| Возрождение Лавры Преподобного Сергия Пасха 1946 года. Воспоминания протодиакона Сергия Боскина Источник: Журнал " Покров " Храм во Имя Живоначальной Троицы, поставленный преподобным Сергием на Маковце, был освящен в 1337 г. 583 года совершался суточный круг богослужения в Троицкой обители. И вот наступил 1920 год. Закрыли Лавру, замерли колокола, и на 26 лет богослужение умолкло. Оставленные в Лавре при охране музея 40 монахов просили для себя одну из церквей Лавры. Им предложили Пятницкие церкви; там они служили соборно, были у них и седмичные, хор из 15 монахов. Распорядком в службах, в зависимости от занятости при музее, ведал игумен отец Михей. По праздникам служил настоятель отец Евгений Воронцов, иногда служил с ним отец Павел Флоренский. Вскоре монахи были уволены, в мае 1928 г. Пятницкие церкви закрыли. Были сброшены с Лаврской колокольни колокола-великаны (4025, 1800, 1200 пудов). Наместник Лавры архимандрит Кронид, живший в Параклите, по закрытии пустыни в январе 1929 г. с беззаветно преданным ему келейником отцом Георгием поселились около Кукуевского кладбища. Отец Георгий был сухорукий, правая рука у него висела как плеть. В церкви Кукуевского кладбища отец Георгий, который был опытным певцом и хорошим тенором, стал псаломщиком. С 1935 г. отец Кронид стал быстро слепнуть. Убогих этих старцев взяли. Спустя месяц они оба скончались… Лавра до воины Четыре года не дотянул до открытия Лавры скончавшийся от голода инок Сергий (Сережа-слепой). Этот умудренный Богом слепец был в Троицком соборе регентом левого хора, уставщиком, главным звонарем большого праздничного звона, когда звонило одновременно 12 звонарей. Из Лаврских монахов он был последним тружеником в оставшемся не закрытым Ильинском храме. Это было в октябре 1944 г., когда с иностранной экскурсией мне случайно удалось проникнуть в Успенский собор. Стоя на амвоне, я сказал чуть ли не вслух: «Господи, неужели не будет отсюда осенение архиерея?» Выйдя из собора, я остановился у Духовской церкви. Вокруг нее был снят слой земли, освобожден каменный резной цоколь, и над его реставрацией трудились четыре бородатых ярославских мастера. Смотрю, шествует митрополит Ленинградский Алексий, тогда Патриарший Местоблюститель, в сопровождении отца Николая Колчицкого и двух светских лиц. Мастера-ярославцы чуть не в один голос: «Пора, пора». После посещения музея митрополит и его спутники осмотрели Лаврские соборы. |
| Да, в наши дни истинное назначение человека именно в том состоит, чтоб творить суд и расправу. Большинство Сережиных сверстников уже с успехом предается этой профессии. Митя Потанчиков – товарищ прокурора; Федя Стригунов – член окружного суда, а Макар Полудин даже начеку быть вице-губернатором. А он, Сережа, все еще субалтерн-офицер. Он не может пожаловаться, что служба его идет туго и что начальство равнодушно к нему, но есть что-то в самой избранной им карьере, что делает его жребий не вполне удовлетворительным. Внешние враги примолкли, слухи о близкой войне оказываются несостоятельными – следовательно, не предвидится и случая для покрытия себя славою. Притом же, слава славой, а что, ежели убьют? – Ah, sacrrrrebleu! Остаются враги внутренние, но борьба с ними даже в отличие не вменяется. Как субалтерн-офицер, он не играет в этом деле никакой самостоятельной роли, а лишь следует указаниям того же Мити Потанчикова. – Я с «ним» покуда разговаривать буду, – говорит Митя, – а ты тем временем постереги входы и выходы, и как только я дам знак – сейчас хлоп! Сереже становится горько. Потребность творить суд и расправу так широко развилась в обществе, что начинает подтачивать и его существование. Помилуйте! какой же он офицер! и здоровье у него далеко не офицерское, да и совсем он не так храбр, чтобы лететь навстречу смерти ради стяжания лавров. Нет, надо как-нибудь это дело поправить! И вот он больше и больше избегает собеседований с мамашей и чаще и чаще совещается с папашей… В одно прекрасное утро Сережа является домой в штатском платье. Мамаша падает в обморок, восклицая: – Но я надеюсь, что ты, по крайней мере, будешь камер-юнкером! – Мамаша! простите ли вы меня? – умоляет он, падая на колени. Я знаю, что страдания и неудачи, описанные в сейчас приведенном примере, настолько малозначительны, что не могут считаться особенно убедительными. Но ведь дело не в силе страданий, а в том, что они падают на голову неожиданно, что творцом их является слепой случай, не признающий никакой надобности вникать в природу воспитываемого и не встречающий со стороны последнего ни малейшего противодействия. |
| Виктория 26 сентября 2013, 17:35 Спаси Господи, вас Ольга! татьяна 26 сентября 2013, 17:34 Рассказы о кошках чудные. Напомнили мне мое детство в Подмосковной деревне, одну очень трагичную для меня, 6-летеней девочки, историю. У нас был рыжий кот,очень вороватый, шкодливый. Его очень не любил наш сосед дядя Сережа,кот часто покушался на их окорока, они висели в сарае.Однажды , будучи выпивши, дядя Сережа уснул в этом сарае и наш кот (простите) написал с балки прямо ему на лицо - отомстил за нелюбовь. И дядя Сережа с криками и " матами " схватил ружье и выстрелил в нашего Ваську. Это было на наших глазах с сестрой, и это было мое первое настоящее горе. Спасибо вам, Ольга, дали мне возможность окунуться в мое детство. Татьяна. Ирина 26 сентября 2013, 17:15 Очень люблю кошек, с большим интересом прочитала рассказы. Животные как люди, болеют, переживают, любят, только не говорят, а мы, как обычно это бывает, не внимательны к ним. Спаси Господи нас неразумных и прекрасного автора - Ольгу. Максим 26 сентября 2013, 16:43 " Животное с руки не накормить и заставить трудно даже хозяину " . Кошку руками накормить вполне реально безо всякого принуждения. Анна 26 сентября 2013, 14:04 Животное с руки не накормить и заставить трудно даже хозяину, а из чужих рук тем более. Расскажу и про свою Мурку. Кошка выкормила своих котят, одного себе оставили котенка остальных пристроили. Вечерело, когда на улице послышался то слабый, то погромче писк (плач) котеночка. Может кошка переносила котят и потеряла или выбросили (что тоже случается). Поздно вечером этот же писк стал слышен отчетливо под нашим окном. Я вышла во двор и вижу- наша Мура принесла живой комочек, вылизывает. Он еще слепой был, глазки через 2 дня открылись. Принести-то принесла, а молока уже мало, потому что ее котята выросли. Но общими усилиями котенка спасли. Вырос очень ласковый мурлыка. Сейчас у нас 2 кота. елена 26 сентября 2013, 13:44 Мир всем.Хочу для Оли написать свою маленькую историю,раньше тоже были но позабывались,а эта вот недавно перед рождеством Пресвятой Богородицы.Думаю про себя ,хочется купить цветов для Богородицы в церковь в честь Её Рождества. Свои уже отцвели на даче. Да денег мало,не за что покупать.Тут приходит вечером дочка в гости,а когда собралась уходить оставляет 50 грн.Это тебе ,мама,долг.Я отказываюсь а она настаивает,так и остались. Я сразу то не поняла,а утром до меня дошло это ведь на цветы мне Господь послал, как раз на букет.Пошла перед службой купила, несу,довольная,в церковь.Подхожу, матушка стоит с прихожанкой,та что украшает церковь, обрадовались и говорят мне.А мы стоим и говорим,цветов в Алтарь нет,а тут я с цветами.Как Господь всё видит и нас всех направляет.У меня просто дух захватывает и...Вот такая история хоть и не про кота. |
| 4. Пасха (посвящается о. Сергию Булгакову) Христос воскресе! — Воистину воскресе! «Пасха, Господня Пасха, праздников праздник и торжество торжеств!». Какие еще нужны слова? Действительно, сегодня пусть никто не рыдает о своем убожестве, ибо явилось общее Царство. Но вот произносишь эти чудные слова, радуешься им, веришь в них, и тут же приходит сознание, сколько миллионов людей в эту торжественную ночь, в этот лучезарный день не слышат их, может быть, никогда не слышали. Скольким людям они ничего не говорят, ничего не возвещают, и сколько людей с враждой, со скепсисом, с иронией, слыша их, пожимают плечами. Как можно радоваться, когда столько людей не знают этой радости, отворачиваются от нее, закрывают ей сердце? И как объяснить, как тронуть этим их сердце? Ведь, опять-таки, что мы можем доказать? Христос сказал про таких, что даже «если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят» (Лк.16:31). Что же можем мы со своими бедными доказательствами? Но, быть может, вся сила, вся победная сила Пасхи именно в том, что доказать тут ничего нельзя, что весь бедный человеческий разум, все человеческие доказательства, как в одну, так и в другую сторону, оказываются здесь бессильными. Вот в конце прошлого века в самом сердце России в семье священника растет мальчик Сергей, Сережа Булгаков. Растет, овеянный поэзией и красотой церковных служб, безотчетной, слепой, бездоказательной верой. Никаких вопросов, никаких доказательств. «Да они и не возникали, — писал он позже, — не могли возникнуть... в нас в самих, в детях, так мы сами были проникнуты этим, так мы любили храм и красоту его служб. Как богата, глубока и чиста была эта наша детская жизнь, как озлащены были наши души этими небесными лучами, в них непрестанно струившимися». Но вот пришло время доказательств и вопросов. И из этого детства, безотчетного, бездоказательного, вышел этот искренний, горячий, честный русский мальчик — в безверие, в атеизм, в мир только доказательств, только разума. Сережа Булгаков, сын смиренного кладбищенского священника, стал профессором Сергеем Николаевичем Булгаковым, одним из вождей русской прогрессивной революционной интеллигенции, русского научного марксизма. |
| 25 Параклит – скит, общежительная мужская пустынь, приписанная к ТСЛ, находящаяся в 8 верстах от нее (ныне в пос. Смена). Основана в 1860. Отличалась особо строгим уставом. В настоящее время – одно из 10 подворий ТСЛ; возобновлена монастырская жизнь. 26 Сережа-слепой, инок. Ослеп в возрасте полутора лет. С семи лет жил в Макарьевском Калязинском монастыре. В 30 лет перешел в ТСЛ по особому приглашению. В 1919–1925 оставался в «малой Лавре». С 1918 прислуживал в церквах Сергиева Посада: в Пятницкой, Петропавловской и Ильинской, где продолжал петь на клиросах. В последние годы зарабатывал себе на пропитание игрой на баяне на разных семейных праздниках и вечеринках. Скончался от голода в Великий пост 1942. 28 Филарет (Дроздов ; 1782–1867; память 19 ноября/2 декабря), митрополит Московский и Коломенский, святитель. Родился в подмосковной Коломне, в семье диакона (впоследствии священника). Поступил в Коломенскую ДС и закончил Троицкую ДС и Академию. В 1808 принял монашеский постриг в Лавре и в 1809 рукоположен в иеромонаха, а в 1811 возведен в сан архимандрита. С 1812 ректор СПбДА. В 1817 хиротонисан во епископа, с 1821 возглавлял Московскую кафедру. Святитель Филарет занимает выдающееся место в истории русского богословия. Его «Пространный христианский катихизис Православной Кафолической Восточной Греко-Российской Церкви» до сих пор служит церковным учебником. Основное богословское наследие святителя Филарета содержится в его «Словах и речах», которые проникнуты подлинно святоотеческим духом. Неоценимой заслугой Святителя служит и систематизация церковных наук. Он же стоял во главе перевода Священного Писания на русский язык. Святитель Филарет был великим молитвенником и чудотворцем, горячо любимым не только своей московской, но и всей русской паствой. Несмотря на титул митрополита Московского и Коломенского, в народе Святителя называли природным Патриархом и всероссийским митрополитом. В 1861 Святителю пришлось стать автором манифеста об отмене крепостного права. Последние свои годы святитель Филарет провел в Москве, на Троицком Подворье. Погребение его вылилось во всенародное событие. В годы безбожной власти мощи Святителя, находившиеся в ТСЛ, были вскрыты и поруганы большевиками. Причислен в лике святых в 1994. В 2004 его святые мощи были торжественно перенесены в Московский Кафедральный храм Христа Спасителя. |
| Как будто с бесконечной высоты самого неба приходят, падают эти единственные, ни на какие другие не похожие слова: «Христос воскресе!» И радость – вот она, здесь, во мне, на этих лицах, в этих глазах, в этом сиянии огней! Она заливает сердце, соединяет всех, поднимает куда-то в самое средоточие света, и как будто не мы, а сам этот свет, сама эта радость отвечают, точно громом, точно бурей, точно молнией: «Воистину воскресе!» И никаких других доказательств не нужно, как не нужно доказательств тому, кто видит солнце, радуется и любуется им, и сам наполняется, сам становится светом и любовью, и из глубины сердца говорит всему, что есть вокруг: «Радуйтесь!» Переживая Пасху. Доказательства не нужны 360 Христос воскресе! – Воистину воскресе! «Пасха, Господня Пасха, праздников праздник и торжество есть торжеств!» 361 Какие еще нужны слова? Действительно, сегодня «пусть никто не рыдает о своем убожестве, ибо явилось общее Царство» 362 . Но вот произносишь эти чудные слова, радуешься им, веришь в них – и тут же приходит на ум, сколько миллионов людей в эту единственную ночь, в этот лучезарный день не слышат их и, может быть, никогда не слышали! Скольким людям они ничего не говорят, ничего не возвещают! И сколько людей с враждой, скепсисом и иронией, слыша их, пожимают плечами! Как можно радоваться, когда столько людей не знают этой радости, отворачиваются от нее, закрывают ей сердце! И как объяснить им это, как тронуть этим их сердце? Ведь, опять-таки, что мы можем доказать? Сам Христос сказал про таких, что даже если кто восстанет из мертвых и явится им, они все равно не поверят (см.: Лк. 16:31 ). Что же можем мы со своими бедными «доказательствами»? Но быть может, вся сила, вся победная сила Пасхи именно в том, что доказать тут ничего нельзя, что все человеческие доказательства как в одну, так и в другую сторону, весь бедный человеческий разум оказываются здесь бессильными. Вот в конце прошлого века в самом сердце России в семье священника растет мальчик Сережа, Сергей Булгаков . Растет, овеянный поэзией и красотой церковных служб, безотчетной, слепой, бездоказательной верой. Никаких вопросов, никаких доказательств... «Да они и не возникали, – писал он позже, – не могли возникнуть, эти вопросы в нас самих, в детях, так мы сами были проникнуты этим, так мы любили храм и красоту его служб. Как богата, глубока и чиста была эта наша детская жизнь, как озлащены были наши души этими небесными лучами, в них непрестанно струившимися» 363 . |
| Когда я отказывалась это сделать, боясь тех страшных стражей, которые тут стояли, – она снова начинала вопить со слезами: «Дочь моя! Помоги мне! Не презри плача твоей родной матери! Вспомни болезни мои в день рождения твоего! Не презри меня! Погибаю во огне геенском». Ее вопль извлек у меня слезы: я также начала стенать, испускать вопли и рыдания. Эти вопли и рыдания разбудили моих домашних. Они зажгли огонь и стали спрашивать меня о причине столь громкого стенания. Я поведала им видение мое. Тогда я избрала путь жизни отца моего, будучи удостоверена, по милосердию Божию, какие муки уготованы для произволяющих проводить порочную жизнь. Отечник «Есть жизнь светлая, есть и муки вечные» В конце прошлого века в Сергиевом Посаде проживали два друга, Николай Иванович Шабунин, заведовавший Лаврской аптекой, и некто Сергей Сергеевич Бочкин. Шабунин по летам своим был старше Бочкина, и иногда позволял себе допускать вольности в вопросах веры, а Сергей Сергеевич в религиозных убеждениях своих был строго православен. Иногда разговоры их касались темы вечных мучений. При этом всякий раз Николай Иванович, как и многие, говорил, что вечных мучений не будет. – Не может быть, – говорил он, – чтобы Бог осудил Свое создание на вечное мучение. А Бочкин, на основании слов Господа в Святом Евангелии «идут сии в муку вечную», утверждал истину о существовании вечной муки. Шабунин обычно упорствовал, и спор друзей кончался тем, что они оставляли этот вопрос до смерти того или другого из них. Кто первый умрет, условились они, тот должен, если на то будет воля Божия, обязательно явиться из загробной жизни оставшемуся в живых и сказать, есть ли вечное мучение. Шабунин говорил шутя: – Ну, Сережа, придется мне являться к тебе из загробного мира с ответом о вечных муках, потому что я старше тебя на двадцать лет. Несомненно, я умру прежде тебя. Бочкин отвечал: – Бог знает, кто из нас умрет вперед, может случиться, что хоть я и молодой, а умереть могу прежде тебя. Так и случилось. Прошел год после их разговора. Бочкин заболел воспалением слепой кишки. Ему сделали операцию, которая оказалась неудачной, и он умер. |
| Оставленные в Лавре при охране музея 40 монахов просили для себя одну из церквей Лавры. Им предложили Пятницкие церкви [так называли две церкви «на Подоле», то есть у подошвы холма Маковец, за стенами Лавры. Одна из них в честь Введения во храм Пресвятой Богородицы, другая – в честь Параскевы Пятницы. Сейчас богослужение здесь возобновилось.– Авт.]. Там они служили и соборно, были у них и седмичные, хор из 15 монахов. Распорядком в службах, в зависимости от занятости при музее, ведал игумен отец Михей 22 . По праздникам служил настоятель отец Евгений Воронцов 23 , иногда сослужил с ним отец Павел Флоренский . К 1926 году оставленные при музее монахи были уволены. В мае 1928 года Пятницкие церкви закрыли. Летом 1927 года были сброшены с лаврской колокольни колокола-великаны (4025, 1800, 1200 пудов) 24 . Наместник Лавры архимандрит Кронид, живший в Параклите 25 , по закрытии пустыни в январе 1929 года с беззаветно преданным ему келейником отцом Геор-гием поселился около Кокуевского кладбища. Отец Георгий был сухорукий, правая рука у него висела как плеть. В церкви Кокуевского кладбища отец Георгий, который был опытным певцом и хорошим тенором, стал псаломщиком. С 1935 года отец Кронид стал быстро слепнуть. Убогих этих старцев в ноябре 1937 года взяли. Через месяц они оба скончались… До открытия Лавры отец Кронид не дожил восемь лет. Четыре года не дотянул до этого скончавшийся от голода инок Сергий (Сережа-слепой) 26 . Этот умудренный Богом слепец был в Троицком соборе регентом левого хора, уставщиком, главным звонарем большого праздничного звона, когда звонило одновременно двенадцать звонарей. Из лаврских монахов он был последним тружеником в оставшемся незакрытым Ильинском храме. В начале января 1945 года в Лавру приехал старец-схимник Иларион. Он и облачил в схимническое одеяние мощи преподобного Сергия, которые поставили на свое место в Троицком соборе [облачение мощей преподобного Сергия и возвращение их в Троицкий собор было разрешено в связи с ожидавшимся приездом английской делегации 27 .– Авт.]. |
| Тяготение к уставности богослужения обнаружилось и в академической церкви во имя Архистратига Михаила. Главным вдохновителем строго церковного пения среди студентов был помощник инспектора академии отец Феофан. Он выписывал из Киева партитуры, беседами на чаепитиях в своей келлии располагал студентов разучивать древнецерковные распевы и добился того, что киевская церковная мелодия привилась на академических богослужениях. Инспектор архимандрит Гурий участвовал в заседаниях Поместного Собора 1917–1918 годов, на котором был избран Патриарх Тихон, поэтому в академии бывал наездами. Рождество же 1917 года провел в Казани. Я отмечаю именно этот момент, потому что он имеет непосредственное отношение к моему окончательному решению стать монахом. Приблизительно за неделю до Рождества Христова отец Гурий благословил мне и Сереже съездить в город Свияжск. Там в мужском монастыре жил слепой игумен. Имя его не помню, только знаю, что он когда-то был учеником знаменитого глинского схиархимандрита Илиодора , а в Казани был старцем академического монашества. Повидать его и взять у него благословение на монашеское пострижение и порекомендовал нам отец Гурий. Уже под вечер мы пешком перешли Волгу. Дул пронзительный холодный ветер. С трудом доплелись до Свияжска. Остановились в гостинице женского монастыря и сразу направились к келлии старца, жившего недалеко в стенах мужского монастыря, хранившего великую святыню — открыто почивающие мощи святителя Германа Казанского . Входим в коридор братского корпуса и стучим в дверь батюшкиной келлии. Долго никто не дает нам никакого ответа. Наконец слышится шарканье ног. Отворяется со скрипом дверь, и мы разглядываем в темноте высокую старческую фигуру в нижнем белье. " Кто тут стучит? " — громко спрашивает старец. " Студенты! " — отвечает Сережа. " Мне некогда " , — недовольно говорит старец и захлопывает дверь. Мы не двигаемся с места, ожидаем, что будет дальше. Через несколько минут дверь келлии снова отворяется и старец спрашивает: " Ушли вы, что ли, или еще стоите? " . |
| Но сам он, как это представлялось Сереже, странным образом отсутствовал. Все говорило, что он здесь, а его вроде и не было. — Увидел, наконец? — допытывался Владимир Петрович. — Что ты — слепой, близорукий? Сережа из последних сил вгляделся и к одному голубому пятну, стоявшему чуть в сторонке, добавил мысленно недостающее лицо. — Теперь вижу. И, набравшись храбрости, спросил: — Он кивает, и улыбается, и машет рукой? — Да, это — он, это — Хозяин, — подтвердил отец” (“Фантастический мир Абрама Терца”, сс. 243—245). Это глубокое и сильное место: “Сокол ясноглазый! На своих соколят”. А кто эти соколята? А соколята — это “новый класс”, класс надсмотрщиков и рабовладельцев, класс жандармов и генералов, их жен и содержанок. Сталина нет, он миф, миф, созданный “новым классом”. Его никто не видит, и все делают вид, что видят. Приписывают ему то, чего нет, но что он должен делать: смотреть, улыбаться, кивать. Интересно этот отрывок прочесть в свете современной ситуации. Теперь его уже действительно нет. Нигде нет, и даже в мавзолее. Но он есть — есть в виде другого — в виде маразматической посредственности, одряхлевшего сановника, который также смотрит на своих “соколят”. Новому классу нужен фетиш, нужна легенда, чтобы одурачивать народ, состоящий из наивных простаков вроде Сережи. И если божества, фетиша нет, его надо выдумать. И его выдумывают. Повесть называется “Суд идет”. Но суда нет. Где же суд? И он все-таки идет. Трое героев в конце повести попадают в лагерь: скептик Рабинович, идеалист Сережа, осторожный автор. Они осуждены на большие сроки. Но сидеть им осталось недолго. В 1956 году они все вернутся в Москву. Рабинович и автор — зрелые, сформировавшиеся люди, — они вернутся такими же. Сережа вернется другим. Он вырастет. Лагерь откроет ему глаза на многое. И в нем суд. Он основатель СМОГа, он молодой социалист, он товарищ Леонида Плюща и Вашего покорнейшего слуги. В нем суд и возмездие и для его отца, прокурора, и для его бабки, старой коммунистки. Суд и возмездие. “Юность — это возмездие”, — как говорил Ибсен. И как вслед за ним повторял Александр Блок. |
|
|
