| собран. арх. Антонина 552, епископа Порфирия 227) и древним Славянским значится под этим же числом апреля. Мы указывали выше на одну Московскую Греческую рукопись, где помещается сказание о явлении иконы Христа Спасителя в Солунском монастыре Латома. В этом сказании упоминается Феодора, дочь царя Максимиана, обратившаяся ко Христу в Солунских каменоломнях (Латомиях) и построившая там церковь . Может быть, проф. В. Васильевский вполне прав, утверждая, что эта Феодора, дочь царя Максимиана, – лицо проблематическое, так как у древних церковных историков о ней ничего не говорится; 459 но одно несомненно, что в монастыре Латома жила память о какой-то святой Феодоре; может быть, здесь на основании сказания о дочери Максимиана с последней отожествляли ту преподобную Феодору, память которой 5 апреля. И Иосиф, живя в монастыре Латома, знал об этой преподобной Феодоре. Несомненно, что солунцы почитали двух св. Феодор. Архимандрит Антонин (Капустин) в своем труде «Поездка в Румелию», 460 описывая свое посещение города Солуня, говорит о святых его: «известны две святые Феодоры, обе именуются Солунскими и обе причисляемы к лику Преподобных. Первая празднуется 5 апреля. Когда она жила, – неизвестно, и где именно жила, определенно не указывается. Могла быть из Солуня (π Θεσσαλονκη), а жить и скончаться в другом месте. Вторая из Эгины; память ее 29 августа»… Вот эту – первую преподобную Феодору, называемую Солунской, и воспел св. Иосиф Песнописец в своем каноне, который, как мы уже указывали, вполне соответствует синаксарным о ней сказаниям. При таком состоянии дела нет основания к сомнению в принадлежности канона св. Иосифу, и отпадает всякая нужда строить предположение, что будто бы память преподобной Феодоры Солунской из Эгины перенесена с 29 августа на 5 апреля ради праздника Иоанна Крестителя, или, как судит Эд. Курц, что это есть плод субъективных комбинаций позднейших составителей «Последований» (см. Эд. Курца. Зап. Имп. Акад. Наук 1902 г.). В этом последнем случае были свои «пределы». |
| Войдя в храм телесный. Истинная Премудрость Божия Посвящает друзей Своих, Готовит трапезу, питающую души, И растворяет питье жизни в чаше для верных. Приступим же благочестиво и будем петь: Славно прославился Христос Бог наш. 154 В XIII и XIV вв. эта же тема «Софии Премудрости» получает невиданное до того времени распространение, и притом в новой форме, как тема живописи. Во всех известных случаях этого периода живописцы вдохновляются непосредственно текстом 9-й главы книги Притчей, 155 но при этом ясно подразумевают, что ветхозаветный текст есть прообраз Тайной вечери и таинства Причащения, как его понимал Косма Маиумский в каноне Великого четверга. Фрески, изображающие эту «трапезу Премудрости», известны во всех концах восточно-христианского мира: в церкви св. Климента в Охриде (1295), в сербских и македонских церквах Грачаницы (1321), Дечан (1348), Маркова монастыря (1370); в Рильском монастыре в Болгарии (1335) и в монастыре Зарзма в Грузии. Эта же тема появляется и на Руси – среди Волотовских фресок, а также в качестве иллюстрации к тексту Псалма 45, 6 в Киевской Псалтыри 1397 г. 156 В XV и XVI вв. тема Премудрости остается популярной в искусстве Северной Руси. Отправной точкой этого развития продолжает быть иллюстрация книги Притчей в «евхаристическом» истолковании. 157 Но скоро и другой тип, так называемой «Новгородской Софии», изображенной по типу деисуса в качестве ангела, с изображениями Богоматерии Иоанна Предтечи по сторонам и бюстом Христа, как бы отождествляющего Себя с центральным образом Премудрости. Не подлежит сомнению, что все эти изображения Софии Премудрости понимались как символические (или, вернее, «типологические») изображения Христа. Текст книги Притчей читался как ветхозаветный образ грядущего вселения Бога в «телесный храм». Почти во всех случаях Премудрость изображалась в качестве крылатого ангела, по примеру иконографических изображений вообще всех ветхозаветных «теофаний», хотя в храме Преображения в «Хрелевой башне» Рильского монастыря в Болгарии Премудрость изображена как Отрок Эммануил 158 – возможно, по примеру более ранних христианских памятников, как, например, изображение Христа (V в.) в церкви монастыря «преподобного Давида» (или Христа-Латома) в Фессалониках. 159 |
| Живопись Дмитриевского собора кажется уникальной. Близкие аналогии ему среди обширного многообразия художественных явлений обнаружить трудно. 724 Фрески монастыря Христа Латома (Осиос Давид) в Фессалониках, обычно выступающего в качестве однородного с Дмитриевским ансамблем явления, крупнее, проще и резче в своих художественных потенциях, доступнее в интеллектуальном и духовном плане. Живопись Фессалоник, подобно многим ансамблям XII в., не имеет твердой даты. Высказывалось предположение, что она возникла не позднее 1160-х годов, 725 и в этом много убедительного. Сравнение нуждается в дополнительной проработке не только ввиду неопределенности даты фресок в Осиос Давид, но и из-за специфики самого стиля салоникского памятника. При тяготении к классическому языку и строю образа во фресках Осиос Давид обнаруживаются отголоски самых разных, более пластичных и весьма экспрессивных вариантов живописи XII столетия. Круг аналогий, предложенных О. Е. Этингоф, 726 «работает» лишь для отдельных фрагментов росписи (лики Петра и Авраама, находившиеся в боковом компартименте на хорах, ангелы северного склона западного свода), а не для центральных изображений апостолов, именно поэтому проблема не является исчерпанной. Трудно согласиться с предложением видеть в дмитриевских фресках провинциальное ответвление большого стиля. «Застылое» представление о работе столичных художников, в любых ситуациях избегающих цветовых и светотеневых контрастов, выглядит схоластичным. Очевидно, их способы работы, тяготеющие к художественной изощренности, могли быть разными, в зависимости от тех задач, которые стояли перед художниками. Характерно, что усиление контрастов используется в Дмитриевском соборе в тех случаях, когда из-за пространственного расположения фрески, из-за символических акцентов следовало сделать её более читающейся, яркой и звучной. Не случайно в юго-западном компартименте не только световые разделки более интенсивны, но изменяется и цвет фона – он здесь почти белый, олицетворяющий чистый свет. Особое место фрески Дмитриевского собора занимают в контексте эволюции русского искусства. Как и в других среднерусских произведениях домонгольского времени, в них воплотились идеалы жертвенности, стоявшие у начала формирования русского нравственного сознания и предопределившие пути развития русской культуры зрелого Средневековья XIV–XV вв. Киев, Смоленск, Полоцк |
| Григорием Декаполитом , когда царствовал нечестивый Лев Армянин (Λοντο το δυσσεβο ρμενου βασιλεοντο). 57 Исторические же соображения исходят из факта совместной подвижнической и общественной деятельности св. Иосифа с прп. Григорием Декаполитом . Правда, на основании житий и синаксарных сказаний о преподобном Григории можно оспаривать это, так как там нет ни слова о прп. Иосифе; но в житиях последнего и даже самых кратких синаксарных о нем сказаниях – везде говорится об этой совместной их жизни сначала в монастыре Латома, а потом и в Константинополе. Так как, говорят , преподобный Григорий Декаполит умер в конце 816 или начале 817 года, после того как он послал св. Иосифа в Рим к папе, то, следовательно, все это было в иконоборчество императора Льва Армянина, и рождение преподобного Иосифа поэтому мы должны относить по меньшей мере ко второй половине последней четверти VIII столетия (гг. 785–787). Против указанных источников и исторических соображений до обнародования текста краткого жития, написанного Феофаном, совершенно невозможно было возражать что-либо по существу. И все здание, построенное исторической наукой, было, по-видимому, прочно. Собственно говоря, главным основанием, на котором всецело строилось это здание, было Большое житие прп. Иосифа, написанное диаконом Иоанном; на нем основывались и остальные источники, как синаксари и прологи; от него же всецело зависели и указанные исторические соображения и сопоставления. Но с обнародованием текста краткого жития Феофановской редакции оказалось, что здание стояло не на совсем прочном основании. В Феофан. житии, как мы уже указали, ясно дается понять, что выступление прп. Иосифа на обществ. деятельность относится к тому времени, «когда царская власть недостойно находилась в руках такого человека, который более ненавидел Бога, чем любил» (το μισοντο μλλον Θεν ιλοντο δυσσεβ τ βασλεια χερζοντο σκπτρα). 58 Имея в виду почти постоянный прием Греческих писателей – в имени лица находить соответствие или несоответствие с его характером и поведением, нередко вопреки всяким законам грамматики мы с уверенностью заключаем, что и в приведенном месте под этой описательной формулой скрывается Феофил, который, соответственно своему имени, должен бы более любить Бога, а он ненавидел Его. |
| Высокие качества души, знание Писаний, строгая подвижническая жизнь привлекли к Иосифу внимание и симпатии всего монастырского братства, и оно просило епископа города (вероятно, Солуни) рукоположить Иосифа в сан пресвитера. Источники молчат, сколько было лет тогда Иосифу; но ранее мы указывали, что он приступил к пресвитерству со значительным монашеским опытом, получить который в короткое время он не мог. Он должен был пройти долгий сравнительно путь разнообразных подвигов и священных наук. Не повторяя высказанных выше соображений, мы полагаем, что от пострижения в монашество, которое было на 15-м году жизни Преподобного, до священного сана прошло лет 10–11. Следовательно, священство он принял лет 25–26, т. е. в 826–827 г. 94 Нет сомнения, что, сделавшись иеромонахом, преподобный Иосиф еще более усилил свои подвиги, с большим жаром предался благочестию и исполнению своих новых пресвитерских обязанностей. Великий энтузиаст монашества, усердный исполнитель церковных постановлений, он горел такою любовью к Богу, такую имел ревность к подвигам благочестия, что, по словам диакона Иоанна, готов был совершенно (παντπασιν) отрешиться от тела и быть вместе с Возлюбленным и Почитаемым. 95 Однако недолго ему пришлось пожить иеромонахом в Латомском монастыре. В скором времени по рукоположении приходит в Фессалонику и посещает монастырь Латома знаменитый тогда подвижник и борец за Православие преподобный Григорий Декаполит . 96 В монастыре он скоро узнает благочестивого иеромонаха, знакомится, сближается с ним, и между подвижниками скоро устанавливается самая тесная духовная дружба, до такой степени, что они не могут расстаться. Поэтому, когда чрез немногое время 97 преподобный Григорий вследствие некоторой необходимости (δι τινο νγκη) 98 должен был идти в столицу, то он, упросивши настоятеля Латомского монастыря, берет с собою Иосифа и приходит в Константинополь. Это было в последние годы царствования имп. Михаила Травла, который хотя и разделял взгляды своего предшественника на иконопочитание, однако видел, что разного рода смуты и партийная страстность в том или другом отношении весьма гибельно отзывались на состоянии государства, поэтому старался держаться середины и примирить, насколько возможно, враждующие партии. |
| Вообще, замечает биограф его Феофан, он старался избегать всякого зла, имея примером для себя праведников, о которых свидетельствует Писание. Таким достойным удивления был Иосиф в своей монашеской жизни, которая являлась соединением всех добродетелей и была достойным к подражанию образцом для других. Были ли за это время замкнутой жизни и суровых аскетических подвигов в монастыре Латома у преподобного Песнописца какие-либо проявления поэтического дарования – мы не знаем. Автор Большого жития дает, по-видимому, некоторое основание к положительному решению вопроса. Он свидетельствует об Иосифе: «когда он говорил, то издавал приятнейший меда голос, пред убеждениями которого теряла значение всякая книга. Ибо чего (только) не было в нем приятного? Если нужно уяснить глубину писаний, то он приятностью ритма 91 превосходил баснословных сирен. Если же он предлагал нравоучительное слово (θικν λγον), то вместе с словом успокаивалась страсть. Сами Хариты сидели на устах его, и скорее источники перестали бы течь, чем уста его разливать учение» 92 . Конечно, здесь риторические фигуральные выражения, но, переводя их на язык простой прозы, мы все-таки должны признать, что сладость на устах, соединенная с приятностью ритма, при изъяснении Писаний уже тогда, по-видимому, отличала поэтический склад души Преподобного и давала основание говорить о нем, что сами Хариты сидели на устах его. Так по Большому житию; но ближайший ученик Иосифа – Феофан ничего не говорит об этом, он только указывает, что Латомский подвижник имел «гимны на устах и постоянно славил Бога». 93 Вероятнее всего, что это были уже известные тогда песнопения других песнотворцев – и во всяком случае не собственные его произведения, дар составления которых он получил только после благословения от св. апостола Варфоломея. Но характерно это замечание Малого жития. Очевидно, душевное настроение Латомского подвижника, его глубокое религиозное чувство были таковы, что сами собою просились наружу и изливались в постоянных песнопениях хотя и чужих произведений. |
| Кафара, на Олимпе вифинском Кафедра Старцев, на Афоне Кедронский Келларейский, в Константинополе Келливарский, на Латре Келлийская (гора) Келлиота, на Афоне Кентарский, на Афоне Кесариани, близ Афин Кимин (гора), в Вифинии Киферский, на острове Кифере Клидион, в Константинополе Климента, в местечке Colonie в Южной Италии Климентов, на Афоне Колецис, на Афоне Константина, в Константинополе Константина de Malet, в Калабрии Комита, или Комитиссы, на Афоне Космидион, или Косьмы и Дамиана, в Константинополе Косские монастыри Кохлиара, на Афоне Крании, на Олимпе фессалийском Креста, близ Иерусалима Креста, на Афоне Криптоферратский, в Италии Ксенофонтов, на Афоне Ксирокастра, на Афоне Ксиропотамский, на Афоне Ξ ρουχος αθε ου, на горе Врахиановой Ксистри, на Афоне Кузина, во Фракисийской феме Кутлумуш, на Афоне Κουτζουβειν του, на Кипре Л аврентия, близ Отранто Лаврентия, в Фессалии Лазаря, в Топах в Константинополе Лампония, или Келливарский, на Латре Латома, в Фессалонике Латр (гора), близ Милета Леолуки, в Ментелеоне в Южной Италии Леонтия, в Стиле в Калабрии Леонтия, в Фессалонике Лива во имя Богородицы, в Константинополе Ливанские монастыри Ливийский, близ Никомидии Логофетов, в Константинополе Локрский, близ Гиераце в Калабрии Луки, на Афоне Луки, в Сотирионе в Фокиде Луки Анаварзского, на Черной горе Лукин, близ Реджио Лутракийца, на Афоне Льва, в Мессане М авра, в Галлиполе Магула, или Халду (скит), на Афоне Макария Великого , в Египте Макригена, или Макрогения, на Афоне Макру, на Афоне Максимины, в Константинополе Маманта, или Маммы, в Константинополе Маммолы, в Нижней Калабрии Манганский св. Георгия, в Константинополе Мантинийский, в Букелларионе Мануила, в Константинополе Марины, близ Константинополя Марины τν Μ λων, на горе Лембо близ Смирны Марии de Mallimachi, в Сицилии Марии de Mill, в Сицилии Марии кир-Зосимы, в Южной Италии Марии Μαρτορνος, в Панорме Марии Масса, в Сицилии Марии Махера, на Кипре Марии Palearis, в Калабрии Марка, в Александрии Марка, на Афоне |
| Первое πλαι указывает на какое-то прежнее, давнее в жизни Иосифа событие, а второе – πλιν, на повторение, на повторное пребывание его в Фессалии. Нам думается, что последнее выражение очень существенно и весьма естественно. Не было ли слово πλιν в самом оригинале Феофановского жития? Первый раз Иосиф был в Фессалии, когда жил в Солунском монастыре Латома, снова же – πλιν был, когда один возвращался из Критской тюрьмы. Прп. Григория Декаполита – его друга и учителя в живых тогда не было. Поэтому и дальнейшую фразу этой редакции: ναν τε τοτ σν τ κλειν Γρηγορ δεματο (вместо неподходящего συνανεδεματο у Феофана, или ναδεμασθαι в Большом житии, а то и другое слово придают значение – restaurare), надо признать самой соответствующей и означающей, что Иосиф построил храм в честь двух святых – и ап. Варфоломея и прп. Григория Декаполита , мощи которого он перенес в свой Константинопольский монастырь и которого прославил потом отдельным каноном. Это дает основание сделать заключение, что самый храм был построен не в Фессалии, как думал М. Гедеон 19 , или наш ученый Хр. Лопарев в своей диссертации «Византийские жития святых VIII-IX веков» 20 , а в Константинополе. 4) По житию Феофана представляется, что когда преподобный Иосиф в собственном монастыре построил храм в честь св. ап. Варфоломея и своего учителя прп. Григория Декаполита , то был в большой заботе, чтобы почтить песнопениями праздники их (μελδμασι τ ατν πανηγρει κοσμεν) обоих – и ап. Варфоломея и прп. Григория. 21 В проложном Афонском житии, напротив, сказано: …μελδμασι τ ατο πανηγρει κοσμεν, т. е. одного, очевидно св. ап. Варфоломея. Так как известны два праздника в честь св. апостола Варфоломея (11 июня и 25 августа), то возможно допустить и это чтение. Но не вернее ли видеть здесь простую ошибку-описку писца, потому что, как видно из дальнейшего рассказа, прп. Песнописец хотел прославить не только св. ап. Варфоломея, но и прп. Григория Декаполита , о чем он вероятно и беспокоился накануне памяти этого Преподобного и был утешен после чудесного видения, именно в это время – πρ τ το σου μνμη Γρηγορου. |
| См. подробнее ст. проф. В. Васильевского в Журнале Министерства Народного Просвещения, 1886 г., ноябрь, с. 104. По сказанию повести сюда-то (в Латомию) случайно пришла дочь Максимиана – Феодора, здесь она познакомилась с христианами и обратилась в их веру. Здесь она устроила церковь , удостоившуюся чудесного явления Иконы Спасителя, грядущего на облаках. По обстоятельствам времени Феодора скрыла эту нерукотворную икону; но она была потом, при Льве Армянине иконоборце, чудесно открыта. На этом месте (в Латомии) тогда (при императоре-иконоборце) был монастырь древнего происхождения, может быть, от времен Феодоры, о которой рассказывается в повести, или от времени, близкого к ней. От бывшего там чуда явления Иконы Спасителя он стал называться монастырем Великого Бога и Спаса. Здесь-то и подвизался преподобный Иосиф. Правда, в Житии его это передается несколько по-другому: ερν ροντιστριον το Μεγλου Θεο κι Σωτρο… το Λατμου νν κ το γεγενημνου θαματο νομζεται, т.е. святой монастырь Великого Бога и Спаса… от бывшего чуда, ныне называется το Λατμου. Но проф. В. Васильевский в указанной выше статье на с. 105 делает вполне справедливое предположение: «может быть, было бы правильнее, говорит он, если бы биограф Иосифа выразился так, что Песнописец жил в монастыре Латома, который после, по причине происшедшего чуда (открытия иконы), назван был монастырем Великого Бога и Спаса». Интересно заметить, что Преподобный Песнописец, может быть, под влиянием воспоминаний о жизни в этом монастыре написал потом канон Преподобной Феодоре Солунской, память о которой несомненно могла жить в монастырских традициях. 85 Феофаново житие. Гл. III: χρνον πντε κα δκατον νυε, ср. Синакс. Константиноп. Церкви изд. H. Delehaye, 1902 г. col. 581–582: πεντεκαιδκατον το γων ποκερεται ν τινι μοναστηρ и др. 86 Idem: στε κα τν ποιμνα θαυμζειν κα το οιτητ, κατι το γσι προγυμνασθντα συγκαταπλττεσθαι… 87 Idem: χρτο γρ νηστεαι τν σιν υπερβαλλοσαι. В Большом житии говорится, что он придумал себе (πενοθη) новый пост, чтобы обуздать (тело) и в то же время скрыть свое усердие (См. |
| Весь эпизод о мощах св. ап. Варфоломея Хр. Лопарев считает в Малом житии не на своем месте и относит его к более раннейшему времени (см.: Византийский Временник. Т. XVIII. C. 3, 4). Он говорит, что преподобный Иосиф, живя в Фессалоникийских пределах, вместе с Григорием воздвиг храм во имя Апостола Варфоломея, куда и положил мощи апостола, которые он получил от одного преподобного и высокопоставленного мужа. Следовательно, храм был, по мнению Хр. Лопарева, в Фессалии и, очевидно, построен еще в то время, когда Иосиф подвизался в Солунском монастыре Латома и познакомился ближе с преподобным Григорием, а самые частицы мощей Апостола он мог получить еще у себя на родине, так как рака с останками Апостола находилась недалеко от Сицилии на острове Липаре. Хр. Лопарева как будто смущает хронология: мощи св. апостола Варфоломея были на острове Липаре. Хр. Лопарева как будто смущает хронология: мощи св. апостола Варфоломея были на острове Липаре до 839 г., а в этом году они уже были перенесены в Беневент. Следовательно, св. Иосиф, по Лопареву, не мог получить эти мощи в 842–843 гг., когда он возвращался из Крита. Предположение Хр. Лопарева, что св. Иосиф получил часть мощей еще у себя на родине, до перехода на Балканский полуостров, идет вразрез с обоими житиями св. Иосифа. Здесь ясно сказано, что он получил мощи от одного боголюбца (по Афонской рукописи 769 – παρ νδρ ψηλοττου; в Большом житии – παρ τιν θεου νδρ), когда проживал в Фессалийских пределах. А этот ψηλτατο νρ мог получить мощи св. ап. Варфоломея ранее перенесения их в Беневент, до времени хранить у себя, а потом дать их (или все, или только часть) св. Иосифу во вторичное посещение им Фессалии по возвращении из Критского плена. Грек Мануил Γεδεν тоже считает, что Иосиф построил храм апостолу в Фессалийских пределах, но только указывает другое время обретения мощей Иосифом, именно он говорит, что после освобождения из Критского заключения Иосиф, проходя чрез Солунь, где, обретши мощи св. апостола Варфоломея, воздвиг там же, т.е. в Солуни, храм во имя этого Апостола. (См.: Βυζαντινν ορτολγιον, σελ. 88: διελθν δι Θεσσαλονκη που λεψανον κτησμενο το γου ποστλου Βαρθολομαου, γειρεν ατθι ναν ν νματι το ποστλου τοτου). |
|
|
