| Разделы портала «Азбука веры» ( 15 голосов: 4.2 из 5) Оглавление В XIX веке в Европе наблюдается всё более возрастающий интерес к жанру религиозно-исторического романа. Новый жанр, нарушив каноны агиографической литературы, внёс в жизнеописание христианских мучеников художественность, живую образность, фантазию и, таким образом, достиг высокой степени популярности у массового читателя. Пальма первенства в этом направлении исторической художественной прозы принадлежит англичанину Николасу Патрику Уайзмену (1802–1865) — кардиналу, первому архиепископу Вестминстерскому, церковному деятелю, учёному и писателю. В 1854 г. он издаёт повесть «Фабиола», в которой рассказывается о жизни римской патрицианки, принявшей христианство и употребившей своё богатство на дела милосердия, ставшей в дальнейшем сподвижницей св. Иеронима и причисленной к лику святых в католицизме. В повести Уайзмен отразил все свои обширные познания по истории Рима, что придало ей и историчность, и документальность. «Фабиола» вскоре была переведена на многие языки, в том числе и на русский. В русском варианте эта повесть получила название «Фабиола, или Церковь в катакомбах» и сразу же была рекомендована для юношеского чтения. Переводчиками повести были Ф.М.Домбровский (издание 1888 г.), А.Каррик (издание 1903 г.), К.И.Тихомиров (издание 1903, 1906, 1914 гг.); сокращенный перевод с английского был сделан Училищным советом при Святейшем Синоде в 1900г. (2е издание в 1903 г.). Кроме того, переработкой повести занималась Елизавета Петровна Свешникова (1840–1918), известный в то время педагог и писатель. Первое издание варианта текста «Фабиолы» Свешниковой вышло в 1886 г., последнее — в 1902г. Наибольшую известность получил свободный пересказ «Фабиолы» русской писательницей Евгенией Тур. Повесть вышла под названием «Катакомбы». В дореволюционный период она переиздавалась более двадцати раз. В 2002 г. в России повесть Н.П.Уайзмена «Фабиола» вышла самостоятельным изданием в переводе на русский язык Е.Тур. Из статьи: История христианского мученичества сквозь призму агиографии и религиозно-исторического романа (Библиографический экскурс) |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Сталин как «Удерживающий» Часть II 11.05.2023 5919 Время на чтение 13 минут Часть I II Идея «Москва – Третий Рим» − сокровенная мечта православного мира О Золотом веке и Царствии Божием Митрополит Митрофан акцентирует внимание на том факте, что идея «Москва – Третий Рим» никогда нами не забывалась. Ее берегли, как сокровенную мечту всего православного мира. … Не затерявшись в долгих столетиях, она перешла к нам от той Великой языческой Ойкумены, Империи Рима Первого, сумевшей две тысячи лет назад переплавить в себе и в полной мере воспринять духовную высоту учения Христа Спасителя. Эта мечта о Золотом веке и Царствии Божием воплотилась в идеалах православной симфонии Церкви и государства. Владыка Митрофан подчеркивает, что в рамках идеи «Москва – Третий Рим», Сталин наряду с восстановлением Российского Патриаршества взялся вновь решить задачу: получить для России Константинополь и Проливы. И это было не спонтанным импульсом, а давним продуманным решением. Об этом говорит тот факт, что шаги в данном направлении стали предприниматься Сталиным заранее. Уже вскоре после победы под Сталинградом и Курском пошли активные дипломатические демарши против Турции. Стамбул обвинялся нами в явном сотрудничестве с Германией, что предполагало его «наказание». Оказывалось давление на Турцию с целью добиться строительства военно-морской базы в Черноморских проливах, при Константинополе (Царьграде). Сталин был настроен решительно и «7 августа 1946 года СССР предъявил Турции ноту. Параллельно начались военные приготовления вдоль границ Турции» . «Бесовским чутьем» прочувствовали Но здесь вновь, как и всегда, наши «англосаксонские партнеры» встали грудью против попытки России открыть для себя свободный путь в Средиземное море, и закрыть вход в море Черное от наших «заклятых друзей». По образному выражению митрополита Митрофана, «бесовским чутьем» прочувствовали духовную опасность сталинского «византийского» плана. России пригрозили ядерным ударом по двадцати важнейшим городам уже в конце 1945 года. Именно тогда был разработан этот план под названием « Тоталити» . |
| Византийская экзегеза: истоки 30 января, 2012 Через всю историю византийской литературы красной нитью проходят эллинская и ветхозаветная традиции, которые в своем взаимодействии формировали собственно византийскую средневековую словесность. В той средиземноморской политической общности, которая к концу I в. до Р. Х. находилась под властью Рима, а потом вошла в состав византийской державы, рубеж летоисчислений застал два устойчивых типа мировоззрения. Это были греческая философия и палестинское иудейство. Философия несла в себе учение о гармоническом космосе с его строгой неизменностью движущихся светил и этот ритм круговращения делала нормой человеческой жизни, провозглашая невозмутимость (“атараксию”) высшей доблестью. Она разработала учение о страстях и аффектах, об уме и чувствах. В философии использовалось специальное средство — аллегорическая экзегеза, то есть иносказательное переосмысление того, о чем говорится в греческих преданиях и что несовместимо с философскими представлениями о природе и нравственности. Этот метод возник в VI в. до З. Х. как попытка защитить эпос от нападок рационализма и особую популярность приобрел в эллинистическую эпоху у стоиков. Аллегорическая экзегеза превращалась в универсальное средство, с помощью которого философия находила способ сосуществовать с различными народно-поэтическими традициями, приводя к одному знаменателю разные образные языки. И наряду с Гомером его влияние испытала на себе Библия, переведенная в эпоху эллинизма александрийскими евреями на греческий язык и аллегорически переосмысленная Филоном в I в. до Р. Х. Иудейская диаспора в Александрии теснее других иудейских общин соприкасалась с эллинистической цивилизацией и больше них стремилась войти в русло греческой культуры. Осуществленный ею перевод Библии (так называемый “Перевод 70”, или Септуагинта) был первым существенным шагом на этом пути. Вторым, не менее важным, стало стремление объяснить Библию привычными для грека словами и понятиями и тем самым сгладить “сепаратистский” характер религиозной обрядовости, приписывая ей общечеловеческое содержание. Самым ранним сохранившимся до нас памятником подобных попыток служит письмо Псевдо-Аристея (ок 100 г. до Р. Х.)[ 1 ], иносказательно толкующее ритуальные предписания Моисеева закона о пище. Вот что читаем мы в нем: |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Автопортрет. 1848 г. (ГТГ) Карл Павлович (12.12.1799, С.-Петербург - 11.06. 1852, мест. Манциана, близ Рима), рус. живописец, соединивший в своем творчестве профессионализм академической школы живописи с жизненной достоверностью. Потомок выходцев из Франции. Первые уроки получил у своего отца, живописца Павла Ивановича Брюлло. В 1809-1821 гг. учился в имп. АХ у А. И. Иванова, А. Е. Егорова и В. К. Шебуева. В 1821 г. за дипломную работу «Явление Аврааму трех ангелов у дуба Мамврийского» (ГРМ) получил большую золотую медаль и диплом 1-й степени. В 1822-1835 гг. пенсионер Об-ва поощрения художников в Италии. Живя в Риме, Б. писал картины на мифологические и лит. сюжеты и бытовые сцены из итал. жизни («Итальянский полдень». 1827, ГТГ; Кат. ГРМ. СПб., 2002. Т. 2. С. 85). В 1836-1849 гг. Б. преподавал в имп. АХ, с 1846 г. профессор 1-й степени. Имел учеников, Б. способствовал освобождению Т. Г. Шевченко от крепостной зависимости. С 1849 г. жил на о-ве Мадейра, с весны 1850 г.- в Италии. Последний день Помпеи. 1833 г. (ГРМ) Последний день Помпеи. 1833 г. (ГРМ) Для исторических картин Б. характерен поиск «большой темы», к-рую он видел в подлинных исторических событиях. Полотно «Последний день Помпеи» (1833, ГРМ), принесшее мастеру европ. известность, написано по заказу А. Н. Демидова. Источниками для воплощения сюжета стали изучение руин Помпей, свидетельства современников события (Плиния Младшего, Тацита), исследования археологов. Б. соединил классицистический принцип построения композиции, цветового решения, трактовки формы (фигуры людей напоминают статуи) с романтической эмоциональностью. Ап. Иоанн Богослов. 40-е гг. XIX в. Этюд к росписи центрального купола Исаакиевского собора (ГРМ) Ап. Иоанн Богослов. 40-е гг. XIX в. Этюд к росписи центрального купола Исаакиевского собора (ГРМ) Портретное наследие Б. можно разделить на 2 группы - парадные и камерные. В отличие от парадного портрета XVIII в. Б. создавал портреты-картины, на к-рых запечатлен эмоционально-восторженный момент в жизни человека, внутренний мир модели в таких работах не раскрывается. В картине «Всадница» (1832, ГТГ) изображение Джованины и Амацилии Пачини передает гармоничные и эмоционально утонченные образы воспитанниц графини Ю. П. Самойловой. Идеально возвышен образ Самойловой в работе «Ю. П. Самойлова с воспитанницей и арапчонком» (1832, Музей искусства Сан-Диего. Калифорния). Легкость и грация присущи «Портрету великой княгини Елены Павловны с дочерью Марией» (1830, ГРМ). В творчестве Б. есть и романтические по образному решению картины, напр. «Портрет Н. В. Кукольника» (1836, ГТГ). |
| Связь с эфиром СМС: с мобильного телефона пошлите на короткий номер 5522 слово ВЕРА и через пробел вопрос, который хотите задать. Звонок в студию во время прямого эфира: 8 495 959-59-39. Звонок в студию: 8 495 950-63-56. Написать письмо: info@radonezh.ru play_arrow pause mute max volume play stop repeat Update Required To play the media you will need to either update your browser to a recent version or update your Flash plugin . " Идея Москвы как " Третьего Рима " в русской истории. Реформы Петра Великого. Передача 8. 24.03.2022 23:00 Илья Сергеевич Вевюрко Россия XVII века ходом исторического развития была поставлена перед необходимостью коренных реформ. Уже до Петра вырисовывалась программа необходимых преобразований, во многом совпадающая с его реформами. То, что в России грядут великие перемены, ощущалось еще в царствование отца Петра I, Алексея Михайловича. Но это были лишь преобразовательные настроения. По образному выражению В.О. Ключевского, царь Алексей Михайлович принял в преобразовательном движении такую позу: одной ногой он еще крепко упирался в родную православную старину, а другую уже занес было за ее черту, да так и остался в этом переходном положении. Реформаторская деятельность Петра I порождала заговоры и борьбу, отличавшуюся крайним ожесточением. Петр действовал решительно, целенаправленно и с крайней жестокостью. По метко определению Пушкина его указы были " нередко жестоки, своенравны и кажется писаны кнутом " . Дорогие братья и сестры! Мы существуем исключительно на ваши пожертвования. Поддержите нас! Перевод картой: Другие способы платежа: Версия для печати Добавить комментарий Электронное периодическое издание «Радонеж.ру» Свидетельство о регистрации от 12.02.2009 Эл ФС 77-35297 выдано Федеральной службой по надзору в сфере связи и массовых коммуникаций. Копирование материалов сайта возможно только с указанием адреса источника 2016 © «Радонеж.ру» Адрес: 115326, г. Москва, ул. Пятницкая, д. 25 Тел.: (495) 772 79 61, тел./факс: (495) 959 44 45 E-mail: info@radonezh.ru Дорогие братья и сестры, радио и газета «Радонеж» существуют исключительно благодаря вашей поддержке! Помощь |
| В соответствии с этим представлением блаж. Иероним, также следуя александрийской традиции 648 , распределяет все содержание книг Свящ. Писания на три тематических раздела: «Подобно тому как философы имеют обыкновение разделять свои рассуждения на три части: физику, этику и логику, так и Божественные Речения ведут речь или о природе (de natura), как например, в книге Бытия и Екклезиаста, или о нравах (de moribus), как в Притчах, да и повсюду во всех книгах, или о логике, вместо которой наши [писатели] вводят [мистическое] богословие (θεολογικ), как в Песне песней и в Евангелиях» 649 . Однако Вифлеемский пресвитер далеко не всегда следует этому тройному делению, но, как правило, различает, с одной стороны, буквальный, то есть исторический смысл Свящ. Писания, а с другой стороны – небуквальный, то есть духовный смысл, охватывающий как образно-аллегорическое, так и духовно-мистическое понимание 650 . Для описания первого в качестве основного термина он использует слово historia, с которым тесно связывает следующие термины: intelligentia corporalis, corporea intelligentia, carnaliter intellegere, carnalis interpretatio, simplex historia, historia accipere, historia fundamentum, juxta litteram, secundum litteram intellegere и др. 651 Все эти термины у блаж. Иеронима означают, во-первых, описание библейских повествований или других событий, имевших место в прошлом 652 , и, во-вторых, текстовый материал, который может пониматься без обращения к духовно-аллегорическому смыслу, поскольку, как отмечает наш автор, «образное толкование излишне там, где пророчество имеет совершенно ясный смысл и излагается истинный порядок исторического повествования» 653 . При этом блаж. Иероним часто не ограничивается одним временем, в котором происходили те или иные исторические события, но соотносит одни исторические события с другими аналогичными событиями, происшедшими в позднейшее время, например, пророчество Софонии о разрушении Иерусалима относится им и ко времени царствования Навуходоносора, и к эпохе владычества Рима 654 . Часто он отождествляет буквальный смысл Свящ. Писания с иудейским пониманием (judaica sententia, hebraeorum traditio), причем как в нейтральном 655 , так и в полемическом смысле, как например, при толковании тысячелетнего Царства Христова: |
| Так можно было хоронить в Москве вплоть до чумной эпидемии 1771 года. Здание храма выступает за «красную линию» — черту здешних домов, показывая, что некогда улица была ещё уже. Впрочем, и располагаться она могла под другим углом к стене белого города – поскольку относительно нынешней проезжей части храм стоит наискосок. А вот здание, огибающее церковь со всех сторон п-образной змеёй, поражает. Корпус бывшего Константинопольского Подворья, по всей видимости, собирался в XIX столетии из нескольких зданий, а потому в полной мере необычную окраску получило лишь одно из них – угловое. Говорят, что каждый этаж в его необычном оформлении символичен. Горизонтальные полосы первого должны напоминать о Византии, арабский узор второго – о падении «Второго Рима» под властью османов, а романские окна третьего – о Риме первом. Откуда взялась такая трактовка – Бог весть. Но вот современные кирпичные мансарды, варварски возвышающиеся над стенами Подворья, говорят, здорово попортили вид на монастырь – тот, который скрывается в тумане на заднем плане перовской «Тройки». Похоже, что в части подворского дома теперь живут. Хотя, честно говоря, вид у строения не слишком жилой. Двигаемся дальше и…неожиданно ныряем в один из дворов. Усадьба, которой нет Для того чтобы «отряхнуть» с высокого очевидно не раз достраивавшегося и опоясанного трубами здания «добавки» последующих веков, требуется, пожалуй, немалая фантазия. Тем не менее, перед нами – бывшая городская усадьба князей Львовых, затем она принадлежала князьям Одоевским – деду и отцу писателя Владимира Фёдоровича Одоевского. В прошлом усадьбе повезло – в 1812 году она не горела, а потому во время наполеоновской осады Москвы здесь располагался штаб наполеоновской армии, которым руководил маршал Луи Александр Бертье. Говорят, подражая Александру I, свои распоряжения маршал также подписывал – «Александр». Некогда усадьбу окружали низкие, выходившие фасадами на Крапивенский переулок службы, так что стены монастыря были видны из окон господского дома. Позже их сменили доходные дома, вначале низкие, затем поднявшиеся вровень с келейными корпусами, а потом – ещё выше. |
| Папа стоит практически над собором епископов: даже если бы собрались все римско-католические епископы и что-то решили, папа имеет принципиальную возможность наложить вето и вынести решение по своему усмотрению. Структуру Римско-Католической Церкви мы можем образно представить как пирамиду, в основании которой находятся верующие, над ними — священники, над которыми, в свою очередь, — епископы, а на самом ее верху находится папа. Такая структура нашла выражение в известной латинской пословице «Roma locuta, causa finita» (Рим сказал — дело окончено). По правде говоря, «пирамидальное» устройство Церкви было значительно смягчено, хотя и не отменено полностью, на Втором Ватиканском Соборе (1961-1965) — так, что был признан авторитет учения Священного Писания и Святых Отцов Церкви, которое преемственно лелеялось и сохранялось в Православии; что Церковь составляет народ Божий, объемлющий всех ее членов без различия: епископов, священников, монахов, верующих… В отличие от устройства Римской Церкви, Православная Церковь не походит на пирамиду. Ей, скорее, подошел бы образ дома, большого жилого дома со множеством квартир и жильцов, где всякий имеет свою специфическую функцию. Особо важную службу вершат епископы. Они решают общецерковные вопросы на соборах, причем ни один из епископов — даже тот, который председательствует на соборе, — не стоит над собором. Все решения принимаются или единогласно, или большинством голосов. Председательствующий не имеет права вето и при голосовании может оказаться в меньшинстве, однако это не отнимает у него достоинства первого между епископами. Его первенство не есть первенство власти, но первенство чести. Он первый, но не первый вне или над собором, но первый на соборе, «первый среди равных» (primus inter pares), но никак не «первый без равных» (primus sine paribus), на что уже веками претендует епископ «старого» Рима, а с недавних пор и епископ «Нового Рима», т.е. Константинополя, Царьграда, ныне — Стамбула. Обе эти претензии неприемлемы для православного понимания природы и устройства Церкви. |
| В XI веке в Римской Церкви возобладало влияние епископов франкского и немецкого происхождения. Это влияние несло в себе утверждение папского примата как универсального экклезиологического принципа, обязательного для всего христианства. С точки зрения деятелей клюнийского движения и григорианской реформы, этот принцип предполагал не только духовный авторитет, но и юридическую власть Пап над всей Церковью. Концепция, однажды в IX веке заявленная авторами «Псевдо-Исидоровых декреталий» для спасения нескольких франкских епископов от всесильного императорского суда, была занесена дамокловым мечом над отношениями Рима и Византии в период клюнийского движения. Как известно, этот меч, пусть и не окончательно, всё же рассек тело земной Церкви в 1054 году, породив схизму — разрыв церковного общения между латинским Западом и византийским Востоком. Рассматривая описанную проблематику, А.Ю. Митрофанов в значительной степени углубляет выводы крупных отечественных богословов и церковных историков ХХ века А.В. Карташева и протопресвитера Иоанна Мейендорфа, подтверждая и корректируя их при помощи привлечения новых церковно-правовых источников. Значительная часть монографии А.Ю. Митрофанова посвящена подробному обзору церковно-юридической литературы и рассмотрению как русской, так и западной историографических традиций ее изучения, полноправным продолжателем которых, вне всякого сомнения, является наш автор. Книга А.Ю. Митрофанова, оставаясь строго научным исследованием, написана живым и образным языком, что позволяет автору избежать лишней наукообразности и сухости изложения, которые, увы, нередко присущи работам, связанным с изучением церковного права. Вышеизложенные обстоятельства позволяют нам рассматривать монографию А.Ю. Митрофанова не только в качестве ученого труда, имеющего очевидную ценность для современных историков-медиевистов и византинистов, но и в качестве зримого свидетельства возрождения в стенах как Санкт-Петербургского государственного университета, так и Санкт-Петербургской духовной академии высокой традиции русской церковно-исторической научной школы, снискавшей заслуженную славу в европейской науке на рубеже XIX–XX веков. |
| Кадашевская слобода возникла в конце XVI или в начале XVII века около этой церкви. Тогда церковь и стала приходским храмом для новой слободы государевых ткачей, выделывавших высочайшего качества полотна, ткани, скатерти, простыни, убрусы для дворцового обихода, причем местные мастерицы и расшивали их тут же узорами. Мастерство это было потомственным, искусство передавалось от отца к сыну, от матери к дочери. Государство очень опекало эту слободу. Она состояла в ведении «приказа царицыной мастерской палаты». Слободчанам выделяли участок земли и в зависимости от размера надела назначали им требуемый тип ткани и число изделий, наделяя привилегиями, разрешая вести торговлю и промыслы. Попасть в слободу было крайне почетно. Во второй половине XVII века здесь числилось более 500 дворов. Плотно заселенная слобода государева Кадашевского полотняного двора нуждалось в просторном приходском храме. И в 1657 году было выстроено первое каменное здание Воскресенской церкви на средства ее состоятельных прихожан. А уже в 1687 году появился новый, доживший до нас прекрасный Воскресенский храм в стиле московского барокко, поставленный на средства местных купцов – отца и сына Добрыниных. Его стройная, изящная, стремительно взмывающая в небо колокольня, похожая на свечку (как нередко бывало со звонницами московских храмов), надолго стала главным высотным силуэтом Замоскворечья, особенно в панораме, открывающейся из Кремля, пока в XVIII веке не появился великан – храм Климента Римского. Но и после того Воскресенскую церковь в народе именовали «Большой московской свечой». Выдающийся «москвовед-богослов», архитектор М. П. Кудрявцев, образно называя ее соборным храмом Замоскворечья, доказал, что Воскресенская церковь в XVII веке легла на главной идейно-градостроительной оси Москвы, которая проходила от храма Покрова на Рву через Кадаши до знаменитой церкви Вознесения в Коломенском. А само Замоскворечье в средневековом градостроительстве православного Третьего Рима было символическим образом Гефсиманского сада. |
|
|
