| В то время как оба они стояли, ввели внутрь дворца стрельцов, которые несли подарки. Они стали в ряд. Министр подошел и начал брать блюда одно за другим и передавать нашему владыке патриарху, а он вручал их царю. Принимая блюда, царь всякий раз целовал его десницу и то, что было на блюде, и отдавал его казнохранителю, стоявшему справа от него, чтобы он расставлял блюда на окнах. Великий дефтердар, держа в руке записную книгу, читал громким голосом: „патриарх кир Макарий Антиохийский подносит царю то-то и то-то“. Когда царь брал от него блюдо, тот называл, что лежало на нем, не спрашивая нашего учителя. Обрати внимание на эту точность! Царь спросил у нашего учителя только о фисташках, ладане и манне, ибо русские, как мы упомянули, их не знают; он понюхал фисташки и, удивляясь им, сказал: „какая это благословенная страна, Антиохия, что растут в ней подобные плоды!“ Когда министр покончил с подарками царя, приняв все блюда до последнего, царь обратился к казнохранителю и приказал ему поставить их отдельно на одном из окон. Затем дефтердар начал читать: „и подносит он славной царице, княгине Марии, то-то и то-то“, причем министр передавал подарки нашему учителю, а этот царю, пока не кончились. Царь велел казнохранителю поставить их на другом окне. Потом дефтердар читал: „подносит царю (царевичу?) Алексею – ибо так его всегда называют – то-то и то-то“, пока не кончил. Царь приказал казнохранителю поставить подарки в другое место, отдельно, чтобы не смешались. Далее он читал: „и подносит семейству царя: дочери царя Михаила, княжне 380 Ирине, то-то и то-то, дочери царя, княжне Анне Михаиловне, то-то и то-то и дочери царя, княжне Татьяне Михаиловне, то-то и то-то“. Когда он кончил, царь приказал поставить подарки каждой отдельно. Затем он читал: „подносит дочери царя, княжне Евдокии Алексеевне, то-то и то-то, дочери царя, княжне Марфе Алексеевне, и дочери царя, княжне Анне Алексеевне, то-то и то-то“, пока не кончил всего. Читал он очень громким голосом. Царь пошел, все осмотрел, отодвинул в сторону подарки каждого и, вернувшись, благодарил нашего учителя и поклонился ему. |
| В 8-м пункте показать – на каком расстоянии церковь находится от Духовной Консистории, от местного благочинного и от уездного города. В 9 м показывается – какая именно самая ближайшая церковь к данной церкви и на каком расстоянии. В 10-м прописываются другие церкви, существующие в одном и том же приходе: здесь следует сказать, что к такой-то церкви приписана такая-то (или такие-то) 255 ; если приписной церкви нет, то в 10 пункте так и обозначить. В 11-м пункте написать: домовая в сем приходе церковь такая-то (если она есть), устроена в таком-то году, таким-то лицом; богослужение в оной совершается в такие-то дни, таким-то священником 256 . Если таковой церкви нет, то написать, что домовой церкви нет. В 12-м пункте сказать, что опись церковному имуществу есть, составлена тогда-то и утверждена печатью и скрепой консистории. В 13-м пункте, что церковные приходо-расходные книги за шнуром и печатью консистории, данные тогда-то, ведутся исправно и хранятся в целости. В 14-м, что копии с метрических книг, начиная с такого-то года, хранятся в целости (или что они истреблены пожаром в такое-то время). В 15-м пункте сказать, что в обыскной книге, выданной за шнуром, печатью и скрепой из такой-то консистории, тогда-то, за таким-то писанных листов столько-то, а неписанных столько-то. В 16-м – что исповедные росписи, начиная с такого-то года, хранятся в целости. В 17-м что книги, до церковного круга подлежащие, имеются все и достаточно прочны, что кроме них в церковной библиотеке для чтения предназначенных, одобренных Св. Синодом и духовной цензурой столько-то томов и столько-то названий. В 18-м пункте прописать, что церковные деньги хранятся в целости за ключом, находящимся у таких-то лиц, и церковной печатью. В этом же пункте следует показать неподвижный капитал, принадлежащий церкви и заключающейся в банковых билетах, с подробным указанием достоинства этих билетов, какого учреждения и времени приобретения каждого билета (год, месяц, число и и количество процентов, получаемых с оных в пользу церкви (ук. Св. Син. от 24 дек. 1872 г. 52); записаны ли эти билеты в приходо-расходных книгах, под каким какого года, месяца, числа и где они хранятся 257 . |
| Иеромонах Макарий: В продолжение слов отца Александра, по псалтири, я хотел несколько слов сказать с другой стороны. Сегодня в нашем этом общении больше впечатлений людей, которые здесь остались, которые потеряли близких. Как это пережить, как жить после этого? Я служу в Пафнутьево-Боровском монастыре, и у нас сложилось немножко другое сообщество. Исторически в наше новейшее время монастыри стали прибежищем людей, как это принято говорить, оказавшихся в сложной жизненной ситуации. Люди, которые потеряли семью, которые потеряли вообще какую-то веру, надежду, и вот они пребывают в каком-то состоянии при монастыре. Многие из них умирают по разным причинам. У нас это сообщество – человек 40, которых мы похоронили. Это кладбище – часть городского, но оно монастырское. И оно даже, знаете, какое-то… Оно очень отличается от всех других – такие стройные ряды крестов. И каждый человек в этом сообществе тебе близок, потому что ты знаешь историю каждого из них, как он попал, когда. Многие из них 40 лет, кто-то 30, кто-то еще меньше – 25, кто-то 60 пожил. И вот как-то они в конце жизни вроде и не нужны никому оказались, кто-то умер даже, может, не очень хорошей смертью, кто-то с наркотиками, кто-то от алкоголя, но они все… То, что они оказались в монастыре в эти последние дни, то, что братья их погребли, и то, что они вот так как-то ненароком оказались причислены к тому синодику, который уже на протяжении пяти столетий в этом монастыре ведется… Все от первых игуменов, которые упоминаются всегда, к ним добавились вот эти несколько десятков человек, которые как-то случайно примкнули к этой братии, к тем, что трудился мужественно на протяжении всей жизни, отдал свою жизнь, и кто-то, может быть, не только служил верой и правдой во времена дореволюционные, кто-то и в советское время жизнь положил за церковь, за веру. И близкие, самые разные люди, вдруг появлялись. Почему-то, когда человек был жив, как-то, может быть, не вспоминали о нем, как-то далек он был, или сам он, может быть, не стремился появиться на глаза своих близких. Когда его не стало, как-то вдруг приходили, и это понимание того, что человек оказался не где-то, знаете, совсем без вести пропавший, а вот так, в монастыре, и то, что за него будут возноситься молитвы в церкви – это, конечно, утешает. Мы видим, это утешает близких больше всего. |
| Но почему-то центральные каналы телевидения и информационные агентства уже обильно размещают материалы в пользу трёх зарегистрированных кандидатов. И бросается в глаза сие именно на примерах пиара за кандидата от т.н. партии «Новые люди» Владислава Даванкова. О самом Даванкове и либеральной партии «Новые люди» говорил в недавнем материале «Они все такие в СПСах, " яблоках " и " новолюдях " » . С некоторых пор из Даванкова, как это принято у либералов, на пустом месте стали лепить узнаваемую публичную личность. То он выступал за отмену домашних заданий для школьников, то призывал разработать стандарт для шаурмы, то предлагал запретить выступления животных в цирке (а то «животные страдают»), то агрессивно заступался за отморозка Даню Милохина. В обсуждении всех этих смешных и ничтожных заявлений и «проектов» участвовали и федеральные СМИ. Но с момента регистрации кандидатом в президенты, пиар в его пользу перешёл на качественно новый уровень. На центральных каналах телевидения (и в информагентствах) сейчас, до 17 февраля, принялись информировать о действиях и заявлениях кандидатов в президенты от парламентских партий. Ну, от упоминания кандидатов от парламентских партий Николая Харитонова (КПРФ), Леонида Слуцкого (ЛДПР), например, в новостных блоках ЦТ мало что меняется, каждый из них и так прекрасно знаком гражданам России. Но пуще Харитонова и Слуцкого центральные СМИ «светят» именно Даванкова. Создаётся впечатление, что и их-то (кандидатов от КПРФ и ЛДПР) вставляют в репортажи для проформы, чтобы как-то прилепить к ним навязчивый пиар за Даванкова. Как будто телезрителям очень интересно, что кандидат от «новых» там ещё сотворил или заявил. Из пустышки делают «деятеля». Зачем-то информируют, что кандидат от «новых» что-то посетил, то он приехал туда-то, то уехал оттуда-то, то встретился с бездомными животными, то ещё что-то. То Даванков рассказывает , как готовится какая-то его предвыборная программа, то информируют , что он посетит 35 городов в ходе своей кампании (кому это интересно?). То сообщают , что создан его штаб, как кандидата, в Москве, то о том, что главой его предвыборного штаба стала депутат Госдумы, бывший мэр Якутска Сардана Авксентьева… Конечно, наш избиратель просто нуждается в таких «важных» сведениях, дышать не может, без информации о технических вопросах по предвыборным штабам Даванкова! И такие «ненавязчивые» репортажики следуют по «1 каналу», «Россия», НТВ, другим каналам. |
| Он отличался разнообразием и разнокачественностью, не притворяясь - да не будет! - но будучи всем вся, что было необходимо для проповеди и спасения людей, подражая этим своему Господу. Так и Бог являлся в образе человека, когда следовало в нем явиться; являлся некогда и в огне, когда этого требовали обстоятельства; являлся то в виде облеченного в доспехи воина, то в виде старца, то в тихом воздухе, то как путник, то даже как истинный человек - и таковым Он не отказался принять даже смерть. Когда же я говорю: следовало явиться, пусть никто не подумает, что это - необходимость событий; нет, необходимость одного только милосердия. Он восседает то на троне, то на херувимах. Но все это Он делал сообразно целям домостроительства. Поэтому и чрез пророка Он сказал: Я умножил видения и в руках пророческих я уподобился. Так и Павел, подражая своему Господу, не считал для себя бесчестием быть то иудеем, то как бы вне закона. Он то соблюдал закон, то нерадел о нем; то прилеплялся к настоящей жизни, то презирал ее; то требовал имущества, то и от данного отказывался; приносил жертвы, остригал волосы и снова анафематствовал делающих это; то обрезывал, то отвергал обрезание. То, что случалось с ним, было противоположно, но намерение и мысль, из которой это вытекало, были страшно последовательны и верны себе: он одного искал, - спасения слышащих и видящих это. Поэтому, он то возвышает закон, то уничижает его. И не только в том, что он делал, но и в том, что говорил, он обнаруживал разнообразие и разнокачественность; обнаруживал не изменяя своему плану и не становясь с одним один, с другим другой, но все сказанное приноравливая к настоящей нужде. Поэтому, не было бы ошибки, если бы кто-нибудь назвал душу Павла лугом добродетелей и раем духовным: такою он блистал великой благодатью, показывая вместе с тем и философию души своей, достойную благодати. Так как он был сосудом избранным и так как надлежащим образом очистил себя, то обильные дары Духа излились на него; из них он источил и на нас достойные удивления реки, но не четыре только, как было в райском источнике, а гораздо больше: они истекают каждый день, орошая не землю, но возбуждая души человеческие к плодоношению. |
| Так он был чист от всякого пожелания и не пристращался ни к чему настоящему, но всегда соглашал свое желание с волей Божией; иногда говорил, что жизнь необходимее союза и общения со Христом, а иногда считал ее столь тяжкой и невыносимой, что воздыхал и стремился к отрешению от нее. Он желал только того, что приносило ему пользу по Боге, хотя иногда это и было противоположно прежним его действиям. Он был неодинаков и разнообразен, не из лицемерия, — да не будет, — но был всем, чего требовала польза проповеди и спасение людей, подражая в этом своему Господу. И Бог ведь являлся и человеком, когда надлежало быть этому, и в огне, когда требовали этого обстоятельства, — (являлся) то в образе вооруженного воина, то в виде старца, то в ветре, то как путник, то как настоящий человек, при чем не отказался даже умереть. Когда я говорю: этому надлежало быть, то пусть никто не считает сказанного необходимостью (для Бога), но только делом Его человеколюбия. Иногда Он восседал на престоле, а иногда на херувимах: но все это делал по целям домостроительства, — почему и говорил через пророка: « и умножал видения, и чрез пророков употреблял притчи » (Ос. 12: 10). Так и Павел, подражая своему Господу, не подлежит осуждению за то, что он являлся то как иудей, то как незнающий закона; то соблюдал закон, то пренебрегал законом; иногда дорожил настоящей жизнью, иногда презирал ее; то просил денег, то отвергал и предлагаемые; приносил жертвы и остригался — и снова проклинал делающих то же; то совершал обрезание, то отвергал обрезание. Эти действия были противоположны, но мысль и намерение, с какими это делалось, были весьма последовательны и согласны между собой. Одного искал он — спасения слушавших и видевших. Поэтому–то именно он то превозносит закон, то отвергает его, так как он был неодинаков и разнообразен не только в делах, но и словах, — не переменяя мысли и не делаясь то тем, то другим, но оставаясь тем, чем был, и приспособляя каждое слово свое к данным обстоятельствам. Не порицай же его за это, а напротив за это самое особенно прославляй его и увенчай. |
| Мы на земле совершаем служение, но служение небесное, и в тленных телах служим нетленному Богу, совершаем нетленные Тайны, служим нетленному, духовному возрождению своему и людей; на земле предначинаем вечную жизнь (во Святых Тайнах) и вечное славословие Творца – Троицы. Мы – служители Воскресшего и всех руководствуем к воскресению духовному и к блаженному воскресению тел в последний день мира. Получивши в удел такое служение, мы не должны заботиться чрез меру о тленном, как преходящем, должны попирать славу мира сего богопротивную, богатство неправедное презирать, довольствоваться тем, что Бог дал, благотворить, сколько и кому можем. О, страсти человеческие, обуревающие и оскверняющие и умерщвляющие душу и тело человека! То алчность и зависть, то гнев и злоба, то корысть, то блудное разжжение и непотребство, то ревность, то гордость и честолюбие, то самоволие и непослушание, то глупая боязнь и нелепый страх, то ложный стыд, поражающий сердце, то лукавство и двоедушие, то леность и нерадение, то недоброжелательство и зложелательство, то скупость и скряжничество, то чревоугодие и пьянство, то суровость и зверство, то мотовство и расточительность, нетерпение и самоубийство, то крайнее узкоглядство земное и непрозирание в будущее, наипаче в небесное, то празднословие, пустословие и смехотворство, то хула и сквернословие, то уныние, нужда и бедность – заедают человека, унижают, уродуют, подавляют, губят его! Господи! Спаси нас, погибаем от прелести страстей, от нужд и обстояний! Ты един истинно жалеешь погибающее человечество! Но если, человек, тебя обуревают и борют и губят страсти различные, то молишься ли ты искренно всесвятому и бесстрастному, всеведущему, всемогущему и человеколюбивому Богу? Относишься ли ты искренно и добросовестно сам к себе, к своему положению? Желаешь ли бесстрастия? Не ищешь ли сам случаев к удовлетворению страстей? Смотри, не губи себя добровольно. Молись усердно Богу: одна молитва может укротить страсти, очистить, умирить и утвердить твое колеблющееся, страстное, несмысленное сердце. Царю бесстрастный и премирный! Укроти Сам страсти наши, умири и утверди в правде Твоей! |
| — Гляди, матушка-Москва-то наша!.. — толкает меня Горкин и крестится. Дорога выбралась на бугорок, деревья провалились, — я вижу небо, будто оно внизу. Да где ж земля-то? И где — Москва?.. — Вниз-то, в провал гляди… эн она где, Москва-то!.. Я вижу… Небо внизу кончается, и там, глубоко под ним, под самым его краем, рассыпано пестро, смутно. Москва… Какая же она большая!.. Смутная вдалеке, в туманце. Но вот, яснее-.. — я вижу колоколенки, золотой куполок Храма Христа Спасителя, игрушечного совсем, белые ящички-домики, бурые и зеленые дощечки-крыши, зеленые пятнышки-сады, темные трубы-палочки, пылающие искры-стекла, зеленые огороды-коврики, белую церковку под ними… Я вижу всю игрушечную Москву, а над ней золотые крестики. — Вон Казанская наша, башенка-то зеленая! — указывает Горкин. — А вон, возля-то ее, белая-то… Спас-Наливки. Розовенькая, Успенья Казачья… Григорий Кесарейский, Троица-Шабловка… Риз Положение… а за ней, в пять кумполочков, розовый-то… Донской монастырь наш, а то — Данилов, в роще-то. А позадь-то, колокольня-то высоченная, как свеча… то Симонов монастырь, старинный!.. А Иван-то Великой, а Кремь-то наш, а? А вон те Сухарева Башня… А орлы те, орлы на башенках… А Москва-река-то наша, а?.. А под нами-то, за лужком… белый-красный… кака колокольня-то с узорами, с кудерьками, а?! Девичий монастырь это. Кака Москва-то наша..! В глазах у меня туманится. Стелется подо мной, в небо восходит далью. Едем березовою рощей, старой. Кирпичные заводы, серые низкие навесы, ямы. Дальше — березовая поросль, чаща. С глинистого бугра мне видно: все заросло березкой, ходит по ветерку волною, блестит и маслится. — Дух-то, дух-то леккой какой… березовый, а? — вздыхает Горкин. — Приехали. Ондрейка-озорннк, дай-ко молодчику топорик, его почин. Перва его березка. Мне боязно. Горкин поталкивает — берись. Выбирает мне деревцо. Беленькая красавица-березка. Она стояла на бугорке, одна. Шептались ее листочки. Мне стало жалко. — Крепше держи топорик. В церкву пойдет, молиться, у Троицы поставлю, помечу твою березку… — и он завязывает на ней свой поясок с молитвой. — Да ну, осмелей… ну?.. |
| Как послужить? Хорошо в церковь прийти, помолиться, излить Богу свою любовь. Можно ради Господа, для того чтобы приблизиться к Нему, Евангелие почитать. Можно жития святых или святых отцов почитать. Это замечательно. Господь говорил: «Алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне. Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне». Значит, ближнему чем-то угодить – не ради этого ближнего, а ради Господа. Он, видя наше такое усердие, благословит нас. Он увидит, что мы не себе угождаем. Кому охота к какому-то больному идти, куда-то ехать кого-то навещать? У самих дел полно. А человек отрекается от себя. Раз ты себя посвятил, значит, в ущерб себе делаешь что-то, с кем-то возишься, кому-то помогаешь, хотя у тебя самого голова о другом болит. Что-то малое сделал – опять ради Господа: вот, Господи, прими это. Еще как можно Богу послужить? Какое-нибудь искушение потерпеть. Каждый день случается что-нибудь для нас неприятное, бывает, даже горе нас посетит, или болезнь, или еще какая-то скорбь, или обидел кто-то. Но без воли Божией волос с головы человека не падает. Значит, надо вспомнить, как Господь учит это все преодолеть: со смирением, с терпением, с верою в то, что это с нами случается по нашим грехам; попросить у Бога терпения, чтобы помог преодолеть. Преодолел – опять не своей силой, а силой Божией – поблагодари Бога: слава Тебе, Господи. И среди дня надо всегда о Боге помнить, к Богу обращаться – например, перед едой помолиться. Ведь это же не мы выращиваем пищу, которую едим, кто-то нам готовенькое приносит, какие-то дяди для нас делают, нам только сварить да съесть – вот вся задача. А выращивает-то Бог, это Он нас кормит, больше никто. И надо хоть поблагодарить Бога, помолиться. И так часто, перед каждым делом. Вот незаметно день к вечеру подошел. Опять помолиться надо. День венчает вечерняя молитва . Вспомнить: сегодня день прожил, слава Богу; вот ложусь спать. Другие люди сейчас тоже ложатся, и многие сегодня умрут. А умру ли я сегодня? Могу и умереть, сердце остановиться может в любой момент. А может быть, Господь еще даст пожить. Чего я сегодня все-таки не сделал, что не докончал? Чем я согрешил? Может, обидел кого, может, рассердился, может, поленился, может быть, себя как-то особенно пожалел, позавидовал кому, обиделся на кого, не дай Бог, спаси и сохрани. Если что было, покаяться, сказать: Господи, прости, прости меня, нехорошо, скверно. Ты мне все дал, Ты для меня землю сотворил, Ты для меня солнце создал, Ты для меня Сына Единородного на смерть не пожалел, а я обижаюсь на кого-то, еще какие-то глупости делаю, каким-то тряпкам завидую, просто смешно и страшно. Прости, Господи, и благослови, чтобы на следующий день я этого не сделал, а опять для Тебя потрудился хоть чем-то, хоть малое что-нибудь сделал, чтобы Тебе, Господи, было приятно. |
| – Гляди, матушка-Москва-то наша!.. — толкает меня Горкин и крестится. Дорога выбралась на бугорок, деревья провалились, — я вижу небо, будто оно внизу. Да где ж земля-то? И где — Москва?.. – Вниз-то, в провал гляди… эн она где, Москва-то!.. Я вижу… Небо внизу кончается, и там, глубоко под ним, под самым его краем, рассыпано пестро, смутно. Москва… Какая же она большая!.. Смутная вдалеке, в туманце. Но вот, яснее — я вижу колоколенки, золотой куполок Храма Христа Спасителя, игрушечного совсем, белые ящички-домики, бурые и зеленые дощечки-крыши, зеленые пятнышки-сады, темные трубы-палочки, пылающие искры-стекла, зеленые огороды-коврики, белую церковку под ними… Я вижу всю игрушечную Москву, а над ней золотые крестики. – Вон Казанская наша, башенка-то зеленая! — указывает Горкин. — А вон, возля-то ее, белая-то… Спас-Наливки. Розовенькая, Успенья Казачья… Григорий Кесарейский, Троица-Шабловка… Риз Положение… а за ней, в пять кумполочков, розовый-то… Донской монастырь наш, а то — Данилов, в роще-то. А позадь-то, колокольня-то высоченная, как свеча… то Симонов монастырь, старинный!.. А Иван-то Великой, а Кремь-то наш, а? А вон те Сухарева Башня… А орлы те, орлы на башенках… А Москва-река-то наша, а?.. А под нами-то, за лужком… белый-красный… кака колокольня-то с узорами, с кудерьками, а?! Девичий монастырь это. Кака Москва-то наша!.. В глазах у меня туманится. Стелется подо мной, в небо восходит далью. Едем березовою рощей, старой. Кирпичные заводы, серые низкие навесы, ямы. Дальше — березовая поросль, чаща. С глинистого бугра мне видно: все заросло березкой, ходит по ветерку волною, блестит и маслится. – Дух-то, дух-то леккой какой… березовый, а? — вздыхает Горкин. — Приехали. Ондрейка-озорник, дай-ко молодчику топорик, его почин. Перва его березка. Мне боязно. Горкин поталкивает — берись. Выбирает мне деревцо. Беленькая красавица-березка. Она стояла на бугорке, одна. Шептались ее листочки. Мне стало жалко. – Крепше держи топорик. В церкву пойдет, молиться, у Троицы поставлю, помечу твою березку… — и он завязывает на ней свой поясок с молитвой. — Да ну, осмелей… ну?.. |
|
|
