| Матери монахини Марии С.Б. Пиленко на допросе гестаповец крикнул: «Вы дурно воспитывали вашу дочь, она только жидам помогает!». На это София Борисовна ответила: «Моя дочь настоящая христианка, и для нее нет ни эллина, ни иудея, а есть несчастный человек. Если бы и вам грозила беда, то и вам помогла бы». Мать Мария улыбнулась и сказала: «Пожалуй, помогла бы», за что чуть было не получила удар по лицу [xlv] . Через несколько дней после ареста протоиерей Сергий Булгаков отслужил в церкви молебен об освобождении плененных, но вскоре по приказу оккупационных властей общество «Православное Дело» было окончательно ликвидировано, а его арестованных деятелей после двух месяцев, проведенных в тюрьме форта Ромэнвиль (расположенном в северо-восточном пригороде Парижа), 27 апреля отправили в Компьенский лагерь (Сталаг-122). Об этой отправке Ф.Т. Пьянов позднее вспоминал так: «Нас собрали около 400 человек во дворе. Из окон выглядывали накрашенные стенографистки – немки, француженки, русские; о. Димитрий в порванной рясе стал предметом насмешек. Один эсэсовец начал толкать и бить о. Димитрия, называя его «юде» [по-немецки еврей]. Юра Скобцов, стоявший рядом, начал плакать. О. Димитрий, утешая его, стал говорить, что Христос претерпел большие издевательства» [xlvi] . К 1943 г. Сталаг-122 превратился в пересыльный лагерь. В нем скапливалось до 50 тыс. узников. Почти ежедневно железнодорожные эшелоны увозили их на каторжные работы в германские концлагеря или лагеря смерти. В 1943 г. через Сталаг-122 прошли арестованные за укрывательство евреев мать Мария, ее сын псаломщик Юрий Скобцов, протоиерей Димитрий Клепинин, Федор Пьянов, а также настоятель храма Воскресения Христова в Виши протопресвитер Андрей Врасский и помощник настоятеля Трехсвятительского подворья в Париже священник Димитрий Николаевич Соболев. В начале 1944 г. в Компьенский лагерь вновь попал И.А. Кривошеин, уже как видный участник французского Сопротивления. В составе боевой группы «Вольные стрелки» он сражался с гитлеровцами, но оказался выдан провокатором, выдержал пытки, был приговорен к пожизненной каторге и попал в концлагерь Бухенвальд. |
| Из духовенства, кроме о. Зосимы, диакона в Бордо и монаха Серафима 360 в Мурмелоне, арестован о. Константин Замбржицкий. Чтобы дело в Клиши не прервалось, туда будут ездить о. Никон и о. Савва. Арестован С. Игнатьев, доктор Чекунов 361 (который лечил Плевицкую), все, участвовавшие в деле ген. Миллера: адм. Кедров 362 , полк. С.А. Мацылев 363 , кап. Григуль 364 , которым, видимо, ставится в вину недостаточная распорядительность в момент похищения ген. Миллера. Арестованы многие из окружения вел. князя Владимира Кирилловича, а сам он находится под охраной (как говорят, за отказ ехать сейчас с немцами в Россию). Во всяком случае, сидят В.Н. Се- нютович и адм. Граф 365 . Сидит и директор гимназии Дуров 366 . Из моих близких знакомых посажен Лев Ал. Зандер и Леня и Марк Виноградовы (они советские граждане, так как приехали только в 1930 году и не могли перейти на положение эмигрантов). Арестованы Адамович 367 , Игорь Кривошеин 368 и другие русские масоны, проф. Д. Одинец 369 , как имевший сношения с Полпредством в деле защиты Тургеневской библиотеки 370 . По городу ходят самые фантастические вести: то будто бы арестован Владыка митрополит, то Коковцов (об этом даже как будто сообщило американское радио). Число арестованных, во всяком случае, исчисляется сотнями. В провинции были даны распоряжения об аресте без указания кого именно, и во многих местах арестовали всех русских. Так, в Биаррице сидят все, включая Мейендорфов и о. А. Ребиндера 371 . Опять арестованы многие младороссы, в том числе Вова Красинский 372 . Вел. кн. [Андрей Владимирович] был у Маклакова, ходатайствовал за сына, но тот ничего не может. Воскресенье 16/29 июня 1941. Владыка получил письмо от Макарова. Все русские сидят в лагере в Compiègne (почтовый адрес, как у военнопленных: Frontstalag п° 122 (Фронт-сталаг 122). Отношение хорошее, кормят тоже хорошо. Понедельник 17/30 июня 1941. Из провинции отовсюду – вести об арестах. Очень многих арестовали в Бордо, в Бельфоре, в Сошо, но ни о. Пальмина 373 , ни о. Сильвестра не тронули. |
| Лагерь Сталаг-122 прекратил существование 18 августа 1944 г., когда эшелон с последними 1600 узников отправили на уничтожение в германские концлагеря [xlvii] . В Компьенском лагере первое время были большие трудности с питанием, так как родные еще не могли присылать посылок и заключенные питались, главным образом находя пропитание в мусорных очистках. По воспоминаниям соузников, «...видя голодных, обездоленных, на грани отчаяния находящихся несчастных, о. Димитрий не находил себе покоя, если не помогал». Когда начали присылать посылки, отец Димитрий Клепинин прежде всего ходил к этим несчастным и раздавал свои передачи. Видя это, друзья иногда делали священнику замечания, которые он либо не замечал, либо отделывался шуткой. «Редко так ставился вопрос о трагизме судьбы человека, особенно несчастных людей, – отмечает Ф.Т. Пьянов. – В этом о. Димитрий очень сходен с матерью Марией, у о. Димитрия было проще, он не ставил проблем, но практически следовал всем заповедям Христа». Однажды, когда завязался разговор на эту тему, о. Димитрий сказал: «Если бы я не был священником, если бы я не делал этого, я был бы самым несчастным человеком... Мой Богом данный мне путь спас меня, и я только горюю и грущу, что так мало делаю, вот здесь мы заключены, как будто и делать нечего, а сколько я не сделал, потому что ленив» [xlviii] . 2 июня 1943 г. православное духовенство лагеря – священников Димитрия Клепинина, Димитрия Соболева и псаломщика Юрия Скобцова – поселили в одной комнате, а через несколько недель к ним присоединился и протопресвитер Андрей Врасский. Усилиями заключенного духовенства в одном из бараков устроили православную церковь свт. Николая Чудотворца: из кроватей, к которым прислонены доски от столов был сооружен иконостас. Т.Ф. Клепининой удалось переправить своему мужу антиминс, и стало возможным совершать ежедневные богослужения. Одно время при лагерном храме даже существовал церковный хор из заключенных. При этом Юрия Скобцова готовили к принятию священного сана. |
| Среди интернированных в лагере также были: преподаватель Свято-Сергиевского православного богословского института и соучредитель «Православного Дела» литературовед К.В. Мочульский, преподаватель Свято-Сергеевского богословского института профессор философии Л.А. Зандер, председатель Союза защиты евреев-эмигрантов и их детей видный адвокат Б.Л. Гершун, личный адвокат нескольких великих князей Н.Г. Нидермиллер, генеральный секретарь Союза русских писателей и журналистов и секретарь Русского союза адвокатов в Париже В.Ф. Зеелер, поэты Юрий Мандельштам и Леонид Райсфельд, виолончелист С. Шварц, издатель русских книг и владелец Дома книги на рю д " Эперон в Париже Мишель Каплан и др. С разрешения лагерных начальников интернированные профессора вели занятия по иностранным языкам и математике. Д.М. Одинец организовал чтение лекций заключенных другим заключенным: К.В. Мочульский читал лекции о литературе, Л.А. Зандер – об учении Ф.М. Достоевского, В.Ф. Зеелер – по искусству и т.д. Среди узников оказалось немало художников, в том числе живописцы Альберт Вейнбаум и Савелий Шлейфер, известные графики Серж Фотинский (Абрам Айзеншер) и Александр Цейтлин. Им разрешили рисовать афиши и программки концертов, портреты узников и охранников, сценки из жизни лагеря, пейзажи, устроить выставку, расписать помещение лагерной церкви. Почтмейстером в лагере являлся заключенный К.Г. Шевич, бывший второй заместитель главы партии младороссов А.Л. Казем-Бека (под влиянием пережитого в лагере он принял в 1944 г. монашество с именем Сергий, с 1946 г. до кончины в 1987 г. служил настоятелем Троицкой церкви в Ванве под Парижем, был архимандритом, и в 1949 – 1953 гг. – членом Епархиального совета Западно-Европейской епархии Московского Патриархата) [xxvi] . Заключенные Компьенского лагеря не остались без церковного окормления. 21 июля 1941 г. был арестован и на восемь месяцев интернирован в Сталаг-122 бывший полковник белой Добровольческой армии Константин Альфонсьевич Замбржицкий, в 1932 г. |
| После окончания войны российская эмигрантка Т. Имбер вспоминала, как отец Димитрий в 1942 г. выдал фиктивный документ о крещении ее знакомой еврейке: «Через несколько дней я видела его еще раз – я должна была принести ему фотографию моей приятельницы. «Чтоб я смог узнать ее в случае очной ставки», – объяснил он. И тогда я впервые увидела его знаменитую картотеку, составленную из карточек с фотографиями, целые религиозные curriculum vitae, которые он, как мне кажется, заучивал наизусть. Сколько Финкельштейнов, Гольдбергов, Абрамовичей скрывались здесь под славянскими именами? Когда речь шла о женщинах, часто встречались еврейские имена, но тогда все эти супруги неарийцев оказывались урожденными Петровыми, Ивановыми, Глебовыми. Так он надеялся спасти одновременно женщин и их мужей и детей, которые оказывались по супружеству или по происхождению арийцами» [xxi] . Утром 22 июня 1941 г., когда германские войска напали на Советский Союз, в оккупированной части Франции начались массовые аресты советских граждан и эмигрантов из России (по разным сведениям число арестованных русских эмигрантов составило от нескольких сотен до 1 тыс. человек). Вскоре их поместили в лагере Сталаг-122 [xxii] вблизи города Компьень (в 80 километрах северо-восточнее Парижа). Среди 500 интернированных в этом лагере российских эмигрантов были два православных священника, иеромонах Зосима (Телицын), а также 200 евреев. Вскоре евреев выделили в отдельную зону за высоким забором с колючей проволокой, с самым жестоким и голодным режимом. Эта зона быстро пополнялась, ее обитателей держали в лагере месяца два, а затем отправляли в товарных вагонах в Германию. Некоторое снисхождение проявляли к женатым на христианках, их сначала этапировали в особый лагерь Дранси в северном предместье Парижа. В июле 1942 г. в еврейской зоне скопилось 6 тыс. узников. Евреев лишили права получения посылок, переписки, свиданий. Поэтому русские старались незаметно для немца-охранника на вышке перебросить им продукты, папиросы, записки, хотя за это могли лишиться права свиданий. В еврейской и французской зонах лагеря за каждого убитого в Париже или другом месте немца назначали сто заложников, и если убийца не найден – десятерых увозили на расстрел. Впрочем, большинство евреев все равно ожидала отправка в лагерь смерти Аушвиц (Освенцим) [xxiii] . |
| Указ. соч. С. 129, 157-158.. [xxx] Щербатов А.П., Криворучкина-Щербатова Л.Право на прошлое. М., 2005. С. 368. [xxxi] Протоиерей Сергий Гаккель. Указ. соч. С. 157-158, 174. [xxxii] Варшавский В.С. Незамеченное поколение. Нью-Йорк, 1956. С. 289. [xxxiii] Дон-Аминадо.Наша маленькая жизнь: Стихотворения. Политический памфлет. Проза. Воспоминания. М., 1994. С. 679. [xxxiv] Федотов Г.П. Указ. соч. С. 317, 329. [xxxv] Черняев В.Ю. Русские узники Компьенского лагеря и их судьбы. С. 216. [xxxvi] Кривошеин Игорь Александрович. Родился в 1899 г. в семье известного российского государственного деятеля А.В. Кривошеина, сподвижника П.А. Столыпина и генерал-лейтенанта П.Н. Врангеля. Окончил в 1916 г. Пажеский корпус, штабс-капитан лейб-гвардии Конной артиллерии. С 1919 г. - в Добровольческой армии, офицер гвардейской конной артиллерии, штабс-капитан, участник боев под Перекопом, эвакуирован в октябре 1920 г. в Константинополь. В Париже в 1922 г. окончил факультет физико-математических наук Сорбонны и в 1923 г. Высшую электротехническую школу, работал инженером-электриком. Член Российского общевоинского союза, Совета Торгпрома и партии младороссов. В июне 1941 г. был интернирован во Фронт-Сталаг-122, через 6 недель освобожден. Вновь подвергался аресту нацистами в 1944 г., отправлен в германский концлагерь, после освобождения из концлагеря Дора в апреле 1945 г. был избран председателем Содружества русских добровольцев, партизан и участников Сопротивления во Франции, в 1946-1947 гг. издавал «Вестник участников Сопротивления» («Вестник русских добровольцев, партизан и участников Сопротивления»), принял советское гражданство. В ноябре 1947 г. в группе 24 советских граждан власти Франции депортировали его в советскую оккупационную зону Германии. С февраля 1948 г. работал в Ульяновске инженером электропромышленного завода, а в сентябре 1949 г. после ареста стал узником внутренней тюрьмы МГБ, с 1952 г. - заключенный в Марфинской «шаражке» (вместе с Л. Копелевым, А. |
| В межвоенный период только в Югославии было зарегистрировано более тысячи русских организаций. В вузах страны преподавало около 120 российских профессоров, а всего в Югославии работало более 600 русских учителей и преподавателей. В 1922 г. в Белграде был основан Русский народный университет, а в 1928 г. — Русский научный институт. Кроме того, в Белграде появились Русский военно-научный институт, Институт изучения России, а в 1939 г. в столицу Югославии переехал Институт имени академика Никодима Кондакова. Уже в начале 1920-х гг. возникла целая сеть русских учебных заведений, многие из которых имели свои домовые храмы. Эмигранты из России построили в Югославии 6 церквей и часовен, образовали 12 приходов, несколько десятков общин при домовых храмах и духовных братств. Из более чем 70 работавших в Югославии русских архитекторов очень многие возводили по своим проектам храмы для сербов. Только Василий Андросов построил более 50 церквей в различных городах и селах Югославии. По проектам Виктора Лукомского были возведены здание Сербской Патриархии в центре Белграда и церковь святого Саввы на Врачаре. Григорий Самойлов прославился тем, что, проведя в 1941-1945 гг. четыре года в нацистском концлагере Сталаг вблизи Бухенвальда, построил там, выменивая продукты на материалы и инструменты, «самую красивую часовню в тогдашних немецких лагерях военнопленных». Широкую известность в Югославии приобрели русское иконописное и церковное хоровое искусство. Из церковных художников выделялись Борис Образков, Владимир Предаевич, барон Николай Мейендорф, которые участвовали в украшении храма-мавзолея королевской династии Карагеоргиевичей на Опленаце. Особую признательность заслужило творчество Пимена Софронова, в 30-е гг. руководившего Синодальной иконописной школой в монастыре Раковица близ Белграда. Подобная ситуация сложилась в Болгарии, где первоначально поселилось около 40 тыс. русских эмигрантов. Уже в начале 1920-х гг. в стране стали возникать многочисленные русские общества, культурные, учебные, благотворительные заведения; действовали три госпиталя; выходило почти 100 русских газет и журналов; художники-эмигранты писали иконы и фрески в самых известных болгарских храмах и т.д. Так, например, больших успехов в области церковной живописи достиг Николай Ростовцев; в качестве проектировщика и реставратора он участвовал в восстановлении и устройстве 28 храмов по всей стране. |
| 20) В Императорской Публ. библиотеке, в сборнике XVI–XVII вв. под Q–1–218. (См. Оп. р-сей гр. Толстого, Отд. II, 340, на Л. I. С В. 122 идут смешанные вопросы, начинающиеся вопросами Анастасия Синаита (См. F–1–263, Л. 325). 21) В сборнике XVII в. той же б-ки, под Q–1–254 (Оп. р-сей гр. Толстого, Отд. II, 264, на Л. 93. Всех вопросов 136. С В. 122 идут смешанные, начинающиеся вопросами Анастасия Синаита (См. F–1–263). 22) В сборнике XVII в. той же б-ки, под Q–XVII–34 (См. Оп. р-сей гр. Толстого, Отд. II, 167), на Л. 94. Всех вопросов 136. С 122 идут смешанные, нач. вопросами Анастасия Синаита . 23) В Библиотеке Александро-Невской Лавры, в сборнике XVI в. под 1458 (Соф.), на Л. 337. Всех вопросов 133. С 119 идут вопросы смешанные, нач. вопросами Анастасия Синаита . 24) В Хлудовской библиотеке, в сборнике XVII в. под 108, на Л. 34. Всех вопросов 136. С В. 122 идут вопросы смешанные, нач. вопросами Анастасия Синаита . (См. F–1–263). Представленный материал даёт возможность сделать следующие выводы: На почве греческой письменности рассматриваемый памятник так же неустойчив, как и в письменности славянской. По своему составу он является в трояком виде или представляет три типа: Первый состоит из 136 вопросов и в основе своей имеет греческий список, изданный Минем (за вычетом одного лишь вопроса). Второй тип – сокращённый, состоящий из 119, 120 или 122 вопросов, причём в большинстве случаев списки оканчиваются В. 129 (у Порфирьева), или 132 (у Миня). Третий – смешанный, в котором с В. 122 идут смешанные вопросы, начиная двумя вопросами Анастасия Синаита . Сделав подобные выводы, я, конечно, не претендую на их непогрешимость, так как новый материал может легко их изменить и может способствовать более широким и более правильным обобщениям. Впрочем, задача моя иная. Я желаю выделить апокрифический элемент из «Вопросов и ответов Св. Афанасия к кн. Антиоху». Ещё в 1859 г. Преосвященный Филарет, Арх. Черниговский и Нежинский в своём «Историческом Учении об Отцах Церкви» (Т. II, стр. 66) указал на то, что не всё в этом памятнике принадлежит Св. Афанасию Александрийскому . Так в нём есть выписки из Кирилла Александрийского , Феодорита, Максима и Лествичника. Шесть из ответов надписываются именем Афанасия малого ψιλος. «Таким образом, замечает Пр. Филарет далее, надо положить, что после Св. Афанасия другой Афанасий младший именно 7-го века, а потом и другие дополняли первый состав ответов, так что в нынешнем составе нет и двадцатой доли того, что можно было бы приписать Св. Афанасию» (ibid., стр. 66). |
| Поэтому по понятиям иудеев поступок Иоанна Гиркана, разрушившего храм в Гаризиме, считался благочестивым. После этих походов у Гиркана явилось желание упрочить и на будущее время свое господство и, вместе с тем, нарушить под благовидным предлогом тяжелые условия, которые он должен был принять, входя в соглашение с Антиохом Сидетом. Следуя примеру своих предшественников, он отправил посольство в Рим. Оно было принято также дружественно, как и три предыдущие посольства (Иуды, Ионафана и Симона); но римское правительство вовсе не чувствовало себя обязанным соглашаться с желаниями иерусалимского первосвященника, казавшимися ему слишком узко-иудейскими, и оно самым любезным образом отправило посольство обратно, дав ему неопределенные обещания. Необыкновенно искусно и тонко составленный протокол совещаний, происходивших, в заседании комиций по поводу Иудейского посольства, сохранился до сих пор. Нельзя сомневаться в его подлинности. Уже одно то, что перед нами решение комиссий, а не сената, указывает без сомнения на период господства в Риме комиссий с Гракхами во главе, указание на Гая Семпрония, как на народного трибуна, окончательно убеждает нас в том, что мы имеем дело с документом, принадлежащим к бурным 122 и 123 гг. до P. X., когда революция, поднятая Гаем Семпронием Гракхом, должна была, во всяком случае, более поглощать внимание римлян, чем посольство Иоанна Гиркана. В 122 году консулом был Гай Фанний, очевидно, тот самый стратег Фанний, который, по словам документа, созвал комиссии в совещательное собрание, Помечен документ 6 февраля. Так как Гай Гракх состоял в должности народного трибуна до декабря 122 года, начиная с декабря 124 года, то является сомнение, какой из двух годов, 123-й или 122-й должен считаться хронологической датой документа: и в том и в другом году Гай Фанний не был еще консулом, а только, по словам документа, стратегом,. т. е. претором. Консульство же Фанния начинается только с 1-го марта 122 г. Тем не менее, кажется более вероятным, что Фанний созвал комиссии, уже будучи избран консулом, на следующий год и что мы, таким образом, имеем дело с 122 годом до P. |
| Причащение Св. Даров делает верных сродниками и сотелесниками Христу, они становятся нераздельными со Христом, одним Телом во едином Духе. Действительность этого телесного единения прп. Симеон уподоблял сотворению Евы: «Как Ева была взята из плоти и из костей Адама, и оба были одной плотью, так и Христос, преподав нам Себя в Причастие от Своей плоти и от Своих костей... из них самих дает нам есть и через это Причастие делает единым с Собою и нас» (Ibid. 1. 6. 136-144//SC. 122. P. 232). Прп. Симеон говорил о вкушении достойными причастниками «всего» (λον) Христа - эта тема, являвшаяся с кон. VIII в. одной из центральных в лат. евхаристическом богословии, в визант. богословии Е., склонного - особенно после VIII в.- к крайнему евхаристическому реализму, обсуждалась мало. В Е. весь Христос соединяется с достойными и этим дарует им обожение: «Ту Его пречистую Плоть, которую Он воспринял из чистых ложесн пречистой Марии и Богородицы... от нее Он преподает нам в пищу. И вкушая ее, мы имеем в себе всего воплощенного Бога и Господа нашего Иисуса Христа, Самого Сына Божия и Сына Девы и всенепорочной Марии, сидящего одесную Бога и Отца - каждый из нас, верных, достойно вкушающих Его Плоть... но [имеем Его] ни в коем случае не как из нас происходящего или телесно рождаемого и отделяющегося от нас. Ибо Он больше не познается по плоти, будучи в нас как младенец, но пребывает бестелесно в теле, неизреченно смешиваясь нашим сущностям и природам и делая нас богами (θεοποιν), как сотелесных Ему, сущих плотью от Его плоти и костью от Его костей» (Ibid. 1. 10. 55-72//SC. 122. P. 256). Это всецелое единение со Христом - «полное всякого ужаса таинство» - является «самым большим [делом] Его домостроительства в отношении нас» (Ibid. 1. 10. 72-74//SC. 122. P. 256). Комментируя слова Свящ. Писания: «Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем» (Ин 6. 56) и «совокупляющийся с блудницей есть одно тело с ней, а соединяющийся с Господом есть один дух с Ним» (ср.: 1 Кор 6. 16-17), прп. Симеон уточнял, что в Е. верные соединяются со Христом не по ипостаси, но по «природе Божества и человечества: по божественной природе - как и сами становящиеся богами по положению (θσει)... а по человеческой природе - как ставшие Его сродниками и братьями» ( Sym. N. Theol. Eth. 2. 7. 193-200//SC. 122. P. 380). Тем самым прп. Симеон утверждал, что в Е. даруется непосредственное единство со Христом по человечеству, и через это - единение с Его Божеством «по положению», или «по благодати»: «Сын Божий определенно провозглашает, что наше единство с Ним становится через причастие таковым, какое единство и жизнь есть у Него с Отцом. Ибо как Он природно (φυσικς) соединен собственному Богу и Отцу, так и мы, по Его словам, благодаря тому, что едим Плоть Его и пьем Его Кровь, по благодати (κατ χριν) соединены с Ним и живем в Нем» (Ibid. 3. 506-511//SC. 122. P. 426). |
|
|
