VII. Мать – христианка Весна. Мартовские иды. Южное солнце, посылая жаркие лучи, освещает пеструю, оживленную картину кипучей торговой деятельности в римской гавани Остии. Идет спешная разгрузка кораблей, прибывших из отдаленных провинций с разного рода товарами. Хлеб, вина, масло, соль, строевой лес, мавританская мебель, разные сорта мрамора, слоновая кость и другие произведения трех стран света в огромном количестве сложены в гавани, ожидая уборки в амбары, чтобы потом направиться в Рим и другие города Италии. В многолюдной гавани слышится многоязычная речь, чаще всего конечно, латинская и греческая; в воздухе стоит шум и гам; толкотня и давка невообразимая... Подальше от этого базара житейской суеты!.. Вон там в стороне, близ морского берега, среди фруктовых деревьев, виднеется тихое убежище – пойдем туда; там услышим беседу, которая надолго останется в памяти... Африканские или, точнее, нумидийские уроженцы – мать и сын собрались к отправлению но родину. То были Августин и Моника. Мы видим теперь, с какой почтительной любовью сын говорит со своей матерью, какой силой материнской любви и нежности дышит все существо Моники, а было время, когда мать, хотя и с сокрушенным сердцем, должна была удалить сына из своего дома и не допускала его вкушать пищу за ее столом... Да, много слез пролила Моника, претерпела много невыразимых душевных тревог и страданий, прежде чем глаза ее засияли радостью при взгляде на Августина, всей душой наконец, обратившегося к Богу. Юношей он отличался выдающимися способностями, особенно в красноречии. Но успехи сына не радовали Монику: ей несравненно дороже было спасение души его, между тем она видела, что сын ведет разгульную жизнь и погружается все более и более в бездну порока... Она ли не заботилась о том, чтоб с детства внушить ему свои христианские убеждения и страх Божий!?.. Не начертала ли она при самом его рождении на челе его знамение креста и не дала ли вкусить таинственной соли? Не употребляла ли она затем всевозможных усилий, чтобы подраставшее чадо более и более проникалось духом веры Христовой? И что же!? Все, по-видимому, оказалось тщетным: молодой Августин дал полную волю своим страстям, впал в еретические заблуждения и был недалек от того, чтобы окончательно потерять веру.

http://azbyka.ru/otechnik/Mihail_Hitrov/...

XLI. Слава Соломона, его грехопадение и кончина Он соорудил также и стену окрест Иерусалима, и пышные себе чертоги, с помощью Царя Тирского, который прислал ему, кроме зодчих и кедров Ливанских, еще сто двадцать талантов золота. Соломон укрепил и пограничные города свои, создал новые в пустыне и на Ливане, даже до отдаленной Пальмиры, и ему платили дань все народы внутри Палестины, которые столь долго противились сынам Израилевым. Трижды в год приносил он жертвы мирные, всесожжения и фимиам, в храме Господнем, и благословлял Господь его молитву, распространяя могущество Царя. Корабли его, с кораблями Тирскими, ходили по морям и привозили ему, из дальнего Офира и Фарсиса, золото, слоновую кость, драгоценные камни и благовонные древа, которые употреблял на некоторые украшения в храме и на мусикийские орудия; из золота же вылил фиалы и все сосуды и триста щитов, которые повесил в кедровых своих палатах. – Он соорудил себе и великолепный престол из слоновой кости, обитый золотом, на шести ступенях, с двумя большими львами по сторонам и детищами львов на каждой ступени. Таково было великолепие двора царского, ибо каждый год собирал Соломон около семи сот талантов золота в свою сокровищницу, не считая податей и даров, от купцов иноземных и князей покоренной Аравии, которые посылали ему сосуды, оружие, фимиам, лошаков и коней, для его двенадцати тысяч конников и тысячи четырех сот колесниц, расставленных по крепким городам. Дорогие металлы сделались при нем обычными в Иерусалиме, как простые камни, и кедры как смоковницы, от избытка древ Ливанских. – Но все сие великолепие едва удостоил сравнить Спаситель, с красотой цветов сельных: «посмотрите на лилии полей, как растут они, не трудятся и не прядут; но Я говорю вам, что и Соломон, во всей своей славе, не облекался как одна из них.» ( Mamф. VI. 28, 29 .). Но свыше всякого богатства благословил Бог Соломона премудростью, которая превосходила разум всех человеков, так что нигде не обреталось ему подобного, и прославилось имя его во всех окрестных странах. Он написал три тысячи нравственных притчей, из которых сохранились нам только избраннейшие; говорил о каждом древе, начиная от кедра, растущего на Ливане, до иссона, исходящего из расселины стены, и о всех скотах земных и птицах небесных и рыбах морских. Из уст его истекли также пять тысяч песней, но одна сохранена Провидением в составе Священных книг, так называемая песнь песней, по высоте своей. Его описание жениха брата и невесты сестры, Царя, пасущего стада, и Царицы, стерегущей виноград, есть образ таинственного союза Мессии с Церковью , неоднократно представленного в Св. Писании под таковым символом.

http://azbyka.ru/otechnik/Andrej_Muravev...

Герман Гункель Прошлое столетие было периодом открытий в истории древнего Востока. Земля была принуждена выдать свои сокровища; древние писания были дешифрированы и камни начали говорить: целый огромный мир восстал перед нашим изумленным взором. Но (до настоящего момента) Ветхий Завет имел слишком малую долю в великих открытиях. В прошлое время иногда почву Палестины прилежно раскапывали и производили розыски. Но, хотя и были найдены остатки различных древних цивилизаций, документов пока было найдено мало. Все свои познания о Давиде и Соломоне мы получило еще из Библии. У нас была израильско-моабитская подпись царя Месы, а недавно была найдена одна книга более позднего периода, книга Иисуса-Сираха, на ее еврейском диалекте. Но теперь, в первый раз, явились на свет иудейские папирусные писания более позднего – персидского периода, и среди них одно, которое возбудило интерес далеко за пределами круга «ученых». Оно относятся к одному эпизоду в иудейской истории, доселе неизвестному, и подтверждает многие важные предположения относительно жизни этого народа. Место находки – южная оконечность древнего Египта, где находились две крепости, одна возле другой, к северу от Нильского водопада, для защиты границ против Нубии. Это – «Сиена», теперь Ассуан (по-арамейски Севан), и Элефантина (по-египетски «Абу», «Ибу» или «Иб», т. е. «слоновая кость»), названная так потому, что город был главной квартирой для продажи слоновой кости, ввозимой с юга; по-арамейски «Иеб». Годом раньше десять хорошо сохранившихся документов были изданы Сэйсом и Коули (Cowley); они были найдены в Ассуане 1 , куда они были доставлены из Элефантины. Они были написаны по-арамейски и датированы 471–411 годами до Р. X., в царствование Ксеркса, Артаксеркса I и Дария II. Они представляют семейный архив и трактуют о предметах, относящихся к собственности и владениям, и очевидно тщательно хранились (вероятно, в глиняном сосуде) на случай встречных исков. Имена иудейские. Таким образом, мы можем познакомиться с положением иудейского семейства на далеком юге Египта в персидский период. Документы дают ясную картину положения иудейской колонии в Элефантине. Мы представляем узкие и извилистые улицы крепости, разделенной пополам царской дорогой. На этих улицах живут иудеи вместе с нубийцами 2 из окрестности, туземными египтянами, господствующими персами и иммигрантами из других земель, каковы, например, арамейцы и вавилоняне. Иудеи употребляли арамейский язык в деловых сношениях, который в то время на Западе был торговым языком и языком официальной жизни. Язык и цивилизация говорящих по-арамейски народов проникли в Палестину; иудео-арамейские рассказы и песни найдены и ожидают опубликования. Иудеи Иеба должны были, вероятно, знать язык своих отцов только как язык священный.

http://azbyka.ru/otechnik/Istorija_Tserk...

И сколько ни было людей на улицах, все торопились, и все были сумрачны и молчаливы. Печален и страшно тревожен был этот призрачный день, задыхавшийся в желтом тумане. В столовой уже пробило двенадцать часов, потом коротко отбило половину первого, а в комнате Павла Рыбакова было темно, как в сумерках, и на всем лежал отраженный, исчерна-желтый отсвет. От него желтели, как старая слоновая кость, тетради и бумаги, разбросанные по столу, и нерешенная алгебраическая задача на одной из них со своими ясными цифрами и загадочными буквами смотрела так старо, так заброшенно и ненужно, как будто много скучных лет пронеслось над нею; желтело от него и лицо Павла, лежавшего на кровати. Крепкие, молодые руки его были закинуты за голову и обнажились почти до локтя; раскрытая книжка, корешком вверх, лежала на груди, и темные глаза упорно глядели в лепной раскрашенный потолок. В пестроте и грязных тонах его окраски было что-то скучное, надоедливое и безвкусное, напоминавшее о десятках людей, которые жили в этой квартире до Рыбаковых, спали, говорили, думали, делали что-то свое – и на все наложили свою чуждую печать. И эти люди напоминали Павлу о сотнях других людей, об учителях и товарищах, о шумных и людных улицах, по которым ходят женщины, и о том – самом для него тяжелом и страшном, – о чем хочется забыть и не думать. – Скучно… Ску-у-чно! – протяжно говорит Павел, закрывает глаза и вытягивается так, что носки сапог касаются железных прутьев кровати. Углы густых бровей его скосились, и все лицо передернула гримаса боли и отвращения, странно исказив и обезобразив его черты; когда морщины разгладились, видно стало, что лицо его молодо и красиво. И особенно красивы были смелые очертания пухлых губ, и то, что над ними по-юношески не было усов, делало их чистыми и милыми, как у молоденькой девушки. Но лежать с закрытыми глазами и видеть в темноте закрытых век все то ужасное, о чем хочется забыть навсегда, было еще мучительнее, и глаза Павла с силою открылись. От их растерянного блеска в лице его появилось что-то старческое и тревожное.

http://azbyka.ru/fiction/rasskazy-leonid...

«Когда заходит солнце, великое светило, каждый лодочник купается в его лучах», – сказал Фридрих Ницше. Солнце античной культуры клонилось к закату... «Еще, сверкая оружием, мерной поступью шагали по римским дорогам легионы, завоеватели мира. Безжалостные к побежденным, готовые предать огню и мечу покоренные города, легионеры были суровы и выносливы, им не были страшны ни холод, ни голод, ни жара, ни ненастье. Еще брели, гремя цепями, вереницы закованных рабов, взятых в неравном бою с римскими войсками или захваченных пиратами-работорговцами. Скрипели по дорогам повозки, запряженные ленивыми волами: они везли в Рим мрамор с Эвбеи, дубленые кожи из Сицилии, стеклянные сосуды из Египта, шерстяные ткани из Сирии, олово Британии, яркий китайский шелк, драгоценные камни и слоновую кость из далекой сказочной Индии». И в небе надо всем этим горели яркие, торжественные, сильные, но уже розовато-красные краски заката, предвестники конца. Таков был могучий Рим во втором, третьем, четвертом веках. Читатель, мы живем с тобой в такое же время... Потому нам нетрудно, положа руку на сердце, согласиться с Ницше: легко быть талантливым в вечернюю пору. Уже не требуется великих свершений, невероятных напряжений духа и подвигов ума, чтобы создавать изысканную прозу или изящные стихи. Можно просто собирать в кристаллы изумительной красоты все творения сердца и разума наших предков. И вместе с тем вокруг нас еще живет множество людей, готовых с нами наслаждаться переливами солнечных лучей в их гранях. Нам есть что собирать, есть что изучать и есть с кем поделиться чувствами и мыслями. Библиотеки быстро пополняются книгами, чаще всего переписанными с древних оригиналов. О «золотая осень» цивилизации! Также среди римских и эллинских писателей находилось немало людей, которые прославили свой век и всю эпоху талантливо выделанными ожерельями из перлов поэзии, литературы, музыки, других искусств и наук. Историк Тацит и астроном Птолемей, сатирик Лукиан и романист Апулей, врач Гален и философ Порфирий, периэгет Эллады Павсаний и ее украшатель Герод Аттик – мало ли их, творцов «золотого века». Но вот солнце скатилось к горизонту, мрачные черные тени удлинились, вслед за серыми сумерками падает, как мягкое черное покрывало, темнота. И лишь редкие лучи еще бросают свои отблески на верхушки зданий и венчающих их статуй. Одним из таких последних отблесков ушедшего мира, если не самым последним, стал Исидор Севильский , «энциклопедист темных веков», который жил и творил в Испании в VI и VII веках при визиготских королях.

http://azbyka.ru/otechnik/Isidor_Sevilsk...

Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ЕЦИОН-ГАВЕР [евр.    ,    ], ветхозаветный город-порт в сев. части Акабского зал. Красного м., на границе между Др. Израилем и Идумеей. Традиционно отождествляется с Телль-эль-Хелейфе, древней крепостью, расположенной между совр. городами Акабой (Иордания) и Элатом (Эйлатом) (Израиль). Вероятно, Е.-Г. означает «хребет мужчины», но точная этимология неизвестна. Возможна тесная связь или тождественность топонима Е.-Г. с древним Елафом (3 Цар 9. 26; 2 Пар 8. 17). Упоминается в Свящ. Писании как один из последних станов израильтян во время их странствования по пустыне (Числ 33. 35-36; Втор 2. 8). Впосл. о Е.-Г. говорится как о верфи и торговом порте царя Соломона, откуда в Африку и Аравию отправлялись торговые экспедиции, снаряженные царем вместе с Хирамом, царем Тира. Подданные Соломона в сопровождении финик. корабельщиков, хорошо «знающих море» (3 Цар 9. 27), уходили в плавание из Е.-Г. и, достигая Фарсиса и страны Офир, возвращались, привозя с собой «великое множество красного дерева и драгоценных камней» (3 Цар 10. 11), «золото и серебро, и слоновую кость, и обезьян, и павлинов» (3 Цар 10. 22). После распада державы Давида и Соломона сев. часть побережья Красного м. становится ареной постоянной борьбы между израильтянами и идумеями. Об этом свидетельствуют надписи на обоих языках и многочисленные археологические находки в р-не побережья Акабского зал., в частности фрагменты гончарной посуды иудейского производства и лепная идумейская керамика. Во времена правления иудейского царя Иосафата (ок. 870-848 гг. до Р. Х.) была предпринята неудачная попытка вновь превратить Е.-Г. в крупный морской порт (3 Цар 22. 48; 2 Пар 20. 36-37). В 1933 г. Ф. Франк отождествил Е.-Г. с небольшим холмом Телль-эль-Хелейфе, располагающимся в 500 м к северу от Акабского зал. Масштабные археологические раскопки, проводившиеся в 1938-1940 гг. амер. исследователем Н. Глюком , выявили следы укрепленного поселения, древнейший слой которого был датирован Х в.

http://pravenc.ru/text/182173.html

Село Степанчиково и его обитатели. Записки из Мертвого дома В третий том собрания сочинений Ф. М. Достоевского вошли повесть «Село Степанчиково и его обитатели», «Записки из Мертвого дома» и фельетон «Петербургские сновидения в стихах и в прозе», написанные и опубликованные Достоевским в 1859–1862 гг. Это было время возвращения писателя в литературу после вынужденного десятилетнего (с 1849 г.) перерыва, время выработки его новых творческих позиций. Федор Михайлович Достоевский Собрание сочинений в пятнадцати томах Том 3. Село Степанчиково и его обитатели. Записки из Мертвого дома. Село Степанчиково и его обитатели Из записок неизвестного Часть первая I Вступление Дядя мой, полковник Егор Ильич Ростанев, выйдя в отставку, переселился в перешедшее к нему по наследству село Степанчиково и зажил в нем так, как будто всю жизнь свою был коренным, не выезжавшим из своих владений помещиком. Есть натуры решительно всем довольные и ко всему привыкающие; такова была именно натура отставного полковника. Трудно было себе представить человека смирнее и на всё согласнее. Если б его вздумали попросить посерьезнее довезти кого-нибудь версты две на своих плечах, то он бы, может быть, и довез: он был так добр, что в иной раз готов был решительно всё отдать по первому спросу и поделиться чуть не последней рубашкой с первым желающим. Наружности он был богатырской: высокий и стройный, с румяными щеками, с белыми, как слоновая кость, зубами, с длинным темно-русым усом, с голосом громким, звонким и с откровенным, раскатистым смехом; говорил отрывисто и скороговоркою. От роду ему было в то время лет сорок, и всю жизнь свою, чуть не с шестнадцати лет, он пробыл в гусарах. Женился в очень молодых годах, любил свою жену без памяти; но она умерла, оставив в его сердце неизгладимое, благодарное воспоминание. Наконец, получив в наследство село Степанчиково, что увеличило его состояние до шестисот душ, он оставил службу и, как уже сказано было, поселился в деревне вместе с своими детьми: восьмилетним Илюшей (рождение которого стоило жизни его матери) и старшей дочерью Сашенькой, девочкой лет пятнадцати, воспитывавшейся по смерти матери в одном пансионе, в Москве. Но вскоре дом дяди стал похож на Ноев ковчег. Вот как это случилось.

http://pravbiblioteka.ru/reader/?bid=687...

Сортировать по Исключить новости По дороге к небу: доверительный разговор журналиста и священника Какого отношения к детям хочет от нас Бог? Нужно ли крестить младенцев? Сознательная бездетность — грех? 26 мая, 2015 Какого отношения к детям хочет от нас Бог? Нужно ли крестить младенцев? Сознательная бездетность — грех? В издательстве «Никея» вышла в свет новая книга «Движение к небу», на страницах которой происходит открытый разговор журналиста Ксении Лученко и священника Сергия Круглова о Боге и человеке. Предлагаем читателям «Правмира» фрагмент из этой книги. Дети Сидя на лесной поляне в июньский день и поясняя дочери начала игры в шахматы Это не страшный всадник промчался, дочка, не бледный конь, Это не лубочная смерть косит нас на лугу – Это в нашем лесу, милая, Грибной сезон, календарю вопреки. Нежный зеленый свет, и слоновая кость листвы, И зыбкий аромат дня; И Господь-грибник, светел и тих, травы вороша, Медленно сгибается и срезает грибы, Один да один, и мера полна. В Господнем лукошке червивых нет, Дочка моя! В паутине дрожит слеза, Муравей славит лето скрежетом жвал, И дрозд охраняет песней Господню тропу. Да, милая, все мы как грибы в траве, Или как – видишь? – шахматные фигурки В полуденных клетчатых полях: Это грибной сезон, а также – не странно ли! – начало игры, Этюда в несколько ходов, Где белые начинают – и проигрывают Тем, кто гораздо белее, белее, Милая дочка. Ксения Лученко. Когда моему старшему ребенку был примерно год, один мой друг, который любит задавать журналистские каверзные вопросы, спросил: «Вот скажи, что в тебе изменилось после рождения ребенка?» Я ему тогда ответила, что сложнее всего свыкнуться с тем, что ты становишься уязвимым, причем навсегда. К тому возрасту, когда появляются дети, ты с этой жизнью научаешься как-то сосуществовать. Все механизмы уже вроде отработаны, мозоли натерты в нужных местах, и ты уже в своей коробочке примерно знаешь, как сделать так, чтобы было не очень больно. А тут появляется ребенок, и ты понимаешь, что это ахиллесова пята, которая с тобой навсегда. Такая уязвимость, от которой ты в принципе не можешь защититься. Вечная и неослабевающая уязвимость родителей через детей.

http://pravmir.ru/dvizhenie-k-nebu-dover...

Те же мягкие толщи слагают берега острова, омываемые прибоем волн и потому представляющие длинные или короткие отвесные или даже нависающие обрывы, прерываемые долинами ручьев и речек. Эти толщи сверху донизу скованы вечной мерзлотой, оттаивающей летом на очень небольшую глубину. Оттаявшие массы или сами сползают в море, или обрушиваются, подмытые волнами снизу, и таким образом море постепенно разрушает остров. И если бы не было вечной мерзлоты, сильно задерживающей этот процесс размыва, остров давно был бы уничтожен, за исключением его гранитного ядра. В мягких толщах в изобилии попадаются бивни мамонтов, а местами даже целые трупы этих животных и их современников – длинношерстного носорога, первобытного быка, канадского оленя, лошади и многих других, – трупы, сохранившиеся в неприкосновенности, с шерстью, рогами, внутренностями, благодаря вечной мерзлоте. Но вследствие оттаивания последней летом на некоторую глубину ручьи и речки вымывают из нее трупы, отдельные кости, бивни и выносят их к устью, на берег моря. Точно так же в береговых обрывах при их оттаивании и подмыве то тут, то там обнаруживаются трупы или кости вымерших животных, в конце концов также попадающих в море, которое хоронит их вторично под своими наносами. Только трупы эти зачастую уничтожаются хищными птицами и животными, не брезгающими мясом, пролежавшим десятки тысяч лет в замороженном виде. Такой своеобразный состав Большого Ляховского острова и привлекает ежегодно весной промышленников с материка; они приезжают собирать на лайдах, то есть плоском побережье моря, в устьях и долинах ручьев и речек бивни мамонтов, освободившиеся за минувший год из мерзлой почвы и торчащие еще в оттаявшей земле или вынесенные на берег. Эти бивни, прекрасно сохранившиеся в мерзлоте, представляют такую же ценность, как и современная так называемая слоновая кость – бивни ныне живущих слонов. Их скупали у промышленников местные и приезжие купцы и увозили на ярмарку в Якутск, откуда они направлялись дальше в Сибирь и в Россию и употреблялись на разные изделия – гребни, запонки, разные шкатулки, бильярдные шары и т. п.

http://azbyka.ru/fiction/zemlja-sannikov...

Юстиниановская св. София и до сих пор остается беспримерным и непревзойденным памятником христианского зодчества, поражая наблюдателя своими размерами, висящим над зрителями куполом и обилием падающего сверху света. Этот памятник прекрасно характеризует эпоху Юстиниана и занимает совершенно особенное место в истории христианского искусства. Значительнейшие города империи, в которых оставались еще памятники древнего искусства, участвовали добровольными и подневольными жертвами в украшении св. Софии Константинопольской. Из Рима были доставлены восемь порфировых колонн, взятых из храма Солнца; Ефес пожертвовал восемь колонн из зеленого мрамора. Из Кизика, Троады и Афин привезены были в столицу другие украшения. Строительный материал употреблялся самый лучший, какой только можно было достать по всей империи: из Проконниса, из Нумидии, Кариста и Иераполя. Но драгоценные мраморы не удовлетворяли Юстиниана, он употреблял в дело золото, серебро, слоновую кость с целью придать возводимому зданию небывалый блеск и царскую роскошь. Постройка вызывала громадные расходы, но Юстиниан не останавливался перед жертвами на дело, которое считал вопросом своей чести и религиозного долга. Под начальством двух главных архитекторов и подчиненных им мастеров работало над постройкой св. Софии 10000 человек. Освящение храма происходило в конце 537 г., так что постройка продолжалась с небольшим четыре года, и в это время было израсходовано около 130 миллионов рублей. Св. София была окружена множеством построек, назначенных для потребностей культа и для духовенства. На месте нынешней площади, открывающейся по направлению к ипподрому, была знаменитая площадь Августеон, отделявшая храм от Большого дворца. На эту площадь выходила часть дворца Халки с часто упоминаемыми в истории Медными воротами Халки. К западу, там, где на эту площадь выходила главная улица города – Меса, возвышалась знаменитая колонна Милий. Меса соединяла Августеон с форумом Константина. Св. София открывала собой достопримечательности Константинополя, и всякий торжественный выход царей в праздничные дни или начинался, или оканчивался св. Софией. Перед главным входом был большой открытый двор, атриум, окруженный портиками и колоннадой, в середине мраморный фонтан.

http://azbyka.ru/otechnik/Fedor_Uspenski...

  001     002    003    004    005    006    007    008    009    010