| Спор об Оригене приобрел особенную остроту среди монахов, а Епифаний по приезде в Палестину подлил масла в огонь. Во–первых, во время богослужения в иерусалимском кафедральном соборе он обратил свою проповедь против Оригена, хотя знал, что епископ Иоанн — его сторонник (Иероним присоединился к Епифанию, см. его сочинение «Против Иоанна Иерусалимского», 2). Во–вторых, он рукоположил брата Иеронима Павлиниана в пресвитеры для вифлеемского монастыря, чем нарушил канон (Иероним, «Послания», 51.1–2). С тех пор Иероним стал убежденным антиоригенистом, что и поссорило его с Руфином, старым другом еще со студенческой скамьи. После долгих лет иночества Руфин Тураний (или иначе — Руфин Аквилейский) основал монастырь близ Иерусалима, в чем ему, как и Иерониму, помогла богатая покровительница, некая Мелания. Руфин был величайшим переводчиком, в числе прочих трудов он оставил латинский вариант «Церковной истории» Евсевия. Главной его заслугой является перевод на латынь работы Оригена «О началах», единственный полный ее вариант из дошедших до нас. Между Иеронимом и Руфином завязалась острая полемика. Первый с нескрываемым удовольствием указывал на «поправки» к богословию Оригена, которые Руфин предпринял с самыми благими намерениями, но тем сделал александрийца более еретическим. К Руфину примкнули некоторые западные богословы, однако они не смогли одолеть Иеронима и Феофила Александрийского, которые успели заручиться поддержкой Рима. Результатом стало официальное осуждение «всего, что Ориген в былые дни написал против нашей веры». Это была достаточно дипломатичная формулировка, избегающая прямой анафемы на самого богослова (письмо Анастасия Римского цит. в: Иероним, " Послания " , 9 5). Иероним примирился с Иоанном Иерусалимским, но не с Руфином. Один поклонник монашества пишет о последнем намного теплее, чем его бывший друг (Палладий, «Лавсаик», 36.6–7; 46.5). Позже Иероним переключился на других противников, например Пелагия, а влияние Оригена продолжало ощущаться в его аккуратных и подробных исследованиях Священного Писания, и оно проявлялось не только в научном подходе, но и в поиске иносказательного толкования. Так сложилось, что именно Иерониму Ориген обязан распространением своего подхода к Библии на Западе. Григорий Великий и Бернард Клерво, трактовавшие Песнь Песней как описание любви между душой верующего и Спасителем, пришли к такому пониманию благодаря комментарию Оригена, переведенному на латынь Иеронимом. Иоанн Златоуст |
| 38 .11 ...благодаря своей мудрости – В коптской версии, а также в греческом фрагменте, изданном Котельером, содержится более подробное повествование о беседе Евагрия с «бесами-еретиками». Эта беседа, особенно ее последний эпизод, – наиболее пространная, и по мнению Де Вогюэ, она является автобиографичной и дающей возможность убедиться, что Евагрий действительно был φρσαι δεινς, то есть силен в искусстве слова. Впрочем, Евагрий лишь воспроизводит здесь основные положения полемики с аполлинаризмом, выработанные его учителями Каппадокийцами: «бесу-аполлинаристу», отрицающему человеческий дух во Христе, Евагрий отвечает, что если Христос вочеловечился, то есть истинно восприял человеческую плоть, плоть Марии-девы, то он восприял и душу, и дух, став человеком совершенным во всем, кроме rpexa (De Vogüe 1994. P. 169–171,174–175). 41 .1 Среди прочих и с Павлой Римской – В месяцеслове архим. Сергия – св. Павла-вдова; по Иерусалимскому канонарию – Савла; † 404 г. Павла сама была знатного рода и замужем за человеком знатного рода; имела в браке пятерых детей; в 32 года потеряла и мужа, и любимую дочь. Тогда, оставив все, отправилась в Палестину с дочерью Евстохией и поселилась в Вифлееме. В 388 г. основала киновию близ Иерусалима, которой управляла под руководством блж. Иеронима , а также мужской монастырь, которым управлял сам блж. Иероним. Скончалась в 58 лет. 46 .2 ... встретившись с ... Исидором исповедником – Исидор еп. Ермополиса, непосредственный преемник Драконтия по епископской кафедре. 46 .5 ...благороднейший, и единомысленный, и непреклоннейший Руфин, италиец из города Аквилеи – Руфин Тураний, уроженец Аквилеи, † 410 г. Воспитывался в монастыре вместе с блж. Иеронимом. Значительное время подвизался в египетской пустыне. Был пресвитером в Аквилее. Резко разошелся с блж. Иеронимом из-за взглядов на учение Оригена . Перевел главное догматическое сочинение Оригена «О началах» на латынь, как книгу весьма полезную для христиан. (Затем она была переведена блж. Иеронимом для доказательства ее еретичности). Также и многие другие сочинения Оригена дошли до нас благодаря переводам Руфина. Им было переведено сочинение о египетском мohaшecmbe Hismoria топасногит, за которым в русском переводе ошибочно закрепилось его авторство. |
| des Tauf symbols und der Glaubensregel. Christiania 1866–1879. 4 vols. Содержит новые исследования и открытия, связанные с изучением рукописей. F. J. Α. Hort: Two Dissertations on θες and on the Constatinopolitan Creed and other Eastern Creeds of the Fourth Century. Cambr. and Lond. 1876. Весьма ценный критический труд. F. В. Westcott: The Historic Faith. London 1883. Ph. Schaff: Creeds of Christendom, vol. I. 3–42, II. 10–73 (4 th ed. 1884). В более узком смысле под апостольским преданием или правилом веры (κανν της πστεως, régula fidei) понимался перечень христианских доктрин или догматов, которые принимала церковь . Создание такого перечня было вызвано необходимостью наставления новообращенных и публичного исповедания веры кандидатами на крещение. Такой перечень стал symbolum, то есть знаком отличия католических христиан от неверующих и еретиков. Исповедание Петра ( Мф. 16:16 ) подсказало основную идею, формула крещения ( Мф. 28:19 ) – общее строение древнейших символов веры и исповедей христиан при крещении, с упоминанием о Троице. Сначала не существовало символа веры , единого и обязательного для всех верующих. В каждой из ведущих церквей был свой символ веры (как у независимых конгрегационалистов), в соответствии с ее потребностями, хотя все они были основаны на формуле крещения и, возможно, на неком кратком образце, сохранившемся с апостольских времен. Поэтому у авторов доникейского периода, таких как Ириней Лионский (180), Тертуллиан Карфагенский (200), Киприан Карфагенский (250), Новациан Римский (250), Ориген Александрийский (250), Григорий Чудотворец (270), Лукиан Антиохийский (300), Евсевий Кеса« рийский (325), Маркелл из Анкиры (340), Кирилл Иерусалимский (350), Епифаний Кипрский (374), Руфин Тураний (390), и в Апостольских постановлениях мы встречаем разные правила веры или, точнее, их фрагментарные формулировки, более длинные или более короткие, утвердительные или вопросительные 994 . Однако, несмотря на все различия в форме и объеме, по существу они обладали некоторым единообразием, так что Тертуллиан мог сказать, что régula fidei были «ипа omnino, sola immobilis et irreformabilis». |
| Наконец, Ориген осел в палестинской Кесарии, где опять стал вести частные уроки. Его методика достаточно объективно описана Евсевием («Церковная история», 6.18). Однако он не прекратил своих богословских исследований. Богатый чиновник Амвросий, обратившийся в христианство благодаря Оригену, всячески содействовал ему, поставляя бумагу, чернила и писцов. Слава о своеобразном философе дошла и до императрицы, которая пригласила его выступить перед нею с лекцией («Церковная история», 6.21.3–4). Во время правления Деция Ориген подвергся гонениям, в 250 г. его заточили в темницу, откуда он вышел больным человеком и через два–три года скончался. Ориген писал много, и, хотя немалая часть работ оказалась утрачена, некоторые все же дошли до нас в греческих подлинниках или латинских переводах. Сохранились его толкования и гомилии, в том числе важнейшие труды по Бытию, Псалтири, Песни Песней, Евангелиям от Матфея и Иоанна. В ответ на антихристианские выступления философа–эпикурейца он составил монументальную апологию «Против Цельса». Особый интерес представляют небольшие по размеру работы «О молитве» и «Увещевание к мученичеству». Во время Второй мировой войны была найдена библиотека некоего последователя Оригена, где оказались неизвестные до тех пор «Беседа с Гераклидом» и «О Пасхе». Однако наиболее известной его книгой является «О началах». Догматика и Священное Писание Свое знаменитое изложение основ догматического богословия «О началах» (греч. Peri archon, лат. De principiis) Ориген написал достаточно рано. Большая часть этого сочинения дошла до нас лишь в латинском переводе, причем не очень удачном: Руфин Тураний полагал, что текст был намеренно искажен, чтобы представить Оригена еретиком, и «подправил» его по своему усмотрению (см. главу 18 данной книги). На греческом сохранилась лишь подборка выдержек из трудов Оригена «Добротолюбие» (Philokalia). Трактат «О началах» составлен, вероятно, по материалам занятий с оглашенными. Как известно, подготовительный курс открывался чтением Книги Бытия, и это объясняет, почему так много внимания в трактате уделяется рассказу о сотворении мира и принципам чтения Библии. |
| Римские друзья Иеронима опять прислали в Вифлеем письма, вызывающие Иеронима на бой. Тот взвинтился, написал бранчливое письмо Руфину. Руфин подал реплику. Иероним продолжал браниться. Руфин снова написал Иерониму, требуя от него молчания, иначе Руфин грозил бывшему другу, что он разгласит некоторые грехи Иеронима, открытые ему раньше по дружбе. Иероним откликнулся трагически: «Это значило бы, что Руфин хочет его головы»... И епископ Аквилейский Хроматий, и осведомленный об этой распре блаж. Августин Иппонский приходили в отчаяние, как укротить эту бурю страстей. Первым замолчал Руфин. Хроматий уговорил его мирно заняться переводами на латинский с греческого: 1) Церковной Истории Евсевия, 2) Истории монашества в Египте, 3) гомилий Василия Великого, Григория Богослова и даже Оригена. Но Иероним не успокоился, продолжал войну с «оригенистами». Он вычеркнул из своих «Хроник» все похвалы Мелании, которые он расточал пред ней 20 лет тому назад. Подчеркивал, что и самое имя Мелания говорит о черноте ее души. Руфина обзывал grunnius (т. е. хрюкающей свиньей) и скорпионом. Когда даже умер Руфин, уже в 410 г. в Сицилии, Иероним записал: «Наконец-то скорпион залег в земле Тринакрийской, стоглавая гидра перестала шипеть на меня». Государственная обстановка . По смерти Фeoдocuя I Великого (379-395) осталось трое его детей. От первого брака, с Флакиллой, родились два сына: Аркадий и Гонорий. И от второго брака, с Галлой (сестрой Валентина II), — дочь Плакида. Она прозывалась и именем матери, как Галла-Плакида. Старшему (18 лет), Аркадию, передана была власть над Востоком, младшему (11 лет), Гонорию, над Западом. До совершеннолетия их были назначены над ними опекуны-регенты. Над Аркадием в Константинополе — Руфин, над Гонорием в Медиолане — Стиликон. Оба опекуна друг друга ненавидели. Стиликон (западный) был сильнее: ему подчинены были и все армии Востока. Ho у Руфина нашелся еще более сильный враг, дворцовый камергер Евтропий. Руфин старался женить Аркадия на своей собственной дочери, а Евтропий свел Аркадия с девицей Евдоксией, сиротой из враждебной Руфину семьи. Эта семья консула Бауто была франкской национальности. Свадьба состоялась в 395 г. Руфин был предательски убит, и Евтропий диктаторски стал у кормила правления, да к тому же и оправдал себя на военном фронте. В это время из Азии вылился на Европу поток гуннов. Они разлились по Кавказу, Черноморью, Дунаю и на Балканы во Фракии. Но Евтропий сумел собрать силы и прогнать гуннов обратно в Закавказье. За это получил титул патриция и консула. |
| Другим сочинением, которым, как источником, равно пользовались Сократ, Созомен и Феодорит, была «церковная история» (Ecclesiastica Historia) латинского писателя Руфина, издавшего свой труд в самом начале V-ro века. Скажем несколько подробнее об этом латинском источнике продолжателей Евсевия. Церковная история Руфина, в одиннадцати книгах, есть частью перевод из Евсевия, частью самостоятельный труд, написанный по образцу церковной истории Евсевия. Выдавая в свет свою историю, Руфин далеко не руководился в этом случае какими – либо научными целями, он не был историком по призванию, его историческое сочинение своим существованием одолжено простому случаю. Из истории жизни Руфина видно, что инициатива этого труда принадлежала аквилейскому епископу Хромацию, пресвитером в ведомстве которого и состоял Руфин. Хромаций же не имел в виду интересов научного знания, а хотел доставить изданием истории лишь назидательное чтение. Руфин говорит, что на Италию случилось нападение вождя готов Алариха. Италия представляла собой вид страшного опустошения. Поэтому епископ Аквилейский ради утешения несчастных жителей страны и приказал Руфину заняться составлением истории, дабы, замечает Руфин, душа читающих историю, углубляясь в дела давноминувшия, могла забывать о том, что случилось недавно» 121 , т. е. о бедствиях от Алариха. Отсюда видно, что Руфин не был историком по призванию, а историком, так сказать, ради послушания. История Руфина появилась около 402 года. Мы сказали, что Руфинова история состоит из 11 – ти книг. Девять из этих книг составляют перевод из Евсевия, а две остальные – самостоятельное произведение Руфинова пера. В первых 9 книгах Руфин поместил в латинском перевод сочинение Евсевия «Церковная история». Переводчик впрочем не ограничивался в данном случае простым переводом, но сделал некоторые изменения. Так, прежде всего Евсевиева история в 10 книгах у него составила только девять книг. Это зависало от того, что Руфин нашел, что 10 – ая книга Евсевия наполнена эпизодами и отступлениями, мало имеющими отношения к общей истории, и потому он большую часть этой книги опустил в перевод, присоединив остальное из десятой книги к девятой книге своего перевода. Кое что в этих первых 9 книгах Руфин прибавил к Евсевиевой истории. Именно он прибавил рассказы о чудесах св. Григория Чудотворца , епископа Неокесарийскаго, о которых не говорит Евсевий; прибавил сказание об откровениях свыше Александру епископу Иерусалимскому. Кроме этих изменений Руфин позволил себе и другие; в некоторых случаях он позволил себе переставить при переводе по своему главы в 6-ой и 7 книгах Евсевиевой истории. |
| Имя блаж. Иеронима могло появиться в качестве автора ИЕМ, поскольку он был известен не только переводами отдельных книг Священного Писания на латинский язык и редакцией уже существовавших на латинском языке переводов, но и переводом на латинский язык Посланий и монашеских Правил св. Пахомия Великого , основателя общежительного монашества. Однако сам блаж. Иероним в другом своем сочинении «De viris illustribus» вновь называет автором ИЕМ Руфина. Руфин Аквилейский 163 происходил из Северной Италии, учился в Риме. Вернувшись из Рима в 368 г., он примкнул к аскетической общине г. Аквилеи, в которой был и блаж. Иероним. Они были очень дружны, поэтому когда в 372 г. блаж. Иероним уехал в Антиохию, через год Руфин также отправился на Восток. Очевидно под влиянием своих аскетических настроений он поехал в Александрию. Но, почти одновременно с его приездом туда, умирает свт. Афанасий Великий , и начинаются арианские гонения на православных. Руфин вместе с другими православными бежит в пустыню к монахам и скрывается там некоторое время. В 380 г. он приехал в Иерусалим, где с 375 г. жила его духовная дочь – св. Мелания Старшая. Она основала там женский монастырь, а Руфин стал настоятелем мужского монастыря на Елеонской горе. В 386 г. в Вифлеем приезжает блаж. Иероним со своей духовной дочерью Паулой, вокруг них также собирается кружок людей из Западной части Римской Империи (в письме Паулы к Маркелле в Рим говорится: «лучшие люди Галлии спешат сюда... и британец тоже...» 164 ). Между двумя общинами завязались дружеские отношения, основанные на близости и дружбе их духовных руководителей. Начавшаяся антиоригенистская кампания поссорила Руфина и блаж. Иеронима и, возможно, заставила Руфина покинуть Иерусалим. В 397 г. Руфин вернулся в Рим. Много времени он уделял переводу на латинский язык сочинений греческих авторов. В частности, он перевел: «Правила» свт. Василия Великого , несколько гомилий свт. Григория Назианзина , «Церковную историю» Евсевия Памфила , «О началах» Оригена . Очевидно, в это же время была переведена и «История египетских монахов», в которую он добавил и свои собственные впечатления от встреч с египетскими подвижниками. Доказательства того, что Руфин не был автором ИЕМ, приводит Батлер: (1) в 394 г. Руфин находился в Иерусалиме и был священником, в то время как среди паломников в «Истории» упоминается лишь один клирик, и тот – диакон (см. гл. I); (2) в 10 и 11 книгах «Церковной истории» Евсевия Руфин пишет, что он видел обоих Макариев, в то время как автор ИЕМ говорит, что он не встретил ни того, ни другого Макария (гл. XXVIII и XXIX). |
| По признанию самого Иеронима, в изложении событий от Нина и Авраама до падения Трои, он буквально следовал за Евсевием; после же рассказа о разрушении Трои до двадцатого года правления Константина творчески переработал «Хронику» Евсевия, добавив в нее информацию из сочинений Светония Транквилла и «других знаменитых авторов»; далее же «до шестого года правления Валента или второго консульства Валента и Валентиниана» привел информацию о событиях, последовавших за 325 г. (Ibid. pr). Естественно, особый интерес при изучении вклада Иеронима в развитие западноевропейской историографии представляет финальная часть «Хроники», в которой он выступает автором и, следуя форме, заданной Евсевием, дает оценки периода, никогда не освещавшегося в литературе. «Церковная история» Руфина Аквилейского относится также к переводным произведениям: в основе ее лежит текст «Церковной истории» Евсевия Кесарийского . 21 Так же, как и Иероним, Руфин продолжил рассказ Евсевия и довел изложение событий до кончины Феодосия Великого. Руфин Аквилейский родился приблизительно в 345 году в Конкордии на севере Италии, 22 где он получил риторическое образование. С 359 по 368 гг. Руфин посещал грамматическую школу в Риме, где изучал греческий язык и познакомился с Иеронимом. В 368 г. он оказался в Аквилее, где спустя два года принял крещение. Достаточно долгое время Руфин провел на востоке Римской империи. В Египте, куда он приехал в 373 г., он познакомился с жизнью египетских отцов, рассказы о которых украсили впоследствии его «Церковную историю». Кроме Египта Руфин посетил Палестину и Сирию, в 380 г. основал в Иерусалиме монастырь. К тому времени он уже разошелся с Иеронимом по вопросам об Оригене и воскрешении плоти. 23 В 397 г. Руфин возвратился в Италию, где и прожил до своей смерти в 410 г. Руфин прославился, прежде всего, как переводчик. 24 Прекрасное знание греческого языка позволило ему подготовить не только перевод «Церковной истории» Евсевия Кесарийского , но и основного догматического трактата почитаемого им Оригена «О началах». |
| Руфин продолжает линию Евсевия Кесарийского , когда он рассказывает о времени правления Константина Великого как о периоде торжества веры. Считая Константина безусловно «добродетельным и религиозным императором», латинский церковный историк максимально «обеляет» ход событий религиозной жизни в период его правления. 199 Рассказав о торжестве единомыслия на Никейском соборе, на котором «всеми было согласовано и сформулировано, будто бы единым сердцем и устами, писать “единосущен”» (Х.5), Руфин ничего не говорит о мелетианах и о последовавших вскоре после собора атаках на Александра Александрийского . Сразу же за рассказом о никейских событиях историк предлагает картину триумфального шествия христианской веры по миру: после чудесного обретения Еленой Креста Спасителя (Х.7–8), подданные Римской империи приносят веру в Христа индийцам и иберийцам (Х.9–10). Желая снять тень религиозных разногласий со времен Константина, Руфин меняет последовательность ряда событий. Он относит конфликт между Александром Александрийским , с одной стороны, и Евсевием Никомидийским и Арием, с другой, ко времени правления Констанция (Х.12). 200 Также с периодом правления Констанция (337 – 361 гг.), а не Константина. Руфин соотносит Тирский собор (335 г.), осудивший Афанасия Александрийского (Х.16). 201 Первые попытки ариан добиться влияния в государстве при Константине историк относит лишь к концу жизни этого императора. Поскольку Руфин не использует объективных датировок при изложении событий, 202 у читателя неизбежно создается впечатление, будто деятельность арианского пресвитера-духовника Констанции, сестры Константина Великого , по реабилитации Ария непосредственно предшествовала смерти императора (X.11). Но и это «отступление» Константина, связанное с возвращением Ария, подается историком как очередная победа православных и пример справедливости императора. Константин, прочитав изложение веры Ария и не найдя в нем серьезных противоречий с Никейским символом, отправил дело на решение собора, который без особого труда вскрыл притворство ересиарха: «...ибо уловки уместны для незнающих, а у знающих обман ничего другого не вызывает, кроме усмешки» (X.11). Добродетельность императора, его позитивное участие в судьбе Церкви как по сохранению мира при торжестве ортодоксальной партии, так и по распространению христианской веры вознаграждаются свыше. Константин добивается побед над варварскими народами, и «чем более религиозным, – пишет Руфин, – и покорным Богу он становился, тем больше Бог покорял ему мир» (Х.8). |
| Не случайно, обратившись ко временам Валента, Руфин вспоминает не только о египетских старцах (XI.4), но и о решительности эдесской православной женщины, спешившей с ребенком на руках к месту предстоящей казни, чтобы принять со многими другими православными мученическую смерть (XI.5). Руфин восхищается не только стойкостью свт. Амвросия Медиоланского в борьбе с Юстиной, матерью Валентиниана Младшего, но и твердостью веры его паствы. Историк сообщает, что, когда дело Амвросия дошло до вмешательства императора, отправившего против епископа солдат, приказав «ломать двери, врываться в святые места, тащить священника и отправить его в изгнание», именно народ остановил насилие над епископом. «Однако такая твердость веры была у народа, – заканчивает рассказ историк, – что он был готов утратить скорее душу, чем епископа» (XI. 15). Заканчивая рассказ о гонениях Валента, Руфин, отчасти противореча своим идеям, высказанным в двадцать первой главе десятой книги, говорит даже о полезности для Церкви гонений, возвращаясь, таким образом, к положениям, закрепленным в раннехристианской литературе. «В то время, – пишет историк, – когда был разожжен пожар гонений, Церковь , еще более чистая, засверкала словно золотом, ибо вера каждого испытывается не на словах, а через изгнания и тюрьмы» (XI.6). А чуть позже, перечисляя египетских отшельников, Руфин, показывая многочисленность и силу армии православных в годы гонений, подтверждает эту идею цитатой из Послания к Римлянам апостола Павла: «Ибо когда умножился грех , стала преизобиловать и благодать» ( Рим.5:20 ; Ruf. XI.8). Излагая церковную историю от Никейского собора в виде непримиримой борьбы ортодоксальной Церкви с ее врагами, Руфин естественным образом на страницах своего сочинения создает образ идеального пастыря. В число достойных священников Руфин, естественно, включает только служителей православной Церкви. В основе образа идеального пастыря у Руфина лежит модель, сформированная в раннехристианской литературе. Священник должен прежде всего стойко противостоять своим противникам. |
|
|
