| Патриарх писал длинные поучения царям о долге христианского правителя, прямо призывая их вмешиваться в дела церкви, исправлять обряды, искоренять теократические устремления архиереев, побуждать их «столовать, спать и ездить верхом как прилично епископам, а не боярам.... А мирянам запрещать продавать христиан, брить покойникам бороды, обувать их в постоли и оплакивать как еллинов (язычников. – К.П.)» 1703 Грузия стала еще одним полем боя Досифея с католической экспансией. В правление Шах Наваза в Картли были допущены миссионеры-иезуиты, развернувшие проповедническую деятельность среди местных армян и обращавшие их, по выражению Досифея, «от тумана к тьме». 1704 Досифей полагал, что «ересь армян гораздо сноснее ересей папских», ибо «армяне, каковы бы они ни были, смотрят только свои дела», 1705 то есть не стремятся к прозелитизму. Паписты же «достойны ненависти и отвержения», они «одного нечистого и скверного человека называют вторым на земле богом, погубили царство православных; они усилили агарян. Кто их любит, тот не любит Бога. Они хуже агарян». 1706 Досифей еще в 1681 г. пытался убедить царя Георгия изгнать иезуитов из Картли, а церкви, данные им Шах Навазом, вернуть армянам. Георгий обещал Досифею исполнить его просьбу, но не сделал этого. Особый гнев иерусалимского патриарха вызвали перехваченные им в 1688 г. письма миссионеров в Рим, где те заявляли об обращении в католичество грузинских князей и архиереев. 1707 В послании 1706 г. к царю Вахтангу VI (1703–1724 гг.) Досифей убеждал его хранить церковь от «волков-латинян» и избегать всяких контактов с ними: «Предвидь злоухищрения их, и заблаговременно уклонись от собеседования с ними, и не люби их... Они знают мирскую мудрость и обманывают людей красными словами, ложно изъясняя Св. Писание и превратно толкуя Св. Отцов». 1708 За все свои многолетние труды по спасению грузинских монастырей Палестины Досифей просил одного – изгнать латинских монахов из Грузии, «да освободится мир от зол их». 1709 Не менее интересен сюжет об отношении Досифея к проблеме исламизации картлийских царей. Среди представителей грузинской знати, которых поминали на богослужениях у Св. Гроба, был и мусульманин Назар Али-хан (Николай Давидович). Досифей признавал, что царь принял ислам лишь формально, в душе оставаясь христианином. Патриарх инструктировал картлийского владетеля, как ему следует вести себя с персами: «Обманывай их, улыбайся им, говори ложь, лишь бы тебе принести пользу христианам. Не люби их, хотя бы они тебя любили. Запрещай боярам продавать христиан магометанам. Раздавай милостыни церквам. А когда придет смерть, тогда, сколько сможешь, кажись, как будто ты в меланхолии или будто в исступлении, дабы не произносить исповедания веры нечестивых; но часто повторяй: верую во единого Бога: и так умри» 1710 Антиохийская активизация начала XVIII века |
| Очевидно, Досифей обвинял в этом случае Лихудов только на основании дошедших до него не совсем достоверных слухов. Второе обвинение Досифея против Лихудов заключалось в том, что «они, учители, прельстили божественную державу и пишутся князьями», почему Досифей просит царей, «дабы божественнейшие царские грамоты, которые утвердили то звание, чтоб взяты были назад и чтоб учинился указ такой, дабы ни их, ни детей их никто не называл князьями». Но, во-первых, не сами Лихуды, а дети Иоанникия, Николай и Анастас, хлопотали, чтобы за ними признан был княжеский титул, почему и в царском указе 7 февраля 1692 года повелевается двоих сыновей Иоанникия принять на службу «и писать их (т.е. Николая и Анастаса, а не самих Лихудов) в указех, и в списках, и во всяких делах княжеским именем, а по прозвищу Лихудиевыми» 133 ; сами же Лихуды никогда у нас не писались и не титуловались князьями. Во-вторых, в 1691 году в письме к Лихудам сам Досифей выражал свою радость и удовольствие, что цари готовы признать за Лихудами титул князей. «Радуемся, – писал тогда он, – о древней рода вашего славе, юже онамо боговенчаннейшими и державнейшими святыми цари вы воззвасте». Значит, в то время сам Досифей признание за Лихудами титула князей считал делом не только законным и правым, но и радостным, и, конечно, ничего не находил в нем преступного или просто предосудительного. Третье обвинение против Лихудов заключалось в том, что они, по мысли отправившего их в Москву Досифея, должны были учить в московской школе только греческому языку, а между тем они, приехав в Москву, стали учить здесь в школе и латинскому языку. Выше мы уже указывали на то обстоятельство, что Досифей крайне нерасположен был к латинам и ранее уже писал и патриарху Иоакиму, и царю Феодору Алексеевичу, и иеромонаху Тимофею, начальнику Типографского училища, чтобы в московской школе обучали только одному греческому языку и ни под каким видом латинскому ввиду того, что латинский язык мог сделаться опасным проводником в русскую православную среду латинских новшеств и воззрений. |
| 28 января 1918 года, практически сразу по выходе известного Декрета об отделении Церкви от государства и школы от Церкви епископ Досифей и епископ Петровский, викарий Саратовской епархии Дамиан (Говоров) возглавили многолюдный крестный ход в защиту матери-Церкви. В том же 1918 году владыка Досифей пережил так называемый пролетарский суд над реакционным духовенством, когда его викарий, епископ Вольский Герман (Косолапов), был приговорен к 15-ти годам тюремного заключения, а известный в Саратове священник Михаил Платонов, яркий проповедник и публицист монархического толка, – к расстрелу 13 . С июня 1919 года епископ Досифей находился под домашним арестом и мог как-то участвовать в управлении епархией; но в сентябре того же года он оказался в тюрьме. Через месяц отправил Патриарху Тихону телеграмму о своем освобождении и готовности вновь исполнять архипастырский долг. В 1922–1923 годах большевики начали раскручивать «компанию по изъятию церковных ценностей», используя голод в Поволжье как повод к ограблению Церкви и расправе над ее служителями. Большевицкая печать травила саратовского епископа, обвиняя его в «согласии с Тихоном». В июне 1922 года владыка Досифей был отправлен под «строгий домашний арест», затем переведен в губернскую тюрьму, потом освобожден, потом вновь арестован и в конечном итоге выслан в Нарымский край на пять лет: «Что касается дальнейшей изоляции Досифея, в пределах, предоставляемых законом, – докладывал в Москву красный прокурор Саратовской губернии В.М. Бурмистров, – то таковую считаю необходимой, по соображениям политического характера». Среди сменявших друг друга обвинений, которые пытались предъявить архиерею новые хозяева жизни, было и такое: нарушал декрет об отделении Церкви от государства. Это «нарушение» заключалось в том, что канцелярия епархии вела церковные бракоразводные дела и накладывал на разводящихся «церковные кары» (видимо, епитимии). То есть ущемляла граждан в их праве свободно расторгать свои браки и вступать в новые 14 . Из Сибири владыка Досифей писал настоятелю Крестовой церкви архимандриту Евфимию (Харитонову): «Из далекого Нарымского края, с берегов многоводной Оби шлю Вам свое благословение, исполненное молитвенных благожеланий. |
| Оп. 1 общемон. Д. 1130. Л. 4-6). Прп. Досифей Китаевский. Гравюра. XIX в. Прп. Досифей Китаевский. Гравюра. XIX в. Биографические сведения о Д., изложенные в лит-ре 2-й пол. XIX - нач. ХХ в., легендарны и запутанны. В 1873 г. в Соловецком патерике впервые была опубликована информация, перекликавшаяся с популярными в народной лит-ре сюжетами, что Д. на самом деле являлся девицей. Согласно приведенному в патерике житию пустынника Феофана (СПб., 1873. С. 137-154), к-рый являлся келейником Д., последний скончался после 30-летнего затворничества в Китаевской пуст. в 1778 г., на 53-м году жизни. Затем, без к.-л. аргументации, автор патерика рассказывает: «После сделалось известным, что затворник Досифей была девица Дария из рязанских дворян Тяпкиных» (Там же. С. 140). Согласно патерику, с 2 до 9 лет Дарья жила в келье своей бабушки, насельницы московского в честь Вознесения Господня мон-ря мон. Порфирии. За это время она настолько привыкла к монашескому образу жизни, что не смогла приспособиться к мирскому по возвращении домой. В 15-летнем возрасте Дарья «скрылась» во время прогулки с сестрами в роще. Спустя 3 года одна из сестер с матерью, посетив Троице-Сергиеву лавру, увидела некоего юного монаха, похожего на Дарью, и просила знакомого иеромонаха привести его к себе. Но инок, после того как ему передали просьбу, исчез. Спустя 20 лет сестра Дарьи посетила Китаевскую пуст. и беседовала со старцем, к-рый посоветовал «не допытываться, если кто из родных скрылся ради Господа». Лица монаха она не увидела. Приехав спустя нек-рое время в Китаево, она не застала старца в живых. Вероятно, история из Соловецкого патерика, объединенная со сведениями, почерпнутыми из опубликованной в «Киевской старине» рукописи, легла в основу позднейшего жизнеописания Д., составленного послушником Киево-Печерской лавры Владимиром Зноско,- «Рясофорный монах (девица) Досифей, затворник Киево-Печерской лавры и первый руководитель-наставник прп. Серафима Саровского» (К., 1906). Книга была издана типографией Киево-Печерской лавры вскоре после прославления прп. |
| Григорович-Барский В. 1800. – Пешеходца Василия Григоровича-Барскаго-Плаки-Албова, уроженца Киевскаго, монаха Антиохийскаго, путешествие к святым ме стам в Европе, Азии и Африке находящимся, предпринятое в 1723 и оконченное в 1747 году, им самим писанное. СПб. 1800. Григорович-Барский В. 1885. – Странствия Василья Григоровича-Барскаго по святым местам Востока с 1723 по 1747 г. Ч. I. СПб. 1885. Григорович-Барский В. Письма. – Письма пешеходца Василия Григоровича-Барского. 1723–1746/Русский Архив. 1874 9. С. 513–531. Даниил. – «Хожение» игумена Даниила в Святую землю в нач. XII века СПб. 2007. Даниил Эфесский. – Рассказ и путешествие по святым местам Даниила митрополита Эфесского. СПб. 1884. Досифей. Грамоты. – Грамоты Досифея/Каптерев Н.Ф. Сношения иерусалимского патриарха Досифея с русским правительством (1669–1707). М. 1891. Приложения. С. 1–91. Досифей. История епископии горы Синая. – Досифей. История епископии горы Синая/Материалы для истории архиепископии Синайской горы. Т. 2. С. 1–209. СПб. 1909. Досифей. Неизданные главы. – Неизданные главы истории Иерусалимских патриархов патриарха Досифея Нотара/СИППО. 1896. С. 23–42. Досифей. Послания. – Послания иерусалимских патриархов в Грузию/ТКДА. 1866. 2. С. 157–173. Душеспасительный рассказ о Св. Гробе. – Душеспасительный рассказ о Св. Гробе/Восемь греческих описаний Св. мест XIV, XV и XVI вв. СПб. 1903. С. 22–38, рус. пер. С. 162–176. Евтихий. – Eutichii Patriarchae Alexandrini Annales. Pars prior/Ed. L. Sheikho. Beryti; Parisiis, 1906; Pars posterior. Accedunt Annales Yahia Ibn Said Antiochensis/Ed. L. Sheikho. Beryti, Parisiis, 1909. Жеми И. – Антиохийские патриархи в арабском списке священника Иоанна Жеми, 1756 года/Восток Христианский. Сирия//ТКДА. 1875. Март. I. С. 385–480. Житие Антония/Раваха – (Кипшидзе И.А.) Житие и мученичество св. Антония/Раваха/ХВ. Т. 2. Вып. 1. СПб. 1914. С. 54–104. Житие Петра Капетолийского – (Кекелидзе К.) Житие Петра Нового, мученика Ка-петолийского/ХВ. Т. 4. Вып. 1. С. 1–71. Житие Романа Нового – Кекелидзе К. Новооткрытый агиологиический памятник иконоборческой эпохи (Житие св. Романа Нового)/ТКДА. 1910. июнь. С. 201–238. |
| Для укрепления влияния церкви Досифей неоднократно советовал российским властям увеличить число епископских престолов. Чтобы это не легло тяжелым бременем на царскую казну, он предлагал сократить расходы на содержание архиереев, приводя в пример смирение и бедность духовенства на Востоке: «Патриархи и здесь в Царьграде... пеши ходят, архиереи суть нищие... Платья дорогие духовным людем непристойно, а носили такие платья иконоборцы... Расходы наши суть равны с единым игуменом наименьшаго монастыря, и на одежды наши все нейдет более пятисот копеек». 1653 Излишне говорить, насколько Досифей, убежденный хранитель византийского благочестия, был шокирован реформами Петра I. Патриарх не мог примириться с участием русского царя в Великом посольстве, страстно убеждал его не посылать сына для обучения в Вену: «Приснопамятные отцы и праотцы святого вашего царствия... ни от каких франков не училися обычаю и наукам, а владели и владеете едва не всею вселенною, будучи крепки, велики, страшны и непобедимы». 1654 Судя по всему, именно под влиянием Досифея константинопольский патриарх выступил против плана Петра женить сына на европейской принцессе, риторически вопрошая: «Или де мало в Москве благородных честных девиц избранных и благочестивых?» 1655 Тем не менее, Досифей продолжал служить идее «Третьего Рима», который уже перестал существовать. К тому же патриарх на свое счастье не вполне осознавал всю глубину происходивших в России изменений и ломки византийских традиций. Он давно уже слепил из Петра I некий мифический образ «нового Константина и Феодосия», державного защитника православной церкви и вершителя его, Досифея, стратегических замыслов. Патриарх был не способен отказаться от взлелеянного им мифа и, похоже, закрывал глаза на многое, что с ним не вязалось. Патриарх Досифей, несомненно, является самым выдающимся деятелем православного Ближнего Востока, а может быть, наряду с Кириллом Лукарисом, и всей греко-восточной церкви в османскую эпоху. В отличие от своих предшественников на патриаршей кафедре – блестящего политика Паисия и крупного писателя и богослова Нектария – Досифей сочетал в себе качества обоих, выступая и как опытный политический деятель, и как выдающийся ученый. Это был человек исключительных способностей, непомерных амбиций и неуемного честолюбия. Синайский епископ Анания, самый непримиримый враг Досифея, писал о нем: «Он... не думает ни о суде, ни о воздаянии, ни о законах Божиих, но превознесся превыше Люцифера и хочет всех иметь под ногами своими». 1656 |
| 3 июня 1923 года православных в Бедевле во второй раз посетил епископ Досифей (Васич). Владыка совершил службу в прежней греко-католической церкви. На богослужение собрались верующие из Бедевли и окружающих сел. Епископ произнес речь, в которой говорил, что Православная Церковь в Подкарпатской Руси утверждалась еще Кириллом и Мефодием . Он просил крестьян беречь свои традиции и древнейшую веру. В конце лета греко-католики опять подали судебный иск на православных. В этот раз дело должно было рассматриваться наивысшим судом в Брно . 5 апреля 1924 года состоялось заседание епископской консистории Мукачевской греко-католической епархии. Среди всех других вопросов обсуждалась и ситуация в Бедевле. Представитель греко-католического комитета Бедевли адвокат Генрих Гегедюш заявил, что судебный процесс, который был начат против православных в Брно, закончился в интересах униатов. В судебном приговоре находим важные положения: а) подобные конфликты должны разрешаться в судебном порядке, а не административными органами, б) греко-католический епископ уполномочен от своего имени подавать судебные иски, в) судебный процесс должен нарушаться против четырех членов православного комитета, г) если в селе не имеется ни одного верующего греко-католической Церкви, то и тогда церковное имущество не может быть отчуждено . Консистория вынесла решение принять к сведению заявление адвоката и сообщить о приговоре судебного процесса отдельным греко-католическим священникам. В упоминавшемся уже письме С. Сабова содержались также определенные рекомендации епархиальной власти, каким образом можно прекратить религиозную борьбу в Бедевле, да и в целом в крае: «Здесь есть важная потребность в том, чтобы найти способ для того, чтобы религиозный спор мирным путем решить. Известно, что причиной той ненависти, которая привела к “схизме”, стал тот способ, которым боролись против нее. Тот способ, то есть привлечение жандармерии и пасторизационных средств, как, например, в Изе, привел к кровопролитию. Это привело к тому, что были созданы мученики. Из-за того наша епархия перестала быть привлекательной даже нашим интеллигентам. Упомянутые методы вновь использовались во время объединения календаря. Вследствие этого ненависть против нашего духовенства выросла настолько, что по войне народ мог группировать вокруг себя любой проходимец, не только духовник. Сколько раз народ видел, что священник призывает жандармерию! Ненависть настолько выросла, что приведет когда-нибудь к восстанию» . |
| Вторая часть сочинения состояла из двух глав, посвященных шестому, пято-шестому и седьмому вселенским соборам. Деяния этих соборов рассматривались как второй период в истории вопроса. Он характеризовался стремлением к полноте и систематизации свидетельств церковных писателей. Сочинение развивавалось по главам как по ступеням: давала о себе знать твёрдая привычка к логической связанности. Этой связанности подчинялся весь исторический материал. «К числу недостатков сочинения, – отметил в надо отнести слишком уж краткую разработку вопроса о значении св. отческих писаний для канонической деятельности соборов». Но «две четвёртки» (ныне формат обычного листа писчей бумаги. − Прим. автора) в конце все же были посвящены этому вопросу. В сочинении обнаруживалось знакомство с первоисточниками, выходящее за пределы обозначенного в перечне. Отмечалось, что иеродиакон пользовался как русскими, так и иностранными пособиями, причем первым он отдавал предпочтение, ставя свою работу в связь с русским богословием. К иностранным пособиям обращался редко, «избегая, по-видимому, учёности на скорую руку, на время и напоказ». «Изученный о. иеродиаконом материал, заканчивал рецензент серьёзно обдуман, основательно объяснён, расположен планомерно и изложен вполне литературным языком. В основе исследования лежит мысль о постепенном возрастании богословского авторитета на вселенских соборах» 82 . Из выпускников академии 1904 года первым по списку был иеродиакон Анатолий (Грисюк) . Иеродиаконы Иоанн (Поммер) и Пимен (Белоликов) , соответственно, – четвёртым и пятым. Постановлением совета академии Грисюк был оставлен при академии профессорским стипендиатом. Четырнадцать выпускников, в их числе иеродиакон Пимен, признавались подготовленными к преподаванию всех без исключения предметов в духовных семинариях и училищах. Остальные допускались к преподаванию отдельных предметов либо к должностям помощников инспекторов в семинариях. На родину возвращалось пять иностранцев. Это были болгары Стоян Георгиев, Вениамин Димитров и Михаил Химитлийский, серб Досифей Васич и сириец Асад Якуб. |
| Заслушав доклад еп. Димитрия, Архиерейский Собор РПЦЗ 28 сент. 1936 г. постановил основать православную миссию в Малабаре. В кон. 1936 - нач. 1937 г. И. посетил митр. Загребский Досифей (Васич) , к-рый 24 янв. по просьбе митр. Евлогия и с благословения Патриарха Сербского Варнавы возвел иером. Андроника в сан архимандрита. Свящ. Алексий Трубач совершает богослужение у гробницы ап. Фомы в Ченнаи (Мадрас). Фотография. 2 янв. 2005 г. Свящ. Алексий Трубач совершает богослужение у гробницы ап. Фомы в Ченнаи (Мадрас). Фотография. 2 янв. 2005 г. 9 июля 1937 г. Архиерейский синод утвердил архиеп. Камчатского Нестора (Анисимова) на должность главы Православной духовной миссии в И., а игум. Филарета (Вознесенского) - его сотрудником. Изыскание средств и выбор других сотрудников миссии были поручены архиеп. Нестору, к-рый, не сумев добиться финансовой помощи от Архиерейского синода, Русской духовной миссии в Палестине и дальневост. архиереев, основал 15 июня 1938 г. в Лондоне «Братство святого апостола Фомы». «Почетной высокой покровительницей» братства стала вел. кнг. Ксения Александровна, председательницей - Е. Г. Голицына. Финансовая помощь Сербской и Болгарской Православных Церквей составила основную сумму, к-рой располагал архиеп. Нестор для поездки в И. Изучая вопрос о соединении с Сирийской Маланкарской Церковью, архиеп. Нестор пришел к выводу, что с догматической стороны нет препятствий для соединения, а отличие в обрядах (почитание «Диоскора, Севира, Филоксена и др. деятелей александрийского монофизитства») может быть сохранено «как местнотворимый обычай». В 1938 г. он в сопровождении архим. Нафанаила (Львова) прибыл в И. Во время визита было согласовано воссоединение с РПЦЗ. Офиц. церковное воссоединение было намечено на 1939 г. Очевидно, эти планы не были еще утверждены Архиерейским Собором РПЦЗ. Временный успех был достигнут архиеп. Нестором на Цейлоне, где с 1900 г. существовали «независимые католики» в составе 17 приходов, отколовшихся от Римско-католической Церкви из-за конфликта с орденом иезуитов. |
| Досифей молчал и только плакал. – «Ну, Бог тебя простит», – обращался к Досифею наставник. «Снова положим начало исправления. Встань и иди на свое дело». Чтобы совершенно подавить в Досифее чувство самоуверенности и расположить его к служению, Дорофей обращался с ним иногда с резкой суровостью. Раз Досифей, читая Евангелие, не понял одного стиха. Он пошел к Дорофею и просил объяснить, каков смысл этого стиха. Дорофей находил, что Досифею еще рано читать и углубляться в понимание Слова Божия, и коротко ответил: «Не знаю». Через несколько времени Досифей еще раз пришел к своему наставнику с подобной же просьбой. Дорофей опять отвечал: «Не знаю!» и послал его за объяснением к самому настоятелю, Сериду, которого он предупредил, что ему делать. Когда Досифей пришел со своей просьбой, Серид стал его бить и приговаривать: «Тебе ли браться за разумение Слова Божия? Молчать тебе лучше должно, когда не знаешь. Зачем не размышляешь и не заботишься о своей греховной нечистоте?!» Досифей с покорностью перенес удары и, вернувшись, простодушно рассказал Дорофею, как с ним обошелся настоятель, и прибавил: «У меня остались и знаки ударов на хребте». Он проникся уже убеждением, что все, что ни случается с ним – так и должно было быть. Через пять лет такой жизни Досифей заболел: у него открылась чахотка. Его стали лечить. Дорофей прилагал все старания к его излечению, но напрасно – болезнь быстро шла вперед. Досифей терпеливо переносил страдание, и тут не переставая переламывать свои желания. У него явилось кровохаркание. Раньше он слышал, что сырые яйца помогают в таких случаях. Ум его был слишком занят этим помыслом, чтобы вовсе скрыть его от Дорофея, но прежде чем обратиться с ним к Дорофею, он просил не исполнять его просьбу. Видя, как тяжко страдает Досифей, Дорофей старался возбуждать его к непрестанной молитве. Досифей, пересиливая телесные страдания, исполнял его наставления. «Досифей, – говорил Дорофей своему послушнику, – думай и заботься о молитве: смотри, чтобы не потеряться!» – «Хорошо, отче, – отвечал тот слабым голосом, – молись обо мне». Страдания Досифея усиливались. «Что, Досифей, как твоя молитва?» – спрашивал его Дорофей. – «Ей, отче! молитвами твоими пребывает добре». До крайней степени дошла болезнь Досифея; для облегчения страданий больного, его носили на простыне. – «Что твоя молитва , Досифей?» – спрашивал его наставник. – «Прости, отче, – едва слышно произнес Досифей, – не могу держать ее». – «Оставь теперь молитву, – сказал Дорофей, – памятуй только непрестанно о Боге, помышляй о Нем, представляй, что Он пред тобою, что Он тут же, при тебе». |
|
|
