Только под условием питания от этого неиссякаемого источника и возможна всякая жизнь, только жизнью в Боге и поддерживается и развивается всякое бытие: «всё строится божиим промыслом» 19 . Эта истинная и единственно возможная жизнь выражается всем существующим в неуклонном и постоянном следовании тому назначению и тем законам, которые вложил Господь при творении в основу каждого отдельного существования, и в которых везде и всегда действует Его Божественная воля: «також и огнь творит повинуяся Господеви... ащели чему повелит Господь что створити то створит, но по Божию повелению и по суду его, а собе ничтоже не смеет створити... все бо братья Бога боится и трепещет повеление его» 20 . Если же какое-либо существо уклонится от этой жизни в Боге, то этим самым оно теряет свою истинную жизнь, и ему неминуемо грозит смерть для неё. И уже для того, чтобы снова возвратить его к жизни, разумеется, необходимо участие Самого живого Бога, источника и вечного носителя всей полноты истинной жизни. Так и было с людьми. Они оставили жизнь в Боге и умерли для своей истинной жизни, и только сам Бог снова возвратил им её: «Мертвы бо ны суща, вринувшимся самоволне и у дебрь греховную, не презре нас, ни отвержеся нас; но взыска и обрете...» 21 . «Тако Господь створи нам: созда, падшая встави» 22 . И так, в Боге начало истинной жизни, и в Нём одном её совершение: «Бог един Творец, невидимым и видимым, небесным и земленыим, и... посла в мир спасения ради взлюбленнаго Своего Сына» 23 . «Тобою (Владимиром) обожихом и живота Христа познахом» 24 . Понятно само собой, что такое всеобъемлющее Начало жизни, такая полнота её, не допускает делений и множественности: «Бог един». Итак, Бог христианский – Бог живой, и в Его жизни получило начало и существует всякое бытие. В чём же существо этой жизни? Какая положительная сила живёт собою и в себе и дарует от себя силу жить всему существующему? «Бог любы есть...» 25 . Жизнь Бога есть жизнь любви. Те акты, в которых обнаруживается Божественная жизнь в мире, суть проявления Его высочайшей любви.

http://azbyka.ru/otechnik/Grigorij_Georg...

20 августа австрийский генерал Гаддик, находившийся при русском войске с своим отрядом, дал знать Солтыкову, что неприятель, маршируя близ его лагеря, перестреливается с его людьми. Солтыков тотчас поехал туда со всем генералитетом и застал неприятеля, идущего под прикрытием конницы; русские и австрийские гусары с чугуевскими козаками беспокоили его до самых сумерек, но до значительного дела не дошло. На другой день в третьем часу утра Даун прислал сказать Солтыкову, что когда прусский король повернет в Саксонию, то русская армия двинулась бы к Либену, чтоб удержать его шесть или семь дней от вступления в Саксонию; он, Даун, в это время пойдет навстречу к принцу Генриху и даст ему битву, а не допустит соединиться с королем. Солтыков отвечал, что за королем к Либену не пойдет, ибо отдалением от Одера не хочет подвергнуть армию опасности быть отрезанною от сообщения с Познанью, откуда ожидается не только провиант, но значительная денежная сумма, несколько полков, лошади и артиллерия; если же прусский король пойдет на Котбус, то русское войско станет препятствовать ему соединиться с принцем Генрихом. 25 числа приехал к Солтыкову от Дауна генерал Буков опять с требованием, чтоб русская армия шла к Пейцу для воспрепятствования королю отправить войско в Саксонию. Солтыков отвечал прежнее, что не пойдет к Пейцу, чтоб не потерять сообщений с Польшею и Пруссиею. «Неприятель, – продолжал Солтыков, – уже занял место около Пейца, так разве мне его атаковать и оттуда выгнать; на это я отважиться не хочу, ибо и без того вверенная мне армия довольно сдержала неприятеля и немало претерпела; теперь надобно бы нам покой дать, а вам работать, потому что вы почти все лето пропустили бесплодно». «Да, – отвечал Буков, – благодаря вам у нас три месяца руки были связаны», давая этим знать, что русская армия двигалась очень медленно. «Правда, – возразил Солтыков, – нас можно попрекать за то, что мы неприятеля из Польши выгнали, разбили его и на положенный планом срок пришли к реке Одеру. Умалчивая о втором поражении неприятеля, мы этим одним столько сделали, что весь беспристрастный свет нам хвалу приписать должен; однако я об этом долее не распространяюсь и, возвратясь к главной материи, объявляю, что мне долго здесь пробыть нельзя, фуражу нет, буду стоять сколько можно, а потом пойду к Губену и расположусь между реками Пейсом и Бобром, где еще фураж есть».

http://azbyka.ru/otechnik/Sergej_Solovev...

VI . Третья зима его жизни приходила к концу. На дворе уже таял снег, звенели весенние потоки, и вместе с тем здоровье мальчика, который зимой все прихварывал и потому всю ее провел в комнатах, не выходя на воздух, стало поправляться. Вынули вторые рамы, и весна ворвалась в комнату с удвоенной силой. В залитые светом окна глядело смеющееся весеннее солнце, качались голые еще ветки буков, вдали чернели нивы, по которым местами лежали белые пятна тающих снегов, местами же пробивалась чуть заметною зеленью молодая трава. Всем дышалось вольнее и лучше, на всех весна отражалась приливом обновленной и бодрой жизненной силы. Для слепого мальчика она врывалась в комнату только своим торопливым шумом. Он слышал, как бегут потоки весенней воды, точно вдогонку друг за другом, прыгая по камням, прорезаясь в глубину размякшей земли; ветки буков шептались за окнами, сталкиваясь и звеня легкими ударами по стеклам. А торопливая весенняя капель от нависших на крыше сосулек, прихваченных утренним морозом и теперь разогретых солнцем, стучала тысячью звонких ударов. Эти звуки падали в комнату, подобно ярким и звонким камешкам, быстро отбивавшим переливчатую дробь. По временам сквозь этот звон и шум окрики журавлей плавно проносились с далекой высоты и постепенно смолкали, точно тихо тая в воздухе. На лице мальчика это оживление природы сказывалось болезненным недоумением. Он с усилием сдвигал свои брови, вытягивал шею, прислушивался и затем, как будто встревоженный непонятною суетой звуков, вдруг протягивал руки, разыскивая мать, и кидался к ней, крепко прижимаясь к ее груди. – Что это с ним? – спрашивала мать себя и других. Дядя Максим внимательно вглядывался в лицо мальчика и не мог объяснить его непонятной тревоги. – Он… не может понять, – догадывалась мать, улавливая на лице сына выражение болезненного недоумения и вопроса. Действительно, ребенок был встревожен и беспокоен: он то улавливал новые звуки, то удивлялся тому, что прежние, к которым он уже начал привыкать, вдруг смолкали и куда-то терялись. VII

http://pravbiblioteka.ru/reader/?bid=525...

Члены московского клуба — граждане с обычным уровнем достатка — регулярно съезжаются на конференции, делятся информацией о новинках. А вот Международное общество любителей миниатюрной книги устроено по-другому. В него вхожи весьма состоятельные люди, преимущественно из США. Собираются каждый год в новом городе. Главное, чтобы хозяин мог принять у себя 50—100 человек, показать книжные выставки и знаменитые переплетные мастерские. Конференции в США принято называть конклавами. Условия вступления посильны для каждого американца: заплатил 40 долларов — и ты уже член клуба. У нас надо быть не моложе 14 лет, но необязательно россиянином. И платить небольшой членский взнос — 200 рублей в год. На Западе коллекционер, как правило, не просто собирает книжки-малышки, но может позволить себе иметь дома маленькую типографию. Многие издают себя сами. Великолепный переплет, серебряные накладки, гравюры, раскрашенные акварелью, — все это, сделанное в домашних условиях, может стоить около 300 евро. Мини-буки регулярно выставляют на аукционах Christie " s и Sotheby " s, но чаще всего не поодиночке, а целыми библиотеками. Обычно это несколько сот экземпляров. Цены — как у «больших». Недавно у одной дамы из США, члена международного общества, случилось горе — сгорел дом. И она выставила на продажу свое собрание мини-буков. В цену дома можно было уложиться, если бы собрание приобрели целиком. Но книги в основном уходят поодиночке. Тонкая работа В каждом сообществе есть свои легенды. У нас легендарной личностью считается отец-основатель московского движения миниатюристов Павел Почтовик. Еще одна легенда — Анатолий Коненко из Омска. В народе его зовут омским Левшой. Коненко специализируется по самым крошечным и совершенно нечитаемым книжицам, которые делает вручную. Тиражи этих уникальных изданий тоже крошечные: не более 30 штук. Цены — огромные. А вот Мария Жукова (Яновская) — миниатюрист по наследству. Она дочь Эдуарда Яновского, который первым в СССР и России начал возрождать ручной переплет и издавать мини-буки. Сегодня Мария, продолжая семейное дело, руководит издательством «Янико». В штате издательства всего 6 человек. Но оно — один из лидеров отечественного рынка мини-буков.

http://izdatsovet.ru/news/detail.php?ID=...

«Что касается МН-17 самолета, Гиркин совершенно неубедительно звучал, и он на эту тему не захотел говорить… Поэтому это усмотрение суда. Сочтет ли он эти материалы при условии, что не может опросить свидетеля очно. Нужными для своего расследования судебного. Важными. И как он оценит их достоверность», — пояснила Лукьянова. Стрелков — один из четырех обвиняемых на процессе в Гааге, который начался еще в марте. Другие: Сергей Дубинский (Хмурый), Олег Пулатов (Гюрза) и украинец Леонид Харченко (Крот). Максимальное наказание, которое им грозит — пожизненное заключение. О том, как все было на самом деле, «СП» рассказал соратник Стрелкова, боец его отряда во время событий в Славянске 2014 года, россиянин Дмитрий Колесников. — Вся история с самолетом случилась через некоторое время после того, как мы вышли из Славянска. В тот момент мы уже пребывали в Донецке. Я лично видел все эти «черные ящики» и все, что там в поле собрали. И комиссию малазийскую тоже видел. «СП»: — Малазийскую?! — Да, оттуда в Донецк сразу приехала целая делегация. Так эти малазийцы еще тогда однозначно были уверены, что сбил Киев. Они ведь не идиоты. «Боинг» был сбит силами ПВО Украины. В этом сомнений нет. Одно то, каким оружием сбили, свидетельствует, кто это сделал. Тех «Буков», которым сбили самолет, на вооружении России уже нет. Они у нас модернизированные, современные. А у Киева они старые, изначального образца. Комиссия установила этот факт совершенно точно. «СП»: — Получается, моральную ответственность нести ни Стрелкову, ни ополченцам, ни российской стороне не нужно? — Не нужно. Самолет ведь был сбит не случайно. Это была целенаправленная провокация. Его по этому маршруту вели. Хотя по этой авиатрассе он не должен был передвигаться. В регионе ведутся боевые действия. В любой точке планеты, если происходит такое, авиатрассы закрываются. А этот «Боинг» был там единственным в небе. Причем, Киев ему не просто разрешил там лететь, а даже настаивал на том, чтобы он летел именно там. «СП»: — Тем не менее, Запад пытается разыграть эту историю в свою пользу. В Гааге уже идет процесс, предъявлены обвинения. И зная как проходил процесс против участников конфликта в Югославии, легко представить чем он закончится. Для Стрелкова это опасно…

http://ruskline.ru/opp/2020/05/21/boec_i...

– Если она приезжает в Винчестер, чтобы повидаться с нами, то, значит, может и вообще уехать оттуда. – Очевидно. Она свободна. – Так в чем же дело? Как объясняете вы это? – Я придумал семь объяснений известных нам фактов. Которое из них верное – узнаем из новых сведений, которые, без сомнения, ожидают нас. Вот и колокольня собора. Скоро мы услышим, что расскажет нам мисс Гёнтер. “Черный Лебедь” – известная гостиница на Гайстрите, вблизи станции. Мисс Гёнтер ожидала нас там. Завтрак был приготовлен в отдельной комнате. – Я так рада, что вы приехали,– сказала она серьезным тоном.– Это чрезвычайно мило со стороны обоих вас. Я, право, не знаю, что мне делать. Ваши советы будут иметь громадное значение. – Расскажите, пожалуйста, что случилось с вами. – Непременно. Но мне нужно поторопиться, так как я обещала мру Рюкэстлю, что вернусь к трем часам. Я получила от него позволение отправиться в город, хотя он и не подозревает зачем. – Нус, говорите все по порядку, сказал Холмс, вытягивая к камину свои длинныя ноги и приготовившись слушать. – Во-первых, не могу, по справедливости, сказать, чтобы мр или мс Рюкэстль дурно обращались со мной. Но я не понимаю их, и многое тревожит меня. – Чего вы не понимаете? – Их поведения. Но я расскажу вам все. Когда я приехала, мр Рюкэстль встретил меня на станции и отвез меня в экипаже в “Под буками”. Местность, как он говорил, действительно красивая, но сам дом некрасив. Это – большое, четырехугольное, квадратное здание, выкрашенное в белую краску, на которой видны пятна от сырости и дурной погоды. Вокруг дома разведен сад; с трех сторон он окружен лесами, с четвертой идет поле, которое спускается к Соутгэмптонской большой дороге, извивающейся ярдах в ста от подъезда. Поле принадлежит мру Рюкэстлю, а леса – лорду Соутертону. Группа буков перед домом дала название усадьбе. “Хозяин, любезный как всегда, привез меня и познакомил с женой и ребенком. Наше предположение насчет мс Рюкэстль оказалось неверным, мр Холмс. Она вовсе не сумасшедшая, Это – молчаливая, бледная женщина лет тридцати. Она гораздо моложе мужа, которому, по-моему, не менее сорока пяти лет. Из их разговора я узнала, что они женаты около семи лет, что он вдовец, и его единственная дочь от перваго брака уехала в Филадельфию. Мр Рюкэстль сказал мне по секрету, что причиной ея отъезда было непобедимое отвращение к мачехе. Так как дочери должно быть не менее двадцати лет, то, понятно, ея положение в доме при молодой мачехе могло быть неприятным.

http://azbyka.ru/fiction/prikljuchenija-...

Неподалеку отсюда есть одно место, где растет более двадцати высоких буков, и на гладкой коре каждого из них вырезано и начертано имя Марселы, а на некоторых сверху вырезана еще и корона, словно красноречивыми этими знаками влюбленный хотел сказать, что Марсела достойна носить венец земной красоты. Один пастух вздыхает, другой сетует, здесь слышатся любовные песни, там - скорбные пени. Иной всю ночь напролет у подошвы скалы или под дубом не смыкает заплаканных очей своих, и там его, возносящегося на крыльях упоительной мечты, находит утренняя заря, а иного нестерпимый зной летнего полдня застает распростертым на раскаленном песке, беспрестанно и беспрерывно вздыхающим и воссылающим свои жалобы сострадательным небесам. Но равнодушно проходит мимо тех и других свободная и беспечная красавица Марсела, и мы все, зная ее, невольно спрашиваем себя: когда же придет конец ее высокомерию и кто будет тот счастливец, коему удастся сломить строптивый ее нрав и насладиться необычайною ее красотою? Все, что я вам рассказал, - это истинная правда, а потому, думается мне, и толки о смерти Хризостома, которые передал наш пастух, также находятся в согласии с истиной. И я советую вам, сеньор, непременно пойти на погребение, каковое обещает быть зрелищем внушительным, ибо друзей у покойного много, а отсюда до того места, где он завещал себя похоронить, не будет и полмили. - Да уж я-то непременно пойду, - сказал Дон Кихот. - А теперь позволь поблагодарить тебя за то удовольствие, которое ты мне доставил занимательным своим рассказом. - О, мне известна лишь половина тех происшествий, которые случились с поклонниками Марселы! - возразил козопас. - Может статься, однако ж, что завтра мы встретим по дороге кого-нибудь из пастухов, и он нам расскажет все. А сейчас не худо бы вам соснуть под кровлей: ночная прохлада может повредить вашей ране, - впрочем, мой пластырь таков, что каких-либо осложнений вам опасаться нечего. Санчо Панса давно уже мысленно послал к черту словоохотливого козопаса, и теперь он также принялся упрашивать Дон Кихота соснуть в шалаше у Педро.

http://pravbiblioteka.ru/reader/?bid=694...

— Но это же бред какой-то! Я просто… — Ты что, не мог ему сказать: «Хорошо, вызову»? — Мне кажется, это мое дело. — Мало ты по жене скучаешь!.. А мне говорили, она очень даже ничего. Тут прямо на них пошел Уизер, и оба они замолчали. За обедом Марк сел рядом с Филострато — поблизости не было никого из своих. Итальянец был в духе и говорил много. Только что он приказал срубить несколько больших красивых буков. — Зачем вы это сделали, профессор? — спросил его кто-то через стол. — От дома они далеко. Я даже люблю деревья. — Да, да, — отвечал Филострато. — Садовые деревья красивы. Но не дикие! Лесное дерево — сорняк. Однажды я видел поистине цивилизованное дерево. То было в Персии. Французский атташе заказал его, ибо там была скудная растительность. Оно было металлическое. Грубо сделано, примитивно — но если его усовершенствовать? Изготовить из легкого металла, скажем — алюминия. Придать ему полное сходство с настоящим… — Вряд ли оно будет похоже, — усомнился его собеседник. — Но какие преимущества! Вам надоело, что оно стоит на одном месте — двое рабочих перенесут его, куда вы захотите. Оно бессмертно. С него не опадают листья, на нем не вьют своих гнезд птицы, ни сырости, ни мусора, ни мха. — Вероятно, экземпляр-другой был бы даже забавен… — Почему же один-другой? Согласен, теперь нам нужны леса, ради атмосферы, но мы найдем химический способ. Зачем же тогда лес? По всей земле не будет ничего, кроме искусственных деревьев. Мы очистим планету. — Вы хотите сказать, — уточнил другой ученый, — что растительность не нужна? — Вот именно. Сами же вы бреетесь, — даже каждый день. А в свое время мы побреем всю землю. — А как же птицы? — Я не оставил бы и птиц. На искусственном дереве будут сидеть искусственные, заводные птицы. Устали — выключите. Ни перьев, ни гнезд, ни яиц, ни всей этой грязи. — Так и всякую жизнь уничтожишь! — воскликнул Марк. — Безусловно. Гигиена этого требует. Послушайте, друзья мои. Когда вы видите гниющий плод, вы ведь бросаете его — ибо в нем кишит жизнь!

http://pravbiblioteka.ru/reader/?bid=689...

Вот лёгкий шорох и лопот. Быстро включаю фонарь. На камне трепещет мохнатая ночная бабочка. Она похожа на крошечную сову. И, как у совы, на плоском щетинистом личике горят и сверкают глаза! Этакий гномик ночной. Гаснет фонарь, и гаснут глаза. И опять долго-долго ничего не происходит. Звёздочка сползла со скалы, парит уже в небе, дрожит и переливается там, как росинка. И начинает двоиться. Дрёма одолевает меня. И тут-то словно вентилятор включили! Вдруг зажужжало, ветерком по лицу мазнуло, и живая тень нависла над белым цветком. Дождался цветок того, для кого струил аромат и светился! В узеньком лучике света от фонаря светился крохотный вертолёт. Ночная бабочка, большущая и глазастая, с крылышками, слившимися в серебристое облачко, сверкающими, как два пропеллера, висела в воздухе над цветком и длинным хоботком, словно через соломинку, сосала сладкий цветочный коктейль. Бражник бражничал на цветах. И разгульно гудел. Ну вот и произошло. Не ахти какое событие; так, маленькая тайна ночи. Стоит и молчит Светает. В лесу ещё темно, но тропу уже видно. Поднимаюсь в гору, смотрю под ноги. Ветви нависли над тропой; не глядя отвожу их рукой от лица. Паутина липнет на щёки. Лес просыпается. Заквакал зелёный дятел. Ночной козодой на поляне промурлыкал и похлопал крыльями в последний раз. И словно движутся мимо меня туманные и ещё чуть видимые стволы дубов, буков и кусты ежевики. Прохожу мимо мохнатого пня. И прошёл. Совсем рядом прошёл, но тут внутри у меня что-то ёкнуло и щёки похолодели: пень-то вдруг шевельнулся и тихо фыркнул, словно чихнул! На обочине — рукой толкнуть!стоял медведь. Стоял на задних лапах, а передние лапы на пузо свесил. Губы трубочкой, — того и гляди, свистнет! Растерялся, что ли, — стоит как пень! Медведь опомнился, мягко упал на четвереньки, вскинул мохнатым задом — и зашумел по кустам. А я ещё долго стоял, застёгивая пуговицу телогрейки, и никак не мог её застегнуть. Конь-великан Вчера на зелёные горы упал белый град. Стало как зимой. Да не совсем. И бело, и холодно, а знаешь, что это не серьёзно. Из-под белого везде проглядывает зелёное. И пробиваются, пробиваются летние запахи разных трав.

http://azbyka.ru/fiction/medovyj-dozhd-s...

— Уж больно ты разболтался! — сказало вдруг огниво, и сталь так ударило по кремню, что посыпались искры. — Не устроить ли нам лучше вечеринку? — Конечно, конечно. Побеседуем о том, кто из нас всех важнее! — сказали спички. — Нет, я не люблю говорить о самой себе, — сказала глиняная миска. — Будем просто вести беседу! Я начну и расскажу кое-что из жизни, что будет знакомо и понятно всем и каждому, а это ведь приятнее всего. Так вот: на берегу родного моря, под тенью датских буков… — Чудесное начало! — сказали тарелки. — Вот это будет история как раз по нашему вкусу! — Там в одной мирной семье провела я свою молодость. Вся мебель была полированная, пол чисто вымыт, а занавески на окнах сменялись каждые две недели. — Как вы интересно рассказываете! — сказала метелка. — В вашем рассказе так и слышна женщина, чувствуется какая-то особенная чистоплотность! — Да, да! — сказало ведро и от удовольствия даже подпрыгнуло, плеснув на пол воду. Глиняная миска продолжала свой рассказ, и конец был на хуже начала. Тарелки загремели от восторга, а метелка достала из ящика с песком зелень петрушки и увенчала ею миску; она знала, что это раздосадует всех остальных, да к тому же подумала: «Если я увенчаю ее сегодня, она увенчает меня завтра!» — Теперь мы попляшем! — сказали угольные щипцы и пустились в пляс. И боже мой, как они вскидывали то одну, то другую ногу! Старая обивка на стуле, что стоял в углу, не выдержала такого зрелища и лопнула! — А нас увенчают? — спросили щипцы, и их тоже увенчали. «Все это одна чернь!» — думали спички. Теперь была очередь за самоваром: он должен был спеть. Но самовар отговорился тем, что может петь лишь тогда, когда внутри у него кипит, — он просто важничал и не хотел петь иначе, как стоя на столе у господ. На окне лежало старое гусиное перо, которым обыкновенно писала служанка; в нем не было ничего замечательного, кроме разве того, что оно слишком глубоко было обмокнуто в чернильницу, но именно этим оно и гордилось! — Что ж, если самовар не хочет петь, так и не надо! — сказало оно. — За окном весит в клетке соловей — пусть он споет! Положим, он не из ученых, но об этом мы сегодня говорить не будем.

http://pravbiblioteka.ru/reader/?bid=719...

  001     002    003    004    005    006    007    008    009    010