| Также на семинаре присутствовали ректор Российского Христианского Гуманитарного института Д.К. Бурлака, ректор Высшей религиозно-философской школы Л.А. Печерская, профессора из Института богословия и философии, Института религиоведения и церковных искусств, представители Сретенской Духовной Семинарии, других религиозных и светских ВУЗов, студенты 5 курса Семинарии и студенты Академии. Программа научно-богословской конференции «Богословские и церковно-практические аспекты таинства Евхаристии» СПбДА, Актовый зал 15 марта 2007 г.: Проф. Архиепископ Тихвинский КОНСТАНТИН «Богословские аспекты таинства Евхаристии» Проф. Архим. ИАННУАРИЙ (Ивлиев) «Установительные слова Господа Иисуса Христа (экзегетический аспект)» Проф. прот. Богдан СОЙКО «Жертва и жертвоприношение в Евхаристии» Диак. Владимир ВАСИЛИК «Пневматологические аспекты Евхаристии» Иеромонах КИРИЛЛ (Зинковский) «Святоотеческая евхаристическая терминология и теория пресуществления» БЕРНАЦКИЙ Михаил Михайлович «Константинопольский Собор 1691 г. и его рецепция в Русской Православной Церкви: к вопросу о каноническом статусе слова " пресуществление " » Доц. Прот. Кирилл КОПЕЙКИН «Евхаристия и материя» Прот. Игорь МАЗУР «Церковно-практические аспекты таинства Евхаристии» Общая дискуссия. Принятие итогового документа. Работа конференции началась докладом на тему «Богословские аспекты таинства Евхаристии», который зачитал Ректор СПбДА, профессор, архиепископ Тихвинский Константин . Объемный доклад содержал следующие параграфы: I. Библейские основания таинства Евхаристии. II. Реальность Тела и Крови Христовых в Евхаристии. III. Термины «преложение» и «пресуществление». IV. Триадологическое и христологическое измерение Евхаристии. V. Экклезиологический аспект Евхаристии. VI. Эсхатологический аспект Евхаристии. Владыка особо отметил, что учение о Евхаристии, содержащееся в 6 главе Евангелия от Иоанна, является исключительно важным для понимания самой сути Таинства. Христос, говоря о Своем Теле и Своей Крови, которые будут даны Им в пищу верным, подразумевает абсолютно реальные и подлинные Свои Тело и Кровь — тождественные Его историческому Телу и Крови. Это совершенно очевидно следует из реакции иудеев, которые, как видно из дальнейшего, совершенно правильно поняли то, что говорил Христос. То, что слова Христа их смутили, также понятно — Ветхозаветный закон однозначно, под страхом смерти, запрещал вкушение крови (Лев. 17, 10-14). А Христос говорил именно об этом. Глагол «trogo», выражающий в данном тексте вкушение Тела и Крови, буквально означает «жевать» и даже «глодать» и не допускает никакого спиритуалистического перетолкования. Именно эта определенность и вызвала соблазн иудеев. Однако, Христос не пытается их разубедить, не говорит об аллегорическом или ином другом понимании, но подчеркивает истинность сказанного. |
| Глава I. Установление крещения и происхождение его существенной формы Таинство крещения, как акт принятия. Церковь нового члена. – Понятие о таинстве вообще. – Понятие о таинстве крещения в частности – Название крещения. – Вопрос о происхождении таинства крещения. – Разногласие отцов и учителей Церкви касательно времени и факта установления этого таинства. – Отнесение установительного момента крещения к факту, упоминаемому в XXVIII 19 Мф. – Вопрос о самостоятельности крещения. – Происхождение его внешней формы, т. е. акта омовения водой. – Несостоятельность теорий, считающих христианское крещение продолжением или прозелитского иудейского или Иоаннова. – Внешняя форма христианского крещения соответствует обще-человеческому воззрению на воду, как очищающее и освящающее средство. – Суждения отцев Церкви по этому вопросу. В ряду священнодействий, входящих в состав христианского богослужения и именно тех, которые служат к освящению человека, т. е. священнодействий, называемых таинствами, есть одно такое, без принятия которого ни один, человек не может сделаться членом Церкви. Это таинство, служащее как бы дверью в Церковь , – есть крещение, история чинопоследования которого и составляет предмет дальнейшего исследования. Понятно, что прежде чем начать историю этого чинопоследования, нам необходимо составить себе краткое понятие о самом таинстве крещения, о внутреннем его значении и внешней стороне его. Но прежде этого, кажется, не лишним будет сказать несколько слов, о таинстве вообще. Слово «таинство» – « μυστριον " 2 значит вообще всякую глубокую, неизъяснимую мысль или непонятное действие 3 , предмет сокровенный, высокий, который не легко может быть понять человеком или совсем не может быть понять. В св. Писании это слово встречается на многих страницах, но прилагается к предметам не одинакового рода. В одних случаях им обозначаются те предметы, которые соответствуют общему значению слова » μυστηριον " 4 ; затем, что встречается реже, оно прилагается к предметам, заключающим в себе смысл тайный или символический 5 , наконец, в св. же Писании оно прилагается к действиям, под которыми вообще разумеются внешние средства благодатного освящения 6 . Это-то последнее значение рассматриваемого нами слова и есть именно то самое, какое мы соединяем в настоящее время со словом «таинство». Таким образом, по учению православной Церкви, таинство есть богоучрежденное священно-действие, в котором чрез видимые или чувствам подлежащие знаки сообщается людям невидимая спасительная сила Божия или благодать святого Духа, или иначе: таинство есть священнодействие, которое под видимым образом сообщает душе верующего невидимую благодать Божию, будучи установлено Господом, чрез которого всякий из верующих получает Божественную благодать 7 . |
| Одной из неточностей и неясностей евхаристического богословия является недостаточное установление соотношения между Таинством Причащения и евхаристической жертвой. Одни (протестанты) просто отрицают наличие последней и знают только причащение (sacramentum altaris), другие же – и здесь православное учение не отличается от католического – поставляют Таинство Причащения как бы наряду с евхаристической жертвой как некое ее восполнение 1 Неточность здесь состоит в том, что Евхаристия и жертва мыслятся в раздельности, так что одно может быть как бы обособлено от другого, представляя собой друг другу как бы некое восполнение, «сверх того», между тем как здесь существует полное тожество: Евхаристия именно и есть жертва, или наоборот, евхаристическая жертва благодарения в свой состав включает, как одну из возможностей, и причащение. Благочестивая же практика выделила, как преимущественный, именно этот последний момент в качестве Таинства Причащения. Хотя в религиозной практике это смещение, которое мы здесь имеем, является и безобидным, однако богословски оно ведет к неверности и односторонности. Подобную же односторонность представляет, впрочем, и римская практика месс в тех своих злоупотреблениях, которые именно и вызвали протестантское противоборство и привели их к евхаристической ереси. Установительные слова Господни содержат не только благодарение (εχαριστσας) и благословение (ελογσας), свойственные жертвоприношению, но и прямое свидетельство о совершаемой жертве: при преломлении хлеба слова: «за вы ломимое – τ πρ μν» ( 1Кор. 11: 24 ), и о чаше: «Кровь Моя за вас и за многих изливаемая во оставление грехов» ( Мф. 26:28 ; Лк. 22:20 ), «Кровь Моя Нового Завета» ( Мк. 14:24 ; 1Кор. 11:25 ). Тайная Вечеря есть, прежде всего, жертвоприношение, а в силу того также и причащение, оно и должно быть понятно именно в этой связи. В этом смысле причащение Тела и Крови, – «Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира» ( Ин. 6:51 ), изъясняется в евхаристическом богословии Евангелия от Иоанна, 6-я глава. В частности то, что Тайная Вечеря приурочена к празднованию пасхи с ее символикой заклания пасхального агнца, как бы мы ни понимали ближайшим образом связь этих обоих свершений, – еще раз подтверждает характер жертвоприношения в соединении с причащением, как установленный Господом: «...Пасха наша, Христос, заклан за нас» ( 1Кор. 5:7 ). Такова руководящая идея богословия апостола Павла в учении об искуплении Кровию Христовой ( Рим. 5:9; 3:25 ; Еф. 1:7 ; Кол. 1:14, 20 , не говоря уже об учении Послания к Евреям, см. ниже). |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла INSTITUTIO [лат.- установление], принятое в научной лит-ре наименование той части анафоры, в которой говорится об установлении таинства Евхаристии Господом Иисусом Христом во время Тайной вечери. Традиция делить анафору на части и давать им те или иные названия восходит к лат. богослужебной практике, где евхаристическая молитва состоит из отдельных разделов (часть к-рых не меняется в течение всего года, часть - зависит от содержания празднуемого в конкретный день события), и поэтому к вост. анафорам, в большинстве случаев представляющим собой цельный непрерывный текст, применима лишь условно. В евхаристических молитвах лат. традиций I. обозначается как «Qui pridie» (в рим. и амвросианском обрядах; см.: Ratcliff. 1957), «Secreta» (в галликанском обряде), «Pridie» (в испано-мосарабском обряде). Содержание I.- рассказ о том, как в ночь (вечер) накануне Своей крестной смерти Спаситель взял хлеб и чашу с вином, освятил их и подал ученикам, сказав: «Приимите, ядите: сие есть Тело Мое» (Мф 26. 26b; ср. с пар.: Мк 14. 22b; Лк 22. 19b; 1 Кор 11. 24b) и «Пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя нового завета, за многих изливаемая во оставление грехов» (Мф 26. 27b - 28; ср. с пар.: Мк 14. 24b; Лк 22. 20b; 1 Кор 11. 25b); эти 2 фразы (как правило, с теми или иными дополнениями и в форме, максимально гармонизующей 4 новозаветных рассказа о событии) представляют собой т. н. установительные слова и образуют ключевую часть I. (см. о них: Jeremias. 1967). В богослужебной практике различных традиций установительные слова произносятся предстоятелем в форме торжественных возгласов; иногда с благословением евхаристических хлеба и чаши с вином во время их произнесения; особенностью католич. догматики является утверждение, что именно эти слова составляют тайносовершительную формулу Евхаристии. В правосл. традиции ключевое значение для освящения евхаристических Даров признается за эпиклезой (вопрос о времени освящения Даров был подробно рассмотрен св. Николаем Кавасилой, свт. Симеоном Солунским и др. поздневизант. богословами; этот же вопрос был предметом споров в кон. XVII в. в Москве, результатом к-рых стало соборное утверждение учения об эпиклезе как о времени освящения Даров - см.: Миркович. 1886), что, однако, не влечет за собой отрицания сакраментального характера и установительных слов (и I. в целом) - так, их важность для совершения таинства подчеркивают мн. св. отцы (ср., напр.: Ioan. Chrysost. De prodit. Jud. 1. 6; подробнее см. ст. Евхаристия ), а «Учительное известие» при слав. Служебнике предписывает священнику при возникновении (в экстраординарных ситуациях) необходимости повторно читать анафору, делать это начиная именно с I. |
| В книге «Иерусалим времен Иисуса» (Jerusalem zur Zeit Jesu. 1923-1937) подробнейшим образом описана жизнь Палестины того периода. Однако в большей мере И. был сосредоточен на изучении благовестия Иисуса Христа в контексте совр. Ему иудейской религ. жизни. Начало исследовательской деятельности И. совпало с появлением в научной среде интереса к проблеме историчности евангельских свидетельств об Иисусе Христе. Изучая Евангелия, И. пришел к выводу, что за греч. языком евангелистов явственно проступает арам. речь. Прекрасное знание арам. языка было использовано И. для обратного перевода логий Иисуса Христа на Его родной язык (по мнению И., арамейский), что позволило существенно уточнить смысл изречений, понятый в историческом контексте жизни и деятельности Спасителя. Исследования И. убедительно показали, что детальный анализ евангельского текста позволяет отделить предание, основанное на подлинных событиях, от внесенных в него со временем изменений и добавлений. И. утверждает, что евангельские тексты донесли до нас свидетельство не только реального существования Иисуса Христа, но и Его откровения о Себе, о Своей жизни и миссии. Это пошатнуло позиции P. Бультмана , к-рый считал, что новозаветные предания не являются достоверными свидетельствами об «историческом Иисусе», ибо преимущественно сформированы ранней Церковью, ее верой, мистериальной практикой, миссионерскими и этическими потребностями. Так, Бультман связывал появление «установительных слов» Евхаристии с мистериальными религиями эллинистического мира и утверждал, что предание о появлении таинства - этиологическая культовая легенда, возникшая в эллинистической христ. общине. И., напротив, развивая метод «истории предания» (Traditionsgeschichte), в исследовании «Евхаристические слова Иисуса» (Abendmahlsworte Jesu. 1935) приводил аргументы в защиту того, что предание «установительных слов» восходит непосредственно к Иисусу Христу. «Наблюдения показывают, что наши тексты восходят к долитургической традиции. Вначале была не литургия, а историческое повествование» ( Иеремиас. 1999. Ч. 1. С. 314). |
| Анафора Б. п. имеет следующий порядок: вступительный диалог предстоятеля и народа; praefatio ; Sanctus с окружающими его фразами; эпиклеза I (моление об освящении предложенных Даров Духом Святым); institutio ; анамнесис ; моление об освящении причащающихся (эпиклеза II); заключительное славословие. Он соответствует порядку анафор александрийского типа, ряд содержательных особенностей анафоры также свидетельствует о ее егип. происхождении, наконец, текст ее почти полностью совпадает с фрагментом анафоры в копт. ркп. Louvain. Copt. 27, VI в. (лат. пер.: H ä nggi, Pahl. Prex Eucharistica. P. 140). Анафора Б. п. начинается с аккламации «Един Бог», широко употреблявшейся в раннехристианском богослужении , к-рая встречается в Б. п. неск. раз. Praefatio анафоры содержит благодарение Богу за сотворение мира и за спасение человечества через Христа (названного в анафоре «Отроком» - термин характерен для доникейского богословия). Sanctus - ангельская песнь из Ис 6. 3 - цитируется в краткой (егип.) форме, т. е. без прибавления к песни «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! Полны небеса [и земля] твоей славой» евангельских слов «Осанна в вышних...». Следующая фраза, как и во всех др. александрийских анафорах, развивает тему наполненности мироздания славой Божией (что как нельзя лучше сочетается с краткой формой Sanctus) и сразу переходит в моление об освящении Даров. Важная особенность анафоры Б. п.- то, что прошение о ниспослании Св. Духа на принесенные Дары содержится уже в I эпиклезе. Это - аргумент против достаточно распространенного на Западе представления, согласно к-рому «освятительная эпиклеза» (в др. александрийских анафорах это эпиклеза II) является прибавлением к более древней анафоральной структуре, якобы первоначально ее не содержавшей. Для выражения тайны преложения хлеба и вина в Тело и Кровь Христовы в анафоре Б. п. употреблено слово «σωματοποισαι» (греч., букв.- претворить в тело, собрать воедино), характерное для егип. христ. письменности (ср.: PG. 8. Col. 296a; 34. Col. 481b, 1896a). Установительные слова в institutio анафоры цитируются почти в том же виде, как они приводятся в Мф 26. 26b, 28 без дополнений, что может указывать на составление анафоры ранее IV в. Рассказ об установлении Евхаристии (institutio) в анафоре цитируется в качестве обоснования прошения, содержащегося в I эпиклезе, что характерно для александрийских анафор. В анамнесисе анафоры отсутствует указание на принесение Даров, уже прозвучавшее в I эпиклезе; во II эпиклезе говорится об освящении уже не Самих Даров, а причащающихся от них. Наконец, форма славословия соответствует егип. традиции III-IV вв. Все вышесказанное указывает на Египет и III-IV вв. как на место и предположительное время создания анафоры. |
| Выступление Протоиерея Владимира Переслегина Действия защитников веры от поругания ее святынь носили номинальный характер. Они выполнили тот минимум, к которому обязывает религиозного человека его вера, в данном случае - обеты Крещения. Принимая Крещение в Православной Церкви, любой сознательный человек, а за младенца - крестный, произносит предписанный чинопоследованием обет номинальной верности Христу: " верую Ему яко Царю и Богу " . С этого момента Христос - главный начальник для крещеного человека. И если подчинение Ему входит в противоречие с той или иной идеологией или системой ценностей, он вынужден отказать этой идеологии или системе в лояльности настолько, насколько она нелояльна ко Христу. Защита Царя от унижения, дискриминации и позора - главная задача любого воина, состоящего на царской службе. Еще раз обращаем внимание: это не метафора и не лирический образ. Нет, это минимум, налагаемый на человека фактом принятия присяги. По отношению к гражданскому долгу неисполнение присяги влечет уголовное преследование. По отношению к долгу духовному грубое нарушение обетов Крещения, являющегося Присягой на верность Царю Христу, влечет состояние виновности в смертном грехе и в случае нераскаянности в нем лишает вечной жизни за гробом. Крест Христов, иконы Спаса и Владимирской Божией Матери, главные символы христианства в России, были обесчещены и выставлены в поруганном и оскверненном виде в центре Москвы, как объект показа на защищенных государственной властью РФ витринах. Неприкосновенность этой акции была гарантирована официальным статусом выставки. Однако содержание выставки, направленное на возбуждение в ее зрителях негативных чувств неуважения, презрения и даже омерзения к Святыням Православной веры, объективно должно было входить в неустранимое противоречие с чувствами благоговейного уважения и преданности своему Царю и Господу в тех номинальных, т. е. не отрекшихся от Христа крещеных гражданах РФ, которые оказались в поле ее воздействия. Напоминаем, что экспонаты, взятые под охрану государства, представляли из себя: Крест с распятой на нем голой девкой и обвешанный гирляндами сосисок; Иконы Спасителя и Богородицы, по поверхностям которых были прорезаны глубокие геометрически правильные надписи LENIN, VODKA; слова Спасителя: " THIS IS MY BLOOD " , являющиеся установительными словами Божественной Литургии, напечатанные на логотипе Кока-колы. |
| Текст «Толкования служб» состоит из 5 Слов, различных по объему: о последовании будничной вечерни, о последовании будничной утрени, о последовании воскресной вечерни, о последовании воскресной утрени и о последовании литургии, каждое подразделяется на главы, построенные в форме вопросов и ответов. Значимость соч. «Толкование служб» состоит в том, что оно было составлено еще до литургической реформы патриарха Ишоява III (649-658) и тем самым является свидетельством несохранившейся восточно-сир. литургической традиции (см. ст. Восточно-сирийский обряд ). Исследователями обсуждается вопрос об использовании Г. К. текста литургии апостолов Аддая и Мари с установительными словами или без них, к-рые после редакции данной литургии Ишоявом III отсутствуют в известных рукописях. По мнению Б. Спинкса, свидетельство Г. К. об использовании текста литургии апостолов Аддая и Мари «остается неубедительным», поскольку автор мог взять установительные слова из текста литургий Нестория или Феодора Мопсуестийского. Автор упоминает митр. г. Карка-де-Бет-Слох (совр. Киркук, Ирак) Шубхальмарана как еще здравствующего, что дает основание ограничить период написания трактата первыми декадами VII в. В «Толковании служб» процитированы не только произведения традиц. среди восточносир. писателей авторитетов (свт. Василия Великого, свт. Григория Богослова, Евагрия Понтийского, Феодора Мопсуестийского, Нарсая), но и «Слово о духовной жизни» яковитского ученого Сергия Решайнского, являющееся введением к сир. переводу корпуса Псевдо-Дионисия Ареопагита. Особое внимание специалистами было уделено тому факту, что в «Толковании служб» отдается преимущество произнесению установительных слов, а не эпиклезе при освящении Даров. Эта т. зр. не является типичной для восточно-сир. традиции, к-рая следует мнению Феодора Мопсуестийского, связывавшего освящение Даров со схождением Св. Духа. Возможным источником таких представлений Г. К. могла быть гомилия свт. Иоанна Златоуста «О предательстве Иуды» (Э. Килмартин). Автор толкует литургию, представляя ее как описание жизни Христа от Крещения (начальное чтение псалмов) и до Вознесения (заключительное благословение), отходя тем самым от традиций Нарсая и Феодора Мопсуестийского. Во 2-й пол. VII в. Авраамом Катрая бар Лифе был сделан сокращенный вариант «Толкования служб». Сочинение Г. К. оказало влияние на литургические комментарии Йоханана бар Зоби (комментарий к-рого является стихотворным парафразом комментария Г. К.) и Авдишо бар Бриха. Текст «Толкования служб» не издан, за исключением одной главы, посвященной значению последования литургии (опубликована С. Броком - Brock. 2003). |
| Таинство милосердия Мы верим, что во время помазания совершается таинственное действие Святого Духа и что наша просьба обязательно будет исполнена Богом сообразно с Его замыслом о каждой человеческой жизни 7 марта, 2011 Мы верим, что во время помазания совершается таинственное действие Святого Духа и что наша просьба обязательно будет исполнена Богом сообразно с Его замыслом о каждой человеческой жизни «Вы что! Какое соборование! Моя мама пока не собирается умирать!» — такие возмущенные речи часто можно услышать от родственников больного. «Раз в году, Великим постом, просто необходимо пособороваться», — говорят священники. Так к смерти или к жизни совершается это таинство? Приготовление к таинству Действительно, взгляд на смысл таинства елеосвящения в ходе истории существенно менялся. Это кажется странным, ведь апостол Иаков, чьи слова всегда цитируют историки в качестве «установительных» для таинства, ясно пишет: «Болеет ли кто-нибудь среди вас — пусть призовет пресвитеров Церкви, и пусть помолятся над ним, помазав его елеем во Имя Господне. И молитва веры спасет (исцелит) изнемогающего, и поднимет его Господь. И если он совершил грехи, то они простятся ему» (Иак. 5: 14-15). Тем не менее на Западе (откуда к нам пришло и само учение о «Семи Таинствах») оно долго трактовалось как «Последнее помазание», очищающее человека от грехов. В Православной Церкви — в народе и даже среди духовенства — также укоренился взгляд на соборование как на «благословление перед смертью». Долгое время считалось, что елеосвящение совершается только над умирающим и не может быть повторяемо. Отсюда следовало, что, если такой человек паче чаяния выздоравливал, он должен был до смерти хранить преподанное ему очищение: или стать монахом, или, оставаясь в миру, отказаться от супружеских отношений, от вкушения мяса и посвятить себя церковному служению. Еще в начале XX века текст архиерейской грамоты, вручаемой вновь рукоположенному священнику, содержал недвусмысленное предупреждение: «Над здравыми никакое дерзати творити елеосвящение». Но в то же время существовала «неписаная» традиция совершать елеосвящение один раз в год над всеми желающими. На Руси «общее елеосвящение» происходило в Великий четверг. Этот обычай появился у нас, вероятно, не ранее XVI века. Сначала такое елеосвящение совершали во всех кафедральных соборах и монастырях, но к концу XVIII века он стал частной особенностью Успенского Кремлевского и некоторых других соборов и ряда монастырей. |
| Самое главное обвинение в подверженности святителя Петра латинскому влиянию заключается в том, что в его служебники вкралось католическое мнение о времени пресуществления Даров. По учению римо-католиков, «освящающими евхаристические Дары являются установительные слова Господа, поэтому с произношением их католический священник благословляет хлеб и чашу и после каждого из благословений делает поклон» (19, с. 153). И такие указания иереям действительно содержатся в служебниках святителя Петра (Могилы) . Только весь вопрос, можно ли винить в этой ошибке святителя Петра? Нужно определенно ответить: «Нет». Причем по двум причинам. Первая: в то время еще не было соборно установлено учение Православной Церкви о времени преложения Даров, что было сделано только в 1690 г. уже по смерти святителя Петра (21, с. 15). Вторая и самая главная причина состоит в том, что это учение наряду с православным бытовало тогда по всей Руси, не только юго-западной, побывавшей под властью Польши, и никто не обращал на него особого внимания. Слова о благословении Даров на установительных словах: «Сие есть Тело Мое...» находятся во многих служебниках того времени (19, с. 153). Можно было бы подозревать ученого киевского справщика Епифания Славинецкого в его католическом влиянии на русского патриарха, а также в том, что патриарх мог слишком довериться Епифанию и не заметил внесенные им изменения в служебник, как это делает проф. Н. Д. Успенский (19, с. 154), но дело обстояло как раз наоборот. Свящ. Павел Хондзинский пишет: «...почти все на Москве, даже будущие защитники православия, придерживались латинской точки зрения на предмет. Исключение составлял, судя по всему, Епифаний Славинецкий, но и он вовсе не бил тревогу» (21, с. 10), хотя противоположная «мысль опреложении Святых Даров после слов священника «преложив Духом Твоим Святым» присутствует в переведенной им (Епифанием – Авт.) «Скрижали»» (21, с. 10). Латинского учения «держался, очевидно, и сам Патриарх (Иоаким. – Авт.), приказавший царям Иоанну и Петру во время коронации творить земные поклоны на словах Спасителя «Приимите, ядите»» (21, с. 11). Свящ. П. Хондзинский приводит в доказательство своей теории ссылки на некоторые русские служебники, подвергшиеся латинскому влиянию, начиная с XV в. (21, с. 12). Но, вероятнее всего, все же, воззрения Н. Д. Успенского и П. Хондзинского – это крайние точки зрения, а истина находится посередине, поскольку в то время существовали русские служебники и с чисто православными указаниями на этот счет. Таков, например, печатный служебник 1602 г. В нем, в чине обеих Литургий как Василия Великого , так и Иоанна Златоуста , после тропарей 3-го часа «Господи, иже Пресвятый Свой Дух в третий час апостолом Свом послав...» читается молитва на преложение Даров и при этом благословляется сначала хлеб, затем вино, а потом «обоя» (15, л.123:175), как это делается на этих Литургиях и в наше время. |
|
|
