| Учение Конта было лишь началом долгого пути развития позитивизма. Конт не увидел многих проблем в новом учении. Например, он не поставил вопросы о том, что такое факт, опыт, есть ли влияние субъекта на их истолкование и т.п. Эти и другие проблемы будут решать позитивисты в конце XIX – начале XX века. §2. Эмпириокритицизм Впоследствии идеи позитивной философии разрабатываются в Англии Гербертом Спенсером. Конт и Спенсер относятся к первому этапу позитивизма. Второй этап позитивизма возникает в конце XIX в. и связывается с именами австрийских философов Эрнста Маха (1838–1916) и Рихарда Авенариуса (1843–1896). По поводу этих философов написана «великая книга» В.И.Ленина «Материализм и эмпириокритицизм», которую был обязан читать любой несчастный студент в советское время. Из этой книги он понимал лишь одно, что эмпириокритики были страшные люди, противники всего прогрессивного, что ничего умного они сказать не могли, но ничего умного из этой книги студент также не мог вынести. Вкратце характеризуя идею эмпириокритицизма, можно сказать следующее. В конце XIX в. происходят серьёзные открытия в области физики. Прежде всего это открытия радиоактивности и квантово-механического строения вещества. Вследствие этого возникает представление о том, что материя исчезает. Оказывается, чем глубже физик проникает в тайны познания материи, чем глубже он погружается в микромир, тем отчётливее ему представляется, что материи как таковой, как вещества, т.е. того, что воздействует на наши органы чувств, не существует. Поэтому возникает кризис в физике, связанный с тем, что у физики как бы исчезает её собственный предмет – вещество. Физика всегда занималась изучением материальной природы, а поскольку природы как таковой нет, то нет и предмета для изучения. Этот кризис пытаются решить Э.Мах и Р.Авенариус. С одной стороны, философы эмпириокритики, т.е. философы-позитивисты второго этапа, утверждают, что этот кризис вызван именно тем, что в умах физиков, в умах учёных устоялись старые философские предрассудки. Эти предрассудки и привели к возникновению кризиса в самой физике. |
| В заключение хотелось бы привести пространную цитату из дневника российского ученого академика Бориса Раушенбаха, который много размышлял об истине: «Когда-то я полагал, что только точные науки занимаются настоящим делом. Но эти науки никогда не дадут объяснения феномену человека, неписаным законам, по которым он живет, и сопряженным с ними этическим понятиям – справедливости, совести, умению прощать… Нелогическое знание в большой мере формирует их. Человек просто знает, что хорошо, что плохо. Доказать это невозможно. Часто мы наблюдаем, как здравый смысл приводит нас к глупостям. И в понимании общечеловеческих ценностей большую роль играет иррациональная составляющая человеческого сознания. Так что совершенно естественно, что у людей два канала восприятия информации. Рациональный – это наука, логические рассуждения, к коим мы привыкли, и иррациональный, что часто называют откровением. Откровения идут помимо науки. Это весьма важный путь – в том отношении, что очень дополняет привычный нам путь познания. И очень плохо, когда кто-то пытается создать чисто научное мировоззрение. Восприятие мира не может быть лишь научным, оно может быть целостным. Человеку недостаточно просто знаний, ему необходима высокая культура, духовность, нравственность и, если хотите, религия, потому что она отвечает на вопросы, на которые не может ответить наука» . См.: Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. XIV. Светские наука, культура, образование. Позитивизм (фр. positivisme, от лат. positivus – положительный) – философское направление XIX и XX вв., исходящее из тезиса о том, что всё подлинное, «положительное» (позитивное) знание возможно только на путях научного знания. Различают первый (О. Конт, Г. Спенсер), второй (Э. Мах, Р. Авенариус – эмпириокритицизм) и третий (М. Шлик, О. Нейрат, Р. Карнап и др. – неопозитивизм) этапы развития позитивизма. Рассел Б. Наука и религия//Рассел Б. Почему я не христианин. М., 1987. С. 136. Раушенбах Б., академик. Дневник. Запись восьмая// http://rauschenbach.livejournal.com/2791.html . |
| М. Горький увлекся «новой философией» и всячески способствовал опубликованию работы А. Богданова «Приключения одной философской школы» в «Знании». Он же рекомендовал К. П. Пятницкому, директору-распорядителю книгоиздательского товарищества, печатать отредактированный А. Богдановым перевод доклада немецкого физиолога М. Ферворна, близкого к махизму. Успехи эмпириокритицизма в России заставили марксистов-ортодоксов обратить серьезное внимание на набирающую силы новую философскую школу. С критикой новых идей выступил Г. В. Плеханов, которого приветствовали В. И. Ленин и его соратники, однако социал-демократы – «махисты» и им сочувствующие скептически оценили работы Плеханова. «Плеханов иссяк совершенно, – писал М. Горький Е. П. Пешковой летом 1908 г., – о чем с трагической ясностью свидетельствует его последняя статья против Богданова. Какое бессилие ума и какой позорный недостаток знаний! Злобно, не корректно, не умно. Мудрый человек должен умереть вовремя». К1908 г. школа русского эмпириокритицизма оформилась и имела представителей в разных партиях и разных партийных фракциях. Идеи новой философии распространились, в частности, среди эсеров. В 1907 г. один из теоретиков этой партии, В. Чернов, опубликовал «Философские и социологические этюды», проникнутые идеями Р. Авенариуса и Э. Маха. Склонялся к махизму и кое-кто из меньшевиков. В 1908 г. В. Валентинов издал две большие работы: «Э. Мах и марксизм» и «Философские построения марксизма». Махизм проповедовали в своих статьях меньшевики П. Юшкевич и Н. Рожков. Когда в 1908 г. в Петербурге вышел сборник «Очерки по философии марксизма», своеобразный манифест, это были уже не разрозненные выступления, а мощный прямой выпад представителей новой школы против диалектического материализма. Расценивая сборник как «настоящий поход против философии марксизма», В. Ленин писал: « " Очерки по философии марксизма»... представляют из себя необыкновенно сильно действующий букет именно в силу коллективного характера книги... Частные разногласия... стираются самым фактом коллективного выступления против (а не «по») философии марксизма, и реакционные черты махизма, как течения, становятся очевидными». |
| В январской и мартовской книжках «Трудов Киевск. Дух. Академии» помещена статья (еще неоконченная) П.П. Кудрявцева «К характеристике современного эмпиризма», довольно обстоятельно знакомящая с этим направлением философии наших дней. «Попытка снять с очереди метафизические вопросы, в силу их бессмысленности, время от времени, возникавшая и прежде на протяжении философии, с особенной энергией, говорит автор, проявилась в наши дни, объединивши около себя представителей чистого эмпиризма: разумею, с одной стороны, представителей, так называемой, имманентной философии, из которых выдаются Шуппе и Шуберт-Зольдерн, с другой стороны и главным образом, – основателей, так называемого эмпириокритицизма: это – Рихард Авенариус, покойный профессор философии в Цюрихском университете и знаменитый физик Энст Мах, (бывший) профессор «истории и теории индуктивных наук» в Венском университете, здравствующий и доселе. Хотя эти два мыслителя вышли в своем философском развитии из различных пунктов (Авенариус шел от материализма, а Мах – от идеализма) и работали независимо друг от друга, однако, они пришли к одним и тем же выводам, что признано ими самими», а потому в основу своей характеристики современного эмпиризма автор кладет сочинения одного из них, Маха, лишь в наиболее существенных пунктах сопоставляя с ним воззрения Авенариуса. Маха, а не Авенариуса, он выбирает, потому что понимание последнего слишком затрудняется его необычайной терминологией, у Маха же чистый эмпиризм нашего времени нашел наиболее ясное и отчетливое выражение. Но чтобы выделить этот эмпиризм со стороны особенностей, отличающих его от других философских направлений, автор считает нужным сделать предварительно общий обзор развития философской мысли за последнее столетие, начиная с Канта. Доведя общую и краткую историю этого развития до настоящего времени, автор говорит, что теперь философская мысль (и у нас, и за границей) движется по двум направлениям: первым идут мыслители, признающие за метафизикой право на существование (таков, напр., Вундт), вторым те, которые совершенно отбрасывают метафизические вопросы, как пустые, мнимые, не имеющие реального смысла. |
| 200 НЕСМЕЛОВ, Виктор Иванович (1863—1937), русский философ, богослов. Родился 1 (13) января 1863 в семье священника. Окончил Казанскую духовную академию (1887). Защитил магистерскую диссертацию Догматическое богословие святого Григория Нисского (1888). С 1895 — профессор Казанской духовной академии. После закрытия академии в 1920 безуспешно пытался устроиться на работу в Казанский университет. В 1931 был арестован по делу о “контрреволюционных церковно-монархических организациях”, погиб в июне 1937. 201 ВИНДЕЛЬБАНД (Windelband) Вильгельм (1848—1915) — немецкий философ, глава баденской школы неокантианства. Определял философию как учение о ценности (“Прелюдии”). Разделял науки на номотетические, имеющие дело с законами, и идеографические, изучающие единичные, неповторимые явления. Труды по истории философии. 202 РИККЕРТ (Rickert) Генрих (1863—1936) — немецкий философ, один из основателей баденской школы неокантианства. Понимал философию как учение о ценностях. Противопоставлял метод естествознания, направленный на общее (закон), методу исторических наук, выясняющему единичные, неповторимые явления и события. 203 АВЕНАРИУС (Avenarius) Рихард (1843—1896), швейцарский философ, один из основоположников эмпириокритицизма (махизма). Считал, что в опыте снимается противоположность материи и духа; выдвинул теорию “принципиальной координации,” согласно которой “без субъекта нет объекта” (без сознания — материи). 204 МАХ (Mach) Эрнст (1838—1916), австрийский физик, философ-идеалист, один из основателей эмпириокритицизма (махизма). Труды по механике, газовой динамике, физиологической акустике и оптике. Открыл и исследовал ударные волны. Считал, что исходные понятия классической физики (пространство, время, движение) субъективны по своему происхождению; мир — “комплекс ощущений,” задача науки — их описание (“Анализ ощущений,” 1886). 205 АСТАРТА (Аштарт), в финикийской мифологии богиня плодородия, материнства и любви; астральное божество, олицетворение планеты Венера. 206 ФРАНЦИСК АССИЗСКИЙ (лат. Franciscus Assisiensis) (1181 или 1182—1226), итальянский проповедник, основатель ордена францисканцев, автор религиозных поэтических произведений (“Похвала добродетели,” “Похвала Богу” и др.). С 1207 подчинил свою жизнь служению духовному наследию Иисуса Христа, став проповедником. Вскоре у него появились последователи в Италии и почти во всех европейских странах, которые организовались во францисканские братства. В 1228 канонизирован. Рассказы, легенды о нем собраны в анонимном сборнике “Цветочки Святого Франциска Ассизского.” |
| А. И. Введенский , «Религиозное сознание язычества», т. I, Москва. 1902, стр. 47: «практические состояния духа имеют действительно громадное значение в актах религиозной веры; но все же вера покоится не исключительно на них, но имеет и свои специальные основания в самих же теоретических состояниях нашего духа. Она может быть отличаема от знания не как практическая уверенность от теоретической, но как один вид теоретической уверенности от другого, теоретического же». Необходимость теоретической оценки и гносеологического исследования религиозной веры прекрасно выясняет Мессер, «Введение в теорию познания», хотя сам Мессер, связанный догмами кантовского критицизма, и не мог отыскать положительных оснований веры, как действительного познания бытия. 16 Kant, Kritik d. rein. Vem. S. W. B. IV, s. 455–456: «понятия реальности, субстанции, причинности, даже необходимости в бытии теряют всякое значение и становятся пустыми названиями понятий без всякого содержания, как только я выхожу с ними за пределы ощущений...», s. 455: «эти понятия не имеют ни малейшего обращения на то, что совершенно отличается от чувственного мира». Между тем, по суждению самого Канта, трансцендентный мир вещей в себе составляет подлинную причину эмпирического мира явлений. Стало быть, понятие причинности несомненно имеет реальное значение и приложение не только в границах чувственного мира явлений, но и за границами этого миры, и стало быть – эти границы, даже и с точки зрения самого Канта, благодаря категории причинности, для нашего мышления в действительности оказываются переходными. 17 С этим именем в самое последнее время возникла особая гносеологическая онтология, творцами которой, независимо друг от друга, главным образом явились два немецких мыслителя: Эрнст Мах, изложивший основные идеи эмпириокритицизма в своем небольшом сочинении Beitrage zur Analyse der Empfindungen, Iena, 1886, и Рихард Авенариус, подробно развивший полную доктрину эмпириокритицизма в своей тяжеловесной работе Kritik der reinen Erfahrung, B. |
| – Вторым большим разделом диалектического материализма – это философский материализм, – погромыхивал лектор. – Материализм вырос в борьбе с реакционной философией идеализма, основателем которой является Платон, а в дальнейшем наиболее типичными представителями – епископ Беркли, Мах, Авенариус, Юшкевич и Валентинов. Яконов охнул, так что в его сторону повернулись. Тогда он выразил гримасу и взялся за бок. Поделиться тут он мог бы разве с Ройтманом – однако, именно с ним-то и не мог. И он сидел с покорно-внимательным лицом. Вот на это он должен был тратить свой последний выпрошенный месяц!.. – Нет необходимости доказывать, что материя есть субстанция всего существующего! – гремел лектор. – Материя неуничтожима, это бесспорно! и это тоже можно научно доказать. Например, сажаем в землю зерно – разве оно исчезло? – нет! оно превратилось в растение, в десяток таких же зерен. Была вода – от солнца вода испарилась. Так что, вода исчезла? Конечно, нет!! Вода превратилась в облако, в пар! Вот как! Только подлый слуга буржуазии, дипломированный лакей поповщины, физик Оствальд имел наглость заявить, что «материя исчезла». Но это же смешно, кому ни скажи! Гениальный Ленин в своем бессмертном труде «Материализм и эмпириокритицизм», руководствуясь передовым мировоззрением, опроверг Оствальда и загнал его в тупик, что ему деваться некуда! Яконов подумал: вот таких бы лекторов человек сто загнать бы на эти тесные стулья, да читать им лекцию о формуле Эйнштейна, да держать без обеда до тех пор, пока их тупые ленивые головы воспримут хоть – куда девается в секунду четыре миллиона тонн солнечного вещества! Но его самого держали без обеда. Ему уже тянуло все жилы. Он крепился простой надеждой – скоро ли отпустят? Все крепились этой надеждой, потому что выехали из дому трамваями, автобусами и электричкой кто в восемь, а кто и в семь часов утра – и не чаяли теперь добраться домой раньше половины десятого. Но напряженнее их ожидала конца лекции Симочка, хотя она оставалась дежурить, и ей не надо было спешить домой. Боязнь и ожидание поднимались и падали в ней горячими волнами, и ноги отнялись, как от шампанского. Ведь сегодня был тот самый вечер понедельника, который она назначила Глебу. Она не могла допустить, чтоб этот торжественный высокий момент жизни произошел врасплох, мимоходом – оттого-то позавчера она еще не чувствовала себя готовой. Но весь день вчера и полдня сегодня она провела как перед великим праздником. Она сидела у портнихи, торопя ее окончить новое платье, очень шедшее Симочке. Она сосредоточенно мылась дома, поставив жестяную ванну в московской комнатной тесноте. На ночь она долго завивала волосы, и утром долго развивала их и все рассматривала себя в зеркало, ища убедиться, что при иных поворотах головы вполне может нравиться. |
| Но если в бытии нет ничего, кроме слепых сил природы, то мысль о таком критерии, о такой последней оценке человеческих мыслей сама бессмысленная, и есть только остаток религиозного верования, веры в абсолютный смысл и разум. Но тогда натурализм побивает сам себя, содержа внутреннее противоречие. Сказать: «Я утверждаю, что в бытии нет ничего, кроме слепых сил природы, и что к ним принадлежу и я сам» — все равно, что сказать: «Я утверждаю как разумную и доказанную истину, что никакой истины нет» — или, что то же самое: «Я утверждаю, что все на свете бессмысленно, в том числе и это мое утверждение». А это, собственно, значит: «Я утверждаю, что я ничего не могу разумно утверждать». Отрицать объективное, онтологическое значение разума и истины — значит утверждать абсолютный скептицизм, абсолютную бессмысленность всех человеческих утверждений. Другими словами: отрицать основную мысль религиозного сознания, что эмпирическое бытие подчинено высшему, абсолютному началу Правды и Разума значит одновременно отрицать возможность и науки, как системы разумно обоснованных мыслей, имеющих право считать себя подлинно истинными. Не натурализм, не вера в положительную науку, а только абсолютный скептицизм, неверие ни во что, ни в какое человеческое знание, и даже неверие в свое собственное неверие (как в разумную мысль), чувство абсолютной бессмысленности всего и беспомощное состояние головокружения от этого сознания — вот единственно «последовательная» позиция, которая остается тому, кто отрицает великое абсолютное, разумное начало в бытии. И этот наш вывод есть вовсе не итог какого-то замысловатого, искусственного рассуждения. Этот вывод давно уже сделан всеми последовательными позитивистами и атеистами. Начиная с английского позитивиста Юма и кончая современными «эмпириокритицистами» и «прагматистами» (Мах, Авенариус, Пуанкаре и др.), атеизм доходит до убеждения, что «наука» совсем не открывает нам «истину», что она не имеет никакого абсолютного преимущества над представлениями даже невежественного человека, а что она только научает нас сокращенным выражениям наших мыслей, дает систему значков, пользуясь которыми мы можем полезно действовать (и что в этом отношении нет никакой разницы между наукой и религией). |
| Но если в бытии нет ничего, кроме слепых сил природы, то мысль о таком критерии, о такой последней оценке человеческих мыслей сама бессмысленная, и есть только остаток религиозного верования, веры в абсолютный смысл и разум. Но тогда натурализм побивает сам себя, содержа внутреннее противоречие. Сказать: «Я утверждаю, что в бытии нет ничего, кроме слепых сил природы, и что к ним принадлежу и я сам» — все равно, что сказать: «Я утверждаю как разумную и доказанную истину, что никакой истины нет» — или, что то же самое: «Я утверждаю, что все на свете бессмысленно, в том числе и это мое утверждение». А это, собственно, значит: «Я утверждаю, что я ничего не могу разумно утверждать». Отрицать объективное, онтологическое значение разума и истины — значит утверждать абсолютный скептицизм, абсолютную бессмысленность всех человеческих утверждений. Другими словами: отрицать основную мысль религиозного сознания, что эмпирическое бытие подчинено высшему, абсолютному началу Правды и Разума значит одновременно отрицать возможность и науки, как системы разумно обоснованных мыслей, имеющих право считать себя подлинно истинными. Не натурализм, не вера в положительную науку, а только абсолютный скептицизм, неверие ни во что, ни в какое человеческое знание, и даже неверие в свое собственное неверие (как в разумную мысль), чувство абсолютной бессмысленности всего и беспомощное состояние головокружения от этого сознания — вот единственно «последовательная» позиция, которая остается тому, кто отрицает великое абсолютное, разумное начало в бытии. И этот наш вывод есть вовсе не итог какого-то замысловатого, искусственного рассуждения. Этот вывод давно уже сделан всеми последовательными позитивистами и атеистами. Начиная с английского позитивиста Юма и кончая современными «эмпириокритицистами» и «прагматистами» (Мах, Авенариус, Пуанкаре и др.), атеизм доходит до убеждения, что «наука» совсем не открывает нам «истину», что она не имеет никакого абсолютного преимущества над представлениями даже невежественного человека, а что она только научает нас сокращенным выражениям наших мыслей, дает систему значков, пользуясь которыми мы можем полезно действовать (и что в этом отношении нет никакой разницы между наукой и религией). |
| Пробные лекции слушают у нас; в Кострому предназначают хорошего человека – Беликова. Митрополит, отчасти вступился за нас и сказал, что и наставникам нужно дать отдых. Прежний не сказал бы и того. Чех Иезбера, напечатавший известие о немецкой проповеди в Богородском, пишет мне, что Петербургские немецкие газеты ругают его на чем свет стоит, но, любя истину, прибавляет он, я на нелепости не обращаю внимания. Мне, наконец, пришлось спорить с немцами на Руси, как во время оно св. Кириллу с Сарацинами. Надобно заметить, что Иезбера лютеранин. —320— Представлениям ректора новый митрополит не прекословит. 1868 г. августа 19-го. Вчера в начале 11-го вечера выехал из Ярославля и благополучно достиг лавры в часов пять. Спутником моим был главный архитектор Синода. Он сказал, что проектов на приспособление семинарий к новому порядку представлено на один миллион двести тысяч. Поэтому стараются разными отписками оттянуть дело. Здесь с 16-го числа митрополит и пробудет до 25-го, когда служит в Хотькове. Он крепко говорит против семинарских уставов и, как выражается, пустил ядро в самое сердце Сергиевского, недели полторы или две возвратившегося, так что Сериевский, вынув часы, сказал: «не могу более оставаться у Вас, ибо спешу на железную дорогу» 511 . Прот. А. Беляев (Продолжение следует). Марков И.К. Спиритуалистическое учение Т. Липпса о Я и сознании//Богословский вестник 1914. Т. 1. 2. С. 321–341 (2-я пагин.). —321— Проблема сознающего Я, намеченная еще Августином, поставленная Декартом, обсуждавшаяся всеми значительными мыслителями последующего времени, современной философией разрабатывается особенно интенсивно. И это не удивительно. Важность этой проблемы трудно преувеличить, в ее решении существенно заинтересованы и гносеология, и психология, и онтология, и философия религии. К этому теоретическому интересу присоединяется и практическая необходимость; слишком многое в жизнеощущении зависит от того или иного взгляда на наше Я. В своей современной постановке проблема сознающего Я содержит три основных вида вопросов. Во-первых, есть ли наше Я лишь связка или совокупность (bundle or collection) различных перцепций, как утверждал уже Юм, есть ли оно лишь «практическое единство ощущений», лишенное всякого практического значения, как думает Мах и учил Авенариус, или же, наоборот, оно есть реальный субъект (einheitstiftende Bestimmtheit) переживаний, как находит Ремке, имманентная душевная субстанция, как говорит Лопатин, или же, наконец, оно есть нечто среднее между внешним соединением элементов и сущностью – более или менее внутренняя связь переживаний, как признают многие современные исследователи. Во-вторых, что такое самое сознание, есть ли оно лишь простая наличность, как утверждает эмпириокритицизм, есть ли оно формальное единство опыта, как полагают кантианцы, или же оно есть живой акт переживающего субъекта, как говорят теперь некоторые мыслители. И что такое бессо- |
|
|
