| Куда обращаться будущим родителям Алеши и Светы. – С.53. Вопросы усыновителей: «Особый ребенок» и детский сад: что нужно знать. Рассказывает Елена Валяйкина , методист Сергиево-Посадского детского дома-интерната для умственно отсталых детей «Березка». Фото Владимира Ештокина//Фома. - - март 2019. – С.53. – (раздел « Люди », рубрика « У вас будет ребенок. Вопросы усыновителей »). Александр Рохлин . Дары и стекляшки. История одной поездки на Афон . [В одном из монастырей Афона, а именно в монастыре святого Павла, хранятся дары волхвов — золото, ладан и смирна, которые восточные мудрецы принесли родившемуся в Вифлееме Христу]. Впервые опубликовано в журнале «Русский Пионер». Рисунки Наталии Кондратовой//Фома. - — март 2019. - С.54-61. - (раздел « Люди »). Школа «Фомы». Суть вещей: Следственное дело святого, пострадавшего за веру. Из чего оно состояло? На примере дела преподобноисповедника Рафаила (Шейченко) (1891-1957). [Инфографика]. Преподобноисповедник Рафаил: О нем. Биография и история гонений; Следственное дело : заведено в 1949 году во время второго ареста отца Рафаила. Приговор — 10 лет лагерей; Дело 372. Перечень документов : Паспорт. Фотография. Ордер на производство ареста и обыска. Анкета арестованного. Обвинительное заключение. Протокол допроса. Выписка из протокола совещания МГБ по делу. (Все документы представлены далее в настоящей публикации); Фотография из следственного дела ; Паспорт СССР : Копия первых страниц паспорта; Папка «Дело 372» : Внешний вид. Фотокопия; 58-я статья УК РСФСР, по которой осудили большинство новомучеников и исповедников в ХХ веке. Отменена в 1961 году. Текст; Из материалов следственного дела : Копии документов: 1/Ордер на арест и обыск. 2/Анкета арестованного. 3/Протокол допроса; 4/Обвинительное заключение. 5/Выписка из протокола Особого совещания при МГБ СССР; Это важно знать : На вопрос: «Говорят, что новомучеников убивали не за веру, а за контрреволюцию. А как на самом деле?» - отвечает архимандрит Дамаскин ( Орловский ), ответственный секретарь Церковно-общественного совета при Патриархе Московском и всея Руси по увековечению памяти новомучеников и исповедников Церкви Русской//Фома. - — март 2019. - С.62-65. - (раздел « Люди », рубрика « Школа “ Фомы ”. Суть вещей »). |
| Рубрики Коллекции Система пользовательского поиска Упорядочить: Relevance Relevance Я сам подписал себе ордер 6 мин., 24.03.2014 В документах, которые были найдены сотрудниками ОГПУ во время обыска и сочтены доказательством преступных действий священника Василия Малахова, были письма, адресованные им разным людям, по большей части священникам. «Вы говорите, как разобраться полуграмотному попу во всех дрязгах обновленцев с тихоновцами? — писал протоиерей Василий в одном из писем. — Нечего и разбираться — надо только идти прямым путем и иметь чистую совесть. Логика простая: теперь смута, разные споры, новые проекты и тому подобное. Если я вмешаюсь во все это, легко могу заблудиться. Я исповедаю свою веру во Святую Церковь. Она всегда была, есть и будет до скончания века. И наша Русская Церковь — святая, что доказывается сонмом великих праведников, бывших в ней, из коих один недавний — преподобный Серафим. Поэтому буду и я верно держаться Предания. В основу возьму святое Евангелие, а в руководство “Кормчую”, или “Книгу правил”. Тогда я буду спокоен. Тогда я не погрешу... Ничто человеческое не постоянно. Никогда пастырь не может положиться и на своих пасомых, на их преданность ему. Одна только есть незыблемая скала на земле — Церковь Христова. Ее должен, несомненно, и держаться каждый, соблюдать веру и верность ей. Тогда он может быть вполне уверен, что Великий Кормчий Церкви не оставит его в беде. Это — истинно, неоспоримо. Только вера! Хоть маковое зернышко! Не смущайся временными бедствиями и “будь верен до смерти”...» Священноисповедник Василий родился в 1873 году в деревне Дуброво Витебской губернии в семье белорусского крестьянина Иакова Малахова. По окончании духовного училища он поступил в Витебскую духовную семинарию, окончив которую в 1894 году, намеревался продолжить духовное образование, но для этого необходимо было выйти из крестьянского сословия. Крестьянское общество, к которому он принадлежал, выслушав «прошение крестьянина... деревни Дуброво Василия Яковлевича Малахова о выдаче ему увольнительного свидетельства для продолжения образования», постановило удовлетворить его просьбу. В свою очередь, Василий Яковлевич обязался по прибытии в Московскую духовную академию не отказаться «от вступления в нее, а по окончании академического курса — от вступления на духовно-училищную службу». |
| В августе 1937 года начались массовые аресты.«Каждое мгновение мы ждали ареста папы. Вечерами и ночью мы прислушивались к каждому автомобильному сигналу». В ночь с 8 на 9 сентября сотрудники НКВД явились в дом на окраине села Николо–Архангельское, неподалеку от Москвы, где в то время в двух маленьких проходных комнатках жила семья Амбарцумовых. Отец Владимир с сыном спали в сарае и, услышав стук, стали переговариваться, спрятано ли облачение. Пришедшие прошли на голоса в сарай, нашли облачение и предъявили ордер на арест. Начался обыск. Следователь искал священные сосуды и антиминс. Он с радостью хватал каждую шелковую тряпочку и все спрашивал:«Где это?»(он забыл слово»антиминс»). Но по слову Церкви:«Яко одушевленному Божию Кивоту, да никакоже коснется рука скверны» — святыни остались не оскверненными. Антиминс был спрятан внутри старой фарфоровой керосиновой лампы, которая стояла на шкафу. Священные сосуды — в вещах на чердаке. Следователи стали подниматься на чердак, но, видимо, устали и вернулись с половины лестницы. Забрали много всяких бумаг, писем, книг, молитвенники, комплект облачений, наперсный серебряный крест. Хотели забрать медальон с частицей мощей святителя Николая, отложили его с другими вещами на стол, но папы. Вечерами и ночью мы прислушивались к каждому автомобильному сигналу». В ночь с 8 на 9 сентября сотрудники НКВД явились в дом на окраине села Николо–Архангельское, неподалеку от Москвы, где в то время в двух маленьких проходных комнатках жила семья Амбарцумовых. Отец Владимир с сыном спали в сарае и, услышав стук, стали переговариваться, спрятано ли облачение. Пришедшие прошли на голоса в сарай, нашли облачение и предъявили ордер на арест. Начался обыск. Следователь искал священные сосуды и антиминс. Он с радостью хватал каждую шелковую тряпочку и все спрашивал:«Где это?»(он забыл слово»антиминс»). Но по слову Церкви:«Яко одушевленному Божию Кивоту, да никакоже коснется рука скверны» — святыни остались не оскверненными. Антиминс был спрятан внутри старой фарфоровой керосиновой лампы, которая стояла на шкафу. Священные сосуды — в вещах на чердаке. Следователи стали подниматься на чердак, но, видимо, устали и вернулись с половины лестницы. Забрали много всяких бумаг, писем, книг, молитвенники, комплект облачений, наперсный серебряный крест. Хотели забрать медальон с частицей мощей святителя Николая, отложили его с другими вещами на стол, но Евгений потихоньку забрал его и спрятал. |
| поиск: разделы рассылка Александр Филиппов Кадаши: хроника битвы за Москву Источник: Православие и мир 19 мая 2010 года около храма Воскресения Христова в Кадашах началось обострение ситуации, связанное с тем, что застройщик " Торгпродуктсервис " начал снос ценной исторической застройки на территории объединенной охранной зоны и зоны охраны культурного слоя Московского Кремля, являющейся неотъемлемой частью культурного наследия города. Власти вели себя в этой ситуации так, как будто их нет, а инвестор так, что всем было ясно, что он есть. Правда, если власть известна москвичам в лицо, то кем является инвестор, до сих пор известно только Богу. Между тем представители инвестора предоставили документы, на основании которых они начали вести незаконные работы. Публикуем эти документы, а также последние документы, приостанавливающие действия документов инвестора. Проблема с законностью или незаконностью ведения строительных работ в Кадашах состоит в следующем. С юридической точки зрения, любые строительные работы в Москве могут вестись только на основании утвержденного проекта строительства. Сегодня утвержденного проекта строительства в Кадашах нет, если не считать скандального проекта офисного комплекса " Пять столиц " , действие которого, по словам представителей власти, приостановлено. Предпроектные предложения, представленные на заседании Общественного градостроительного совета в апреле этого года, не являются документом, обладающим юридической силой. Против незаконного сноса выступили представители общественности Москвы, которые не только спасали свое культурное и историческое наследие от уничтожения, но и фактически защищали государственные интересы, добиваясь соблюдения закона властями и бизнесом. По требованию общественных дежурных 24 мая представители инвестора предоставили документ, на основании которого фирмой " Сатори " начаты работы по сносу ценных исторических строений. Это ордер на снос от 5 мая 2010 года, который выдала инспекция ОАТИ (рис. 1). В нем сказано, что ОАТИ разрешает снос 4 зданий, но при этом не указано каких, (любая строительная документация должна содержать точный адрес, по которому ведутся работы). Так что по этому ордеру можно снести вообще все здания, которые там остались, включая палаты Оленевых. Но если нет действующего проекта (повторим, если не считать действующим проект " Пяти столиц " . Если же работы ведутся в рамках этого проекта, то все становится на свои места), то любые работы на территории объеденной охранной зоны незаконны. Также, как незаконным является ордер на проведение этих работ. Это и пытались донести до сведения власти и бизнеса москвичи, а когда это не удалось, то они вышли на улицу, чтобы самим защитить ценную историческую среду, а также закон, который ее охраняет. |
| На сем пункте окончательно истощились наши «нельзя», с которыми, точно с заряженными бомбами, мы входили в квартиру Феодора Николаевича, мы с Дмитрием Дмитриевичем перекрестились и помолились. Дело немедленного отъезда было решено. Дмитрий Дмитриевич написал телеграмму к отцу, я записку к Победоносцеву, что дело устраивается, и отправились: он на телеграфную станцию, я завезти письмо к Константину Петровичу Победоносцеву. Феодор же Николаевич еще раньше ушел к себе в Церковь служить обедню. Вернувшись к себе, застал артельщика, принесшего от неизвестного из Апраксина рынка пожертвование: двенадцать икон — месяцеслов и в киоте икону Святого Николая, — первые плохой суздальской живописи. Запиской на имя неизвестного поблагодарил. Застал также Я. А. [Якова Аполлоновича] Гильтебрандта, принесшего письмо его брата, Владимира, к пианисту Рубинштейну о том, чтобы он устроил концерт в пользу Миссии. Мысль оригинальная, но я не мог дать согласие, не испросив позволения Владыки. — По уходе его скоро пришел Дмитрий Дмитриевич. Мы с ним написали по прошению Владыке, чтобы ускорено было его пострижение и посвящение. Затем я дал сто пятьдесят рублей, чтобы он заказал себе платье тотчас же. В два часа отправился в Департамент личного состава и хозяйственных дел за жалованьем. Дал второй ордер за первое полугодие 1880 года и бумагу в «Особенную Канцелярию по Кредитной Части», удостоверяющую, что я — именно то лицо, которому следует получить по ордеру. В Канцелярии тотчас же и получил: 2293 рубля кредитными билетами, равняющиеся 238 фунтам стерлингам 17 шиллингам 1 пенсу=1500 серебряных рублей (по 25 пенсов за 1 рубль). — В пять часов с Дмитрием Дмитриевичем отправился к Владыке подать прошения. Сказал: «Сейчас же отошлю к Наместнику»; предварительно спросил: «Кто будет постригать: Наместник или Исайя; а ты постригал?» — «Нет, вот теперь посмотрю и поучусь». — Прежде чем быть у Владыки, о. Исайя позвал меня к себе взглянуть на две пары облачений, присланных из провинции каким–то помещиком для болгарских Церквей, но Владыка сказал: «Что там в Болгарию? Вот в Японии много церквей; покажи Николаю и, если годятся, отдай туда». — Я доложил Владыке, что облачения очень годятся. |
| Особым Совещанием при Коллегии ОГПУ СССР 7 июля 1932 года он был приговорен к ссылке в Северный край сроком на три года, но затем вышло постановление приговор считать условным и обвиняемого «из-под стражи освободить». Об освобождении отца Владимира ходатайствовало руководство Академии наук, где он в то время работал. В 1933 году повсеместно проводилась паспортизация, и отцу Владимиру для получения паспорта пришлось уехать на год в город Россошь и там жить и работать. В 1934 году он возвратился в Москву и устроился на работу в Институт климатологии в поселке Кучино. В Кучине отец Владимир снял две комнаты и переехал туда вместе с детьми и Марией Алексеевной; в 1935 году представилась возможность переехать в Никольское – ближе к Москве. Живя в Никольском, семья отца Владимира посещала храм в честь Почаевской иконы Божией Матери у станции Салтыковка; в этом храме отец Владимир обычно молился в алтаре. В 1930-е годы он продолжал руководить своими духовными детьми, совершая богослужения в домах наиболее близких из них. После перехода на гражданскую службу отец Владимир выполнял много договорных работ, которые высоко оплачивались. Значительную часть заработанных средств он отдавал семьям сосланных или умерших в заключении священнослужителей. Духовные чада отца Владимира, имевшие достаток, по послушанию духовному отцу также помогали семьям ссыльных, причем отец Владимир строго следил за тем, чтобы эта помощь оказывалась своевременно и соответствовала оговоренным суммам. Семья же самого отца Владимира имела только необходимое, ни в пище, ни в одежде не допускалось никакого излишества. Однажды дочери Лидии подарили спортивные тапочки, и они ей очень нравились. – У тебя есть туфли, а у других ничего нет, – сказал отец Владимир дочери, и подаренные ей тапочки передал нуждающимся. В августе 1937 года начались массовые аресты. В ночь с 8 на 9 сентября сотрудники НКВД явились в дом, где жил отец Владимир со своей семьей, и предъявили ордер на обыск и арест. В керосиновой лампе, стоявшей на шкафу, был спрятан антиминс, который с особенным тщанием искали следователи. Они разворачивали и внимательно рассматривали каждую шелковую тряпочку, но антиминса не обнаружили, ибо «яко одушевленному Божию Кивоту, да никакоже коснется рука скверных». Производившие обыск сотрудники НКВД клали на стол бумаги, письма, книги, молитвословы, положили и медальон с мощами святителя Николая. Мария Алексеевна глазами показала Жене на медальон, и он осторожно взял его со стола и положил себе в башмак. Когда уводили отца Владимира, решили, что лучше ему переобуться в ботинки сына, бывшие менее изношенными. Женя сумел снять ботинки так, что медальон с мощами остался при нем, – таким образом святыня сохранилась в семье. |
| 14 января 1928 года следователь вызвал на допрос в качестве свидетеля обвинения заведующего избой-читальней, и тот показал: «Был такой случай. Староста церковный приходит в наш кооператив и спрашивает у председателя: есть ли у вас дешевенькие платочки головные; на вопрос: зачем, он ответил, что батюшка хочет подарить их девушкам, которые ходят петь в церковь... В 1926 году на Рождество, как мне передавали, Малахов в проповеди перед народом выразился так: “Мы сегодня не будем вспоминать Калининых и Червяковых, а будем вспоминать нашего дорогого Господа Иисуса Христа...”». 28 февраля 1928 года отец Василий направил в ОГПУ заявление, в котором писал: «13 декабря минувшего года я был арестован агентом Витебского ОГПУ; с того времени уже два месяца томлюсь в исправдоме... Все это время я внимательно относился ко всему происходящему, тщательно анализировал свою минувшую жизнь в отношении ее политической благонадежности, старался проникнуть в суть предъявленного мне обвинения — и тем не менее доселе никак не мог понять: за что я арестован, в чем меня обвиняют?.. Внук и сын бедных крестьян, я на примере своих деда и отца видел произвол власти помещиков, видел многие неправды бывшего социального строя, на себе самом я испытал, как трудно было мне, крестьянскому мальчику, пробивать себе дорогу! В годы учения сколько приходилось мне переносить незаслуженных обид, проглотить горьких слез! С детства, с молоком матери в мою кровь всосались, с одной стороны, отвращение ко всякому насилию, ко всякой социальной несправедливости, социальному неравенству, с другой стороны — любовь к народу... Я жил и служил всегда с мыслью окончить жизнь у себя на родине... За тринадцать месяцев службы я старался принести посильную пользу своему родному приходу. Не умолкая, я звал своих пасомых быть хорошими христианами и честными гражданами, чуждыми современных недостатков: нравственной распущенности, хулиганства, бандитизма и тому подобного. Особенно я звал к этому молодежь... Конкретных обвинений в том, что я возбуждаю население к массовым волнениям... на следствии мне не было предъявлено... Возможных наказаний и лишения я не боюсь, но, прежде всего и больше всего, я ищу правды. Я верю, что эта правда есть и высшая власть ее мне окажет». |
| Это было настоящей пыткой – видеть издали свой дом, разграбленную церковь и не сметь прийти в село, увидеться с родными «Мы жили в Кимильтее Зиминского района, – вспоминала она, – мне было лет семь. В нашей церкви Николая Чудотворца служил священник Крестовников. Он крестил моего младшего брата и сестру, у него я в последний раз причащалась. Храм был всегда полон народу. В начале тридцатых годов церковь закрыли, а батюшку отправили на принудительные работы в каменоломню. Разлучили с семьей: матушка и четверо (или пятеро) детишек остались в селе. Батюшке же запрещалось с ними видеться, хотя плитняк, который он колол, был километрах в полутора от Кимильтея. Крестовников (я не помню его имени) вырыл себе землянку и там жил. А бывшие прихожане, и в их числе мой отец Федор Евтихиевич, иногда ночью тайком носили ему еду. Батюшка заболел: кашлял, опух от отеков. Это было настоящей пыткой – видеть издали свой дом, разграбленную и закрытую церковь и не сметь прийти в село, увидеться с родными…» Потом, видимо, вышло временное послабление от властей, и батюшка вместе с семьей уехал в Зиму, где недолго служил. Уже в 1937 году его вновь арестовали, как и моего деда, и еще 23 человека. Я листаю ветхие страницы Дела, разбираю рукописные документы. Вот ордер на арест делопроизводителя Кимильтейской средней школы Горы Ф.Е от 15 ноября 1937 года. Вот перечень конфискованных вещей и документов. Справка-характеристика, подписанная председателем сельсовета Шиковым. Вот свидетельские показания, по сути – доносы , односельчан Первушина и Корзуна. «Хлеб сдавать не нужно, так как он отправляется за границу, – цитировал слова Горы Степан Корзун. – Говорил также, что колхозы – кабала для крестьян…» Каждая фраза, каждое слово казались мне булыжниками, летевшими в моего одноногого деда, у которого дома осталось трое детей. Младшей дочери было 8 месяцев. Сотрудница ФСБ сидела напротив меня, и я уже ответила на ее вопрос: «Зачем знакомитесь с Делом?», что хочу знать, как все это было, и нет, мстить родственникам доносивших не собираюсь (оказывается, случается и такое). |
| В 1937 году гонения на Русскую Православную Церковь усилились. Некоторые прихожане стали говорить отцу Феодору: «Батюшка, смотрите, всех священников забирают вокруг, может быть, вам оставить служение?» Но он на подобного рода предупреждения и уговоры всегда отвечал одинаково: «Хоть день, да мой – и пред престолом Божиим!» 26 октября 1937 года ночью кто-то постучал в дверь сторожки, где жил священник с семьей, и из-за двери раздался голос председателя колхоза: «Это я, Василий Васильевич!» Зинаида Ивановна открыла дверь, и все увидели, что за спиной председателя стоят военные в форме. Отец Феодор все понял и сказал: «Вы, очевидно, за мной. Прошу детей не будить». На столе лежали школьные тетрадки и учебники, сотрудники НКВД полистали их, затем предъявили ордер на обыск. Взяли серебряный наперсный крест отца Феодора; увидев на божнице еще два наперсных креста, которые принадлежали его отцу, протоиерею Георгию, взяли и их. Удовлетворившись этим, они сказали священнику: «Собирайтесь, одевайтесь, пойдем». Отец Феодор подошел к детям, всех благословил, а кто из маленьких спал, тех благословил спящих. Затем надел теплую рясу и под конвоем вышел из дома. После ареста священника власти приказали сбросить колокола. Прислали рабочих. Вокруг храма собрались прихожане, многие плакали, видя, как сбрасывают и разбивают колокола, столько лет призывавшие на молитву не только их, но и их отцов и дедов. На время следствия отец Феодор был заключен в тюрьму в городе Ногинске. Власти обвинили его в контрреволюционной и антисоветской деятельности. – Контрреволюционной деятельности я не вел, – сказал священник. – Следствием установлено, что вы после богослужения произносили с амвона проповеди антисоветского характера, – заявил следователь. – Проповеди мной произносились редко. В отдельных из них я действительно говорил: «Православные, надо укреплять веру в Бога, самим чаще посещать храм Божий и других привлекать к церкви…» – Следствию известно, что вы в беседах с верующими при их обращении к вам с просьбами совершить те или иные обряды вели с ними беседы антисоветского характера. |
| Все это могут подробно освятить священники-обновленцы Муратов и Романов " . На следующий день был допрошен обновленческий священник Григорий Романов, который сказал: " Иеромонах Софроний Несмеянов ведет агитацию среди населения Большеозерской волости. Неоднократно приезжал в село Большие Озерки для совершения погребений, на которые обычно собирается много народа, и вот он здесь начинает призывать прихожан-обновленцев, чтобы они бросили ходить молиться в Большеозерскую церковь, так как эта церковь стала поганая, в ней служит поп-коммунист, который поставлен властью и отстаивает интересы власти. Когда иеромонах Софроний привез из города Москвы грамоты Восточных Патриархов за подписью представителя последних, архимандрита Василия, то он говорил обновленческому приходу, что вот, верующие, вас ваш Священный Синод все время обманывал, потому что Восточные Патриархи ваш Синод никогда не признавали и с вами никаких дел не имели и не имеют, а они идут с нами и признают только нас, в доказательство чего читал эти грамоты им и предлагал им выгнать обновленца-попа " . В тот же день допросили председателя и секретаря обновленческого прихода, написавших жалобу в штаб милиции. Они подтвердили все написанное, после чего был выписан ордер на обыск и арест иеромонаха Софрония. Через несколько дней, в праздник Сретения, состоялся допрос. Заполняя анкету, следователь спросил о. Софрония, каковы его политические убеждения и признает ли он советскую власть. Отец Софроний ответил: – Признаю и приветствую ту власть, при которой я живу. Когда следователь спросил, где о. Софроний находился во время гражданской войны, мужественный священник ответил: – В 1919 и в 1920 годах добровольно служил в армии Деникина полковым священником. Следователь спросил, был ли он судим при советской власти. Отец Софроний ответил: – Был судим в 1926 году за преподавание Закона Божьего. И сейчас у меня описано все имущество за неуплату налогов. На вопрос, зачем он поехал в Москву, о. Софроний ответил: – В связи с тем, что при споре с обновленцами, кого признают Восточные Патриархи – нас, тихоновцев, или их, обновленцев, обновленцы всегда указывали, что у них есть грамоты Вселенского Патриарха о признании их Синода и даже при их Синоде есть представитель Вселенского Патриарха Василий Димопуло. |
|
|
