| Фото: foto-town.ru Русская аристократия очень любила Францию. Но – странной любовью. Франция воспринималась ею как символ свободной Европы. Не знать французский язык было для аристократов настоящим позором. Они выписывали своим детям гувернёров из Парижа («французик из Бордо»), зачитывались Вольтером и Руссо. Сама императрица Екатерина переписывалась с Вольтером, и тот наставлял её азам демократии. Отчего в России возник подобный интерес, схожий чем-то с пандемией нынешнего гриппа? Чего недоставало тогда русскому человеку и в чём он был обделён? Оказывается, главная притягательность Франции крылась в идеях революции 1789 года, которая покончила с монархией, уничтожала священников, рушила храмы и насаждала общественный разврат как норму поведения. Эта революция нанесла колоссальный удар по семье и всей христианской традиции Западной Европы. Маратами и Робеспьерами Бог был низвергнут, и на его место спешно водрузили смертного человека, обуреваемого всевозможными амбициями и страстями. Вот, оказывается, что привлекало во Франции русских интеллектуалов, которым было «скучно» в «исконно-православной» традиции – ни тебе «голубизны», ни порока, ни семейных адюльтеров… Этого нельзя, того не моги. Сплошной «концлагерь». Не прыгай с десятого этажа, не ходи босиком по стеклу, не плыви в шторм по морю и т.д. Как же можно было с этим смириться?.. В результате дух вольнодумства и вольтерьянства привёл в России к тому, что для «просвещённых» умов Бог стал понятием «застойным». Свобода от религиозных «условностей» с каких-то пор стала общей идеей фикс. К чему привело у нас вольнодумство, известно. К новой революции и крови, к геноциду христиан, к страшной войне, к ГУЛАГу и испепеляющей друг друга классовой ненависти. Скучно верить в Бога, жить в узких конфессиональных рамках, ходить в церковь, выстаивать службы, не воровать, не убивать, не развратничать, любить врагов. М-да, да чего угодно, только не это! И вот – миллионы людей, не разделявших эти идеи, погребены в расстрельных рвах.При копировании западно-либерального безбожного жизненного уклада произошло освобождение не человека, а его страстей. На историческую арену вышел уродливый, злобный и самодовольный гомункулус с маниакальной ненавистью к Богу, чистоте и святости. Властолюбие, одержимость славой и растленность нрава – вот три глубинных составляющих любого либерализма – что французского, что русского. И конец у них тоже один – оргии, культ мамоны, дегенерация и суицид. Третьего пути история не знает. Всё ясно как Божий день. Революция во Франции обагрила Европу потоками крови и клацаньем гильотины ещё в конце восемнадцатого века. И всё это, как говорится, прошло и быльем поросло. Никто ничего не помнит. В России сегодня тоже крепко подзабыли итоги недавнего тотального богоборчества, стоившие нам полной духовной потерянности и рабского подчинения сатанинскому материализму. |
| ЦЕРКОВЬ " Мы превращаемся в соль, потерявшую соленость " Интервью " Русскому журналу " Протоиерей Александр Шаргунов Русский журнал: Недавно Ватикан принял решение снять анафему с последователей опального архиепископа Марселя Лефевра, не принявшего решений Второго Ватиканского Собора. Как бы вы могли прокомментировать это событие с православной точки зрения? Отец Александр Шаргунов: Снятие Ватиканом анафемы с Лефевра не может не впечатлять. С одной стороны, это кажется невероятным, потому что он обвиняет Католическую Церковь в великой измене, с другой – это вполне логично: папа Бенедикт XVI (избранный на Римский Престол кардинал Ратцингер) оказался верным тем взглядам, которые он разделял во время упоминаемого Собора. Архиепископ Лефевр оценил Второй Ватикан как «внешнюю и внутреннюю для Церкви революцию», «отступничество, проникшее в церковную иерархию вплоть до самой ее вершины». « Если мы не отринем этот Собор в целом , — пишет Лефевр. — Он останется величайшей катастрофой века и всех веков, прошедших со времен основания Церкви ». Но он же добавляет: « Когда у кардинала Ратцингера спрашивают, какие полезные плоды принес этот Собор, он затрудняется ответить ». « Собор — это 1789 год для Церкви », — утверждает один из единомышленников Лефевра кардинал Суненс. « Проблема Собора состоит в том, что он принял ценности, накопленные двумя веками либеральной культуры », — это уже высказывание кардинала Ратцингера. По его словам, Собор объявил о примирении Церкви и либерализма, то есть мира, вышедшего из Французской революции. Лефевр не просто критикует папу Иоанна XXIII, папу Павла VI, но и позволяет себе такие выражения, которые с точки зрения правоверного католика просто невозможно употреблять. Он утверждает, будто это предательство Господа Иисуса Христа и Его Церкви. В книге Лефевра «Они предали Его» подозрение становится уже уверенностью. « Необходимо выявить , — настаивает монсеньор Лефевр. — И обличить то, что совершилось на Соборе, потому что отсюда идет подрыв Церкви ». Снятие анафемы Ватиканом с архиепископа Лефевра и его последователей заставляет задуматься о том, что от проблем, поднятых ими, невозможно просто отмахнуться. |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Смена вех по-киевски 19.03.2014 471 Время на чтение 4 минуты Раскол в украинс ком обществе не мог не затронуть и церковь. Первые признаки этого раскола российские телезрители могли заметить еще на раннем этапе майдана: бои с милицией часто предварялись коллективными молебнами с участием странно выглядящих священников. Главным союзником инсургентов стала так называемая Украинская православная церковь Киевского патриархата (УПЦ КП) - не признанная в православном мире организация, возглавляемая бывшим - еще советских времен - членом Священного синода Филаретом (Денисенко). Этот «раскольник» был извержен из сана еще в 1992 году за попытку разорвать все связи православной церкви на Украине с Москво й (эту свою позицию Денисенко обосновывал возникновением «незалежной Украины»). Именно УПЦ КП предоставляла свои храмы в качестве госпиталей для раненых боевиков майдана и била в набат во время попыток милиции перейти в наступление. Более многочисленная Украинская православная церковь Московского патриархата (УПЦ МП) в дни уличных сражений никого не поддерживала, а просто призывала к миру и диалогу. В меру сил противостояла русофобии: в конце концов, истинная, не поддавшаяся раскольникам Православная церковь - это единственная организация в бывшем СССР , которая как бы не заметила крушения общей родины, веками собиравшейся вокруг древней киевской купели. УПЦ МП является частью Русской православной церкви, сохраняет с ней евхаристическую связь, ее предстоятель является постоянным членом Священного синода РПЦ. Исполняющий обязанности местоблюстителя УПЦ МП митрополит Онуфрий и ныне обладает этими же правами. Поэтому для многих православных на Украине именно УПЦ МП является единственной нитью, осуществляющей духовную связь с Россией. Естественно, для новых революционных властей в Киеве такая ситуация - сильный раздражитель. В первые же дни после падения Януковича главные духовные центры УПЦ МП - Киево-Печерская лавра, Почаевская лавра, собор в Сумах - были блокированы местными майдановцами. Чуть не дошло до захвата и передачи зданий новым «хозяевам» - прежде всего УПЦ КП. Кому-то подобные атаки кажутся демократией прямого действия. Но, по моему скромному мнению, тут больше параллелей с Французской революцией и с советским богоборчеством начала 1920-х. Ведь в 1789 году революционеры тоже первым делом «национализировали» церковь: от католических священников во Франции потребовали порвать с Римом. Вместо папы священники должны были присягнуть Франции. Думаю, не стоит объяснять, что разрыв связей с «третьим Римом» - Москвой - для православного верующего на Украине не менее болезнен, чем для французского католика конца XVIII века разрыв со Святым престолом. |
| Закрыть «Православная Церковь должна иметь государственный статус» Не пора ли отказаться от масонского принципа отделения Церкви от государства и школы от Церкви? Игумен Кирилл (Сахаров) 11:07 08.12.2023 370 Время на чтение 3 минуты Фото: из личного архива автора Ратование за эти отделения – один из лозунгов французской революции 1789 года, инспирированной масонами. Признавая эти отделения как позитивный факт, обычно ссылаются на изъяны Синодального периода, когда роль Церкви, несмотря на её государственный статус, была принижена и симфония между государством и Церковью была утрачена. Критики Синодального периода сетовали, что церковная жизнь обюрократилась и формализировалась, священники превратились в чиновников, а сама Церковь в элемент государственной машины – «Ведомство православного исповедания». В советское время, когда государство претендовало на тотальный контроль всех сфер жизни, в том числе, церковной, вмешивалось в решение кадровых вопросов, раздавались голоса, что, мол, новый формат бытия Церкви является оптимальным, что теперь, наконец, она, якобы, освободилась от государственной опеки. Убежден, что Православная Церковь в России должна иметь государственный статус. Конечно, достичь этого чрезвычайно сложно. Постоянно слышны голоса, что мы многонациональная страна, что у нас проживают представители разных конфессий – не надо их, мол, обижать, дискриминировать и т.п. Хотя мы прекрасно знаем, что никакой дискриминации ислама или буддизма в царской России не было. Вопрос в том, что вкладывать в понятие «государственный статус» Церкви, не отделять ее не только от общества, как сейчас нередко слышно, а и от государства, соответственно, школу от Церкви. Приведу несколько примеров. Н.Бурляев, депутат от Ярославской области, не так давно проехал по Ярославщине и насчитал около 500 разрушающихся храмов – еще 3-4 года и произойдут необратимые процессы их гибели. Вопрос: кто должен эти храмы хотя бы законсервировать? Церковь? Во-первых, она их не разрушала, а во-вторых, ее финансовые возможности крайне ограничены. |
| На днях, 26 января, папа Римский Бенедикт XVI принял решение снять анафему с последователей консервативного французского епископа Марселя Лефевра. Лефевр, умерший в 1991 году, провинился тем, что не принял целый ряд решений Второго Ватиканского собора, а также те реформы, которые за ним последовали – установка на открытость миру, экуменизм, принятие реалий современного мира. В 1988 году он рукоположил четырех епископов из основанного им Братства Св. Пия X без соответствующего на то разрешения папы Римского, который, в свою очередь, принял решение об отлучении лефевристов от Церкви. Ни Лефевр, ни его последователи этого решения не признали и во всех своих богослужениях всегда поминали папу. Проблематика Второго Ватиканского собора чрезвычайно актуальна для современного православия, которому так или иначе приходится считаться с реалиями современного мира. Поэтому фигура некогда опального епископа Лефевра обретает актуальность в том числе и в нашем контексте. За комментарием по этому вопросу мы обратились к протоиерею Александру Шаргунову. Русский журнал: Недавно Ватикан принял решение снять анафему с последователей опального архиепископа Марселя Лефевра, не принявшего решений Второго Ватиканского Собора. Как бы вы могли прокомментировать это событие с православной точки зрения? Отец Александр Шаргунов: Снятие Ватиканом анафемы с Лефевра не может не впечатлять. С одной стороны, это кажется невероятным, потому что он обвиняет Католическую Церковь в великой измене, с другой – это вполне логично: папа Бенедикт XVI (избранный на Римский Престол кардинал Ратцингер) оказался верным тем взглядам, которые он разделял во время упоминаемого Собора. Архиепископ Лефевр оценил Второй Ватикан как «внешнюю и внутреннюю для Церкви революцию», «отступничество, проникшее в церковную иерархию вплоть до самой ее вершины». «Если мы не отринем этот Собор в целом, — пишет Лефевр. — Он останется величайшей катастрофой века и всех веков, прошедших со времен основания Церкви». Но он же добавляет: «Когда у кардинала Ратцингера спрашивают, какие полезные плоды принес этот Собор, он затрудняется ответить». «Собор — это 1789 год для Церкви», — утверждает один из единомышленников Лефевра кардинал Суненс. «Проблема Собора состоит в том, что он принял ценности, накопленные двумя веками либеральной культуры», — это уже высказывание кардинала Ратцингера. По его словам, Собор объявил о примирении Церкви и либерализма, то есть мира, вышедшего из Французской революции. |
| «Открой очи мои, и увижу чудеса закона Твоего. Странник я на земле; не скрывай от меня заповедей Твоих» (Псалтирь 118:18-19) Религия и политика Крайне актуальная проблема отношений Церкви и власти. Священномученик Иларион (Троицкий) разбирает главные мнения по этому вопросу, бытовавшие в его время. Религия и политика 1. " Кризис, всколыхнувший всю русскую жизнь до самого дна, не мог, естественно, не коснуться одной из сторон не только русской, но и вообще человеческой жизни, и религиозный вопрос все чаще ставится перед нынешним поколением не в догматической, а чисто практической форме: каково должно быть отношение общественного движения к религии и обратно. Может быть, самым характерным отличием современной русской революции от французской 1789 года является отсутствие того антирелигиозного течения, которое замечалось тогда: большинство политических деятелей игнорируют религию вовсе, но нет, кажется, ни одного, который поставил бы себе задачей истребить ее, и напротив, есть целая группа, которая пытается установить прямую связь христианской религии с политическим и социалистическим движением. Это терпимое отношение к религии тем более замечательно, что официальные представители господствующей Церкви заявили себя в большинстве такими угодливыми слугами властей предержащих, так безропотно поддавались вмешательству их в дела веры и допустили такую бесцеремонную эксплуатацию религии в интересах старого порядка, что психологически была бы понятна даже слепая вражда к самой религии из-за ее недостойных представителей " . Таким рассуждением начинается в январской книжке " Русской мысли " статья " Религия и политика " Н. Езерского. Действительно, нельзя не заметить даже при поверхностном взгляде на настроение современной жизни, что в ней очень часто слышатся религиозные мотивы. Политика, этот современный молох, оказывается, не всецело овладела вниманием общества. Остается доля внимания и для религии. Скажем даже больше: религиозным вопросам не только уделяется внимание, но ими положительно интересуются. |
| поиск: разделы рассылка Протоиерей Александр Задорнов Светское государство: чем ценен для Церкви его принцип? " Советское законодательство в отношении Церкви ясно показывает, что здесь не могло быть и речи о принципе светскости государства " Источник: Нескучный сад В советской России Церковь была отделена от государства. При этом откровенно гонима. Сегодня Церковь также отделена от государства. Не гонима, но вопросы остаются. Как сегодня законодательно выглядят отношения Церкви и государства? Что входит в понятие разделенности государства и Церкви? На вопросы НС отвечает Протоиерей Александр ЗАДОРНОВ, преподаватель канонического права и истории новоевропейской философии в МДАиС. Отделение Церкви как реакция на террор Происхождение и понимание идеи светского государства неоднозначно. Своими философскими и правовыми основаниями эта идея уходит в эпоху формирования классического европейского модерна, пиком которого стала французская революция 1789 года. В отличие от русской революции 1917 года законы, на которых основывались новые отношения государства и религиозных культов, принималась во Франции после окончания якобинского террора с его разрушением храмов, упразднением монашеских общин, репрессиями клира и поруганием святынь. Реакцией на этот террор, попыткой юридического оформления новых отношений, становится " Декрет о свободе культов и отделении церкви от государства " , принятый послеякобинским правительством (Директорией) в 1795 году. Название этого декрета содержит в себе слагаемые, в действительности не требующие обязательного соседства друг с другом. " Свобода культов " не обязательно подразумевает невозможность особого юридического статуса для одной из конфессий – речь идет всего лишь о допустимости исповедания гражданами одной и той же страны различных религиозных убеждений. " Отделение церкви от государства " означает совсем иное – отсутствие " государственной конфессии " , " государственной Церкви " , однако со временем, особенно в послевоенный период европейской истории XX века, такое отделение стало пониматься, помимо прочего, как невозможность распространения личных религиозных убеждений госслужащих на их профессиональную деятельность. Отсюда – процессы по поводу присутствия религиозных символов в образовательных и медицинских учреждениях, но отсюда же – и запреты на строительство минаретов или ношение паранджи. |
| Л. Анисов XXIII глава Екатерина II давно пришла к окончательному выводу, что спасти государство, вывести его из внутреннего кризиса может только война, которая направит всё накопившееся недовольство на внешнего врага. Впервые она заговорила об этом с французским посланником Сегюром, когда во Франции начались народные волнения. Но посланник, по понятным причинам, не поддержал эту тему. У императрицы был свой опыт (Россия в ту пору вела две войны), и потому она продолжала настоятельно рекомендовать военное решение внутренних французских проблем 228 . Подталкивая Людовика XVI к войне с Голландией, Екатерина II руководствовалась и собственными интересами. Крушение Франции от внутренних неурядиц нарушило бы сложившееся в Европе относительное равновесие и привело бы к опасному усилению Англии и Пруссии, проявлявших откровенную враждебность к России. Вот почему озабоченность внутренними делами Франции была у императрицы совершенно искренней. Но, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. Грянул 1789 год. В Париже, 17 июня, палата третьего сословия объявила себя Национальным собранием, то есть верховным органом власти в стране. Было провозглашено: «Национальное собрание решает и декретирует». Попытка встревоженного таким поворотом событий Людовика XVI распустить Собрание успеха не имела. 14 июля, утром, многотысячная толпа горожан захватила Дом инвалидов и вынесла из его арсеналов 28 000 ружей и 5 пушек. К полудню под ружьем было уже 60000 парижан, устремившихся на штурм Бастилии. «Революция во Франции совершилась, и королевская власть уничтожена», – сокрушенно сообщал русский посланник Симолин 19 июля 1789 года в Петербург. Говоря об «уничтожении» во Франции королевской власти, Симолин, конечно же, погорячился. После 14 июля 1789 года Людовик XVI сохранял за собой трон еще более трех лет. Ученица Вольтера, Екатерина II тогда вынуждена была согласиться с утвердившимся среди иерархов Русской Православной Церкви мнением об ответственности просветителей, идейно подготовивших революцию, хотя и пыталась оправдать их. «Французские философы, которых считают подготовителями революции, ошиблись в одном, – писала она Гримму в декабре 1793 года, – в своих проповедях они обращались к людям, предполагая в них доброе сердце и таковую же волю, а вместо того учением их воспользовались прокуроры, адвокаты и разные негодяи, чтоб под покровом этого учения (впрочем, они и его отбросили) совершать самые ужасные преступления, на какие только способны отвратительнейшие в мире злодеи. Они своими злодеяниями поработили себе парижскую чернь; никогда еще не испытывала она столь жестокой и столь бессмысленной тирании, как теперь, и это-то она дерзает называть свободой!» 229 |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание НЕОСХОЛАСТИКА консервативное движение в католическом богословии, развивавшееся с 20-х гг. XIX в. до публикации энциклики «Aeterni Patris» (1879), когда решением папы Римского Льва XIII официальной программой католической интеллектуальной культуры стал томизм. Общий характер движения отвечал главной тенденции эпохи Реставрации - возвращению к христианским основам духовной жизни, связанным с традицией, восходящей к средним векам. Поэтому Н., ставя себе задачей преодоление кризиса католической культуры, вызванного критикой просветителей и борьбой с религией в период Великой французской революции (1789-1799), представляет собой попытку возрождения средневек. богословских и философских течений в их единстве с задачами Римско-католической Церкви . Формирование и развитие Схоластическая традиция, существовавшая в формате орденских школ, успешно преодолела кризис позднего средневековья и в XVI-XVII вв. переживала новый подъем, связанный с именами П. да Фонсеки, Ф. Суареса , А. Кирхера, Х. Карамуэль-и-Лобковица и др. мыслителей, составлявших наряду с Т. Гоббсом , Р. Декартом , Б. Спинозой и Г. В. Лейбницем пеструю картину интеллектуальной культуры раннего этапа Нового времени. Она не только развивалась в рамках семинарий и специальных коллежей, но и была полноправным академическим течением, доминировавшим в ун-тах католич. мира. Дискредитация академического знания, против к-рого выступили главные просветители XVIII в., и социальный переворот, произведенный Французской революцией (отделение гос-ва от Церкви и борьба с религией, закрытие ун-тов и уничтожение системы церковного образования), повлекли за собой гибель постсредневек. схоластики . Ни эпоха революционных войн, ни наполеоновское правление не создали условий для возрождения этой традиции. После наполеоновских войн начинается т. н. эпоха Реставрации - попытка консервации культурного и политического развития Европы и возвращения к дореволюционному состоянию. |
| #ya-site-form0 .ya-site-suggest#ya-site-form0 .ya-site-suggest-popup#ya-site-form0 .ya-site-suggest__opera-gap#ya-site-form0 .ya-site-suggest-list#ya-site-form0 .ya-site-suggest__iframe#ya-site-form0 .ya-site-suggest-items#ya-site-form0 .ya-site-suggest-items li#ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem#ya-site-form0 a.ya-site-suggest-elem:link,#ya-site-form0 a.ya-site-suggest-elem:visitedhtml body #ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem-link,html body #ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem:link#ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem:hover,html body #ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem_state_hover#ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem_nav:hover,#ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem_nav .ya-site-suggest__link#ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem_translate .ya-site-suggest__link#ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem .ya-site-suggest__info#ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem_selected#ya-site-form0 .ya-site-suggest__fact#ya-site-form0 .ya-site-suggest__highlight Закрыть Сумерки богов, людей и культов Потерявшаяся Россия: взгляд из СИЗО. Часть 5 Николай Каклюгин 00:17 19.07.2019 1441 Время на чтение 35 минут Часть 1 Часть 2 Часть 3 Часть 4 Потерявшиеся люди смутного времени 1917-го «Почти всегда в народном движении, предвестнике кровавой революции наступают перерывы, во время которых спокойствие кажется восстановленным. Но это лишь видимое спокойствие. За людьми, стоящими во главе движения, скрываются другие - ожидающие, чтобы первый шаг был сделан. Тогда в свою очередь эти тайные руководители зловещих страстей распространяются в толпе, возобновляют остановленное движение, доводят его до крайних пределов, поражают ужасом всех, которые начали его и, удовольствуясь тем, что натворили, останавливаются когда считают цель достигнутой». /Александр Дюма, вступление к роману об эпохе французской революции 1789-1790 г «Графиня де Шарни» из серии «Записки врача»/ Чтобы не просто понять, а ощутить, вкусить, почувствовать дух того времени, когда душа народная, изнемогающая в заточении, оковах неких ограничений, которые вдруг особенно остро ощутила не без подсказок неких подстрекателей извне, но и не без реально сложной внутренней ситуации, в которой оказалась в разгар экономически изнуряющей Российскую империю Первой мировой войны, обратимся к творчеству несколько забытого в наши дни русского писателя Василия Смирнова, родившегося в начале прошлого века в глухой заволжской деревушке Синицино на пятьдесят дворов по соседству со старинным русским городом Мышкин, что в Ярославской губернии. |
|
|
