| Ну, несмотря на небогатый опыт церковной жизни, благословиться-то я умел. Отец Тихон беседует со мной, выясняет, на сколько я приехал, смотрит документы и — радость, радость! — благословляет идти размещаться в паломническую келью. Не знаю, как теперь, а тогда она размещалась в доме наместника на первом этаже. Рядом обитал покойный ныне архимандрит Нафанаил, сверху — наместник Гавриил, а в келье человек пять подобных мне приезжих и два относительно постоянных уже послушника. Так началась незабываемая, счастливейшая неделя жизни в монастыре. Господь в тот приезд дал увидеть и прикоснуться только к хорошему, и хорошему необыкновенно. Вставания в начале шестого утра, короткая дорожка до Успенского еще в темноте, полунощница и братский молебен — «Преподобне отче Корнилие, моли Бога о нас!» — завтрак (вкусный, вкусный!), и на послушания. Чаще всего чистить снег, кидать его в грузовик, а потом ехать в кузове за ворота и выбрасывать в поле, иногда пилить дрова, несколько раз грузить уголь. Но больше всего запомнилось утро на просфорне — первый раз в жизни. Вырезаем из теста нижние части просфор, потом верхушки, смачиваем, соединяем и так долго-долго. А в конце, часов уже в одиннадцать, чай со свежевыпеченными просфорами, теми, что оказались некондицией. И еще — два ночных дежурства у трапезного корпуса вместо заболевшего сторожа. Мне выдали тулуп, валенки и велели не заходить греться больше чем на пять минут. Снег скрипит под ногами, тихо-тихо, только иногда из окна какой-то кельи доносятся хорошо знакомые позывные «Голоса Америки», полная луна, звезды. Невозможно было представить, не хотелось и думать, что где-то там за стенами монастыря советская жизнь, телевизор, дорогой Леонид Ильич, пленумы ЦК КПСС. Здесь — жизнь, и здесь — правда. К концу пребывания бесконечная воскресная всенощная в Михайловском храме и исповедь у отца Адриана, оказавшегося не очень строгим и совсем не страшным, и Причастие наутро. Чин о панагии, и где-то в конце (но с братией, но с трудниками!) иду и я. |
| И не напрасно: это совершенно согласно с достоинством истинного богопознания! В нем одном, по свидетельству самого Сына Божия, заключается живот вечный ( Ин. 17:8 ). По отношению к богопознанию, вся настоящая жизнь есть, можно сказать, только приготовительная школа к тому небесному училищу, где приобретенные здесь познания о Боге будут умножаться и усовершаться до бесконечности, когда узрим Бога не яко зерцалом в гадании, как ныне, но лицем к лицу ( 1Кор.13:12 ). И вот единственная наука, познание которой, ко благу нашему, перейдет с нами в вечность, как наука о вечном Боге, тогда как сведения, приобретаемые нами, с тяжкими иногда трудами, в других науках, если они только не прививаются, так сказать, к истинному боговедению, часто годны бывают лишь для одной настоящей жизни, как и самые предметы сих наук. Если же так важно приобретение надлежащих познаний о Боге, если оно даже составляет непременную обязанность всякого последователя Христова, то раскрыть и уяснить для себя черты этой важной, священной обязанности нашей должно быть близко к сердцу каждого из нас. Кто верно исполняет эту обязанность, тот мыслит о Боге, говорит о Боге, и живет в Боге: вот три стороны, из которых представляется нам образ истинного христианина, с полным усердием упражняющегося и преуспевающего в богопознании. 1. Благодаря попечениям святой Церкви, богоучрежденной наставницы нашей в деле христианского боговедения, нет, можно сказать, между нами человека, который бы не имел более или менее достаточного познания о Боге. Но в чем самое первое отличие христианина истинно богомудрого? В том именно, что у него познание о Боге, или лучше сам триединый Бог составляет предмет постоянного и непрерывного его размышления. Святые истины христианского учения, или, по выражению божественного Павла, слово Христово не остается для него чем-то внешним, но вселяется в него богатно ( Кол. 3:16 ), обитает в нем, живет и действует так, что если, кроме того, дается место в душе его и другим мыслям, чувствам и желаниям, то как гостям только и пришлецам, на время, по нужде. А постоянный обитатель и господин в душе мудрого христианина – это высокий помысл о Боге! „О Боге должно чаще вспоминать, – сказал св. Григорий Богослов 4 , – нежели дышать, и если можно, этим только и заниматься. Так всегда и действует истинно боголюбивая душа христианская! |
| В этом, хотя бы по видимости и на данный момент, они имеют определенный успех: Александрийский Патриархат и Элладская Церковь признали ложную «Церковь Украины». К сожалению, не исключено, что к ним присоединится еще какая-нибудь Поместная Церковь. Фанарским архиереям и этого мало, и потому на территории Православной Церкви Чешских земель и Словакии они, вроде, основали некую организацию граждан, настоящей целью которой может стать в ближайшее время учреждение параллельной иерархии. Значит, Киев – не конечный пункт, а лишь промежуточная остановка. То обстоятельство, что они создают параллельную иерархию на исторических территориях автокефальных Церквей, означает, что даже вся православная диаспора не является их конечной целью. Чего они намерены добиться в итоге, думаю, они и сами пока не знают. Случалось иногда, и ныне бывает, что отдельные лица или группы в какой-либо из Поместных Церквей ошибаются, отдавая предпочтение интересам партийной или, чаще, государственной политики над интересами Церкви, имея или не имея при этом иллюзий о совпадении этих интересов. Но такое, чтобы одна из Поместных Церквей, хоть и являющаяся первой по чести и рангу, украшающая себя названиями Вселенского Патриархата или даже Матери всех Церквей, представляла угрозу для организма какой-то из Поместных Церквей, Матерью которых она себя считает, – это действительно явление небывалое в христианской истории. Кстати сказать, Церковь, получившая автокефалию, уже не «дщерь», а равноправная сестринская Церковь, как и написано в каждом Томосе об автокефалии. Но это явление, хоть оно и небывалое, не должно лишать нас присутствия духа. И к встрече с ним мы должны быть готовы. Наша Поместная Церковь и наш народ преодолели все испытания, которые выпали на нашу долю за последние восемь веков. Достаточно упомянуть лишь те из них, что имели место в XX веке. Великие мировые войны, геноцид, а потом, более чем на полстолетия, – диктатура, которая и сама являлась своеобразным рабством. В прошлом веке казалось, что всё связанное с Церковью и верой близится к своему концу и полному исчезновению. Этого, милостью Божией, не случилось. Напротив: это немощное, непрестижное, слабое, то, что выглядело превзойдённым, устаревшим, презренным, безжизненным, великое число людей носило глубоко внутри себя, хранило и сохранило. Не можем сказать, что испытания тех лет не были значительными или что они были слабее тех, которые мы переживаем сегодня. |
| Это могло быть нашествие врагов, эпидемии, недостаток ресурсов, нехватка пищи и, наконец, суровый климат. В таких условиях человек задумывался о том, что он живет как бы в призрачном мире: на что бы он ни опирался – собственное здоровье, ум, помощь и защита соплеменников – всего этого было явно не достаточно. Все равно он чувствовал себя маленькой песчинкой, попавшей между жерновами времени. И тогда волей-неволей приходило ощущение реальности другого, духовного мира, в котором все настоящее, и, что самое главное, человек признавал, что наш материальный, земной мир всего лишь подготовка к инобытию – истинной реальности. Поэтому какие-либо лишения и неудобства нашей текущей жизни можно и потерпеть. И поудобнее, покомфортнее здесь все равно не устроишься, потому что никому в здравом уме не придет в голову готовить себе гроб с бархатными подушками, телевизором и кондиционером… Сейчас же, несмотря на все объективные трудности современной жизни, уровень комфорта вырос скачкообразно. Еще двадцать лет назад, чтобы позвонить по телефону, нужно было встать и дойти до аппарата, стоящего в коридоре, а то и вообще пройтись по улице до телефона-автомата. Ныне достаточно просто опустить руку в карман и достать мобильный телефон. Психологи уже не на шутку обеспокоены тем, что появился человек нового типа, скажем так, представитель «кнопочной» цивилизации. Люди становятся все дальше и дальше от суровых условий окружающего мира, и все реже держат в руках мотыгу или лопату, а чаще кнопочный пульт от телевизора. Поэтому совершенно поменялась система ценностей. Если раньше (и не так уж давно) человек чувствовал себя должником перед природой, обществом, семьей, и, в конце концов, перед Богом, то теперь сама мысль о том, что он кому-то что-то должен вызывает у современника чувство протеста и недовольства: «с чего это вдруг я должен делать то или другое?». Совсем не удивительно, что новое мировоззрение, нового человека – больше требующего, чем отдающего – пытается что-то изменить и в религиозной жизни, которая как раз более чем какая-либо другая построена на строгих правилах, иногда даже запретах. Сейчас нередко можно услышать критику христианских правил жизни и призывы (иногда даже из внутрицерковной среды) смягчить или вообще отказаться от строгостей и «излишнего» аскетизма Православия. На это у христиан ответ всегда один и тот же: не мы эти правила установили, не нам их и менять. Можно, конечно, увидеть в этом неумный и несовременный консерватизм, но можно увидеть и другое: мудрый и нестареющий принцип жизни – доверять тем, кто старше и опытнее. Таковыми для нас являются святые отцы и вообще все то, что мы называем священным преданием Церкви. |
| И вот Господь посещает Иерихон. Его окружает огромная толпа людей, и вдруг на дерево взбирается мытарь по имени Закхей. Из-за своего малого роста он не может увидеть Спасителя и взбирается для того, чтобы посмотреть на Него. Можно ли представить, чтобы сейчас на дерево влез какой-нибудь государственный чиновник? Сказали бы, что он с ума сошел. Наверное, так на Закхея и посмотрели, ведь он важный человек, сборщик податей, представитель римской власти, и вдруг забирается на дерево, чтобы увидеть Спасителя. Если бы это было простое любопытство, мы бы сегодня о Закхее не говорили, мы просто не знали бы его имени. Но в его деянии было нечто великое: Закхей уничижил себя, смирил себя перед людьми, чтобы увидеть Спасителя. Вот такой была внезапная внутренняя потребность, такой невероятной силы тяготение к чистоте и святости, которые Христос являл людям. Закхей взобрался, и Господь подошел к нему и сказал: «Закхей, спускайся, Я сегодня буду в твоем доме» (см. Лк. 19:5). Это был уже абсолютный вызов всем: пойти в дом к предателю, разбойнику, вору, к тому, кто наживался на благополучии других людей. И одно только слово Спасителя преобразует Закхея. Он вдруг осознает всю бездну своего падения, всю глубину своего заблуждения, и говорит: «Господи, если кого я обидел, я вчетверо ему воздам» (Лк. 19:8). Это были не простые слова: наверное, нужно было отдать почти все, что имел Закхей, чтобы вернуть людям несправедливо взятое у них. Но он во мгновенье решается на этот поступок, и Господь говорит, что ныне пришло избавление и дому Закхея (Лк. 19:9-10). Это событие очень многому нас учит. Каждый из нас совершает грехи. Чем выше человек по своему положению, тем чаще его грех влияет на других людей. Грехами мы всегда обижаем других, будь то коллеги по работе или наша семья, наши родители или наши дети, наши мужья или наши жены. Грех всегда несет людям горе, хотя иногда нам кажется, что он так глубоко внутри нас, что никто его и разглядеть не может. Это неправда — грех всегда разит других; грех разрушает самого человека, но несет несчастье и другим людям. |
| XXI век — век лжи цветущей и процветающей. Ещё Патриарх Алексий II говорил, что ХХ век устал от слов. Сегодня политика и дипломатия всё чаще строятся на принципе: «Один пишем, два — в уме». Все произносят высокие, правильные слова, но часто за этими словами ничего не стоит. Для многих современных общественных деятелей расхождение слов с делами — даже не предмет стыда. Поэтому слова воспринимаются ныне как пена над кружкой пива, как мираж, как нечто, к чему прислушиваться нет никакого смысла. Молчание — золото Не таково евангельское отношение к слову. «Да будет слово ваше: да, да; нет, нет» (Мф. 5, 37), а все клятвенные выражения — «голову даю на отсечение», «только через мой труп», — безусловно, от лукавого. Вот почему нам, дорогие друзья, нужно долго думать, прежде чем изречь слово. Последствия необдуманного, неосторожного, ложного слова всегда бывают не в пользу того, кто пулемётной очередью испущает из своих уст напыщенную ложь. Русский народ всегда знал цену слову, говоря: «Слово — серебро, молчание — золото». В Древней Руси человек, отваживающийся взять в руки перо, чтобы на хартии начертать «последнее сказание», предварял свою литературную деятельность ни чем иным, как молчальничеством. Молчальниками были наши знаменитые летописцы. Молчальниками были и те иноки, которые, умудрившись духовно, затем изрекали или писали духовное слово. Оставим для домашнего задания размышление о том, как в нашей собственной жизни избегать лжи большой и маленькой. Скажем в заключение, что только подлинная любовь может научить нас различать добро и зло на уровне мыслей и слов. Иногда бывает и так, что несоответствующее действительности по форме истинно по сути. Ведь в общении с людьми главное — руководствоваться желанием сберечь внутренний мир человека, не подвергая слушателя непосильному для него искушению. Подготовил Леонид Виноградов Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. |
| И ныне мы им молимся — мученикам, исповедникам Церкви Русской, тем, кто пошел против законов естества, против логики тогдашней жизни. Они вступились за Христа, за Церковь, боролись против закрытия храмов, боролись с инспирированными властями расколами и чаще всего заканчивали жизнь мученически. С точки зрения стороннего наблюдателя эти люди — неудачники: боролись, страдали, жизнь свою положили, а своего не достигли… Но все эти размышления абсолютно неправильные, потому что они исходят из материалистического восприятия истории. А мы, верующие люди, знаем, что история не ограничивается материальными процессами; это особая, как сказали бы философы, метаистория — та, что выходит за границы исторического процесса здесь, на земле. Пророк, Предтеча и Креститель Иоанн был именно таким человеком. Он вышел за границы своей эпохи, он стал Предтечей Спасителя, он пророчествовал о том, о чем люди и помыслить не могли. Это было настолько невероятным для тогдашнего поколения даже верующих и благочестивых иудеев, что большинство не приняли Христа. И довели Его до страшных страданий и крестной смерти только потому, что слова Спасителя нарушали логику жизни тех «великих и славных» — таковыми они казались современникам, — кто не принял Христа и распял Его на Голгофе. Пророк, Предтеча и Креститель Иоанн являет пример всем нам, часто теряющим веру под натиском жизненных обстоятельств, под натиском современной псевдокультуры, новых обычаев, да мало ли по каким другим причинам. Мы теряем веру, может быть, еще и потому, что не имеем ясных свидетельств о том, что вера действительно преобразует человеческую жизнь. Но не имеем таких свидетельств не потому, что их нет, а потому что мы недостойны их видеть по своему маловерию и, как я уже говорил, окамененному нечувствию. Поэтому мы должны укрепляться в вере, празднуя сегодня рождение святого Пророка, Предтечи и Крестителя Иоанна, вспоминая его жизненный путь и многие чудеса на нем явленные. Действительно, Пророк и Предтеча явился вне всякой логики и законов бытия, жил так, как никто другой не жил, ушел в пустыню, отказался от обычной пищи, питался насекомыми и медом диких пчел, но прожил достойно, осуществив свою миссию — быть Предтечей Господа и Спасителя нашего. Нам иногда кажется, что все происходящее вокруг совершенно не соответствует нашим религиозным убеждения и принадлежит некоему иному миру. Миру могущественному, технически и научно оснащенному, которому не смеют противоречить даже самые сильные и мудрые. Да и мы не противоречим, за единственным исключением — если этот мир призывает нас отказаться от Бога и от Спасителя. Вот тогда мы делаемся юродивыми, то есть безумными для мира, но верными учениками Господа и Спасителя. Верными, как был верен Богу Пророк, Предтеча и Креститель Иоанн; как были верными святые мученики и исповедники, совсем недавно жизнь свою отдавшие за Господа и Спасителя нашего. |
| Один говорит – убийца Эмилия Иоанн, другой считает, что эту сплетню распустили враги Иоанна из тех, кто занят общественными делами 22 . Так или иначе, но Дикэ правду знает, а Хронос ее обнаружит. Я же, несмотря на неясность дела, думаю, что всех их одного за другим следует заворачивать [не допуская к общению], ибо Иоанн, даже если этого и не делал, то мог бы сделать, так что навлек на себя обвинения, приличные его образу жизни; [также и его враги –] если не измыслили эту клевету, то могли измыслить: подобное дело вполне по ним. Если твой этос не вызывает подозрений, то многие заговорщики, свидетельствуя против тебя, не добились бы веры в свои слова. Ну, например, если бы кто-нибудь обвинил Аякса в педерастии, это вызвало бы лишь хохот 23 . Александр 24 же, если и не был бабой, то был мужем женоподобным, и в педерастии его обвиняли [хоть он, по всей видимости, повинен в ней не был]. Сизифа 25 же и Одиссея я ненавижу. Ибо хотя они иногда и говорили что-то истинное, однако куда естественнее было для них лгать, и врали они куда чаще, чем говорили правду. Я же несчастьем своим счастлив, будучи лишен как дружбы, так и вражды таких граждан. Я хочу оградить себя стеной от всех них и не иметь никаких дел ни с одним из них. [Лучше изгнание,] лучше жить чужим среди чужих [– лишь бы не с ними]! 26 Способ жизни разделил нас прежде, чем место. Я оплакиваю славную землю Кирены, где прежде обитали Карнеады 27 и Аристиппы 28 , а ныне – Иоанны и Юлии 29 . Находиться с ними не было для меня удачей, и мой отъезд из отечества был благовременен. Не пиши мне больше ни о каких тамошних делах, не вверяй моему покровительству ищущих справедливости, ибо я уже не могу отдавать себя тому или этому. Для меня было бы величайшим несчастьем, если бы я, будучи лишен благ возлюбленного отечества, стал бы участвовать в судебных прениях и делах, уводящих от философского досуга. Считая бедность, являющуюся следствием бездеятельности, предпочтительнее [погружения в дела], я не стану участвовать в несчастьях [погруженных в суету] людей, ибо это не приносит мне никакой пользы. 3 (2). Иоанну 30 |
| Нет чудес в настоящее время, или они весьма редки; значит, редка между нами твердая непоколебимая вера, без которой невозможны были чудеса даже для самих апостолов. Насколько, впрочем, основателен самый вопрос: «Отчего ныне чудес нет?» Во-первых, чудеса, как особенные, чрезвычайные действия Божий, и теперь иногда бывают, хоть не всякий их видит и не всякий в них убеждается. Давно ли, например, Господь благословил совершить перед нами чудо – открытие нетленных мощей святителя и чудотворца Тихона, епископа воронежского, и сколько при этом явлено было неизреченных милостей Божиихмолитвами святого угодника? Но допустим, что чудеса теперь редки сравнительно. Для чего бы нам желательно было видеть их как можно чаще, как можно более? Напрасное желание! Кто внутренне не расположен к вере и не желает веровать, тот не уверует, сколько бы Господь ни сотворил перед ним чудес, как некогда иудеи не только не уверовали в Иисуса Христа, а еще осудили Его на смерть и распяли на кресте как злодея, хоть Он сотворил перед ними бесчисленные и поразительные чудеса. Напротив, кто желает веровать, как учит нас веровать Святая Церковь , тот и без особенных чудес найдет, чем постоянно поддерживать и укреплять в себе святую веру. Мы жалуемся, что для утверждения нас в вере Господь не творит перед нами великих чудес. Но разве не видим мы непрестанно величайшее чудо – этот мир с его необъятным величием, с его поразительной красотой, с его премудрым, превосходящим всякий разум устройством. Посмотрите в безлунную и безоблачную ночь на беспредельное небо, сияющее мириадами звезд. Кто их создал? Кто их поддерживает? Кто всем управляет? Где, например, тот Фундамент, на котором держится наша земля, который поддерживает планеты, из которых многие гораздо больше Земли? Кто так устроил Солнце, что оно тысячи лет светит и греет и до сих пор не лишилось светозарной и животворной силы? Это ли не явное, не поразительное чудо? Посмотрим вокруг себя: нет ли и здесь чудес, которые непрестанно говорят нам о Боге и убеждают в Него веровать? Возьмите любой цветок, любое, хоть самое невзрачное растение. Как оно растет? Как добывает себе из земли пищу? Как ее перерабатывает? Как образуется в ту Форму, в какой его видим, строго размеренную, стройно распределенную, так что самый искусный Фабрикант не ухитрится сделать ничего подобного: вся его подделка в миллион крат несовершеннее подлинника? |
| Один духовный писатель рассуждает о сем так: «любовь», говорит он, «обыкновенно развивается познанием, и чем больше будет глубокости и пространства в познании, тем более будет любви и тем удобнее размягчается душа и располагается к любви Божественной, прилежно рассматривая самое пресовершеннейшее и преизящнейшее существо Божие и беспредельную Его любовь к человекам». — Вот теперь видишь, что причина прочитанных тобою грехов есть леность к мышлению о духовных предметах, погашающая чувство самой потребности оного. Если ты желаешь узнать и средства к побеждению сего зла, то всемерно старайся о просвещении духовном, достигай его прилежным занятием словом Божиим, учением св. отцов — размышлениями и духовным советом или собеседованием с мудрыми о Христе. Ах, любезный брат, сколько бедствий встречаем мы от того, что ленимся просвещать душу нашу словом истины, не поучаемся в законе Господнем день и нощь и не молимся о том прилежно и неотступно! А от сего и внутренний человек наш и гладен, и хладен, и истощен, не имея силы к бодрственному шествию путем правды к спасению. Итак, чтобы воспользоваться сими средствами, решимся, возлюбленный сколько можно чаще наполнять ум свой размышлениями о предметах небесных, и любовь, излиянная свыше на сердца наша, разовьется и воспламенится в нас. Будем вместе с сим и, сколько можно, чаше молиться, ибо молитва есть главнейший способ и сильнейшее средство к нашему обновлению и преуспеянию. Будем молиться взывая так, как учит св. церковь: «Господи, сподоби мя ныне возлюбити Тя, якоже иногда возлюбих той самый грех!» Со вниманием выслушав все это, я умиленно просил сего святого отца исповедывать меня и сподобить св. Христовых Таин. Итак на утро, удостоившись причащения, я хотел возвратиться в Киев с сим благодатным напутствием, но сей добрый мой отец, намереваясь идти на днях в Лавру, оставил меня на сие время в своей пустынной келлии, дабы я мог беспрепятственно предаться молитве в сем безмолвии. И подлинно, все эти дни я провел как бы на небе: по молитвам старца моего, я, недостойный, наслаждался совершенным успокоением. Молитва так легко и усладительно изливалась в сердце моем, что я в сие время, кажется, забыл о всем и о себе, — токмо и помышлял я о едином Иисусе Христе! |
|
|
