| Как должно священнику нести св. крест на воду 1 августа — в руках или на голове в полном ли облачении должен быть при этом священник? Крест должен быть носим при этом на голове; а так как ход на воду в настоящее время совершается обычно тотчас по окончании литургии, то священник бывает в полном облачении. Но если ход совершается по указанию Типикона, т. е. после утрени и 1 часа, то священник может быть не в полном облачении, так как в «чине священносл. и обряд., соблюд. в Больш. Усп. Соборе» указывается, что архиерей облачается в этом случае «по приходе с Иордани» (Никольский. Пособ. к изуч. уст. стр. 500, пр. 1). (Ц. В-к 1897 г. Какое величание петь 16 августа? В Часослове, изданном в Киеве в 1772 году, на утрени указано следующее величание: «Величаем Тя, Живодавче Христе, и почитаем пречистого зрака Твоего неписанное изображение»; или: «Величаем Тя, Живодавче Христе, и чтем образ Твой святый, имже спасль еси от работы вражия» (Ц. В-к 1894 года Откуда берется величание на Покров и запев пред 9-ю песнью канона на Троицын день, не указываемые ни в минеях, ни в ирмологионе? Первое помещается в Часослове, изд. в Киеве в 1742 году, и в «Книжице, содержащей в себе величания, певаемые на полиелиях», изд. в Почаевской Лавре в 1763 г. При этом есть разница — в первом: «юже Тя виде святый Андрей на воздусе», а во второй — «Тя виде на воздусе виде святый Андрей». Запев же («Апостоли сошествие Утешителя зряще»…) можно найти в «Обиходе потнаго пения» (Ц. В-к 1895 г. Какое лучше петь из существующих величаний на день Покрова Пресвятыя Богородицы? В наших богослужебных книгах нет особого величания на праздник Покрова Богоматери, поэтому в одних храмах на означенный праздник поют величание Богородице: «Достойно есть величати Тя, Богородице», в других — хотя особое, но в грамматическом отношении неправильное: «Величаем Тя, Пресвятая Дево, и чтем покров Твой честный, юже святый Андрей виде на воздусе, за ны Христу молящуюся», или в таком виде: «Величаем Тя, Пренепорочная Мати Христа Бога нашего, и чтем труды Твоя и Твой честный омофор, юже Тя виде святый Андрей на воздусе за ны Христу молящуюся» ) . В рукописных уставах 16-го века есть следующее величание, примененное к празднику Покрова Божией Матери: «Величаем Тя, Пресвятая Дево, Мати Христа Бога нашего, и всеславный славим покров Твой». В Обиходе Бахметева (на четыре голоса), заменяющем собою, по определению Св. Синода, Обиход Львова и в «Круге церковных песнопений», изданном Московским обществом любителей церковного пения, величание это перепечатано так: «Величаем Тя, Пресвятая Дево, и чтем покров Твой честный: Тя бо виде святый Андрей на воздусе, за ны Христу молящуюся». Оба эти величания не многословны, вполне приличны празднику и чужды грамматических несообразностей (Р.д.С.П. 1894 г. |
| Шитье всегда довольно широко использовалось в церковном обиходе, но при этом шитых икон было не так уж много. Иконы все-таки большей частью писали на досках. А шитыми делали плащаницы, пелены, воздухи, покровцы, хоругви, шитьем украшали облачения священства и т.д., то есть, все это были вещи, связанные с богослужением. Чаще всего рисунок создавали иконописцы-знаменщики, как правило, мужчины, а вышивали по этому рисунку женщины. Этим занимались монахини или высокопоставленные мирянки: княгини, княжеские и боярские дочери. Причем сюжеты, особенно плащаниц, были глубоко продуманы богословски и литургически, и в этом всегда принимало участие образованное духовенство. При таком подходе шитье никак невозможно назвать женским рукоделием. Хотя и такой жанр процветал в Древней Руси, но рукоделие обслуживало бытовые потребности, и древнерусские вышивальщицы доходили до большой виртуозности: вышитые сорочки, сарафаны, полушалки, платки, скатерти, полотенца, белье и проч. поражают тонкостью работы, вкусом, самобытностью. Народное рукоделие было в большой чести и высоко ценилось. Но народная вышивка и церковное шитье существовали параллельно, потому что для вышивки требовались только материал, фантазия да умелые руки мастерицы, а для шитья – знание канонов, иконографии, владение сложнейшей техникой золотного, лицевого и прочего шитья, да к тому же не просто благословение, но контроль Церкви, потому что шитые вещи делались для храмового употребления. В древности никому не пришло бы в голову повесить в храме вышитую икону, да и в домашнем обиходе их практически не было. К иконе как к священному образу относились в высшей степени серьезно. Со времен VII Вселенского собора утвердилось понятие, что икона должна быть сделана из прочного материала. Даже бумажные иконные изображения появились не ранее конца XVII века, а в массовое употребление вошли в XIX веке. Но даже в Синодальный период, когда многие каноны церковного искусства были в забвении, никто не смешивал бытовую вышивку и создание иконы как священного образа. Да и взяться за создание иконы без благословения никто бы не посмел. Религиозная культура тогда была все же на определенной высоте. |
| 1. Песнопения болгарские и греческие, часто имевшие в Ирмологионах соответствующие названия. Вслед. того что греко-балканские напевы «становились» в рус. рукописях «киевскими», неизбежными были последующие ошибки в их атрибуции. Так, прот. И. Вознесенский назвал «киевскими» 2 разных напева кондака «Возбранной Воеводе» ( Он же. 1893. С. 38, 47; Шевчук. 2007. С. 113), один из к-рых был в действительности болгарским. Из-за того что эта ошибка была повторена позднее в «Истории русской музыки» (1983. С. 313), был сделан неверный вывод о совпадении «киевского» и болгарского напевов этого кондака (Там же. С. 223). На этот же болгарский напев 8-го гласа в Московии был положен текст херувимской песни, названной «киевская» (опубл.: Герасимова. 2013. С. 143-144). К К. р. прот. И. Вознесенский отнес также поздний (безымянный «куплетный» кон. XVII - XVIII в.) напев «Да молчит всяка плоть», отметив, что это песнопение «имеет мотив, напоминающий западное мирское пение» ( Вознесенский. 1893. С. 42, 49; Шевчук. 1998. С. 25), т. е. по ладовым и структурным признакам этот образец не киевский, а скорее болгарский. Чрезвычайно популярным в России стал болгарский напев песнопения «Милость мира» из Литургии свт. Василия Великого (иногда в Ирмологионах также называемый «подгорским»). Необычно применение этого же напева в крюковом рус. Обиходе кон. XVII в. в «киевской» литургии речитативного склада. Этот болгарский напев трижды встречается не в начале песнопения «Милость мира», а в середине, завершая группы псалмодических строк (фрагмент опубл.: Герасимова. 2013. С. 147-149); благодаря этому чередованию в цикле соединяются мелодии 2 разных стилей. В синодальном Обиходе 1772 г. на тот же напев изложен текст «Достойно и праведно» (Л. 176 об.) в составе разд. «Литургия киевского роспева» без указания на болг. происхождение; следов., составители этого издания причисляли его к К. р. Там же болгарские напевы имеются в многораспевной группе песнопений «Достойно есть» (без атрибуции) и в др. 2. Под названием «киевский распев» рус. |
| И именно в конце молитвы по заутрени в воскресенье читаем: «И спаси, Господи, раба Своего благовернаго царя и великаго князя (имярек)». А в молитве ко всем святым призываются в числе других святых новые чудотворцы русские: Петр и Алексей Московские, преподобные Сергий Радонежский и Никон, Кирилл, Андроник, Савва Новгородский и Исидор Ростовский. Канон этот сохранился в «Обиходе церковном разных молений» Новг. Соф. библ., XIII–XIV в., пис. в 4-ку на 295 л., по старому каталогу 13 или 15 . Канон здесь занимает листы 219 об.— 232 и озаглавлен «Канон молебен Кюрила грешнаго», подобно тому как озаглавлены и в другом сборнике XIII в. подлинные сочинения св. Кирилла Туровского (Калайдов. Предисл. к Твор. св. Кирилла. С. XXXIII Молитвы св. Кирилла напечатаны недавно в Правосл. собеседн. 1857. 212, 273 Так как канон молебный св. Кирилла вполне нигде не напечатан, то представляем в приложен. 6 и остальные песни канона. Восток. Опис рук. Рум. муз. 457 По другому списку, изд. г. Сухомлиновым (с. 2 место это читается несколько иначе: «И Феодорца, за укоризну тако нарицаема... от Божественных писаний ересь обличи... и Андрею Боголюбскому князю многа послания написа от евангельских и пророческих указаний, и яже суть на праздники Господския Слова, и ина многа душеполезная в них словеса, и си вся и ина множайшая написа и Церкви предаде». К таким сочинениям г. Невоструев не без основания относит поучение «О подвизе иночьскаго жития», изданное им по списку XIV в., указывая на то, что поучение не только имеет все отличительныя свойства сочинений св. Кирилла Туровскаго, внешние и внутренние, но представляет даже мысли и выражения такие, которые встречаются у св. Кирилла (Материалы для Ист. Русск. Церкви. 1. 117–127 Но приписывать св. Кириллу Туровскому и «Завет уным чернцем в кельи» (напеч. там же. 157–161 потому только, что этот Завет в Обиходе Антониева монастыря написан вслед за «Каноном молебным Кюрила грешнаго», как приписывает пр. Филарет (Русск. свят. Авг. 3-го. С. 16 Чернигов. епар. ведом. 1863. С. 546 ), вовсе не основательно. |
| 16, 14). Также смотри у пророка Иеремии (Иер. 34, 5). Впоследствии это было заменено помазанием тела ароматами (Ин. 19, 39–40; Мк. 16, 1), в отношении же простых людей ограничивались простым омыванием (Деян. 9, 37), каковой священный обычай сохранился и доселе. Кроме вышеуказанных двух случаев, благовония употреблялись также при бальзамировании тела умершего. Последнее также древнего происхождения и, как в древности, так и теперь, совершается над лицами царственного достоинства (Быт. 50, 2–3, 26). Но помазание ароматами тела допускалось у первых христиан и в отношении простых людей, даже монахов, при жизни от них всячески отказывавшихся. Так, в житии преп. Пелагии — в миру знаменитой куртизанки из Антиохии, — подвизавшейся под видом монаха-затворника в горе Елеонской, рассказывается, что после славной ее кончины «прииде патриарх Иерусалимский со множеством иных отец и по обычаю наченше помазовати тело ароматы», благодаря чему и открылось, «яко естеством жена бе» 26 . Отсюда же, очевидно, сохранился до нашего времени обычай усопших священников и епископов не омывать водою, а помазывать только маслом. В домашнем и церковно-общественном обиходе Церковь в некоторых случаях дает своим чадам благословение на употребление ароматов даже и в домашнем обиходе. Лишь бы это было не на угождение и питание страстей, а на пользу душе и телу и делалось во славу Божию, то есть с призыванием Его святого имени. Таким образом, в Требнике мы имеем чин, «еже освятити какое-либо благовонное зелие», причем после указанной молитвы благоуханные травы и семена трижды окропляются святой водой с обычными словами окропления и освящения. В молитве по этому поводу, между прочим, говорится: «Господи Боже Вседержителю… благослови и освяти Духом Твоим Святым и рабов Твоих сих, приемлющих зелия сия с семенами, от всякия скверны очисти, и домы их всякаго благовония исполни, во еже быти сим и всем верою хранящимся, и кадящимся ими в соблюдение и избаву от всех вражиих прилогов и во отгнание всякаго мечтания, от действа диавола находящаго, дневнаго и нощнаго, на благословение же душам и телесем, верным Твоим людем и скотом, домовом же и местом…» 27 Отсюда видно, что св. |
| В Обиходе 1700 г. (ГИМ. Син. певч. 375) содержатся 3 многолетия 3- и 4-голосных, Н. пишется на нижней или на 2-й снизу строчке партитуры (Л. 73 об.- 74, 120-120 об., 177 об.- 178). Многоголосное демество диссонантного склада изредка встречается в 4-голосных партесных Обиходах-поголосниках, при этом Н. записывается в кн. «Бас» (ГИМ. Син. певч. 658-г. Л. 10 об.: «Всенощное демественное низ»). Характерно название «Начало Всенощнаго бдения разных роспевов четверогласного пения» в нотном Обиходе московского происхождения, от к-рого сохранилась только партия баса (ГЦММК. Ф. 283. 519. Л. 3). В партесных обработках этой рукописи бас насыщен фигурами эксцелентования, кварто-квинтовыми ходами, а в песнопениях, озаглавленных «демественная настоящая», представляет собой Н. демественного многоголосия (Л. 16 об., 54, 76 об.). Др. нотная партия Н. из несохранившегося комплекта Обихода содержит троестрочную всенощную с задостойниками и демественную литургию (РНБ. О. I. 334) с включением отдельных партесных обработок демественного распева, обозначенных ремаркой «к деместву приклад» (Л. 34). Троестрочие в посл. четв. XVI - нач. XVII в. записывается в неполной форме казанской (путевой) нотацией. Чаще всего фиксируется только основной голос - путь, насыщенный сокращенными графическими формулами попевок и фит путевого осмогласия, о существовании др. голосов можно лишь догадываться по встречающимся в середине песнопений ремаркам: «верх», «низ», «захват», «захват верхом», иногда - «путь» (напр., РГБ. Ф. 354. 140). Известен также ранний пример поголосной неполной записи троестрочия в рукописи 80-90-х гг. XVI в., в к-рой поочередно выписаны путь и Н. великого славословия (РГБ. Ф. 304/I. 427. Л. 694-696 об.). Видимо, поголосная форма записи троестрочия возникла под влиянием ранних форм записи демественного пения. Верх, путь и низ в записи стихиры на Рождество Пресв. Богородицы «Днесь иже на разумнех престолех» строчного распева. Певч. рукопись «Праздники». 80-е гг. XVII в. (РГБ. Ф. 299. 115. Л. |
| Из всего многообразия бытовавших в 1-й пол. XVII в. певч. стилей выговцы выбрали знаменный , большой , малый , демественный и путевой распевы. Репертуар демества и пути был ограничен записями распевов в знаменной нотации. Поморский библиограф Любопытный отмечал, что Москвитин «образовал в разных родах путевое и демественное пение, до того времени бывшие во многих частях и дроби недостаточные» (Каталог или библиотека староверческой церкви, собранный тщанием П. О. Любопытного//ЧОИДР. М., 1863. Кн. 1. Отд. 2. С. 33). Выговцами были усвоены соловецкий , кирилловский , тихвинский , новгородский и псковский распевы. В выговский певч. репертуар были включены и авторские распевы свящ. Феодора Христианина и его сына Феодора, архим. Исаии (Лукошко) , Кирилла Гомулина. В поморских рукописях варианты распевов имеют более 400 песнопений, причем в одной рукописи может помещаться до 8 вариантов распевов на один текст. Так, песнопение, исполняемое на отпусте Пасхи «И нам дарова», известно в распевах: «малое», «путь», «демество», «столповое большое знамя» (с аненайками), «8-го гласа», «царь стих» (большой распев с хабувой), «ин розвод» (с хабувой), «путевой большей» (БАН. Чув. 26; Дружин. 656 и др.). Поморские певческие книги К последнему десятилетию XVIII в. на Выге окончательно сложились все типы книг, отвечавшие требованиям беспоповского богослужения. Основой для типовых поморских Ирмосов, Октая, Триоди постной и Триоди цветной, Праздников, Стихираря и Обихода служили древнерус. певч. книги, оформившиеся к сер. XVII в. Однако на протяжении XVIII в. в поморские певч. книги включались новые песнопения, нек-рые сборники разделялись на самостоятельные кодексы, краткие редакции заменялись полными составами книг. Поморский Обиход. Кон. XVIII — нач. XIX в. (БАН. Чув. 51. Л.99 об.-100) Поморский Обиход. Кон. XVIII — нач. XIX в. (БАН. Чув. 51. Л.99 об.-100) Специфика местной богослужебной практики в большей степени отразилась на составе Обихода и Стихираря. В выговском Обиходе раздел литургии сокращен до одного песнопения - «Единородный Сын». Подборки подобнов и самогласнов, величаний, задостойников, светильнов, тропарей и кондаков, цикл певч. кафизм, служба Пасхе и чин панихиды приобрели в поморском Обиходе стабильный характер. Большинство песнопений Обихода фиксировались с устойчивыми вариантами распевов. Так, задостойники представлены путевым и большим («царь стих») распевами, величания - знаменным и путевым. |
| Список использованной литературы 10 : 1. Священник Павел Флоренский. Иконостас. 2. Священник Павел Флоренский. Обратная перспектива. 3. Л. Успенский. Богословие образа. 4. Князь Е. Трубецкой. Умозрение в красках. 1 В библеистике принято ради соблюдения традиции (почти) неназывания этого имени обозначать его как Тетраграмматон (греч. ‘Четырехбуквенник’). — Ред. 2 Вот, с облаками небесными шел как бы Сын человеческий, дошел до Ветхого днями и подведен был к Нему. И Ему дана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили Ему; владычество Его — владычество вечное, которое не прейдет, и царство Его не разрушится (Дан 7:13–14). 3 Это не относится к современной практике копирования икон; среди копий самые распространенные — бумажные. — Ред. 4 Не следует смущаться тем, что теперь стало возможным пользоваться готовыми пигментами, поскольку они изготавливаются должным способом. — Ред. 5 В теории иконописи различают произведения канонические и святыни; последние создаются хотя и с нарушением канонов, но с должным благоговением. Канонические иконы не нуждаются в освящении, святыни нуждаются и могут употребляться в молитвенном обиходе именно при условии освящения, которое означает, что служитель алтаря видит высшее предназначение данного изображения и свидетельствует о нем. “Неканонические” священные изображения, которым люди молятся и получают просимое, в своем дальнейшем бытии обретают статус иконы наряду с изображениями каноническими. Изображение Спасителя, хранимое в храме Илии Обыденного и написанное священномучеником святителем Серафимом (Чичаговым), вряд ли можно отнести к числу канонических, но оно неоспоримо благодатно и к нему припадают с молитвой тысячи верующих. Столь же “неканонична” чудотворная икона Богородицы “Трех радостей” в храме Троицы на Грязех, подающая благодатную помощь молящимся. Но такие случаи редки, а в нынешнем обиходе, к сожалению, чрезвычайно распространилась “самодеятельная” икона крайне низкого художественного качества и сомнительных духовных свойств. — Ред. |
| Недавно, выступая в Донском клубе, историк Феликс Разумовский размышлял о русской смуте ХХ в. и ее особенностях: «По мере того как эта смута разрастается, очень быстро разрушаются все элементы или, как сегодня говорят, институты русской жизни. Разрушается деревня, разрушается русское офицерство, русское образованное сословие – все. Это все буквально через несколько месяцев вообще исчезнет безвозвратно. Ну вот где русское земство? До сих пор его нет. У нас же до сих пор нет самоуправления. Вообще. Потому что нет людей. Так-то можно принять любой закон, любое решение – нет людей… А все это было. Все это разрушается и исчезает. И только Церковь – она не только выживет в этих условиях, она буквально расцветет тысячами замечательных жизней мучеников и исповедников. Вообще, это – единственное у нас сегодня, единственный национальный капитал. Вот те мученики и исповедники, которые пошли за Христом до конца и сохранили Церковь и тем самым вообще сохранили какое-то представление о России в том числе. И на самом деле у нас сегодня больше практически ничего нет. А вот недавно, 8 февраля, в День памяти новомучеников, я специально вечером посмотрел: ну хоть бы один несчастный телевизионный канал, хоть бы один… Вот. Никто вообще, никто ни слова не сказал. Ну как?! Это же наш пантеон. Это, собственно, все, что мы сделали в ХХ в.: эти люди, их подвиг, их святость. А мы в значительной степени тоже находимся сегодня в этом состоянии смуты. Понимаете, у нас же, если вы посмотрите на то, что происходит, почти ничего не получается. Ну ничего не получается, мы ничего не можем сделать. Вроде бы даже и надо что-то делать особенно в нынешних обстоятельствах. В стране полно денег, полно ресурсов, полно образованных людей, всего полно, но мы ничего не можем делать. Это – странная ситуация. Это – смута. Вот такая недееспособность – она посещает Русский мир в смутное время. Мы даже в церковном нашем обиходе не придаем особого значения новомученикам. Не говоря уже о национальном обиходе, в котором никаких новомучеников вообще не существует. Во всяком случае, в том учебнике – вот такой общий учебник по истории, который готовится, – там слова «новомученики» нет. Вообще. |
| Мотив композиции храма в виде столпа в русском искусстве существовал гораздо ранее XVI столетия. Уже в 1329 году на Соборной площади Московского Кремля в качестве поминальной церкви великого князя Иоанна I Калиты возвели восьмигранный храм «иже под колоколы» святого Иоанна Лествичника. В 1445 году в Хутынском монастыре «поставили» церковь такого же типа во имя Григория Армянского «круглую яко столп». В 1499 году подобные церкви строят в Иосифо-Волоколамском монастыре и Иван-городе. С конца XIV – XV веков известны изображения пяти- или семистолпных храмов с шатровыми завершениями столпов. Примерами этому являются: резная деревянная фигура святителя Николая с храмом в руке, принесенная выходцами из Белоруссии во Псков в 1480 году - Некрасов А.И.], резные каменные иконки «Жены-мироносицы у Гроба Господня» (XV век, Новгород, ГИМ) и обрамления керамид декоративного пояса в верхней части барабана церкви святителя Николая в Застенье города Остров близ Пскова (1543 год) Примерно в середине XVI века в церковном обиходе появляется такой предмет, как слюдяной выносной фонарь с многошатровым завершением (такие фонари упоминаются среди вкладов семьи Строгановых в Благовещенский собор Сольвычегодска, и в описи 1579 годы они уже названы «ветхими») Таким образом, почва для восприятия и развития необычных форм в русской архитектуре была хорошо подготовлена. Показательно, что подобный образ храма в церковном обиходе получил название Иерусалима. Время, когда московскую митрополичью кафедру занимал митрополит Макарий (1542-1563 годы), до этого бывший архиепископом Новгорода и Пскова (1526-1542 годы), стало периодом расцвета книжности и русской богословской мысли. Именно тогда появляются иконы, глубокий богословский смысл иконографии которых был доступен только небольшому кругу образованных людей. Следует отметить большую роль «западных» тенденций в появлении сложных композиций и иконографий в русском зодчестве и иконописи этого времени, источником которых были польско-литовские и псково-новгородские культурные связи в искусстве Московской Руси начала-середины XVI века. Это взаимодействие находило мощную поддержку в кругах царицы Елены Глинской, а позже - митрополита Макария. |
|
|
