| Из Степенной книги царского родословия Степенная книга представляет собой первую попытку изложения русской истории, предназначенную для широкого читателя. Ее можно назвать первым учебником русской истории. Степенную активно переписывали, она служила источником при создании произведений разных жанров – житий, повестей, летописей и пр. Все предшествующие произведения, посвященные русской истории, излагали материал в хронологическом порядке. Степенная книга впервые представляет русскую историю как процесс, развивающийся по определенным законам. Таким образом, Степенная книга является также памятником отечественной историософии. Основными принципами развития русской истории составителям Степенной представлялись благочестие и праведность, присущие роду Рюриковичей. Из поколения в поколение запас добродетелей увеличивался, что сказывалось и на благосостоянии государства. Этот процесс начался с принятия христианства. Не случайно именно с этого момента Степенная книга начинает русскую историю. Предшествующие события упоминаются вскользь, внимание читателя на них не акцентируется. Композиция произведения также отличается оригинальностью. Русская история уподоблена в Степенной книге лестнице, ведущей русский народ к Богу. Ступенями «лествицы» являются поколения русских «самодержцев». Каждому поколению, от Владимира Святого до Ивана Грозного, соответствует отдельная ступень (по-церковнославянски – «степень», почему и произведение называется Степенной книгой), каждой степени посвящен особый раздел в тексте – «грань». Образ лестницы, ведущей человека к Богу, хорошо известен в христианской и особенно в православной книжности, начиная с «Лествицы Иакова» в Ветхом Завете этот образ широко использовался в литературе. Среди произведений святых отцов известно несколько «Лествиц». Наиболее распространенной из которых является Лествица Иоанна Синайского (VII в.). Однако Степенная книга лишь по формальным признакам примыкает к традиции Лествиц. Лествицы святых отцов повествуют о нравственном восхождении человека от грехов к добродетелям. В Степенной книге действие разворачивается во времени. Ступенями лестницы здесь являются периоды отечественной истории. Каждая последующая эпоха превосходит предыдущую тем, что к накопленному уже «багажу» святости прибавляет свою долю, а каждый очередной самодержец как бы концентрирует в себе святость и благочестие всех предшествующих. |
| Догадка о происхождении древнерусского предания, которое называет первого русского митрополита Михаилом Сириным Источник В Х-й книжке «Чтений в Историческом Обществе Нестора-летописца» помещена статья: «К вопросу о киевском митрополите XII века Михаиле». В этой статье, подписанной инициалами П. Л., между прочим, сведены мнения по вопросу о действительном существовании другого русского митрополита Михаила, который в известном летописном своде XVI века, в т. наз. Степенной книге, представляется первым русским митрополитом, современником св. Владимира (стр. 7–13). Сущность мнений, доселе высказанных по этому последнему вопросу, сводится к следующим положениям: 1) ряд русских митрополитов, несомненно, начинается с Леона, или Леонтия, названного в источнике вполне достоверном – в первой Новгородской летописи; но 2) в этой летописи известие о митрополите Леоне впоследствии (не позже XIII в.) было искажено прибавкой, будто он прислан был на Русь патриархом Фотием, умершим за 100 лет до крещения Владимира; 3) имя митрополита Михаила, вместо Леонтия, явилось в Степенной книге просто по недоразумению составителя этого летописного свода. А недоразумение, по остроумному объяснению профессора Е. Е. Голубинского , произошло таким образом: нашим предкам, по-видимому, известно было в славянском переводе окружное послание патриарха Фотия (о заблуждениях латинян). В этом послании, между прочим, сообщается известие о современном Фотию крещении Руссов, которые, по словам патриарха, до такой степени показали себя преданными христианской вере, что приняли к себе епископа. Греческие летописцы, замечает по поводу этого известия проф. Голубинский, не называют по имени епископа, присланного Фотием к современным ему Руссам, но в самих славянских сказаниях, ссылающихся на Зонару и Куропалата или Скилицу, не знаем – на каком основании, он назван митрополитом Михаилом. Затем, приведя подлинные слова Густынской летописи об этом митрополите, проф. Голубинский замечает: в этом сказании «ясно говорится, что митрополит Михаил был прислан Русским от патриарха Фотия не при Владимире, а гораздо ранее; но составитель Степенной книги предпочел верить Новгородской летописис и памятникам, ее повторяющим (между прочим, уставу Владимира), т.е. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ВЫСОКОПЕТРОВСКИЙ ВО ИМЯ СВЯТИТЕЛЯ ПЕТРА, МИТРОПОЛИТА МОСКОВСКОГО, МУЖСКОЙ МОНАСТЫРЬ предыдущая статья Содержание ВЫСОКОПЕТРОВСКИЙ ВО ИМЯ СВЯТИТЕЛЯ ПЕТРА, МИТРОПОЛИТА МОСКОВСКОГО, МУЖСКОЙ МОНАСТЫРЬ (Патриаршее подворье), в Москве на ул. Петровке. Впервые упоминается в Рогожском летописце XV в.: архим. В. м. Иоанн назван первым среди лиц, сопровождавших архим. Митяя летом 1379 г. в К-поль для утверждения на кафедре митрополита всея Руси. После внезапной смерти Митяя, случившейся в дороге, нек-рые участники посольства выдвинули архим. Иоанна новым кандидатом на митрополичий престол, но окончательный выбор пал на архим. Переяславского Пимена . В летописи архим. Иоанн назван «первым общему житию началником на Москве», т. о., к 70-м гг. XIV в. В. м. имел общежительный устав, архимандритию, играл важную роль в церковно-политической жизни. По монастырскому преданию, В. м. основан кн. Иоанном I Данииловичем Калитой. Предание опирается на рассказ из «Книги степенной» XVI в. Проезжавший в 1326 г. по берегу р. Неглинной кн. Иоанн увидел некую высокую гору, покрытую снегом, к-рый растаял у него на глазах. За неск. дней до кончины свт. Петр растолковал князю видение: «Гора высокая - это ты, князь, а снег - я, смиренный. Мне прежде тебя должно отойти из сей жизни». После кончины святителя кн. Иоанн построил храм на месте видения, «близ реки Неглинны, идеже ныне есть монастырь именуемый Высокий». По мнению Л. А. Беляева, запись в Степенной книге отразила устное предание, достоверность к-рого проверить невозможно. В. м. именовался «Петропавловским», «Петровским», «Петра митрополита», «Петровским Высоким», с нач. XVIII в.- «Высоко-Петровским». Именование «Петропавловский», возможно, объясняется типичным для средневековья смешением престолов соименных святых, к-рое усилилось в кон. XVII в. с воцарением Петра I . Топоним «Высокий» связан с местоположением мон-ря на возвышенности либо с преданием о видении Иоанну Калите «высокой горы». Именование В. м. повлияло на топонимику окрестностей, дав название ул. Петровке, воротам Белого города, бульвару, переулку и др. |
| V. Здания обители Святые храмы Как прекрасны шатры твои, Иаков, жилища твои, Израиль! Расстилаются они как долины, как сады при реке, как алойные дерева, насажденные Господом, как кедры при водах… ( Чис. 24:5,6 ) 1. Введенский Собор После, так называемого, Литовского разорения, коснувшегося и Оптиной Пустыни, в ней была воздвигнута только одна церковь и, притом, деревянная. Это видно из Козельских писцовых книг 1629, 1630 и 1631 годов, в которых читаем: «Государево, Царево и Великого Князя Михаила Феодоровича всея Руссии богомолье, монастырь Оптин Макарьевы Пустыни на реке на Жиздре, а в нем церковь Введения Пречистыя Богородицы древяна клецка, а в Церкве образы книги и ризы, сосуды церковные и колокола, строенье мирское и монастырское черного священника Феодорита с братиею и т. д.». Церковь эта выстояла почти целое столетие. В 1689 году, (как видно из старинной вкладной книги), она была сломана, и начато на месте ее, строение первого каменного соборного храма, во имя Введения Пресвятой Богородицы, с приделом преподобного Пафнутия Боровского чудотворца в теплой трапезе. Храм создан разными вкладчиками и мирским подаянием; более же всех способствовали сему благочестивому делу окольничий Иван Афанасьевич Желябужский, да стольники Андрей и Иван Петровичи Шепелевы. Первый пожертвовал на церковное строение «сто рублей денег и всякого припасу каменьщикам довольно»; а последние доставили, по обещанию, святые местные иконы: «Спасителев образ, Введения Пресвятыя Богородицы, Пафнутия Боровского Чудотворца, образ Пресвятыя Богородицы «Что тя наречем», царские врата, северные и южные двери, образ Георгия страстотерпца, в древних летех, перенесена (сия икона) из села Мормыжева». Во время упразднения Оптиной Пустыни, в 1724 году, по указу Святейшего Правительствующего Синода, Введенский храм был обращен в приходскую церковь . Святые иконы, ризница, сосуды, книги и колокола, словом, вся церковная утварь, вместе с иконами упраздненной Пустыни, поступили в степенный Белевский Спасо-Преображенский монастырь. В церкви остался лишь один иконостас с неокладными иконами, оловянные сосуды, необходимые богослужебные книги, да одна или две ветхие ризы; а для исправления божественной службы оставлен белый священник Федор Григорьев, да дьячок, которым повелено было иметь пропитание от церковного подаяния. Строитель Авраамий, управлявший восстановленной обителью в 1731 году, упоминая во вкладной книге о ее упразднении, говорит, что в это время и самый храм был разорен. Этими словами он хотел выразить то обстоятельство, что храм этот, будучи обращен в приходскую церковь , в течение двух лет оставался без всякой поддержки и пришел, наконец, в такое состояние, что, когда повелено по-прежнему быть обители (1726 года), то его надобно было перестраивать почти заново. |
| Политические взгляды Ивана IV Флоря Б.Н. Иван Грозный (Оглавление) В одной из предшествующих глав книги мы приводили обращенные к царю слова старца Артемия: «И сам измлада Священное Писание умееши». Не исключено, однако, что эти слова были простой любезностью. Все, что мы знаем о жизни царя до его встречи с Сильвестром, никак не говорит о его пристрастии к размышлениям над книгами. Однако после этой встречи положение должно было измениться. Сильвестр был, несомненно, образованным книжником. Об этом свидетельствуют уже его послания, полные цитат из Священного Писания и творений отцов церкви. Известны и принадлежавшие Сильвестру рукописи (большая их часть сохранилась в составе библиотеки Кирилло-Белозерского монастыря); среди них имелись и тексты Священного Писания (в их числе и «исторические» книги), и сочинения отцов церкви и византийских писателей более позднего времени, и труды русских книжников XV—XVI веков (в том числе и «Просветитель»). В его собрании были даже греческие рукописи — редкое явление в русских книжных собраниях этого времени. Несомненно, Сильвестр должен был приобщать воспитанника к чтению книг и в беседах с ним постоянно обсуждал прочитанное. Успеху наставлений Сильвестра способствовало то, что он не был единственным образованным человеком среди тех, с кем молодой царь постоянно общался в 50-е годы XVI века. Выдающимся знатоком древнерусской книжности был глава русской церкви митрополит Макарий (о чем речь пойдет ниже), высокообразованным человеком проявил себя и один из создателей крупнейшего памятника русской исторической мысли XVI века — «Степенной книги», духовник царя протопоп Благовещенского собора Андрей. Но и среди светских лиц в окружении царя имелись люди, чья ученость не уступала учености духовных эрудитов и книжников. Так, незаурядными богословскими познаниями обладал молодой в то время руководитель Посольского приказа, дьяк Иван Михайлович Висковатый, о чем достаточно ясно говорят его критические замечания по поводу иконографии кремлевских икон, заказанных Сильвестром. Несмотря на свой возраст, образованным книжником был и молодой аристократ, горячий почитатель Максима Грека, князь Андрей Михайлович Курбский, принадлежавший в 50-е годы к кругу близких друзей царя. |
| Предисловие Глава первая. О поисках в Москве в 1891 г. Эд. Тремером царской библиотеки XVI в. Глава вторая. «Свидетельство» Максима грека Глава третья. Хроника Ниенштедта и список Неизвестного, найденный проф. Дабеловым Глава четвертая. «Свидетельство» Паисия Дигарида, «Летописное», – указанное П. М. Строевым (в Библиологич. Словаре), Степенная книга и греческие книги, бывшие у Максима грека. Аркудий Глава пятая. Состав царских библиотек в ΧVΙΙ веке. Что было в библиотеке царя Ивана IV? Судьба царских библиотек Приложения I. Сказания о Максиме греке А) Краткие известия о Максиме греке 1. Приписываемое диакону Исаии с Каменца Подольского 2. Известие о Максиме греке, находящееся в некоторых рукописях Толковой Псалтири, им переведенной 3. «Из летописныя книги Троице-Сергиева монастыря о Максиме греке» 4. Из заголовка к сочинениям Максима грека Б) Подробные сказания о Максиме греке 5. Сказание «о премудром и многотрудном Максиме иноке Святыя горы» 6. «Сказание известно о приходе на Русь Максима грека и како претерпе до скончания своего» 7. «Сказание о Максиме философе, иже бысть инок святыя горы Афонския» 8. Надпись на таблице у гроба преп. Максима, бывшая в Троице-Сергиевом монастыре. 1702 г. Тропарь преподобному Максиму греку Святыя горы, глас 8 9. Житие Максима грека 10. Сказание о чудесах Максима грека II. А. Греческия рукописи Рукопись в восьмую долю листа Размеры рукописей, описанных под XI-Y Б. Латинские рукописи Рукописи в лист В четвертую долю листа III. Рукописи различных библиотек, содержащие слова и переводы Максима грека или сказания о нем I. В Москве: II. В Сергиевом посаде Московской губернии III. В г. Воскресенске Московской губернии, в библиотеке Воскресенского (Новый Иерусалим) монастыря IV. В с. Поречье Московской губернии, в собрании графа А. С. Уварова V. В Казани, в библиотеке Казанской духовной академии VI. В Нижегородской губернии VII. В Ярославской губернии VIII. В Тверской губернии IX. Во Владимирской губернии X. В Петрозаводске XI. В Архангельской губернии XII. В г. Вильне – в Виленской Публичной библиотеке XIII. В г. Киеве XIV. В Петербурге XV. В с. Городце, Нижегородской губернии, в собрании П. А. Овчинникова XVI. В г. Коврове, у Ив. Дм. Першина XVII. В дер. Бебрюхове, Балахнинского уезда Нижегородской губернии (близ с. Городца), у Алексея Дм. Молехонова IV. Библиотека Московского Архива Государственной Коллегии Иностранных Дел в 1784 году Реестр 7-ой (G) Государственной Коллегии Иностранных Дел Московскаго Архива разноязычным печатным книгам, рукописям, планам, чертежам и ландкартам Б. Реестр рукописных книг Реестр 8-ой (Н) проданным в силу Коллежского от 8 июня 1777 года указа архивским излишним печатным разноязычным книгам по оценке г. статского советника Миллера V. Иноязычные книги и рукописи Московской Синодальной библиотеки в 1773 году Реестр греческим, латинским, греко-латинским печатным и рукописным греческим книгам, в Московской Синодальной библиотеке находящимся. II. Греческие рукописи (Л.35) В поллиста |
| Глава пятая. Состав царских библиотек в ΧVΙΙ веке. Что было в библиотеке царя Ивана IV? Судьба царских библиотек Разобранными сейчас свидетельствами и ограничивается все то, что обыкновенно приводится, когда речь заходит о царской библиотеке XVI в. и ее составе, в доказательство нахождения в ней громадного количества иноязычных рукописей. Выше уже было показано, что так называемое «свидетельство» Максима грека ему не принадлежит и что оно появилось только в XVII в.; приведены были также соображения, заставляющие не доверять свидетельствам иностранцев: хронике Ниенштедта и списку проф. Дабелова и разъяснены были показания Паисия Лигарида, записи в минеи, отмеченной Строевым, и Степенной книги. В виду такого качества настоящих доказательств существующее доселе в нашей литературе мнение о великом множестве в царской библиотеке XVI в. иноязычных рукописей, которое, если бы было открыто, «возобновило бы времена Петрарки, Медичи и пр.», нельзя не признать ничем не доказанным. Отвергая достоверность всех этих показаний в пользу существования в XVI в. особой царской библиотеки, состоявшей из громадного количества иноязычных рукописей, – я в то же время не отрицаю ни самого факта существования в XVI веке у московских государей книжного собрания в том или другом размере, ни возможности нахождения в нем нескольких, немногочисленных, иноязычных рукописей и книг. До нас дошли положительныя известия о существовании особых библиотек у Московских царей XVII века, дошли даже перечни бывших как у них, так и у их детей книг 483 . У первого царя из дома Романовых – Михаила Федоровича документы указывают очень немного книг. Так в числе царской казны, находившейся в 1634 году на Казенном дворе, были только две минеи четий за январь и февраль, 5 книг «осьмочастных знаменных в лицах» и книга, содержавшая чин православия в 1-ую неделю Вел. Поста 484 . В царской казне, бывшей в это же время (в 7142 г.) в Мастерской палате, встречаем еще несколько книг печатных и рукописных. Печатные были: потребник (апостол), апокалипсис, устав и «книга исповеданию» или по другой записи «избрание епискупье»; из рукописей были: книга об избрании на царство Михаила Федоровича, измарагд, «празнество пречистыя Богородицы чудотворному образу Казанскому», об осаде Троице-Сергиевой лавры, «празнество муч. Ирине», святцы и «книга Аристотелева в полдесть» (печатная?). Через восемь лет в 1642 (7150) году здесь же кроме перечисленных книг и рукописей встречаем еще несколько: рукописи: евангелие напрестольное, псалтырь, правила (в 1649г. царем Алексеем Михаиловичем пожертвованы были в Саввин Звенигородский монастырь), «мелких 6 книжек да в полдесть 7 книг, да дестовых 4 книги» 485 . Точно также мало встречаем книг и в казнах детей царя Михаила Феодоровича: у царевича Ивана Михаиловича, по описи 7150 г. принадлежавшей ему казны, были только стоглав и «азбука велика на столбцах»; у царевны Ирины Михаиловны около того же года в казне были только 5 псалтырей и 2 часовника 486 . |
| И.В. Полянский 1.5. В Устиновском приходе На другой день (23 апреля) я с своим хозяином Василием Николаевичем на паре его лошадей приехал в село Устиново. 23-е апреля – престольный праздник в этом селе, и приход называется Георгиевским. Судя по этому, можно было ожидать большого стечения народу, – но народа было в церкви очень мало. Еще едучи в Устиново, я удивлялся не мало, что народ во многих домах, сидя под окошками, пьет чай. В церковь пришло человек 50 мужчин, женского пола до полутораста, – больше девушек. Об моем приезде священник предуведомил прихожан, т. е. собственно интересующихся делом. Перед обедней я побеседовал, – показывал книги старопечатные, и грамотеи сами читали указанные мною важные места в книгах. За обедней сказал проповедь о вечности церкви и о таинстве причащения. Собеседников интересных не было. Из местных обличителей раскола известен тамошний церковный староста Василий Гаврилов. У него есть книги, необходимые для вразумления заблуждающихся. Он читает из этих книг народу в промежутках между утренями и обеднями. После обеда священник проводил меня в деревню Губино, самую обильную староверами в Георгиевском приходе. Приехали в церковному старосте, тому самому Василию Гаврилову, о котором сейчас упомянуто. Он ходил приглашать местных влиятельных старообрядцев, Павла Федотова и Грушина, не желают ли они побеседовать с миссионером. Но они не пришли, извиняясь тем, что время праздничное, – не могут оставить своих гостей. Итак, беседы многолюдной и с участием начетчиков не могло состояться, потому что в редком доме не было гостей и редкий гость, и хозяин были трезвы. От старосты Василий Николаевич повел меня к своему родственнику Лаврентию Филиппову. В числе гостей был отставной солдат Нил Павлов. Он мне очень понравился, степенный мужик, – угощался одним чаем, вина не пил. Хозяин указал мне на него, как на сомневающегося. Из разговоров с ним я узнал, что он только года с два как отбился от церкви, но окончательно еще не пристал ни к одной из многочисленных «старых вер». Интересно, что Нил Павлов прежде был одним из самых ревностных посетителей храма Божия, и священника не чуждался, даже водил с ним дружбу, бывал у него гостем и его принимал у себя как гостя; но... |
| Иван Васильевич Грозный правил Россией полвека – с 1533 по 1584 год. Это была целая эпоха в жизни нашей страны. Если говорить точнее, то внутри правления Ивана Грозного можно увидеть несколько разных эпох. Для меня лично правление этого государя памятно следующими великими делами: первое в русской истории венчание великого князя Московского на царство, Стоглавый Собор, «Домострой», Макарьевские Соборы 1547–1549 годов, во время которых к 22 русским святым было добавлено 39, составление Степенной книги и Лицевого летописного свода, Великих Миней Четьих, кодификация церковных правовых норм в Сводной Кормчей, государственных норм – в Судебнике 1550 года, реформы Избранной рады: упорядочение местничества, создание единой приказной системы, начало земских соборов, судебная, финансовая, таможенная и военная реформы – все это темы, о которых можно и нужно говорить отдельно. Великий князь Иван Васильевич – первый русский правитель, который официально стал именоваться царем: в грамоте Вселенского патриарха Иоасафа, утвердившей его на царстве, к нему было применено титулование, которое было присуще византийским василевсам: «Се же сия наша благочестная грамота непоколебимо и твердо дана, еже благочестивому, боговенчанному и христолюбивому царю нашему господину Ивану» . В числе дел, которые были призваны упорядочить и систематизировать русскую жизнь, – составление в 1550 году Тысячной книги, куда были включены лучшие люди страны (чуть более 1000 человек). Иногда бывает так, что история твоего рода оказывается тесно связана с историей того исторического предмета, который исследуешь. Такое было со мной не раз. Сегодня я приведу вам два примера того, как, изучая русскую историю, я выходил на следы собственных предков. Дело в том, что в Тысячную книгу «лутчих людей» попали не только 24 человека из потомков Захарии Чета – Сабуровы, Пешковы, Мусины, Вислоуховы, Пильемовы, Папины, Годуновы и Вельяминовы, но и мой прямой предок – Сила-Савин Захарович-Федорович Лукьянчиков, новгородский помещик Оксотского погоста Деревской пятины . Как тысячник, он получил поместье в Московском уезде – это стало началом 200-летнего пути Лукьянчиковых на юг, вслед за отступающим Диким полем. |
| Cедмица.RU Церковно-Научный Центр «Православная Энциклопедия» По Благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации Глава III. Первые училища в России и памятники духовного просвещения и учения К оглавлению Равноапостольный князь, как только крестились киевляне, повелевая приводить на крещение людей по всем градам и селам и всюду устроять церкви, вместе с тем повелел «поимати у нарочитое чади дети и даяти на ученье книжное». Здесь, как и в просвещении своего народа святою верою, он начал с собственного семейства, ибо известно, что, например, Ярослав, Мстислав, Изяслав и Борис были научены грамоте и сами любили читать книги . Главным советником и содействователем в этом деле для великого князя Владимира был первосвятитель Михаил. Он, если верить Степенной книге, призывал к себе учителей и наставлял их учить детей не только грамоте, но и православной вере и благонравию, действовать на них не гневом и не жестокостию, а ласковостию и страхом, растворенным любовию, и благоразумно приспособляться в своих уроках к силам и понятиям каждого . Сколько у нас явилось тогда училищ, т. е. первоначальных школ, и где именно, преподобный Нестор не определяет. Но несправедливо было бы выводить из слов его, будто такие училища открыты тогда в одном Киеве. Напротив, по ходу Несторовой речи видно, что наказ великого князя касательно обучения детей относился вообще к тем местам, где повелел он приводить людей на крещение, а в одной из древнейших наших летописей сказание Нестора читается так: «И послав (Владимир) по всем градом своего царства и по странам и повеле дети отъимати у нарочитых людий и учити грамоте». Равно и другой наш писатель XI в. передает это известие следующим образом: «И повеле (Владимир) попом по градом и по селом люди ко крещению приводити и дети учити грамате» . Значит, воля Владимира была та, чтобы в каждом приходе при церкви находилась школа, в которой местное духовенство занималось бы обучением детей. Притом из свидетельства самого Нестора известно, что в Курске (в 1-й половине XI в.) существовало несколько учителей, из которых каждый принимал к себе детей на ученье, и что к одному из этих людей, имевшему у себя немало учеников, отдан был отрок Феодосий, впоследствии знаменитый игумен киево-печерский . Если же в таком городе, как Курск, было уже тогда несколько частных, положим даже весьма небольших, домашних школ, то возможно ли, чтобы они не существовали в городах более важных, например в тех, где открыты были епископские кафедры или имели свое местопребывание князья удельные, дети Владимира? А потому нельзя считать невероятными и слова последующих летописей, что тогда заведено у нас множество училищ книжных, хотя, разумеется, не вдруг, а постепенно, и училищ только приходских, первоначальных . |
|
|
