| Сети богословия Мнение Богословие и личное благочестие никогда не должны разлучаться Дорогие читатели портала! Годичный богослужебный круг почти завершил свой оборот, и мы вновь вошли в период Великого поста, который служит преддверием Пасхи, воскресения Христова. Читать дальше Кирилл (Зинковский) епископ Сергиево-Посадский и Дмитровский, ректор Московской духовной академии Тема недели: Православие, психология и психиатрия Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Новые материалы 1 января Практическое богословие святого праведного Иоанна Кронштадтского В статье доктора богословия, заслуженного профессора Московской духовной академии Михаила Иванова анализируется богословская направленность пастырского служения святого праведного Иоанна Кронштадтского. При этом опровергаются ошибочные представления, согласно которым протоиерей Иоанн, будучи всецело погружённым в душепопечение о всероссийской пастве, никогда не занимался богословием. Такие представления привели к тому, что «для русского богословия, — как отмечает прот. Г. Флоровский, — значение прот. Иоанна ещё до сих пор вполне не опознано». Статья О «всероссийском пастыре», как нередко называют святого праведного Иоанна Кронштадтского, написано очень много. Сегодня количество публикаций о нём превосходит тысячу наименований. Этот факт, казалось бы, должен свидетельствовать о всесторонней изученности жизни, пастырского служения и творческого наследия великого праведника. Однако в действительности эти исследования почти не касаются весьма важной стороны его духовной жизни — его богословия. Более того, некоторые даже считают, что праведный Иоанн, всецело погружённый в жертвенное пастырское служение, границы которого многократно превосходили пределы кронштадтского прихода и простирались до границ Российской империи, а нередко превосходили и их, никаким богословием не занимался. «Сложилась даже привычка, — заметил по этому поводу прот. Г. Флоровский, — видеть в отце Иоанне Кронштадтском только практического пастыря, благотворителя и молитвенника. И редко кто читает его замечательный дневник “Моя жизнь во Христе” как богословскую книгу» . В своих воспоминаниях о Санкт-Петербургской духовной академии митрополит Вениамин (Федченков) передает свой разговор с одним из академических профессоров. На его вопрос: «А как Вы думаете, отец Иоанн Кронштадтский был богословом?» — профессор «довольно презрительно улыбнулся и сказал: “Ну, какой же он богослов!”» Отказ видеть в отце Иоанне богослова приводил к двум негативным последствиям: во-первых, творения святого фактически не рассматривались через призму богословия, и во-вторых, «значение (прославленного пастыря — М. И .) для русского богословия, — пишет прот. Г. Флоровский, — ещё до сих пор вполне не опознано» . |
| I. Предмет истории Церкви Александр Дворкин. Очерки по истории Вселенской Православной Церкви. Литература: Болотов В.В. Лекции по истории древней Церкви (в 4-х томах). М., 1994; Прот. Георгий Флоровский. Положение христианского историка//Догмат и история. М., 1998; Мейендорф прот. Иоанн. Введение в святоотеческое богословие. Нью-Йорк, 1985. Слово история (ιστορα) происходит от греческого существительного «ιστωρ», означающего «свидетель», «очевидец» и происходящего от корня «ειο» в слове «οιδα» - «знаю», точнее, «ведаю». Ведение - это глубокое внутреннее знание, внутреннее очевидение. Ведение есть внутреннее состояние субъекта в его понятии о предмете: тот, кто его имеет, не сомневается, оно ему очевидно. Взаимоотношение между знанием и ведением хорошо выражено в Евангелии от Иоанна в момент беседы апостола Петра с воскресшим Господом. Когда Спаситель троекратно задает Петру вопрос, любит ли тот Его, Петр в третий раз отвечает (русский перевод не совсем верно передает смысл греческого подлинника): «Господи, Ты все ведаешь (οιδας), Ты знаешь, что я люблю Тебя» (Ин.21:17). Апостол заявляет Господу, что Ему все известно, все ясно представляется Его сознанию, но он предлагает Ему сосредоточить Свое сознание на одном пункте: «Ты знаешь...». Это сосредоточение на одном предмете представляет уже не ведение, а знание. Итак, в основе понятия истории лежит ведение. Ιδτωρ - человек, который подчиняется влечению своей природы - все знать, все видеть, чтобы известные вещи наполнили его сознание и были очевидны для него. История есть расспрашивание, разузнавание человеком чего-либо свершившегося - и самое стремление быть свидетелем событий. В этом значении слово «история» в греческом языке удерживалось до позднейших времен. Таким образом, в понятии истории дано стремление к ведению, получаемому через непосредственное созерцание. Но историческое знание - это нечто другое: по давности события мы не можем быть очевидцами; мы можем лишь узнавать его от очевидцев. Но если в понятии знания самом по себе заключен момент объективный, то ведение - весьма субъективное понятие. |
| XII. Третий Вселенский Собор Александр Дворкин. Очерки по истории Вселенской Православной Церкви. Литература: Карташев; Мейендорф, Введение; Meyendorff, Orthodox Church; Болотов; Шмеман, Исторический путь; Chadwick; Ostrogorsky, History of the Byzantine State; Vasiliev; Флоровский прот. Георгий. Восточные отцы V-VIII веков. Париж, 1990. 1. Итак, II Вселенский Собор подвел черту под тринитарными спорами. Трагедия св. Иоанна Златоуста произошла в богословское междувременье. Теперь время поставило новый вопрос: вопрос о Личности «исторического Иисуса». Как в Личности жившего на Земле в конкретном месте в конкретное время Иисуса из Назарета совмещались божественные и человеческие черты? Церковь знала, что Он был и Богом, и человеком. Но как это было возможно? Как Божество и человечество совмещались в одной Личности? Объяснить это было чрезвычайно важно, т.к. от правильного понимания Боговоплощения зависело его сотериологическое значение - т.е. наше спасение. Как мы уже говорили, в IV в. существовали две интеллектуальные школы, по-разному подходившие к христологической проблеме: александрийская и антиохийская. Разность их подходов современные ученые попытались выразить следующими противопоставлениями: Александрия - аллегория, эллинский ум, платоновские методы; Антиохия - конкретика, семитский ум, аристотелевские методы. Но, конечно, эти противопоставления далеко не абсолютны и в значительной степени условны. Достаточно сказать хотя бы то, что главными богословами и той и другой школы были греки, мыслившие вполне в эллинских категориях. И в трудах такого типичного представителя антиохийской школы, как св. Иоанн Златоуст, столь же трудно найти какое-либо семитское влияние, сколь и в писаниях св. Афанасия Александрийского. Думается, можно более удачно выразить разницу между двумя школами в двух формулах христологической мысли: в Антиохии богословы говорили о Слове вочеловечившемся, а в Александрии - о Слове воплотившемся (ключевым текстом тут является Ин.1:14: «Слово стало плотью»). Или, согласно о. Георгию Флоровскому, Антиохия представляла традицию «антропологического максимализма» и никогда не упускала из виду полноту человеческой природы Христа, тогда как Александрия говорила в первую очередь о божественности Слова, ставшего плотью, т.е. телом, разрабатывая традицию «антропологического минимализма». |
| Сети богословия Мнение Богословие и личное благочестие никогда не должны разлучаться Дорогие читатели портала! Годичный богослужебный круг почти завершил свой оборот, и мы вновь вошли в период Великого поста, который служит преддверием Пасхи, воскресения Христова. Читать дальше Кирилл (Зинковский) епископ Сергиево-Посадский и Дмитровский, ректор Московской духовной академии Тема недели: Православие, психология и психиатрия Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Новые материалы 1 января Вопрос об эллинизации христианства в богословском наследии Ярослава Пеликана В данной статье представлены богословские воззрения американского ученого Ярослава Пеликана в ранний и поздний периоды его научно-духовных поисков. Особое внимание уделяется его окончательно сформировавшимся взглядам, запечатленным в трудах середины и заката его академической карьеры. Воззрения Пеликана эксплицируются в контексте его критики идеи эллинизации христианства А. Гарнака, а также в контексте рецепции идеи христианского эллинизма прот. Г. Флоровского. Концепция эллинизации христианства рассматривается автором с точки зрения трех элементов: 1) языка (формирует корпус Священного Писания), 2) метафизики для богословско-спекулятивной деятельности, 3) культа, которые сопоставляются с концепцией Пеликана. Автор статьи утверждает, что христианский эллинизм у Я. Пеликана носит интегральный характер — им проникнуты все аспекты христианской религиозности. Особенное внимание автор уделяет христианской метафизике, через которую Пеликан старается решить проблему эллинизации христианства. Автор показывает, что глубокая трансформация метафизики сопровождалась изменением в соотношении теоретического и практического аспектов в христианском богословии в сравнении с античным миросозерцанием. Обращение Пеликана к богословскому наследию ранней Церкви позволяет ему говорить об истинной природе христианской метафизики, которую упускал из виду А. Гарнак. Автором также предлагается рассмотрение воззрений Пеликана на эллинизацию в контексте его концепции развития вероучения и идеи Живого Предания. Автор показывает, что концепция христианского эллинизма как опыт творческого взаимодействия христианства и античной культуры являет собой яркий пример инкультурации христианства. |
| ЦВ 3 (352) февраль 2007 / 14 февраля 2007 г. Ветхозаветный закон и евангельская праведность в современной церковной литературе По словам ап. Иоанна, закон дан чрез Моисея, благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа (Ин. 1,17). Иными словами, если для эпохи Ветхого Завета главным был закон, то для эпохи Нового Завета — благодать. Конечно, пришествие Спасителя не отменило ветхозаветный закон, но внесло в него евангельские коррективы: потеснен не сам закон, но его буква, его формализм. Ибо христианство — это не перечень заповедей, а жизнь во Христе. К сожалению, на практике мало кто из нас постоянно обладает внутренним чувством истины, не всем и не всегда она открывается с непосредственной ясностью, а потому вера не может обойтись без некоторого внешнего правила, накладываемого на волю. Тут-то и возникает перечень заповедей, обойтись без которого во многих случаях (например, при массовой катехизации) никак нельзя. И тем не менее образ Господа Иисуса Христа не сводится ни к каким заповедям. К тому же любые заповеди можно воспринимать только умом, не пропуская через сердце, а тогда один перечень стоит другого: что десять заповедей Божиих, что моральный кодекс строителей коммунизма — вопрос сводится лишь к замене одних императивов другими. Вообще говоря, тема соотношения ветхозаветного закона и евангельской праведности очень обширна и включает в себя многие разделы богословской науки. Например, она включает в себя экзегетику, поскольку буквализм толкования Священного Писания зачастую свидетельствует об иудаистическом нечувствии воплощения, как писал об этом прот. Георгий Флоровский в книге «Византийские Отцы V-VIII веков». Другой областью богословия, где чрезвычайно важно отличать христианский подход от законнического, является каноника. Здесь примером и образцом для нас служит богословское творчество Патриарха Сергия (Страгородского), который придерживался принципа, что в христианстве необходимо рассуждать. Рассуждение, писал он, является основным началом духовной жизни христианина, без которого прочие добродетели теряют свою цену и иногда становятся даже недостатками. В частности, утверждениям ригористов, что всякий впавший в грех после крещения человек должен быть отлучен, Святейший Владыка противопоставлял практику Церкви, которая, «помня образ Пастыря, оставляющего 99 овец для одной заблудшей, никогда не считает для себя трудом входить в рассуждение о каждом отдельном грешнике и, если найдет справедливым, — делать для него изъятие из общего правила». |
| Статистика Георгий Флоровский, прот. Георгий Васильевич Флоровский (28 августа (9 сентября) 1893 Елисаветград, Российская Империя — 11 августа 1979 Принстон, США) — православный священник русского происхождения, протоиерей; религиозный мыслитель, богослов, философ и историк; деятель экуменического движения и один из основателей Всемирного совета церквей. Рождение, ранние годы, юность Родился 28 августа (9 сентября) 1893 года в Елисаветграде, в семье православного священника. В 1894 году семья переехала в Одессу, где родитель получил место настоятеля кафедрального собора и ректора Одесской семинарии. Ещё будучи школьником, он изучает английский, немецкий, французский, латынь, греческий и иврит. В 1916 году окончил историко-филологический факультет Императорского Новороссийского университета, где изучал также историю философии и естествознание. Будучи студентом, он, как многие его современники, в годы войны и революции искал осмысления реальности на путях философии. «Прошлая судьба русского богословия была для меня всегда историей творимой современности, в которой нужно было найти самого себя» — напишет он уже много позже в предисловии к своим «Путям русского богословия». Эмиграция, годы в Праге В 1920 году Флоровский был утверждён в звании приват-доцента, но тогда же эмигрировал, вначале в Болгарию, а затем — в Прагу, где в те годы нашли приют многие представители русской интеллигенции. В 1922 году, всё ещё находясь в Праге, он женится на Ксении Ивановне Симоновой. С того же года преподавал на Русском юридическом факультете Карлова университета и в Высшем коммерческом институте, где читал курс истории русской литературы. В 1923 году Георгий Васильевич защищает магистерскую диссертацию по теме «Историческая философия Герцена». Любопытно, что в Праге Флоровский состоял в «Братстве святой Софии», основанном прот. Сергием Булгаковым, с которым он впоследствии радикально разойдётся во взглядах. Там же он, наряду с Н. С. Трубецким, П. Н. Савицким, П. П. Сувчинским и др., становится одним из основателей евразийского движения и участвует в сборнике-манифесте «Исход к Востоку» (1921). Впрочем, его связь с этим учением продлится недолго: он примет участие ещё в двух евразийских сборниках («На путях», Берлин, 1922; «Россия и латинство», Берлин, 1923), после чего, войдя в идейный конфликт с лидерами движения, окончательно порвёт с ним после публикации в 1928 году его статьи «Евразийский соблазн». В 1923 году принимает участие в работе первого организационного съезда Русского студенческого христианского движения (РСХД) в мест. Пшеров (Чехословакия). |
| Основная использованная литература Александр Дворкин. Очерки по истории Вселенской Православной Церкви. 1. Болотов В.В. Лекции по истории древней Церкви (в 4-х томах). М., 1994. 2. Вейдле В.В. Рим. Из бесед о городах Италии. Париж, 1966. 3. Дворкин А. Ветхий Завет как христианская книга в писаниях св. Иустина, Философа и Мученика//Альфа и Омега. М., 1994. 4. Дворкин А. Идея вселенской теократии в поздней Византии//Альфа и Омега. М., 1994. 5. Дворкин А. Историческое развитие христологической доктрины Армянской Церкви.//1. Архимандрит Амвросий Погодин. Святой Марк Эфесский и Флорентийская Уния. М., 1994. 1. Архимандрит Амвросий Погодин. Святой Марк Эфесский и Флорентийская Уния. М., 1994. 6. Дворкин А. Историческое развитие христологической доктрины Армянской Церкви.//Ежегодная богословская конференция ПСТБИ: Материалы. М., 1997. 7. Дворкин А. Роль Византийско-Арагонского тайного союза в подготовке «Сицилийской Вечерни».//Альфа и Омега. М., 1994. 8. Карташев А. Вселенские соборы. Париж, 1963. 9. Ковалев С.И. История Рима. Л., 1986. 10. Лосский В.Н. Догматическое богословие.//Богословские труды. М. 1972. 11. Лосский В.Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. М., 1991. 12. Мейендорф прот. Иоанн. Введение в святоотеческое богословие. Нью-Йорк, 1985. 13. Мейендорф прот. Иоанн. История Церкви и восточнохристианская мистика. М., 2001. 14. Мейендорф прот. Иоанн. Византийское богословие. Исторические направления и вероучение. М., 2001. 15. Мейендорф прот. Иоанн. Иисус Христос в восточнохристианском богословии. М., 2000. 16. Погодин. Святой Марк Эфесский и Флорентийская Уния. М., 1994. 17. Острогорски. Buзahmuja и словени. Београд, 1970. 18. Соловьев В. Свобода воли - свобода выбора//Собр. соч. в 10 т. Брюссель, 1966. 19. Тальберг Н. История христианской Церкви. М.-Н.Й., 1991. 20. Флоровский прот. Георгий. Восточные отцы IV века. Париж, 1990. 21. Флоровский прот. Георгий. Восточные отцы V-VIII веков. Париж, 1990. 22. Флоровский прот. Георгий. Положение христианского историка//Догмат и история. М., 1998. |
| Сети богословия Мнение Богословие и личное благочестие никогда не должны разлучаться Дорогие читатели портала! Годичный богослужебный круг почти завершил свой оборот, и мы вновь вошли в период Великого поста, который служит преддверием Пасхи, воскресения Христова. Читать дальше Кирилл (Зинковский) епископ Сергиево-Посадский и Дмитровский, ректор Московской духовной академии Тема недели: Православие, психология и психиатрия Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Новые материалы 1 января Ваганова Н. А. Профессиональные интересы: Философия Настоящий сборник статей составлен по итогам работы секции по истории русской мысли XXII Ежегодной Богословской конференции ПСТГУ. Авторы статей с различных точек зрения рассматривают два наиболее значимых направления в русской богословской мысли XX в. - софиологию (Вл.Соловьев, свящ. П.Флоренский, прот. С.Булгаков) и неопатристический синтез (прот. Г.Флоровский, В.Н.Лосский и др.). Анализу подвергаются их истоки в русской религиозно-философской мысли XIX - нач. XX в., их становление, взаимные отношения, значение в истории мысли вообще, современное звучание. Авторы во многих вопросах понимания истории философской и богословской мысли расходятся между собой. Однако они согласны в том, что распространенное представление, в соответствии с которым именно " неопатристика " является единственно верным выражением православного предания, в то время как софиология может представлять исключительно исторический интерес как пример " неудачного " синтеза, нуждается в проверке, а возможно, и в пересмотре. Представляется, что такая постановка проблемы способна наметить новые пути в изучении истории отечественной мысли и представляет и историко-философский, и богословский, и общественный интерес. Портал " Богослов.Ru " публикует отклик сотрудницы ПСТГУ, кандидата философских наук Натальи Анатольевны Вагановой на статью культуролога Романа Багдасарова «Мертвый хватает живого». В центре дискуссии – поставленная искусствоведом проблема обновляемости отечественной иконописи. Автор данного материала, в свою очередь, предлагает рассмотреть вопрос возрождения церковного искусства с иных позиций, нежели через усвоение художественного языка авангарда. |
| Священник Вячеслав Перевезенцев - Торжество православия ПРАВОСЛАВНОЕ ЧТЕНИЕ СБОРНИК ДУШЕПОЛЕЗНЫХ ТЕКСТОВ [Главная] [Сомневающемуся] [Новоначальному] [Общество] [Вопросы] [Мамам и папам] [Россия] [Библиотечка] [Новости] [Крохотки] [Гостевая] ГЛАВНАЯ СОМНЕВАЮЩЕМУСЯ НОВОНАЧАЛЬНОМУ ОБЩЕСТВО ВОПРОС - ОТВЕТ МАМАМ И ПАПАМ РОССИЯ ПРАВОСЛАВНАЯ БИБЛИОТЕЧКА КРОХОТКИ НОВОСТИ ГОСТЕВАЯ ТОРЖЕСТВО ПРАВОСЛАВИЯ Священник Вячеслав Перевезенцев Сегодня, в век плюрализма, то есть всеобщего равнодушия и безразличия к Истине, это Торжество Церкви многим может показаться архаичным и даже опасным. Ведь даже те, кто не часто открывает Библию, знают, что в ней говорится о любви. Не самое ли главное в христианстве - любовь? Не из-за недостатка ли любви вражда и разделения среди христиан? .Да, источник разделений - в недостатке любви, но не достает прежде всего не любви к ближнему своему, но именно любви к Богу, - и потому помрачается духовный взор человека и уже не узнает он Небесного Отца своего. А не зная Отца, не знает и не узнает братьев. (прот. Г. Флоровский). Характерен для нашего времени и утилитаризм - нам все равно, кому молиться, кому служить, была бы только польза. Однако человеческая жизнь - не просто сытое и здоровое существование, но жизнь, исполненная смысла и правды. .А разве может быть праведной жизнь, если представление о ней ложно?. (Честертон). Таким образом, отстаивая Истину от заблуждений, Церковь радеет не об отвлеченном богословии, а о нашей причастности жизни вечной, которая и есть .знание единого истинного Бога. (Ин. 17.3). Ересь же - это искажение знания или опыта Церкви, его одностороннее и ограниченное понимание, зачастую, в угоду падшему человеческому рассудку. Церковь отвечает на еретическую угрозу тем, что устанавливает пределы истины, т.е. определяет границы живого религиозного опыта. Современный греческий богослов Х. Яннарас поясняет это достаточно просто: " Допустим, некто станет утверждать, что материнская любовь выражается в непреклонной суровости к ребенку и ежедневной порке. Если нам довелось в жизни испытать на себе подлинную материнскую любовь, мы немедленно возмутимся против подобной лжи и противопоставим ей другое определение исходя из своего опыта... Однако формула не в состоянии подменить собою опыта; она лишь обозначает его границы.. Если человек сам не испытал в жизни родительской любви, он в состоянии усвоить ее определение, но так и не узнает, что такое сама любовь " . |
| Сети богословия Мнение Богословие и личное благочестие никогда не должны разлучаться Дорогие читатели портала! Годичный богослужебный круг почти завершил свой оборот, и мы вновь вошли в период Великого поста, который служит преддверием Пасхи, воскресения Христова. Читать дальше Кирилл (Зинковский) епископ Сергиево-Посадский и Дмитровский, ректор Московской духовной академии Тема недели: Православие, психология и психиатрия Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Новые материалы 1 января Вселенная, Космос, Жизнь — три Дня Творения Книга представляет собой опыт современного научно-богословского комментария к библейскому рассказу о творении мира. Первая часть книги посвящена рассмотрению как древних, так и современных толкований этого повествования. Во второй части автор предлагает свой подход, который является творческим развитием богословских воззрений отцов-каппадокийцев и других церковных писателей, а также православных богословов ХХ века — В. Н. Лосского, прот. Г. Флоровского, еп. Кассиана (Безобразова). Такой подход позволяет автору по-новому увидеть библейский образ творения — Днями — «ступенями» восхождения в Царство Божие — в восьмой День.Толкование первых трёх Дней Творения, развиваемое автором, осуществляется во взаимосвязи с современными научными концепциями становления Вселенной, Космоса, Земли и жизни на ней. Новые естественнонаучные концепции, и принятые наукой, и находящиеся пока на горизонте научного знания, перекликаются в книге с библейским рассказом о сотворении мира, раскрывая неожиданные ракурсы в его понимании.Будучи научным исследованием, книга в то же время написана доступным языком. Она будет интересна не только священнослужителям, студентам богословских факультетов и духовных учебных заведений, но и широкому кругу читателей, интересующихся сотворением мира и жизни в нём. |
|
|
