| Для зрелой романской скульптуры Каталонии характерно использование бурава для проработки уголков губ, зрачков, внешних и внутренних уголков глаз, иногда в растительном орнаменте (мастер из Кабестани, мон-ри Сен-Мишель-де-Кюкса (каталон. Сан-Микел-де-Куша) и Сент-Мари-де-Серрабон (каталон. Санта-Мария-де-Серрабона)). Прием создает контрастную игру светотени, делает лица более выразительными за счет концентрации внимания на глазах. Бенедиктинский мон-рь Санта-Мария в Риполе, основанный графом Барселоны Вифредом I Волосатым в 879 г.,- один из памятников романского искусства Каталонии. В 888 г. в честь Богоматери была освящена монастырская церковь. В основе иконографической программы декорации зап. портала (1169) церкви лежат сюжеты Ветхого и Нового Заветов. Несмотря на плохую сохранность ряда рельефов, портал не утратил ясности и мощи воздействия на зрителя. Портал (7×11 м) разделен на 6 регистров, каждый из которых посвящен определенному библейском сюжету. Поскольку тимпан отсутствует, декорация сосредоточена в архивольтах и на откосах. Первые 2 архивольта украшены изображениями растений, фантастических животных и птиц. В замковом камне помещена фигура Агнца, которому поклоняются ангелы. На 3-м архивольте представлены истории жизни апостолов Петра и Павла. Арка опирается на колонны, перед ними установлены фигуры ап. Петра (слева) и ап. Павла (справа), выполненные в высоком рельефе. 12 сцен (по 6 на каждого апостола) выполнены в низком рельефе и читаются слева направо. Фигуры апостолов имеют вытянутые пропорции, большую монументальность придает им маленький масштаб второстепенных персонажей. На 4-м и 5-м архивольтах изображений нет. На 6-м - представлены истории пророков Ионы и Даниила. Последний цикл, история Каина и Авеля (жертвоприношение, убийство и погребение Авеля), помещен на софите портальной арки. На месте замкового камня расположен медальон с образом Христа Вседержителя, а по его сторонам - ангелы с кадилами. На внутренней поверхности устоев портала - сцены времен года и соответствующие им сельскохозяйственные работы (многие повреждены). |
| Святые архангел Михаил, Пиран и Петрок Корнуоллские, молите Бога о нас! Примерами таких населенных пунктов являются Сент-Остелл (в честь св. Аустелла), Сент-Айвс (в честь святой Ии), Сент-Бреок (св. Бреок), Сент-Бреард (св. Бревард), Сент-Берян (св. Буриана), Сент-Клир (св. Клар), Сент-Коламб-Мейджор и Сент-Коламб-Майнор (св. мц. Колумба), Сент-Клетер (св. Клетер), Сент-Энделлион (св. Энделиенда), Сент-Эрт (св. Эрт), Сент-Эвал (св. Эвал), Сент-Глувиас (св. Глувиас), Сент-Джаст-ин-Пенуид и Сент-Джаст-ин-Розленд (св. Иуст), Сент-Кеверн (св. Кеверн), Сент-Кейн (святая Кейна), Сент-Кью (святая Кигве), Сент-Леван (св. Леван), Сент-Мас (св. Мавес), Сент-Мауган (св. Мавган), Сент-Меррин (св. Меррин), Сент-Меван (св. Меван), Сент-Минвер (св. Минефреда), Сент-Неот (св. Неот), Сент-Тит (св. Тетта), Сент-Тади (святой Туди), Сент-Вип (святая Вееп, или Вип), Сент-Уэнн (святая Венна), Сент-Уинноу (связан со св. Винноком или св. Винвало). Предположительно, сохранились мощи св. Энделиенды (VI в., память 29 апреля/12 мая) в церкви Сент-Энделлион, часть мощей св. Нонны (V в., память 3/16 марта) в церкви деревни Алтарнун, св. Неота († ок. 880, память 31 июля/13 августа) в церкви деревни Сент-Неот, а также в недавнее время на территории церкви деревни Пробус найдены честные главы святой супружеской пары – свв. Прова и Грации (память 5/18 июля). Ныне деревня Горран-Хейвен в Корнуолле, где стоит норманнская церковь в честь св. Гурона (Горрана). скрыть способы оплаты Смотри также Комментарии Евгения 24 июня 2017, 07:30 К сожалению, если попытаться проанализировать, какое влияние оказала Европа, в том числе и Англия, в духовном плане на Россию, то придётся признать, что только самое негативное. Конечно, замечательно, что и в Англии были свои святые. Господь ни одну частичку земли не оставляет без духовного окормления. И для общих знаний такие статьи полезны. Но закрывать глаза на очевидное недопустимо, а Англия фактически всегда считала наше государство своим врагом. При каждом удобном случае делали нам зло, когда только было возможно. Да и когда жили эти святые? Каких святых дала Англия за последние столетия? Иуда, знаете, тоже сперва был учеником Христа, так что об этом вспоминать теперь? Так и Англия. |
| Тоска терзала меня, но я еще и разыгрывал ее, чтобы сломить последние колебания Симона. Настоящие слезы лились у меня по щекам, но, будь я один, я, может быть, и не пролил бы их. Таков уж я есть. Да простит меня бог! Ничего необыкновенного не было в том, что Симону все стало известно. Балеж, горбатый приказчик, жил в квартале Сен-Женес. По четвергам, как и обычно, вечером после закрытия магазина, он отправлялся домой в том же трамвае, каким ездил и Симон к себе в Таланс. Сначала они обменивались лишь несколькими словами. — Но и он тоже, этот Квазимодо, мечтает о Мари как одержимый. У него нет никого: ни семьи, ни друзей, я — первый живой человек, который слушал его с интересом и даже — он сразу догадался — готов был с такой же страстью, как и он, разговаривать о Мари без конца. Я не стану воспроизводить здесь для Донзака рассказ Симона. Не стану восстанавливать эту сцену с мнимой правдивостью «повествования». Донзаку важно знать лишь то, что весть о страшной беде, поразившей эту девушку, угнетавшей ее и поныне, сразу принесла мне облегчение, успокоение — теперь я вздохнул свободно. Мне показалось было, будто Мари кем-то предупреждена о моей совестливости и строгости верующего христианина, но теперь я нашел объяснение в том, что Балеж рассказал Симону. У Мари, по крайней мере вначале, не было никаких расчетов, никакого намерения женить меня на себе, когда она заговорила о моей приверженности к соблюдению обрядов и таинств. Достаточно было Симону дать ей представление о моем строгом религиозном детстве, о моей матери и ее испанском католицизме, об удушающей атмосфере Мальтаверна, чтобы эта девушка, которая все понимает, все чувствует, угадала мою драму, повторявшую ее собственную. Об отце Мари — распутном сборщике налогов — я знал, но у нее была еще и мать, очень набожная, но в своих религиозных взглядах как будто более терпимая, чем моя мама. Случилось так, что человек, носивший высокий духовный сан — не буду ничего говорить о нем, чтобы Донзак не мог догадаться, кто он, — каждый год проводил летние месяцы в Сулак-сюр-Мер, где жила семья Мари. Он был духовным наставником и матери и дочери. Мари стала его добровольным секретарем, больше того — любимой ученицей. Ему она обязана своим интересом к отвлеченным идеям, своей неожиданной для молодой провинциалки образованностью, но также, по словам Балежа, и безраздельной преданностью тому, что воплощало в ее глазах церковь, хотя на самом деле оказалось просто мужчиной. |
| Тщательные раскопки показали, что Ур Халдейский был могущественным и процветающим, красивым и деловым столичным городом в начале второго тысячелетия до Рождества Христова. В связи с этими открытиями Вулли писал: «Мы должны радикально изменить наш взгляд на еврейского Патриарха, когда мы видели, что его годы прошли в таком лишенном наивности окружении. Он был горожанином великого города и унаследовал традиции древней и высокоорганизованной цивилизации». Харран — город древнего царства Мари. 11. Между Мосулом и Дамаском находится холм, названный арабами Тель-Харри. Однажды, копая на этом холме могилу, люди нашли там каменную статуэтку, которая на вид была очень древней. Узнав о находке, французский археолог Андре Парро поспешил туда и в 1934 году начал систематические раскопки. Уже в первые дни он нашел фигуру бородатого мужчины с молитвенно сложенными руками. Клинописный текст у основания скульптуры гласил: «Я Лами — Мари, царь государства Мари…». Эта новая находка произвела колоссальное впечатление. О существовании в древности государства Мари, правда, было известно и ранее, но никому не удавалось установить, где оно находилось. В XVII веке до н. э. страну завоевали вавилонские войска и сравняли ее столицу с землей, так что от нее не осталось и следа. Дальнейшие поиски Парро подтвердили, что под холмом находятся развалины столицы Мари. Были обнаружены холм, жилые дома, крепостные стены, зиккурат и прежде всего великолепный царский дворец, построенный в третьем тысячелетии до н. э., дворец состоял из двухсот шестидесяти комнат. Крупнейшей находкой оказался царский архив, состоящий из тридцати трех тысяч шестисот табличек с клинописными текстами. Из этих табличек мы узнали, что население Мари составляли племена амореев (семитов). В состав государства входил также город Харран, причем именно в тот период, когда туда прибыла семья Фарры (примерно XIX столетие до н. э.). В 1957 году город Харран был раскопан британским археологом Дэвидом Райсом. Лингвистический анализ клинописных табличек из Мари доказал, что евреи по своему происхождению были очень близки к амореям и даже составляли одну из этнических ветвей, которая носила название арамеев. |
| — Простите, дорогая мадемуазель Штальбаум, — сказал Щелкунчик, простите за такие жалкие танцы. Но это танцоры из нашего кукольного балета — они только и знают, что повторять одно и то же, а то, что охотники так сонно и лениво трубили в трубы, тоже имеет свои причины. Бонбоньерки на ёлках хотя и висят у них перед самым носом, но слишком высоко. А теперь не угодно ли вам пожаловать дальше? — Да что вы, балет был просто прелесть какой и мне очень понравился! сказала Мари, вставая и следуя за Щелкунчиком. Они шли вдоль ручья, бегущего с нежным журчаньем и лепетом и наполнявшего своим чудным благоуханием весь лес. — Это Апельсинный ручей, — ответил Щелкунчик на расспросы Мари, — но, если не считать его прекрасного аромата, он не может сравниться ни по величине, ни по красоте с Лимонадной рекой, которая, подобно ему, вливается в озеро Миндального молока. И в самом деле, вскоре Мари услыхала более громкий плеск и журчанье и увидела широкий лимонадный поток, который катил свои гордые светло-жёлтые волны среди сверкающих, как изумруды, кустов. Необыкновенно бодрящей прохладой, услаждающей грудь и сердце, веяло от прекрасных вод. Неподалёку медленно текла тёмно-жёлтая река, распространявшая необычайно сладкое благоухание, а на берегу сидели красивые детки, которые удили маленьких толстых рыбок и тут же поедали их. Подойдя ближе, Мари заметила, что рыбки были похожи на ломбардские орехи. Немножко подальше на берегу раскинулась очаровательная деревушка. Дома, церковь, дом пастора, амбары были тёмно-коричневые с золотыми кровлями; а многие стены были расписаны так пёстро, словно на них налепили миндалины и лимонные цукаты. — Это село Пряничное, — сказал Щелкунчик, — расположенное на берегу Медовой реки. Народ в нём живёт красивый, но очень сердитый, так как все там страдают зубной болью. Лучше мы туда не пойдём. В то же мгновение Мари заметила красивый городок, в котором все дома сплошь были пёстрые и прозрачные. Щелкунчик направился прямо туда, и вот Мари услышала беспорядочный весёлый гомон и увидела тысячу хорошеньких человечков, которые разбирали и разгружали доверху нагруженные телеги, теснившиеся на базаре. А то, что они доставали, напоминало пёстрые разноцветные бумажки и плитки шоколада. |
| — Простите, дорогая мадемуазель Штальбаум, — сказал Щелкунчик, простите за такие жалкие танцы. Но это танцоры из нашего кукольного балета — они только и знают, что повторять одно и то же, а то, что) охотники так сонно и лениво трубили в трубы, тоже имеет свои причины. Бонбоньерки на елках хотя и висят у них перед самым носом, но слишком высоко. А теперь не угодно ли вам пожаловать дальше? — Да что вы, балет был просто прелесть какой и мне очень понравился! сказала Мари, вставая и следуя за Щелкунчиком. Они шли вдоль ручья, бегущего с нежным журчаньем и лепетом и наполнявшего своим чудным благоуханием весь лес. — Это Апельсинный ручей, — ответил Щелкунчик на расспросы Мари, — по, если не считать его прекрасного аромата, он не может сравниться ни по величине, ни по красоте с Лимонадной рекой, которая, подобно ему, вливается в озеро Миндального молока. И в самом деле, вскоре Мари услыхала более громкий плеск и журчанье и увидела широкий лимонадный поток, который катил свои гордые светло-желтые волны среди сверкающих, как изумруды, кустов. Необыкновенно бодрящей прохладой, услаждающей грудь и сердце, веяло от прекрасных вод. Неподалеку медленно текла темно-желтая река, распространявшая необычайно сладкое благоухание, а на берегу сидели красивые детки, которые удили маленьких толстых рыбок и тут же поедали их. Подойдя ближе, Мари заметила, что рыбки были похожи на ломбардские орехи. Немножко подальше на берегу раскинулась очаровательная деревушка. Дома, церковь, дом пастора, амбары были темно-коричневые с золотыми кровлями; а многие стены были расписаны так пестро, словно на них налепили миндалины и лимонные цукаты. — Это село Пряничное, — сказал Щелкунчик, — расположенное на берегу Медовой реки. Народ в нем живет красивый, но очень сердитый, так как все там страдают зубной болью. Лучше мы туда не пойдем. В то же мгновение Мари заметила красивый городок, в котором все дома сплошь были пестрые и прозрачные. Щелкунчик направился прямо туда, и вот Мари услышала беспорядочный веселый гомон и увидела тысячу хорошеньких человечков, которые разбирали и разгружали доверху нагруженные телеги, теснившиеся на базаре. А то, что они доставали, напоминало пестрые разноцветные бумажки и плитки шоколада. |
| – Где Ева? – спросила Мари. – Она задержалась на лестнице поговорить с няней. Послушаем, о чем же Ева разговаривает с няней, стоя на лестнице. – Няня, душечка, у тебя опять болит голова? – А вы не беспокойтесь, мисс Ева, Господь с вами! Ведь у меня теперь голова изо дня в день болит. – Я рада, что ты поедешь в церковь, няня! – И девочка обняла ее. – Возьми мой флакон, будешь нюхать дорогой. – Ваш золотой флакон с драгоценными камешками? Да что вы, мисс Ева, разве можно! – Можно, можно! Тебе он понадобится, а мне нет. Мама всегда нюхает соли, когда у нее болит голова, и тебе тоже полегчает. Ну, сделай мне такое удовольствие, возьми! – Чего она только не придумает, моя крошечка! – воскликнула няня. А Ева сунула флакон ей за пазуху, расцеловала ее и помчалась вниз по ступенькам. – Почему ты задержалась? – Я дала няне свой флакон с солями, пусть возьмет его с собой в церковь. – Ева! – Мари сердито топнула ногой. – Отдать свой золотой флакон няне! Когда ты наконец поймешь, что можно делать и чего нельзя! Сию же минуту возьми его назад! Ева грустно повесила голову и побрела в дом. – Мари, оставьте ребенка в покое. Пусть поступает, как хочет, – сказал Сен-Клер. – Кузен, вы поедете с нами в церковь? – спросила мисс Офелия, круто поворачиваясь к нему. – Нет, благодарю вас, не поеду. – Сен-Клер, вы хоть бы раз в жизни съездили! – сказала Мари. – В вас нет никакого религиозного чувства. Это просто неприлично! – Со слугами надо быть приветливой, ровной, Евангелина, – наставляла Мари Сен-Клер свою дочь по дороге в церковь, – но обращаться с ними, как с родственниками, как с людьми, равными нам по положению, совершенно непозволительно! Если б няня заболела, неужели ты бы уложила ее к себе в постель? – Я бы с удовольствием это сделала, мамочка, – сказала Ева, – потому что тогда мне легче было бы ухаживать за ней, и постель у меня мягче, чем у нее. Полное отсутствие у дочери моральных устоев привело Мари в отчаяние. – Что мне сделать, чтобы этот ребенок наконец понял меня? – Ничего тут не поделаешь, – многозначительно ответила мисс Офелия. |
| Среди всех посетителей Ильинского Мари выделяла Великого князя Михаила Николаевича. Этот человек, вспоминала она, «восхищал нас изысканностью манер, приветливостью и всем видом знатного вельможи уже ушедшей эпохи» . Эта колоритная, но пока еще недостаточно изученная фигура старой России являла собой образец человеческой порядочности, отличалась незлобивым нравом при всей последовательности исповедуемых взглядов. Великий князь Михаил твердо держал любой удар, оказывал мгновенную достойную реакцию на взрыв агрессивной энергии. Неприметные на первый взгляд детали в его поведении говорили людям о нем как о ценнейшем даре Божьем. Дети под влиянием таких личностей воспитывались в духе традиции, в рамках созвучия задачам своего духовного роста. Воспитанница Великой княгини Мария Павловна младшая, которая имела возможность ежедневного общения с Елисаветой Феодоровной, отмечала, что Елисавета Феодоровна была одной из самых красивых женщин, каких Мари когда-либо видела. Она была высокой и хрупкой блондинкой с очень правильными и тонкими чертами лица. Даже живя в Ильинском, пишет Мария Павловна, тетя Элла много внимания уделяла своему внешнему виду. Она разрабатывала фасоны своих нарядов, делая эскизы и раскрашивая их акварельными красками. Наряды эти замечательно смотрелись на Елисавете Феодоровне, подчеркивая ее индивидуальность. Переодевание к обеду или ужину обращалось в настоящую церемонию, которая занимала много времени. На помощь приходили камеристки, горничные и гофмейстерина. Батистовое белье с кружевами уже лежало наготове в корзине с розовой атласной подкладкой. Ванна была наполнена горячей водой, пахнущей вербеной, где плавали лепестки роз. Приняв ванну, Елисавета Феодоровна с помощью горничных надевала выбранный ею наряд, внимательно осматривая себя в трехстворчатом зеркале, и собственноручно делала необходимые поправки. Одна из горничных делала ей прическу, а затем сама Великая княгиня приступала к маникюру. Ногти у нее были очень плоские, тонкие и удлиненные. Когда маникюр был завершен, вечернее платье надето, наступала очередь Мари участвовать в ритуале. Тетя говорила, какие драгоценности она собирается надеть, и Мари шла к застекленным шкафчикам, похожим на витрины ювелирного магазина, и приносила то украшение, что выбрано. По заведенной традиции дядя стучал в дверь и сообщал, что обед готов. Оба они целовали Мари и Дмитрия перед ужином и уходили . |
| Только вместо лампы тогда была смоляная свеча, которая бросала свет на новое издание «Трех мушкетеров» у нее на коленях. Мари де Ладос, вероятно, в те далекие годы тоже могла присесть в этот час, если она пряла. Собаки рычали, учуяв диких кабанов, притягиваемых свиньями. На столе белели салфетки, прикрывавшие маисовую похлебку. Соседи, заходя, оставляли у порога свои сабо, и вместе с пришедшими в кухню врывалось дыханье смолистой ночи. Телега тряслась по ухабам песчаной дороги. А сегодня поезд своими гудками отделяет мрак ночи. Фелисите прислушивается к биению крови в висках. Она говорит Мари де Ладос, что чувствует тяжесть в животе, не следовало ей брать второй кусок угря; но она сделала это, только чтобы сын последовал ее примеру. Стрела, вонзившаяся накануне, все еще терзает ее плоть. Она молчит: больше она не проронит ни слова, чтобы не навлечь на себя нового удара. Мари де Ладос заставляет Раймона прочесть «Верую». Мальчик спотыкается всякий раз на том же месте. — Давай сначала! — Верую в Святой Дух, в Святую Католическую Церковь, в Святое Причастие, отпущение грехов, вечную жизнь... — И «воскресение из мертвых», ну, дальше? Давай сначала! Он прочитал единым духом, но, как упрямый ослик, запнулся на том же повороте с тупым, испуганным видом. — Давай сначала! Он решительно трогается с места рысью, потом, с разбегу, опять останавливается, насторожив уши, перед «воскресением из мертвых». — Где только у него голова, у этого малого? Повтори-ка мне все двадцать раз подряд. И мальчик, смеясь, точно в игре, когда нужно как можно быстрее сказать «большой колокол бьет», повторил: «воскресение из мертвых, воскресение из мертвых». Когда он умолк, раздался голос хозяина: — Люди верят, что мертвые воскресают во плоти... Мари де Ладос, недоверчивая, как всегда, когда заговаривали о религии, ощетинилась и устремила поверх очков взгляд на своего барина. Но тут же успокоилась, потому что тот не смеялся. Фелисите прикинулась непонимающей, какое воскресение он имеет в виду, и проворчала: — Ты ведь знаешь, что мы обещали Мари де Ладос больше не совать нос во все эти истории с Богом... |
| У сестер прыщи сходят. Температура у Ольги 37-2, и у Татьяны 36-6. Завтракал с Мамой у сестер в комнате. Ольга и Татьяна жрали с нами. Жилик мне читал вслух. Потом пришел Коля, с кем я играл целый день. Обедали там же, а Коля со всеми внизу. Дневник Цесаревича. 1918 г.//Grece Eugenie de Le tsarevitch. Enfant martyr. Paris, 1990. Четверг. 4-го Января. У меня еще больше прыщей. Утром игра в шашки с Нагорным. Мари тоже заболела. Она вся покрылась прыщами. У меня температура 36-4, Ольги 39-7, а у Мари 39-0. Завтракал у сестер как вчера. Татьяна оделась и ходит по комнатам. Все солдаты сняли погоны по приказу, а Папа и я нет. Днем пришел Коля. Обедал там же, а Коля внизу. Вечером у Мари 39-9. Дневник Цесаревича. 1918 г.//Grece Eugenie de Le tsarevitch. Enfant martyr. Paris, 1990. Пятница. 5-го Января. С утра оделся и ходил целый день. До завтрака играл с солдатиками. Завтракал внизу со всеми. В три часа было водосвятие и окропляли комнаты. Ольга выздоровела и одета. У Мари температура 36-9. Потом пришел Коля и мы играли до 9 часов. Обедал внизу. Дневник Цесаревича. 1918 г.//Grece Eugenie de Le tsarevitch. Enfant martyr. Paris, 1990. Суббота. 6-го Января. Встал в 7 ч. Пил чай с Папой, Татьяной, Анастасией. В 8 ч. пошли в церковь с Мамой. Когда вернулись, пили вторично чай. Потом играли в «Тише едешь, дальше будешь». Завтракал внизу со всеми. После завтрака пришел Коля. Мы играли в карты. Потом пили чай с Папой, Мамой и сестрами. Мари одета и ходит по комнатам. Потом играли в «Nain jaune» с Жиликом, Колей и Триной. В 6 ч. играли в прятки и страшно кричали и шумели. Обедал внизу. Дневник Цесаревича. 1918 г.//Grece Eugenie de Le tsarevitch. Enfant martyr. Paris, 1990. Воскресенье. 7-го Января. Весь день прошел как вчера, только днем я гулял 1 час. Морозу 20 градусов. Писал П. В. П. Завтра будут уроки. Дневник Цесаревича. 1918 г.//Grece Eugenie de Le tsarevitch. Enfant martyr. Paris, 1990. Дорогой Петр Васильевич. Пишу Вам уже третие письмо. Надеюсь, что Вы их получаете. Мама и другие Вам шлют поклон. |
|
|
