| Я же вам обещаю, что проповедию только Евангельскою весь свет упадет, и все люди к вере Моей обратятся: так сказал Христос, так и сделалось. Проповедию Евангельскою, сперва от Апостолов начатою, пали стены высокие Иерихонские, то есть, храмы языческие и сонмища жидовские; пало идолослужение и безбожие; создалася новая Церковь , возсияла новая вера Христианская. А после тоюже Евангельскою проповедию, чрез преемников Апостольских Архиереев, Священников, яко трубами Святаго Духа Церковь утвердилася, вера во всех странах земных распространилась: во всю землю изыде вещание их, и в концы вселенныя глаголы их 195 . Так что, ко отнятию в свете безбожия и к насеянию в нем Богознания, употребленное Богом орудие было только проповедь Евангельская, слово Божие, поучение: шедше в мир весь, проповедите Евангелие всей твари. Так-то нужна и так-то полезна проповедь Евангельская в Церкви Христовой! Мертв ли кто или безбожием, или грехом? кто может его воскресить? Слово Божие, кое есть живот. Заблудил ли кто во тьме ереси, или в пути развращенного жития? кто может его просветить, или на путь спасентя обратить? Слово Божие, кое есть свет и истина. Болен ли кто душею? Слово Божие его исцеляет; жесток ли сердцем? Слово Божие его умягчавает. Грешник ли кто отчаяваемый? Слово Божие влечет его на покаяние: живо бо слово Божие и действительно. Христианам в Церкви надобно питаться с небеси, как Евреи питалися в пустой степи. Пища у Евреев была манна, а у Христиан слово Божие. Григорий Богослов говорит, что слово Божие, хлеб есть Ангелъский имже питаются души, Бога алчущие. Ежели бы не было манны в пустыне, что бы сделалось там с бедными Евреи? да и ежели не будет слова Божия в Церкве, что сделается тогда с бедными Христианы? Христианам надобно знать, какие члены суть веры? какие заповеди Божия? какие Таинства церковные? кои грехи смертные? кои добродетели Христианские? какая должность Христианская? Но нет никого, ктоб им о том истолковал. Да и как им то услышат без проповедующего? Хуже сего голода наслать Божеский гнев не может. Слушатели! Бог угрожает Евреям устнами пророческими, и говорит им такие страшные слова: послушайте, о жестокосерднии людие Израильтеские! за грехи ваши и неправды ваши пошлю Я на вас голод; но голод не в хлебе, голод в слове Божии, то есть, что вы возжаждете, взалчете, возжелаете себе слова Божия, да его не услышите: се Аз послю на вы глад, не глад хлеба, но глад, еже не слышати слова Божия 202 . Не слышаться в Церкви слову Божию, не находиться сей небесной манне, сему хлебу Ангельскому, имже питаются души, Бога алчущие, перевестись вовсе семени Евангельския проповеди , сие такой голод, что не тела, но души до умирания смертного приводит; а смерть душевная в муке состоит. Сие такое наказание, кое насылает Бог за грехи наши, и явнейший есть Божеского Его гнева знак. От непроповедывания между православными Евангелия какая бывает погибель душам? какое презрение Церкви? какая печаль и убыток Иисусу Христу? какая радость и прибыток диаволу? |
| Этого нельзя ни ожидать, ни требовать ни от одного богословского труда. В частности, известное сопоставление между инославными обществами и «разрядами падших и кающихся», сделанное в свое время Патриархом Сергием, следует рассматривать лишь как одну из рабочих гипотез, имеющих целью объяснить факт, что между инославными христианами и Церковью остается «какая-то связь», а вместе с ней и «какая-то возможность пользоваться благодатным жизненным соком, наполняющим Церковь». Этот факт и без этой аналогии может быть объяснен принадлежностью инославных, принявших истинное крещение, к телу Церкви (1 Кор. 12, 12-13), в котором имеются и здравые члены и немощные (1 Кор. 8, 10-11), в том числе, по мысли митрополита Филарета, и «нечисто проповедующие слово Божие» (2 Кор. 2, 17), строящие на том же недвижимом основании, но из непрочных и малонадежных материалов (1 Кор. 3, 12) " с. 287-288 Здесь мы можем заметить в рассуждениях прот. Ливерия своего рода подмену понятий. Дело в том, что предшествующие богословы, опираясь на канонические правила и используя богословскую аргументацию, приходили к тому или иному выводу по вопросу о благодатности таинств отделившихся от Церкви сообществ. Прот. Ливерий избирает иной путь. Для него благодатность таинств еретиков и раскольников – вопрос решенный. Он признает не только благодатность таинств внецерковных сообществ, но и, как это ни парадоксально, их принадлежность " к телу Церкви " . Мало того, это признание становится для о. Ливерия аксиомой, опираясь на которую он строит свои доказательства. Если отколовшиеся сообщества, пусть и " «нечисто проповедующие слово Божие» (2 Кор. 2, 17) " , но все же, " строящие на том же недвижимом основании " , принадлежат " к телу Церкви " , то кто же не согласится с " фактом " , " что между инославными христианами и Церковью остается «какая-то связь», а вместе с ней и «какая-то возможность пользоваться благодатным жизненным соком, наполняющим Церковь» " . Вероятно, самому прот. Ливерию эта возможность виделась не " какой-то " , а весьма значительной, чем можно объяснить его несогласие с предложенным святейшим Сергием уподоблением схизматиков падшим и кающимся, отлученных от полноты церковной жизни, и прежде всего от евхаристии. Впрочем, отмеченная особенность мышления о. |
| Глубокий знаток православного учения, он обладал и тонким умом, воспитанным в школе той же духовной дисциплины. Всегда спокойный, владеющий своим разумом, думая только о торжестве истины, а не об «огорчении противника», митрополит своими меткими замечаниями тем более поражал противников, что они не чувствовали себя лично задетыми, не могли не сознавать, что для него вопрос состоял только в истине. Духовно-нравственный облик митр. Сергия Советников у него не было, приближенных тоже; он всех держал в почтительном отношении. «Строго взвешивайте советы других, – говорил он молодому архипастырю, – а лучше молитесь Богу и поступайте, как Бог положил вам на сердце». Он был муж мудрый, – а муж мудрый безмолвие водит: он не любил никому открывать своих заветных дум: внутренний мир души его редко кому был доступен: во святое святых души его редко кто входил. Сам строгий исполнитель закона, он требовал и от других строгого исполнения закона: сам воздержник, он любил и в других видеть воздержание; сам постник, он требовал, чтобы и другие постились. Его нельзя было подкупить фразами, он не любил фраз: «Вы мне говорите дело и правду». Был строг к другим, особенно к тем, которые в действиях своих проявляли упорную и злую волю. Он никогда не принимал в свою епархию никого из своих родных. О нестяжательности его говорит то, что он никогда ничего не заключал под замок: во всей комнате его не было замков. Еще он носил на себе подвиг частого совершения крестных ходов. Он подобно Филарету, чтил эту святыню русского сердца – молитвенного воспоминания великих исторических дней небесной милости и своим соучастием поддерживал красоту церковную, окрыляя народные исторические воспоминания. Дух его при таких случаях, как бы не знал утомления... Неутомимые, изумительные в его преклонном возрасте шествия в величественных и довольно продолжительных ходах – были истинным подвигом. ...И в то время, когда естественные силы у человека слабеют, какая была у него энергия! Какая сила воли! Какой светлый взгляд на вещи! Какая твердая память! Как глубоко вникал он в каждое дело! Как мудро и просто решал он самые запутанные вопросы одним или двумя словами. |
| 31). (Писатель) намеревается говорить о Петре и о путешествии его ко святым. Поэтому, чтобы кто не подумал, будто это (сделал Петр) по страху, сначала он повествует о том, в каком состоянии находились церкви, и показывает, что, когда было гонение, то (Петр) находился в Иерусалиме, а когда повсюду Церковь находилась в безопасности, тогда уже он и оставляет Иерусалим. Так он был ревностен и тверд! Он не думал, что, если был мир, то и не нужно его прибытия. Почему же, скажешь, он делает это и идет во время мира и после отшествия Павла? Потому, что на них (апостолов) больше обращали внимания, как часто являвшихся и бывших предметом удивления для народа, а его презирали и против него больше восставали. 2. Видел ли ты, как за бранью следует мир? Или лучше: видел ли ты, что сделала та брань? Она рассеяла творящий мир. В Самарии пристыжен был Симон; в Иудее случилось происшествие с Сапфирою. И тогда, как был мир, дела (их) не были безуспешны, но этот мир был такой, что и (во время его) нужно было утешение. " Случилось, что Петр, обходя всех, пришел и к святым, живущим в Лидде " (ст. 32). Он обходил, как бы некоторый военачальник, ряды, наблюдая, какая часть сомкнута, какая во всем вооружении и какая имеет нужду в его присутствии. Посмотри, как он везде успевает быть и является первым. Когда надлежало избрать апостола, он – первый; когда беседовать с иудеями о том, что (апостолы) не были упоены вином, когда исцелить хромого, когда говорить к народу, он – прежде остальных; когда (было дело) с начальниками, когда – с Ананиею, когда совершались исцеления от тени, был он. Где была опасность и где (требовалась) распорядительность, там он; а где все было в мире, там все они вместе: так он не искал себе большей чести. Опять, когда надлежало творить чудеса, он является прежде других, и здесь также он сам подъемлет труд и совершает путешествие. " Там нашел он одного человека, именем Энея, который восемь уже лет лежал в постели в расслаблении. Петр сказал ему: Эней! исцеляет тебя Иисус Христос; встань с постели твоей. |
| Итак, живи в простоте Божией. Ни о чемже пецытеся... Господь близ [ Флп. 4, 6 , 5]. Веруй, надейся и помни, что у Господа, как у неистощимо богатого Отца, с избытком достаточно будет пищи, пития, одежды и всего необходимого для жизни на всю жизнь твою, ибо Он есть Отец щедрот; у Бесконечного всё бесконечно. Твое дело только прилепляться к Богу сердца твоего, любить ближнего, как себя, ничего для него не жалея, и считать за сор, за воду всё вещественное: ядомое, пиемое, одеваемое, и то, в чем живем, и самое тело свое, зная, что всё это будет землей и гноем. Твое дело только очищать душу свою от тли грехов, да не подвергнешься вечному пламени, да избавишься тесноты и омрачения и запаления греховного на долгое время в настоящей жизни и возможешь как должно делать дела своего звания, да возможешь горняя мудрствовать. Попечение о благах земных – бельмо на сердечном оке, оковы души, теснота, мрак и скорбь ее, яд душевный. Не съедено то и то: попечение – куда это девается, не съест ли прислуга, не выбросят ли вон, не пропадет ли даром то, за что заплачены деньги (а и деньги-то что? – земля). Да не из-за этого ли суетного попечения о земном у нас в пренебрежении обязанность угождать Богу, не из-за того ли пренебрежение к вечным интересам души, словом, пренебрежение о вечности? Постоянные опыты каждого из нас говорят, что из-за того. Не только к частным вещам, но и ко всему имению не надо иметь пристрастия, то есть если потеряешь и всё имение, не только что какую-либо малейшую его часть, то не надо скорбеть, а переносить великодушно и с покорностью воле Божией и с надеждою на Бога, говоря: Господь дал, Господь и взял... да будет имя Господне благословенно! [ Иов. 1, 21 ]. И не только к вещам – к телу своему не надо иметь пристрастной любви, ибо оно греховно и земля и пепел. Какая богатейшая, неистощимая сокровищница духовных даров – Церковь Христова Православная! Какое богатство пренебесное Таинств, богослужения вообще, какое богатство молитв внутреннее, богатство святых напевов и самых песней, чтений из книг Священного Писания и из творений святых отцов! Какая торжественность и священнотаинственность церковных действий, или действий священнослужителей! Какая небесная обстановка храмов, алтаря и его принадлежностей – престола, жертвенника, святых икон, врат Царских и боковых! Надо только уметь всё это понимать, выполнять как следует и этим пользоваться к своему освящению и спасению! Господь ко мне: если Я – Владыка, Господь и Судия твой, то ты Мне повинуйся, будь сообразен Мне. |
| Странствующие проповедники всегда ходили с учениками, и народ им подавал милостыню, этим они и кормились. И у Иуды был ящичек, в который эти денежки складывали. И вот однажды звон монет пересилил слово Божие. То есть струны, которые зазвучали в душе Иуды, когда Господь его призвал и сделал Своим учеником, заглушил звон денег из ящика, который висел у него на шее. Иуда сперва в ящичек залез и взял одну монеточку, потом вторую, а потом стал постоянно приворовывать. И постепенно душа его настолько пристрастилась к деньгам, что он уже свою жизнь стал рассматривать только как средство добычи денег. Его стало раздражать, если кто-то давал мало. А когда женщина возлила миро на ноги Иисусовы, он возмутился: это же миро можно было продать, а деньги раздать нищим! На самом деле часть, конечно, нищим уделить, но часть и себе. И вот так потихонечку грех завладевал им. И чем больше грех заполнял его душу, тем больше благодать Божия отступала, пока он не дошел до предательства. Так и любой человек: сначала божественные струны еще звучат в его душе, а потом через какой-то грех: зависть, обиду, раздражение, блуд, злобу, сребролюбие, гнев, уныние – постепенно грех съедает благодать Божию, изгоняет ее из сердца. И в один прекрасный день человек просыпается утром и видит, что никакого Бога нет, что все, чем он занимался раньше, – это все пусто и глупо, и в церковь ему совсем идти не хочется, и в молитве он не видит уже никакого смысла. Он открывает Евангелие – все слова ему знакомы, но они не рождают в душе у него ничего, сердце молчит, душа умерла. Такая борьба происходит с каждым, потому что каждый из нас, с одной стороны, апостол, а с другой стороны, Иуда, тоже готовый отказаться от Христа, все подвергнуть поруганию, если какая-то страсть обуяла. Мы все одержимы страстями. И важно, что в нас победит, задушат ли страсти зов Божий, который есть в душе каждого. Причем какая страсть нас борет, неважно. Не так уж важно, от какой болезни человек умер, от туберкулеза или от гриппа, главное, что он умер. Неважно, из-за чего погибнет душа: болтливости или обжорства, жадности или обидчивости. |
| Однако эта традиция будет продолжена следующим после Зенона императором – Анастасием I, который уже относительно открыто поддерживает монофизитов. На востоке он сталкивается в этом плане с серьезной оппозицией жителей Константинополя, дунайских провинций. С Римом Анастасий вообще разрывает отношения: римский папа обвиняет его в ереси. Императорская Церковь становится перед выбором, сделать который она, по сути, так и не сможет до VII века. Монофизитский спор продолжится, в VI столетии монофизиты сформируют свою собственную церковную иерархию, по сути, параллельную Церковь. В VII веке почти все монофизитские области отпадут от империи и перейдут под контроль сначала персов, а потом новых арабских властителей восточного Средиземноморья. Таким образом, вопрос, кого поддержать: халкидонитов или монофизитов, для византийских императоров решится сам собой. Халкидониты останутся их подданными, а монофизиты выйдут из сферы политического контроля империи. До настоящего времени сохраняется значительное количество монофизитских Церквей, большая часть из которых носит имя Якобитской: Якобитская Церковь Востока, Сирии, Якобитская Церковь Египта, Эфиопии и еще ряда регионов. Алексей Варламов , ректор Литературного института им. А. М. Горького Все лекции цикла можно посмотреть здесь . Итак, в 36-м году тот театральный успех, которого ожидал Булгаков, ровно 10 лет спустя после премьеры «Дней Турбиных» этот успех не состоялся. Это был для него страшный удар: для его психики, его биографии, для его самоощущения. Но, как мне представляется, с точки зрения какого-то высшего смысла, с точки зрения той судьбы, того «садовника», который опекал эту «яблоньку» «Михаил Булгаков», которому на самом деле было абсолютно не важно, что чувствует Булгаков, ему было важно, чтобы дерево приносило спелые плоды. Если дерево надо для этого резать, значит, надо резать. И Булгаков хорошо понимал, что не он управляет своей жизнью, а его жизнью управляет какая-то другая сила. Это очень хорошо чувствуется в «Мольере», в булгаковских письмах. Чувствуется ощущение внутренней несвободы, отсутствие воли, выбора в совершении своих поступков. Как будто не он решает, а решают за него. Даже не в политическом смысле, а именно житейском, не в житийном, нет, но в таком экзистенциальном плане, я думаю, происходило именно это. Так вот в этом был глубокий замысел. Потому что я уверен, что если бы у Булгакова пошли нормально его пьесы, он не стал бы писать прозу, ему бы это просто было не нужно. Зачем какая-то проза? Он писал бы пьесы, они шли бы в театрах, и он окончательно бы превратился в очень хорошего, успешного драматурга. Но судьба как будто знала, что он нужен не для этого или, по крайней мере, не только для этого. Он нужен для того, чтобы написать роман. |
| А вот какую роль сыграли молитвы в победе нашей доблестной армии над фашизмом, явно не Кураеву судить. В этом он уж точно ничего не смыслит. Заодно Кураев не преминул пнуть и самого митрополита Николая (Ярушевича), назвав его «тыловым русским митрополитом-чекистом». Кураев вообще славится своими грубыми и беспардонными оценками, но это уже за пределами приличий. Явная подтасовка в тексте - утверждение Кураева о том, что значительная часть нашей Русской Православной Церкви считает Власова своим героем. А в качестве доказательства он приводит фотографию из трапезной одного из зарубежных храмов, в которой висит портрет Власова. Но ведь это откровенное враньё! Никакая значительная часть Русской Церкви Власова героем не считает. Героем его считает очень незначительная часть Зарубежной Церкви, притом, в тех общинах, где священники или какая-то часть мирян являются потомками власовцев, оказавшихся за границей. Поэтому никакой проблемы для Церкви в утверждении, что Власов был предателем нет. Здоровая часть Церкви, большинство православного верующего народа считает Власова предателем, который воевал против своей страны, против своего народа на стороне фашистских оккупантов. И никогда эта оценка не изменится, несмотря ни на какие старания митрофановых и кураевых. Поскольку их точка зрения означает солидарность с предателями Родины. Каким специалистом в своей области является архимандрит Августин (Никитин), нам трудно судить. Насколько нам известно, он долгое время преподавал в Санкт-Петербургской духовной академии и никаких нареканий за свою преподавательскую деятельность не имел. До того момента, пока протоиерею Георгию Митрофанову не понадобилось освободить занимаемую им должность для своего сына, которого нужно было устроить на работу. Никакой нравственной проблемы для протоиерея Митрофанова выгнать заслуженного преподавателя не было. И вот это тщательно скрывают протодиакон Кураев и Сергей Чапнин. Протоиерей Георгий Митрофанов, пользуясь своей властью, которую он приобрёл при потворстве бывшего ректора СПБДА архиепископа Амвросия (Ермакова) совершил нравственное преступление, он, ничтоже сумняшеся, лишил своего собрата архимандрита Августина источника существования, т.е. заработка в Санкт-Петербургской духовной академии. Собственно, на этой основе и возник конфликт между профессором и доцентом, а не на какой-то иной, как пытаются изобразить Кураев и Чапнин, «наводя тень на плетень». Новый авторский тандем - Кураев и Чапнин - делают вид, что они не понимают, зачем это доценту Санкт-Петербургской духовной академии вздумалось просто так «поливать грязью» своего коллегу «добропорядочного профессионала высочайшей пробы» профессора Митрофанова. Конфликт этот возник давно, и мы об этом писали. Вот теперь этот конфликт выплеснулся наружу таким образом. |
| в истории Церкви часто бывало так, что сначала появлялась какая-либо вещь, а потом ей придавалось символическое значение. Наиболее очевидно это в отношении богослужения. Богослужение развивалось и изменялось в течение веков. И часто бывало так, что когда утверждалась какая-либо его форма, то вскоре появлялось и ее аллегорическое, символическое толкование, хотя те или иные моменты обряда имели исключительно функциональное происхождение. Скажем, малый вход во время Божественной литургии в VI–VII веках представлял собой торжественное вхождение в храм патриарха и императора, но впоследствии приобрел символическое значение. Иные стали толковать его как первое пришествие Христово, а иные – как выход Спасителя на проповедь во время Его земной жизни. Великий же вход появился в богослужении для перенесения хлеба и вина, приготовленных для преложения, из сосудохранительницы в алтарь, но потом и этому входу также было придано символическое значение. По одному толкованию, он обозначает несение снятого с креста тела Спасителя в гроб, а по другому, так называемому «космическому», – второе страшное пришествие Христово. Вот два толкования и самой литургии: согласно одному, которое восходит к Максиму Исповеднику , она символизирует всю мировую историю с момента пришествия в мир Христа; согласно другому, более позднему толкованию, принадлежащему патриарху Герману, – изображает всю жизнь Спасителя. Я привел пример того, как некоторые священнодействия, которые сначала имели исключительно практическое значение, впоследствии приобрели какой-то особый символический смысл. И в этом нет никакой натяжки, потому что такое символическое понимание богослужения помогает человеку сосредоточиться, наполнить ум подобающими размышлениями. В особенности это важно для священнослужителей, потому что содействует им в правильном переживании богослужения, однако и для мирян оно имеет не меньшее значение. Поэтому будет уместной и наша попытка посредством каких-то ассоциаций соединить на первый взгляд отличающиеся друг от друга значения четок – практическое и символическое. На такие ассоциации нас наталкивает также богослужебный обряд – пострижение в монашество. Когда новопостриженному монаху вручаются четки, то при этом произносятся слова, которые вы все хорошо помните: «приими, брате, меч духовный, иже есть глагол Божий, ко всегдашней молитве Иисусове: всегда бо имя Господа Иисуса Христа во уме, в сердцы и во устех своих имети должен еси, глаголя присно: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного». |
| В это время Промысл Божий привел брянских отшельников под водительством иером. Адриана в близлежащие от родного дома Захарии Рославльские леса. Посещение пустынников произвело на Захарию ошеломляющее впечатление, которое не могли затмить потом уже ни богатство и беспечность помещичьей жизни, ни блеск столицы. К весне 1789 г. он отдал все свое имение родственникам, вышел в отставку и явился к рославльским пустынникам с намерением остаться там навсегда. Но умудренные опытом старцы отправили его сначала научиться смирению и послушанию в монастырь на Коневец, где в то время жил их наставник о.Адриан. Под неусыпным оком этого великого подвижника, ученика прп. Паисия Величковского, и начал юный Захария свой монашеский путь в Коневском монастыре (на Ладожском озере). Там он был пострижен с именем Зосима. Его отшельническая жизнь вдали от монастыря в уединенной келии проходила под руководством старца Василиска. Только по субботам вечером приходили они в монастырь на Всенощное бдение, а в воскресение, после Литургии и братской трапезы, снова удалялись на свое безмолвие. Но даже этого уединения стало им вскоре недостаточно. И когда духовный отец их Адриан отпущен был священноначалием на покой в Московский Симонов монастырь, подвижники испросили дозволения искать себе более глубокую пустыню. В 1799 г. они покинули о. Коневец. Много исходили они дорог и весей, несколько раз пытались попасть на Афон, но Божий промысел привел их в конце концов в дебри сибирских лесов, в пятидесяти верстах от Кузнецка. Мироощущение христовых подвижников передано ими самими с предельной ясностью в таком высказывании: «За что нам чаять от Бога, по смерти, воздаяния, ежели в сей жизни так облагодетельствованы по Его благости: живем во всяком спокойствии и услаждении мирным духом, радуемся, от всего свободны. Нет в пустынном пребывании нашем ничего такого, что бы возбраняло или отвлекало от Богослужения, удерживало или мешало заниматься чтением Св. Писания и питаться углублением в Богомыслие; напротив, всякий случай и всякий предмет побуждают здесь простираться к Богу. А от соединения души с Богом какая бывает радость, какой страх, какая любовь, сладость, утешение, просвещение, трепет, умиление, слезы и совершенное забвение самого себя и всего земного. Блаженнее же всего то, что мы между собою таким духовым дружелюбием, единодушием и единомыслием связаны о Христе, что всякий совет у нас бывает не раздорен, и послушание охотнейшее. Всякий случай, всякая вещь, одним словом, все зримое и слышимое склоняет к размышлению о всемогуществе, премудрости и благости Божией.» |
|
|
