| А. А. Бозоян История Поселения людей в К. известны со времен неолита (VIII тыс. до Р. Х.). В VI тыс. до Р. Х. здесь начали осваивать медные орудия труда, в IV тыс. до Р. Х.- бронзу. Т. о., К. была одним из наиболее передовых регионов технологического развития на Ближ. Востоке, едва уступая Месопотамии. В эпоху Хеттской державы (сер. II тыс. до Р. Х.) К. была известна как Кицуватна, находилась в зависимости от хеттов. Уже тогда страна разделялась на равнинную (Уру Адания) и горную (Тарца) части. В период после 1595 - кон. XV в. до Р. Х. страной правили хурриты. Первый известный хурритский царь К. Испутахсу заключил мирный договор с царем хеттов Телепину. Наибольших успехов хурриты достигли в кон. XVI в., когда проводили активную экспансию в юж. направлении, угрожая завоеванием гос-ву Алалах. Тем не менее вскоре хурритское царство в К. было вновь разбито хеттами; царь Кицуватны Сунассура II признал себя их вассалом. В XIII в. в результате нашествий «народов моря» хурриты были вытеснены из К. и регион заселил конгломерат племен из Средиземноморья индоевроп. происхождения. Народ киликийцев (келекеш) упоминается в егип. источниках среди «народов моря» (или «народов северных стран»). В I тыс. до Р. Х. население К. было многоязычным и пользовалось письменностью на лувийском (индо-европейском) и западнофиникийском (семитском) языках. В нач. I тыс. до Р. Х. ассирийцы также называли жителей страны «кхиликку». В IX - кон. VII в. К. была частью Ассирийской державы. В VIII в. до Р. Х. К. правила царская династия Муксус (греч. Мопсос), вассалы ассирийцев. Их столицей была Адана, однако имя царей сохранилось в названии г. Мопсуестия (Мамистра, Эль-Массиса, Мсис, Мисис, ныне Якапынар). В кон. VI в. до Р. Х. К. вошла в состав Персидской империи; как зависимое царство, она управлялась династией Сиеннесис, образована сатрапия. Через К. проходила «царская дорога», соединявшая вост. берег Эгейского м. с Месопотамией и Персией. Александр Македонский. Фрагмент мозаики «Битва при Иссе». Ок. 100 г. до Р. Х. (Археологический музей, Неаполь) |
| Александр Македонский. Фрагмент мозаики «Битва при Иссе». Ок. 100 г. до Р. Х. (Археологический музей, Неаполь) Уже к нач. I тыс. до Р. Х. существовали большинство крупных городов К.: Тарцу (Тарс), Ингира (Анхиал), Дануна (вероятно, Адана), Пахри, Кунду (Квинда, Аназарв), Кара-Тепе. В «Илиаде» (VI 201) К. упоминается как Элейская равнина, по к-рой путешествовал Беллерофонт. Киликийцы назывались союзниками троянцев. В позднейшей эллинистической традиции история мн. городов К. связывалась с героями греч. мифологии. Основателями Тарса считались Триптолем, Персей и Аякс, Мопсуестии - Мопс, сын Тиресия из Фив, Олвы - также Аякс, Сол - Амфилох, сын Амфиарая. Несмотря на то что до кон. IV в. до Р. Х. К. входила в состав Восточных империй, эллинизация этого региона началась задолго до завоеваний Александра. Значительные поселения греков здесь образовались в VII-VI вв. до Р. Х.; в эпоху Персидской империи (кон. IV-IV в. до Р. Х.) нек-рые города К. (Тарс, Солы, Гольмы (ныне Ташуку) и др.) чеканили монеты с легендами по-гречески. Летом 333 г. до Р. Х. греко-македон. войско Александра Великого прорвалось в К. из М. Азии через персид. заслон в Киликийских Воротах. В нояб. того же года Александр разгромил главные силы персов царя Дария III в битве при Иссе. При разделе империи Александра его диадохами К. первоначально вошла в состав владений Восточного царства династии Селевкидов (кон. IV-II в. до Р. Х.). В период греч. правления в К. были основаны Селевкия (ныне Силифке) у устья р. Каликадн, Александрия-у-Исса близ места битвы при Иссе, Солы, Селинунт (близ совр. Газипаша), Зефирион (ныне Мерсин) и др. поселения. Егип. династия Птолемеев оставила память о своей поддержке К. в названиях городов Птолемаида и Арсиноя. В кон. II в. до Р. Х., в период распада державы Селевкидов, в К. большинство городов стали автономными. В Олве (ныне Ура) образовалось небольшое царство во главе с династией Тевкридов. Цари носили имена Зенофан и Тевкр и одновременно обладали статусом верховных жрецов местного храма Зевса Олвийского. В это же время побережье Суровой К. стало прибежищем большого числа морских пиратов, которые пользовались местными портами, защищенными с суши горными хребтами, и нападали на суда по всему Средиземноморью, доходя до Италии. Римская эпоха (I в. до Р. Х.- III в. по Р. Х.) |
| Но вот Рерихи достигают Леха, столицы Ладакха. Место это, по мнению Н. К. «замечательное», ибо «здесь предание соединило пути Будды и Христа» – Будда шёл через Лех на север, Исса беседовал здесь с народом по пути из Тибета. В Лехе, как и в Дарджилинге, Рерихи поселились во дворце «короля-ламы» – «Ладакхском дворце». И вновь они в центре всеобщего внимания: «Дни заняты нашим водворением в Ладакхском дворце. Приходят толпы народа, послы из Лхасы, тибетские торговцы, старшина-аксакал, таксильдар (кашмирский уездный начальник) и опять – король Ладакха». Беседуя с последним, Рерих узнал, что семье короля хорошо известна «рукопись об Иссе» и что «многие мусульмане хотели бы завладеть этим документом». Ещё одна тема, затронутая Рерихом в беседе с ладакхским королём (который, между прочим, являлся потомком Гесер-хана), – это пророчества о Шамбале и о «сроках». Из Леха Рерихи отправились в буддийский монастырь Хеми (Химис), один из старейших в Ладакхе, где в 1878 г. Н. А. Нотович обнаружил апокрифическое «Тибетское евангелие». Внешне монастырь выглядел довольно невзрачно: «Подъезжая, уже чуете атмосферу мрачности и подавленности. Ступы с какими-то страшными ликами – рожами. Тёмные знамёна. Чёрные вороны. Чёрные псы гложут кости. И ущелье тесно смыкается. Конечно, и храмы и дома – всё скучено. И в тёмных углах навалены предметы служения, точно награбленная добыча. Монастырь старый. Основан большим ламою, оставившим книгу о Шамбале. И лежат эти манускрипты под спудом, может быть кормят собою мышей» 624 . В своём путевом дневнике Рерих не сообщает, удалось ли ему увидеть заветную «рукопись об Иссе». Вместе с тем, он подтверждает её существование под тем самым названием, которое ей дал Нотович («Жизнь святого Иссы, лучшего из сынов человеческих»): «...Мы узнали о подлинности рукописи об Иссе. В Хеми лежит действительно старый тибетский перевод с манускрипта, написанного на пали и находящегося в известном монастыре недалеко от Лхасы... Сказки о подделке разрушены... » 625 . Эти слова Рериха до сих пор воспринимаются многими читателями его дневника с полным доверием как ещё одно свидетельство в пользу существования «Тибетского евангелия». Так, опубликовавший в 1989 г. этот текст в журнале «Наука и Религия» Е. Лазарев не сомневается, что Рерих видел его в монастыре Хеми, поскольку приводит из него пространные цитаты в своём дневнике (точнее, в неопубликованном рукописном оригинале дневника, хранящемся в архиве ныне покойного рериховеда П. Ф. Беликова). По своему содержанию тексты Рериха и Нотовича очень близки, так что создаётся впечатление, что Рерих просто пересказывает своими словами некогда изданный Нотовичем текст. Но оказывается Рериху удалось обнаружить в Хеми ещё одну рукопись – о пребывании Христа в Ладакхе. Отрывок из неё также приводится в его дневнике. Е. Лазарев далее сообщает ещё более сенсационную новость – рукопись «Тибетского евангелия» видела в 1979 г. Л. В. Шапошникова! Однако «нехватка времени не позволила ей сделать перевод» 626 . |
| С конца V в. и в последующие эпохи выделилась константинопольская школа мозаичистов, создававших композиции на белом фоне при помощи мелких ровных кубиков мозаики, уложенных узорными рядами. Константинопольские мастера использовали античные пасторальные сюжеты, трактованные как христианские аллегории, и раннехристианские мотивы (мозаики церкви св. Иоанна Крестителя в Палестине; мозаическая карта, украшавшая пол церкви в Мадабе, Трансиордания, VI в.; при Юстине II – мозаики на евангельские сюжеты в церкви св. Апостолов и в церкви св. Софии в Константинополе, VI в.). Новые черты появились в циклах мозаик в церкви Сант Аполлинаре Нуова (до 526 г.), в церквах Сан Витале и Сант Аполлинаре ин Классе (середина VI в.) в Равенне. Светящиеся мозаики, заполняющие все стены, производили впечатление легких, невесомых; цвет приобрёл символический смысл; силуэты фигур, обозначенных контуром, сделались призрачными, как бы парящими в воздухе. В мозаиках церкви Успения в Никее (VII в.) и в церкви св. Димитрия в Фессалониках (восстановлена ок. 634 г., но большая часть мозаик погибла во время пожара 1917 г.) мелкие кубики положены под небольшими углами друг к другу, что способствовало созданию светотени и усилению одухотворенности образов, их спиритуализации. По разрешению императора константинопольские мастера украшали мечети и дворцы на территории завоеванного арабами Иерусалима (мозаики храма Скалы, 691692) и Дамаска (Большая мечеть, ок. 715 г.). В IXXII вв. усилилось влияние Востока: в мозаиках появляются приземистые фигуры, плоскостность, орнаментальность, но сохраняются величественные образы и строгое построение, свойственные античному искусству. В этот период мозаикам отводились неровные поверхности внутренних стен. В композициях преобладали тенденции к экспрессии, символике (храм как Новый Иерусалим, где во время литургии проживается жизнь Иисуса Христа), ярко выраженной индивидуальности мастера (мозаики монастыря Неа Мони на острове Хиос; изображение императоров Константина и Юстина перед сидящей на троне Богоматерью над южными дверями в храме св. Софии в Константинополе, там же император Лев VI перед Христом над западным входом в собор; Богоматерь с младенцем в апсиде храма Успения в Никее, после 843 г.; мозаичные композиции в главном храме монастыря Хосиос Лукас в Фокиде и др.). В XII в. искусство мозаики стало более интимным и глубоким (мозаики церкви Успения в Дафни, близ Афин), но при этом в ряде композиций появилась линейная стилизация фигур в строго фронтальных позах. Кубики мозаики на лице были выложены параллельными линиями с резко подчеркнутыми пробелами (Богоматерь с младенцем, император Иоанн II Комнин и императрица Ирина в храме св. Софии, ок.1118 г.). |
| Руководясь же приметами этой мозаики, приходится убедиться, что буквальное понимание свидетельств Никифора Григоры, а именно, что церковь в «Хора» обязана всеми украшениями Метохиту, было бы ошибочно. Напротив, мозаики этой мечети в значительном большинстве относятся к концу XI в.; дело Метохита касалось, главным образом, их обновления, особенно во всех куполах; при нем, затем, исполнены: упомянутая мозаика царских дверей, и может быть, отдельные фигуры апп. Петра и Павла и колоссальный Деисус – во внутреннем притворе; также полуразрушенные мозаики центрального корабля и куполов над малыми абсидами, и, по всей вероятности, все мозаики внешнего притвора, без исключения. Все остальные мозаики принадлежат, несомненно, XI веку и в этом убеждает нас окончательно простое сопоставление их с памятниками XI и XII века. Мозаики Кахрие – Джамиси стоят по стилю и технике несравненно выше ближайших к ним памятников мозаического производства, как напр., росписи единственного купола в Константинопольской мечети Фетхие – Джами 332 XII века, или многочисленных мозаик монастыря Дафни близ Афин, приблизительно той же эпохи. Уступая мозаикам Палатинской капеллы в Палермо (1140 г.), мозаики Константинопольские гораздо изящнее по рисунку, светлее по краскам, одним словом, выше по стилю мозаик Палермской «Мартораны» (1143 г.), а иные типы и изображения из Кахрие представляют замечательное тождество с мозаиками знаменитого собора в Монреале близ Палермо (1174 – 82 гг.), что, конечно, может послужить только лишним доказательством византийского происхождения этих последних, а уж никак не западного для первых. Но для того, чтобы делать заключения о мозаиках мечети в отдельности по стилю, необходимо рассмотреть их все вместе по содержанию. Живопись мечети Кахрие сохранилась, во – первых, в обоих нартэксах или притворах: внутреннем и внешнем, во – вторых в приделе (фресковая) и в – третьих в центральном корабле и на сводах четырех меньших куполов. Центральный или большой купол, как известно, имеет мозаики, но ныне они заштукатурены, так как именно эта часть церкви составляет мечеть: только у правого пилястра алтаря еще сохранилась скульптурная арка, с разрушенным мозаическим изображением Христа по грудь, и внутри арки следы мозаической фигуры Богородицы, – быть может, копия с Одигитрии. |
| Перед сносом храма три мозаики: " Несение креста " , " Моление о Чаше " и " Голова Спасителя в терновом венце " , созданные по эскизам Виктора Васнецова, были тайно демонтированы и переданы в запасники Русского музея. четвертый мозаичный образ - " Спаситель, шествующий по Водам " - по эскизу Николая Бруни, при взрыве храма оказался на дне Ново-Адмиралтейского канала. Причем сам лик не пострадал, хотя по краям мозаики имеются серьёзные повреждения. Затем он был тайно поднят со дна и тоже скрыт в запасниках Русского музея неизвестными спасителями. Существует легенда, которую еще можно услышать из уст старожилов: весь берег Ново-Адмиралтейского канала и Невы был усыпан сплошным ковром из битой смальты, люди долго еще ходили сюда, чтобы взять себе " священный камушек " . Но чудо состояло не в этом: мощный взрыв уничтожил здание храма, но не мозаичные панно. Обломок главной мозаики с ликом Спасителя (по сути, это кусок стены весом больше тонны) был обнаружен на дне канала и ночью в сопровождении спецслужб доставлен в хранилище Русского музея. Там же впоследствии таинственным образом оказались и васнецовские мозаики (это тоже каменные плиты весом по нескольку центнеров). В 1990 г. созданы община и фонд восстановления церкви. Автор проекта часовни архитектор Д. А. Бутырин. До 1995 г. о судьбе мозаик никто ничего не знал - неопознанными они хранились в запасниках Русского музея. Это был пятый год работы Санкт-Петербургского комитета восстановления храма " Спас-на-Водах " . Обнаружение мозаик, наряду с ведением архивных и проектных работ, было первым большим его достижением. Сейчас три мозаики В. Васнецова, а также вырванный взрывом фрагмент заалтарного изображения " Лик Спаса-на-Водах " авторства Н. Бруни выставлены в Военно-морской академии. Мозаики по-прежнему имеют статус музейных экспонатов, однако по согласованию с администрацией Русского музея они будут экспонироваться в выставочном павильоне при часовне храма Спас-на-Водах. После обнаружения мозаики были отреставрированы В. |
| Г. Колпакова Искусство Византии. Ранний и средний периоды Памяти Сергея Сергеевича Аверинцева Содержание Введение География и хронология Периодизация Общие категории византийской культуры I. Архитектура и изобразительное искусство I – VIII вв Раннехристианская культура I – IV вв. Фрески и мозаики крепости Дура-Европос (232–244) Христианское искусство после Миланского эдикта Архитектура Архитектура времени Константина Великого Базилики конца IV – начала VI в. Центрические храмы доюстиниановой эпохи Изобразительное искусство Римские мозаики Мозаики Салоник Византийские мозаики Рима и Милана Мозаики Константинополя Мозаики Равенны Искусство эпохи Юстиниана Архитектура Купольные базилики Храм Св. Софии Константинопольской Изобразительное искусство Монументальная живопись Ранняя миниатюра Ранние иконы Искусство периода завершения иконоборчества. Конец VIII в II. Художественная культура IX–XII вв Македонский ренессанс. IX–XI вв. Система декорации храма Архитектура Изобразительное искусство Мозаики и фрески Рукописная книга Искусство эпохи Дуков Эпоха Комнинов. XII в Эволюция живописи Стиль времени Ангелов. 1185 – 1200 гг Архитектура Список сокращений Введение История изучения византийского искусства обширна: историография византинистики могла бы явиться отдельной темой. Возможны диаметрально противоположные точки зрения на это явление в целом – от «miserable Byzance» Петра Чаадаева до возвышенных восторгов в духе Константина Леонтьева . Точка зрения часто зависела от отношения не столько к византийской культуре, сколько к православию, и это обстоятельство нельзя не учитывать. Неизменными остаются общие положения: византийская культура – это утонченная, изощренная художественная система, сумевшая органично соединить в неразрывное целое традиции античной культуры и мировосприятия и христианство восточного (православного) толка. Высота интеллектуального начала, умение сложно мыслить и тонко чувствовать – одна из главнейших характеристик этого феномена. П. П. Муратов, в попытке выявить специфику византийского искусства, пишет: «Когда мы пробуем проникнуть в красоту Византии, нас поражает ее крайняя сложность. В ней нет ничего простого, природного, свободного, ничего, что давалось бы человеку легко, вместе с воздухом полей, светом солнца и шумом рек. Это самое сложное и самое искусственное из всех искусств» 1 . |
| Изобразительное искусство . h9 Монументальная живопись Монументальная живопись юстиниановского времени несравнима по своему значению с архитектурой или ранними иконами. Но самые главные ее темы и мотивы определятся в эту эпоху. Существенным результатом поисков стало достижение принципов иконного языка. Храмовая живопись этого периода отличается множеством направлений, из которых можно выделить четыре основных. К первому относится константинопольское искусство – самое блистательное и эффектное, наполненное античными реминисценциями, но модифицировавшее их в духе неоплатонического спиритуализма. Легкое, динамичное и одухотворенное, это направление заставляло задуматься о необходимости телесного воплощения духа в материи вообще. Его художественный и образный язык не возродится после периода иконоборчества, и лишь спустя столетия найдут проявление сходные тенденции. К этому кругу можно отнести фрагменты мозаического декора из церкви Успения в Никее (варварски уничтоженной в 1920 г.), фрагмент мозаики из церкви в Фанаре (ныне хранится в Греческом патриархате в Стамбуле), большинство фрагментов из римской церкви Санта Мария Антиква, а также роспись в храме в Кастельсеприо (VI, VII – самое начало VIII в.). Более ранним временем датируются фрагменты из капеллы, примыкавшей к базилике, построенной епископом Максимианом в Пуле, в Истрии (середина VI в.). Константинопольским по происхождению, но с другими задачами и художественными потенциями, с поисками большей определенности, большей зрительной фиксированности образа было второе направление. К нему принадлежат мозаики монастыря Св. Екатерины на Синае (середина VI в.), мозаики Сан Витале в Равенне (547 г.). Более жесткие, линейно очерченные, с активной сакральной мотивацией образы были созданы в русле третьего направления. Его памятники располагаются за пределами Константинополя – в Салониках (вотивные мозаики церкви Св. Дмитрия), в Равенне (мозаики Сапг Аполлинарио Нуово, 530 г.). Периферийное искусство определено теми же идеями, что и предшествующее направление, но способы воплощения здесь более примитивные. Это мозаики храмов Пореча (VI в.), Панагии, Канакарии на Кипре. |
| Согласно актам, останки И., первоначально похороненные на Маркиановом поле (Ager Marciani) близ Путеол, между 413 и 431 гг. по инициативе Неаполитанского еп. Иоанна I были перенесены в катакомбы Неаполя, где была устроена особая крипта (об этом событии под 13 апр. сообщается в Неаполитанском календаре). Перенесение мощей И. в Неаполь способствовало распространению почитания мученика в этом городе. Уже в послании Урания и в Мартирологе блж. Иеронима И. назван неаполитанским святым. В V в. над катакомбой была сооружена базилика во имя И., куда, вероятно, были перенесены его мощи. Св. Агнелл, еп. Неаполя (673-694), основал при ц. св. Ностриана диаконию во имя И. Захватив в 831 г. Неаполь, беневентский герц. Сикон перенес мощи И. в свой город, где они были помещены в кафедральном соборе Богородицы Иерусалимской. В 1154 г. по инициативе сицилийского кор. Вильгельма I Злого, считавшего Беневенто недостаточно надежным местом для хранения святыни, мощи были перенесены в аббатство Монтеверджине. По приказу кор. Карла II Анжуйского (1285-1309) их поместили в бюст-реликварий из позолоченного серебра и в 1305 г. выставили для поклонения. Сын Карла, неаполитанский кор. Роберт, повелел также изготовить реликварий для ампул с кровью мученика. С 1480 г. мощи св. И. хранились под главным алтарем монастырской церкви. Однако в Неаполе почитание И. не угасло. Во имя И. был освящен кафедральный собор, сооруженный при кор. Карле II. В городе оставались одеяние мученика и ампула с его кровью. Согласно местному преданию, по молитве к И. Неаполь был спасен от гибели во время извержения Везувия в 471 г. В 1497 г. по договоренности между Неаполитанским архиеп. Алессандро Караффой и его братом кард. Оливьеро Караффой (1430-1511), в юрисдикции к-рого находилось аббатство Монтеверджине, мощи И. были возвращены в Неаполь и помещены в кафедральный собор. В 1964 г. по указу кард. Альфонсо Кастальдо, архиеп. Неаполитанского, проф. Дж. Ламбертини была проведена каноническая рекогниция мощей. Хорошо сохранившиеся останки принадлежат мужчине 35-40 лет, высокого роста - ок. 1,9 м. Они находились в овальной погребальной урне с надписью: «Тело св. Ианнуария, Беневентского епископа» (C(orpus) S(ancti) Ianuarii Ben(eventani) Epi(scopi)). Терракотовая урна высотой 28 см и длиной 78 см относится к лангобардской эпохе (VI-IX вв.). Урна была завернута в бархатную ткань, запечатана и помещена в деревянный ларец. Ларец находился в бронзовом реликварии 1511 г. В наст. время урна с мощами И. хранится в алтаре крипты кафедрального собора. В окт. 2008 г., во время визита в Москву Неаполитанского архиеп. кард. Крещенцио Сепе, частица мощей И. была передана РПЦ. |
| Он, Исса, всё может… Он вдруг, если захочет, — всех нас на небо возьмёт. Он меня спас уже, и я уже обещался ему… И ещё обещаюсь… Молись, молись Иссе… Он один Сын у Аллаха… Аллах ему ни в чём не откажет. Молись, Нина Степановна, Иссе!.. Молись… Вдруг точно какая-то мысль озарила Нину. — Амед… стань рядом, здесь стань… На колени… Тот опустился. — Повторяй за мною… Слышишь, — повторяй за мною… «Верую во единого Бога Отца»… — Верую во единого Бога… — «Отца вседержителя, Творца неба и земли, видимым же всем и невидимым… И во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия»… В торжественной тишине порохового погреба при колеблющемся красном пламени рокового фитиля тихо и искренно раздавались слова символа… Голос девушки из неуверенного и робкого делался всё решительнее и сильнее, — «чаю воскресения мёртвых и жизни будущего века» — она произнесла с такою восторженною радостью, что и Амеду вдруг показалось, что сердце его раскрылось чему-то светлому, яркому, бесконечному… — Всё? — тихо спросил он. — Всё?.. Опять открылась дверь, опять вместе со светом и теплом ворвались сюда рёв и грохот остервенелого боя. В погреб вошёл священник в полном облачении — с крестом в руках. Заметив стоявшего на коленях Амеда, он тихо перекрестил его… — Готовы? — спросил он у Брызгалова. — Да, батюшка. Священник подал ему крест, тот приложился, за ним подошла Нина… Амед стоял в нерешительности. Ему хотелось тоже поцеловать «Иссу распятого», но он думал, что обидит этим священника. Тот понял его колебания и, светло и радостно улыбаясь, подошёл к нему… Амеду показалось, что от креста на него повеяло какою-то чудною силою, и ему вдруг стало так радостно и покойно… — Чу… Кажется, они близко уже… Точно вихрь каких-то звуков, ураган целый обвил погреб… Очевидно, драка была уже внизу… Лезгины ворвались… Смятение на одну минуту показалось на лицах обречённых смерти, но священник медленно и выразительно начал читать молитву: «Владыко Господи, Иисусе Христе, Боже мой! Твоего ради страдания на кресте и погребения, не остави меня в гресех погибнути, зане же зело грешен есмь; но, по множеству щедрот Твоих, очисти вся беззакония моя и даждь ми Твоим заступлением без напасти препроводити живот мой и радости святых причастника мя быти сподоби, яко благ и человеколюбец. |
|
|
