мой вопрос: «Не хочешь ли креститься, бабушка?» Это был спонтанный вопрос, я не планировал его, когда шёл к ней… А она вдруг соглашается. Я сразу позвонил своему духовнику, он отложил все дела и быстро к нам приехал. Крестил бабушку на дому. Бабушка угасала, ей было тяжело, в последние дни отказалась принимать пищу. Через день после крещения, она впала в забытьё, и есть такое правило: новокрещёный может причащаться без исповеди на второй-третий день после таинства. К нам приехал священник, причастил её, а через несколько часов бабушка разрешилась. Это было её первое причастие, прямо перед смертью. Прожила жизнь сложную и благородную, людям помогала, знакомые и друзья отмечали в ней доброту и отзывчивость, по своей сути была христианкой, и крещение, причастие накануне смерти были как правильное и достойное завершение земного пути, как констатация факта: да, она Христова, человек Церкви. Отпевали, конечно, её. Такое светлое воспоминание о родной бабушке. |
| Военные священники говорят, что стоит придти в окоп и предложить: не желает ли кто исповедаться – как желание заявляют все православные воины. И каются, каются иногда в таких грехах, какие у интеллигентов наших и за грех не считаются. Просят у Бога милости, чтоб остаться в живых, дабы, вернувшись домой, начать новую, добрую жизнь; но в то же время и всецело отдают себя в руки Божии, готовятся к непостыдной смерти. В своих письмах иногда задают детски простые вопросы: что лучше, быть убитому в окопах или во время приступа, с оружием в руках? А есть и такие рабы Божии, которые спрашивают о том, как исполнять заповедь апостольскую: непрестанно молитеся? Бог зовет нас к покаянию огнем искушений. В последние годы, под воздействием безумных толков о разных свободах, народ наш, особенно молодежь, духовно ослабел, распустился, отстал от матери-Церкви, стал забывать Бога. Пьянство, распутство, грабежи, насилия стали позорить русскую жизнь. Преступность страшно стала возрастать, и нашей, некогда святой, а ныне много прегрешившей Руси грозила опасность гибели. Бог попустил, как бурю и грозу, страшную войну, и вот этот народ, в лице своих воинов, этого цвета народного, на полях битв видит себя грешником пред судом Божиим. Смерть похищает одну жертву за другою и косит иногда людей как косарь траву. Не спрячешься, не убежишь. И в наших воинах просыпается православная совесть, и отвращается его сердце от того смрада греховного, в который втянули его разные свободы, и кается он Богу за весь народ, и несет Богу, как жертву чистую, покаянием очищенную, душу свою на алтарь Отечества, умирая, или же готовый умереть за Веру Православную, за Царя Боговенчанного, за всю Русь-матушку родимую. Русский человек знает свои грехи, сознает их: грянули громы Божии, и он кается, смиренно молит Бога о прощении... И впереди всего народа наши воины христолюбивые, они поняли грозу Божию, они обратили к Богу свое покаянное сердце и нам, братие, непростительно будет, если не последуем их примеру, если не пойдем к ним на помощь – нашим покаянием, нашим исправлением жизни! Они там, на полях брани, умирают за нас, а мы, по крайней мере, очистим себя от скверн греховных, чтоб чистою совестью принести к яслям Христовым свое кающееся сердце и просить Божественного Младенца: да ниспошлет Он победу и одоление на супостаты, да водворит мир на земле, да воззрит на всех люте страждущих и смирит врагов Своей Церкви и нашего родного народа! Аминь. |
| Матерь Божия сумела во всей полноте раскрыть красоту и силу, дарованные Богом женской природе и вся жизнь Её являет призвание женщины быть не просто дополнением к мужчине, но и самой по себе угодной Богу личностью. Её удивительное смиренние и покорность воле Божией, чистота души, благодаря которой Матерь Божия всегда знала волю Его и всегда исполняла её стяжали, Ей славу. Жизнь с Богом – это труднейшее испытание. Жить с Богом – спасительно, благодатно, но трудно. И вся жизнь Матери Божией проходила в скорбях. Совсем маленькой девочкой Она лишилась родителей; когда свершилось чудо Благовещения и Она зачала во чреве, Иосиф, будучи обыкновенным человеком, не смог поверить чуду и обвинял Её в неверности; когда настало время Рождества Христова, не нашлось места для неё в людском жилище и Спаситель появился на свет в пещере для скота; далее – избиение младенцев и бегство в Египет – это снова скорбное время; когда же Она принесла Спасителя в Храм на сороковой день, то услышала пророчество Симеона Богоприимца о том, что ей оружие пройдёт душу. Мы всё это читали в Евангелии, всё это было 2 тысячи лет назад и нам кажется, что это далеко от нас отстоит. Но вот представьте себе современную маму, которая приходит с ребёнком в храм и ей говорят, что её ребёнок падёт на восстание многих, а ей самой оружие пройдёт сердце. Как она это воспримет? В какой ужас она придёт, как она выбежет и будет жаловаться, что в храме её плохо приняли и наговорили ей страшных вещей. Вот какая, верятнее всего, будет реакция современной женщины. А Матерь Божия всё складывала в сердце своём, потому что Она всегда была с Богом и готова была принять любые скорби, настолько она любила Своего Бога, Своего Возлюбленного Сына. Настал момент, когда Спаситель был распят и, действительно, оружие прошло сердце Божией Матери. Вот такая была Её жизнь, полная трудностей, скорбей и тягот, совершенно незаметная. В Евангелии о жизни Божией Матери практически ничего не сказано. И когда вспоминается Успение Божией Матери или при праздновании какой-либо иконе Её, на литургии читается одно и то же место из Евангелия, потому что других мест, рассказывающих о Ней, просто нет. Настолько Матерь Божия была смиренна, настолько сокровенна была Её жизнь, что Она даже не хотела рядом становиться со Своим Божественным Сыном. Эта удивительная, божественная жизнь завершилась благодатно и радостно. Для Неё окончание земной жизни было не смертью, а Успением, как мы и называем этот праздник, потому что для тех, кто не грешил здесь, переход от этой жизни к жизни будущей естественный и спокойный. На иконе Успения Божией Матери изображён Спаситель, который стоит у одра Богоматери и держит Её по-детски чистую душу на Своих руках. |
| Доброхоты в соцсетях рады давать советы – щедр на них русский человек. Не без их участия растет, ширится в умах русский народный фольклор о «неизбывных» чудесах и «невероятных» знамениях, которые непременно являлись в обители каждому второму паломнику. Куда и зачем едут эти люди? Не отталкиваются ли в паломничестве только от практических нужд и практического интереса к святой? Но так или иначе каждый день десятки автобусов выстраиваются у монастыря. Усталые в пути путники с заспанными детьми, зябко закутанные в пледы, сетуют на холод, но как защитники Сталинграда – насмерть стоят у входа Покровского монастыря. С акафистами в руках замирают в ожидании, когда, наконец, откроются ворота, и людской поток хлынет к мощам, соединится в общей молитве, и, напрочь позабыв все инструкции, из глубины души возопит о своих скорбях и по-детски простодушно обратится к матери Матронушке за помощью и предстательством. И она не откажет. Помощь и предстательство её, независимо от места молитвы – и в Москве, и в Себинском храме у Куликова поля, на ее родине, и всем православным христианам во всем мире. Изнанка молвы Но вернемся к бабушкам, сравнившим святую Матронушку с популярной колдуньей и предсказательницей. Само по себе сопоставление дикое, противоестественное, но поскольку оно случалось не раз, и если православные люди не только думают, но и говорят такое вслух – значит, пора внести ясность. У главного сектоведа страны Александра Дворкина есть замечательный рассказ «Ванга», который адресован людям, всерьез считающим провидицу православной и уверяющим, что она действовала с благословения и согласия священноначалия. Герой рассказа – митрополит Неврокопский Нафанаил (Калайджиев) – человек строгой монашеской жизни, аскет, подвижник и настоящий пастырь. Ванга проживала на территории Неврокопской епархии, предстоятелем которой он был. Процитируем рассказ: «Однажды, незадолго до смерти Ванги, к митрополиту Нафанаилу прибыли посланцы от нее и передали ее просьбу приехать к ней. Ванга сообщала владыке, что очень нуждается в его совете и нижайше просит его снизойти к ее старости и болезни и приехать к ней. Владыка, надеясь, что, может быть, она желает покаяться, обещал приехать. |
| Или, вот «дитя в храме»: благолепие храма, освещение, светлыя облачения священнослужителей, общая молитва, пение, благоговейное предстояние молящихся, общее торжественное, безмолвное внимание, – разве все это не уроки благоговения пред Богом? Этих уроков не заменит никакая красноречивая речь законоучителя. При этих уроках нельзя заметить минуты, с которой в детях открывается понимание того, что читается и поется в церкви; но что понимание уже проникает в душу ребенка, это несомненно. В самом деле, разве не доступно пониманию ребенка двух, трех, четырех лет то, что есть Бог, Который все создал, Который об нас заботится, питает нас, к Которому нужно обращаться с молитвой? Разве не может понять дитя этих лет, что Сын Божий сходил на землю, чтобы спасти нас грешных, что Он учил людей добру, правде, что Он страдал и умер за наши грехи? И сердце дитяти проникается горячей любовью к Богу, к Спасителю, проникается глубоким религиозным чувством; ребенка уже этих лет можно научить молиться. Пусть проста, детски проста будет молитва, которой научит ребенка любящая мать, пусть она вся будет составлена из слов, доступных детскому пониманию, пусть ребенок видит пример молитвы матери, – и, несомненно, богатые плоды последуют от этих немудрых, простых уроков благочестия; сердце ребенка глубоко преисполняется благоговейным восторгом, уста лепечут детскую молитву: «спаси, Господи, папу, маму, меня, братьев и сестер моих». Вот что говорят припоминающие свои первые уроки веры люди верующие, глубокочтимые православными христианами: «мы знаем, что любили нашего Спасителя еще задолго до уроков закона Божия, потому что часто слышали повествования о Нем, много молились Ему, лобызали Его Евангелие, плакали о Нем при чтении Его страданий и радовались всем сердцем, празднуя светлое воскресение» (Из поучений преосвященного Амвросия). Правда, в этот ранний возраст ум ребенка еще не раскрылся для полного уразумения, душа ребенка наполняется неясными ощущениями и представлениями; но все это богатые задатки, это первые опыты духовной жизни, благодаря которым значительно облегчится дальнейшее изучение истин веры и усвоение духа благочестия. Любви к Богу нельзя выучиться по учебникам, сердечных чувств нельзя втолковать; чистое детское сердце всего более доступно глубоким религиозным чувствам; общение с Богом, неясно сознаваемое, однако делается потребностью детского сердца; в молитве, своей детской молитве, дитя, – как иногда приходилось наблюдать, – совершенно свободно, без приказания родителей, находит утешение и наслаждение. |
| 2) Посмотрим же, правду ли они говорят, и доброе ли дело человеку, называющему себя мужем, сдаваться на их речи. Первых, как слишком сластолюбивых и чувственных, а потому и неискусных в мужественной борьбе, не трудно вынудить к сдаче, хотя они имеют много союзников и наступают на них во множестве. Все последователи Эпикура 1 считают пределом человеческого благополучия приятную и беспечальную жизнь и говорят, что трудно найти между людьми кого-нибудь, кто бы хотел жить совершенно без удовольствий, разве кто по тупости откажется от общего всем блага. Но мы таким справедливо можем сказать: О мужи! Если только следует называть так вас, которые до того распущены, расслабленны и безумны, что совершенно по-детски удовольствиями измеряете благо; а что с неприятностию может принесть пользу, то порицаете и всяким образом стараетесь избегать, хотя ни в чём ином не можете попрекнуть его, как только, что не льстит чувственности. Ибо что мешает на таком же основании осуждать и врачей, которые не иначе лечат тело, как заставляя больных есть и пить вещи неприятные, или иначе как-нибудь употреблять их? А между тем за то, что они досаждают нам таким образом, мы ещё и вознаграждаем их, и признаём их своими благодетелями как сами, так и друзья наши. И если бы ценить всё только по одному удовольствию, то какими врагами следовало бы называть их? А по моему мнению, добрым и худым нужно считать что-либо не на основании скорби и удовольствия, а по пользе и вредности. Если же всё будем относить к удовольствию, то и врач – зло для тела, а ещё худшее зло для души – законы, воспитатели, родители и вообще всё честное и полезное. Потому что все они, если не убеждают увещаниями к исполнению долга, становятся досадными для упорных, выговаривая, подвергая заключению и продолжительному наказанию, из чего не выходило бы для нас никакой пользы, если бы мы предпочитали праздность и распущенность. И если бы во всём брали превосходство удовольствия, то мы считали бы приличными для себя примерами блудников, сводников, льстецов и тех, кои и сами совершают бесчестные поступки, и друг чрез это доставляют удовольствие. |
| – Да что ж это делается! – кричала она. – Крест сломали! На Воздвижение, сломали! Валяется на земле! И хоть бы кто! Мужики стоят курят и говорят – Женька сломал! Пришел и сломал! – Как – сломал? – загомонили женщины. – Он же огромный, крест-то! – Вот, говорят, подошел и сломал! И бросил! И ушел! А они стояли и смотрели! … И вот теперь прихожане расступились перед крестом-мучеником. Зинаида шла впереди, держала тяжелую перекладину, слезы капали на пол. За ней – жена настоятеля неловко ступала не рассчитанными на деревенскую слякоть – а ведь давно переехали – сапожками, поддерживая в середине, с других сторон поддерживало несколько пожилых женщин, у одной из них сейчас сопела на лавочке школьница-правнучка. Бабушка Таня-свечница, обычно смешливая, которая, несмотря на выговор священника, продолжала тушить лампадки после службы путем подпрыгивания и хлопания по фитилю тряпкой, – бабушка Таня вдруг охнула и заплакала громко, по-детски. Женщины поставили крест в углу, у вешалки, больше не было места. Каждый молча подошел и положил у креста земной поклон. А потом молча встал на свое обычное место в храме. И Литургия Воздвижения – началась. Об опасности как-то не думалось. Ни о скользкой и шаткой доске под ногами, ни о декабрьском холоде и ветре. Думалось о том, как далеко видна эта земля отсюда, с высоты: пруд, который давно бы почистить, дорога на озеро, кусты, поля, налепившиеся друг на друга домишки, над всем этим тускло светило солнце. Земля, где не было Божьей службы никогда, не созывал на молитву колокол, не гомонили сельчане, возвращаясь от обедни. И вот, может быть, теперь… В кармане зазвонил телефон. Священник, придержавшись одной рукой за занозистую балку, достал «чудо враждебной техники» – так прозвал телефон сынишка после мультика про тайну третьей планеты – и приложил к уху. – Ты живой? Уже час прошел, как обещал прийти! – волновался голос жены. – Ты где? – Я на крыше! – батюшка взглянул вниз, оценивая высоту. – Как ни позвоню – ты на крыше! Ты кот, что ли? Осторожнее! Позвони, как сможешь! |
|
|
