| Мощи св. прав. Артемия почивали в посвященном ему храме в серебряной раке около иконостаса. В нач. XX в. в обители хранились 3 серебряных креста с частицами святых мощей, чудотворная Казанская икона Божией Матери и икона свт. Николая Чудотворца. Богослужения совершались с канонархом по столбовому распеву, читалась «неусыпаемая Псалтирь». Дважды в год совершались крестные ходы - 23 июня, в день кончины прав. Артемия, когда мощи святого обносили вокруг мон-ря, и 17 нояб., в память перенесения мощей святого в обитель. А. В. м. был закрыт в кон. 1919 г., часть братии приняла мученическую кончину. Надвратный Иверский храм с колокольней, каменная ограда, кирпичный монастырский завод и ряд др. построек были разобраны. В 1941-1945 гг. в сохранившихся помещениях мон-ря размещались детский сад и приют для эвакуированных и бездомных детей, в 80-х гг.- средняя школа и тракторная бригада. В 1990 г. здания мон-ря были переданы РПЦ. 5 авг. 1990 г. состоялось первое богослужение в деревянной часовне на месте кончины св. Артемия, 17 нояб.- первая литургия в Николаевском приделе Артемиевского храма. Определением Свящ. Синода РПЦ от 25 дек. 1991 г. А. В. м. был открыт. В 1991-1995 гг. наместником мон-ря был иером. Иоасаф (Василикив), с июля 1995 по май 1996 г.- иером. Алексий (Тетерин), в 1996-1997 гг. вновь игум. Иоасаф (Василикив), с янв. 1998 г.- игум. Варнава (Пермяков), с авг. 2000 г.- иером. Иосиф (Волков). В 2001 г. в мон-ре подвизались 7 иеромонахов, 2 монаха и 10 послушников. Устав А. В. м. составлен по образцу устава Пантелеимона вмч. мон-ря на Афоне . В с. Карпогоры открыто подворье обители. Братия А. В. м. осуществляет активную миссионерскую деятельность, окормляя жителей всего Пинежского р-на Архангельской обл., в к-ром нет действующих приходских храмов. Ист.: ГААО. Ф. 308. Оп. 1. Д. 180. Л. 10об., 20об.- 22об.; Д. 16. Л. 6-7об.; Д. 24. Л. 19-21; Оп. 2. Д. 5. Л. 12об.; Д. 12. Л. 45об., 50об. Лит.: Ефименко П. С. Материалы по этнографии русского населения Архангельской губернии. Архангельск, 1869. Кн. 1. С. 528-560; Веркольский монастырь и его значение для окрестного простого народа//Мирское слово. СПб., 1873. 20. С. 239; Шульгин В. Артемиево-Веркольский первоклассный монастырь//Архангельские ЕВ. 1898. 23-24; 1899. 1; Краткое историческое описание монастырей Архангельской епархии. Архангельск, 1902. С. 23-36; Евдокимов А. А. По реке Пинеге (из летних экскурсий краеведа)//На Северной Двине. Архангельск, 1924. С. 55-57; Животовский С. На Север с отцом Иоанном Кронштадтским//Святой Иоанн Кронштадтский в воспоминаниях самовидцев. М.; СПб., 1998. С. 161-163; Савельева Н. В. «Житие Артемия Веркольского» в рукописной традиции Веркольского монастыря//ТОДРЛ. 1999. Т. 51. С. 365-376; Свято-Артемиев Веркольский монастырь. М., 2000. |
| В 1872-1879 гг. издавал статьи духовного содержания, непосредственно отражавшие живой аскетический опыт Св. горы. Около старца образовался круг лиц, искавших его духовного совета и помощи, помогавших ему в сборе пожертвований, издательской деятельности. Между тем срок пребывания афонских святынь в Москве подходил к концу, и стараниями А., не желавшего, чтобы святыни покидали Москву, в 1878 г. по благословению Пантелеимонова мон-ря при Богоявленском мон-ре была открыта часовня во имя вмч. Пантелеимона, в к-рой были помещены святыни. После освящения часовни А. вернулся на Афон, где хотел остаться, но получил благословение афонских старцев подыскать место на Кавказе для основания обители по образу Пантелеимонова мон-ря и стать впосл. ее настоятелем. Вскоре А. нашел такое место близ Сухуми и положил основание Ново-Афонскому мон-рю во имя ап. Симона Кананита. Во время русско-тур. войны 1877-1878 гг. А. собирал пожертвования в пользу болг. народа, стал членом об-ва Красного Креста, принимал участие в создании лазаретов на Девичьем поле и на подворье Пантелеимонова мон-ря в Москве. А. оказывал содействие Алтайской и Японской духовным миссиям . Будучи известным духовником и церковно-общественным деятелем, А. не только сохранил первоначальное послушническое смирение, но и углубил его; он скорбел, что не может в точности выполнять афонский устав и охватить своей любовью всех нуждавшихся. Награжден набедренником и палицей (1878). 15 нояб. 1879 г., находясь в Москве, А. заболел острым воспалением легких и через 2 дня скончался. Отпевание и погребение А. состоялось 19 нояб. 1879 г. в московском Алексеевском мон-ре. Соч.: О чудесном знамении на небе при встрече афонской святыни Рогачевского уезда в местечке Чечерске, 24 авг. 1866 г.//Странник. 1867. 1. Отд. 1. С. 58; Замечательное событие, недавно случившееся (в мае 1865 г.) при посещении святыни св. Афонской горы из рус. Пантелеимонова мон-ря//Там же. С. 61; Описание знамений и исцелений, благодатью Божией бывших в разных местах в 1863-1866 гг. |
| Н. Средневековая Москва. М., 1997. С. 171; Забелин И. Е. История города Москвы: Неизд. труды. М., 2003. С. 262). В 1471 г. «сурожанин» Федор Таракан построил здесь первые в Москве кирпичные палаты ( Выголов. 1988. С. 105-106). 27 июля 1462 г. был освящен храм во имя свт. Афанасия Александрийского с приделом во имя вмч. Пантелеимона в Афанасьевском мон-ре в Кремле у Фроловских ворот, возведенный, возможно, по заказу и под рук. Е. («а ставил еа»; ПСРЛ. Т. 23. С. 157; Выголов, 1988. С. 27-30). Первым крупным заказом Е. было восстановление в 1462 г., скорее всего по инициативе вел. кн. Иоанна III, зап. части укреплений Московского Кремля «от Свибловы стрелницы (совр. Водовзводная башня.- М. М.) до Боровицких ворот» (ПСРЛ. Т. 23. С. 157; Выголов. 1988. С. 134) и украшение наружного и внутреннего фасадов Фроловских ворот Московского Кремля (ПСРЛ. Т. 23. С. 158; Выголов. 1985; он же. 1988. С. 135-169) составленными из нескольких частей каменными («резаны на камени») фигурами св. воинов Георгия (установлена 15 июля 1464; фрагменты в ГТГ, ГММК) и Димитрия (1466, не сохр.). Несмотря на уникальность для рус. искусства свободно стоящей скульптуры, иконографические особенности, плоскостность, яркая окраска фигур роднят их с градозащитными рельефами и писаными иконами, характерными для Византии и Др. Руси. При возведении новой Фроловской башни (1491, архит. П. А. Солари) скульптуры были помещены в иконостас ц. во имя вмч. Георгия с приделом во имя вмч. Димитрия Солунского (1527), построенную близ Фроловских ворот по заказу вел. кн. Василия III (в нач. XIX в. статуя вмч. Георгия была перенесена в Вознесенский мон-рь; Выголов. 1988. С. 137). Нек-рое время бытовало мнение, что Е. являлся первым реставратором в истории русской архитектуры (К. К. Романов, А. В. Столетов). В 1467 г. он руководил завершением строительства пострадавшего от пожара собора Вознесенского мон-ря в Московском Кремле, что отмечено в летописях. Здесь он одним из первых использовал дешевый и доступный кирпич. По свидетельству летописи, благодаря этому «церкви не разобраша всеа; но из надворьа горелыи камень весь обламаша, и своды двигшася разобраша и оделаша еа всю новым каменем да кирпичем ожиганым и своды сведоша, и всю свершиша, яко дивитися всем необычному делу сему...» (ПСРЛ. |
| До разрушения в 1877 г. мон-рь имел форму закрытого четырехугольника с 4 воротами, главные выходили на юг. Внутреннее пространство обители было разделено на 2 двора, западный (хозяйственный) и восточный (с храмом и кладбищем). В 3 зданиях было 150 комнат для гостей. Над чудотворным источником во имя св. бессребреников Космы и Дамиана и св. вмч. Пантелеимона, который находится близ монастыря, в 1825 г. на средства А. Минюва из Стара-Загоры была поставлена 6-угольная в плане часовня, украшенная в 1869 г. живописью ( Начов. 1895. С. 43-47). В XIX в. мон-рь посетили неск. европ. путешественников, в т. ч. в 1871 г.- австр. географ и этнограф Ф. Каниц ( Kanitz F. La Bulgarie danubienne et le Balkan: Études de voyage, 1860-1880. P., 1882. Р. 257-258); нем. историк и археолог Г. Барт сообщал, что в 1862 г. в мон-ре проживали 6 насельников ( Barth H. Reise durch das Innere der Europäischen Türkei. B., 1864. S. 33-35). Мон-рь неск. раз подвергался нападениям турок и кырджалиев - в 1799, 1804 и 22 дек. 1852 г. ( Начов. 1895. С. 23-24). 27/28 июля 1877 г., во время русско-тур. войны, мон-рь был полностью разрушен армией Сулейман-паши. Из обители смогли вынести лишь чудотворную икону и требник. В дек. 1877 г. началось восстановление обители, а в следующем году была построена новая церковь (Там же. С. 34, 39-41). Кроме чудотворной иконы в обители хранится частица мощей вмч. Георгия Победоносца, к-рую принес архим. Серафим (Раев) (Там же. С. 65). В честь Введения во храм Пресв. Богородицы женский монастырь расположен на окраине города, на правом берегу р. Тунджа. Письменных свидетельств основания мон-ря не сохранилось. Считается, что он возник в XVII - нач. XVIII в. ( Он же. 1927. С. 568; Ненов. 1971. С. 21; Валентина (Друмева). 1998. С. 20-25). Спустя столетие после основания при обители было открыто 3 или 4 подворья (метохии). В XIX в. обитель была широко известна: в ней после смерти К-польского патриарха Евгения II жили его мать Елена и сестра Феофано. В 1839 г. рус. мон. Парфений (Агеев) сообщал, что монастырь известен по всей Турции и в нем проживает «более тысячи монахинь» ( Парфений (Агеев), инок. Сказание о странствии и путешествии по России, Молдавии, Турции и Св. Земле. М., 2008. Т. 1. С. 276-277). |
| Главным трудом Г.-Б. стали путевые записки, в к-рых он описал природу, историю (преимущественно церковную), быт и нравы народов Средиземноморья. Работа является одним из важнейших источников по церковной истории этого региона кон. XVII - сер. XVIII в., она отличается объективностью, беспристрастностью, уважением к греч. духовным традициям и критическим отношением к собственным недостаткам. Автор умел ценить добродетели людей, принадлежащих к др. конфессиям, с теплым чувством вспоминал францисканского монаха из Бари, оказавшего Г.-Б. радушный прием. Особенно подробно составлены описания Стамбула, Св. земли и афонских мон-рей. Записки содержат сведения о количестве и национальном составе насельников афонских обителей, о монастырском быте, об особенностях богослужебного устава, о важнейших реликвиях, об архитектурных и художественных памятниках. Особую научную ценность представляют сведения о несохранившихся до наст. времени памятниках, в частности таких как царские врата из Русского вмч. Пантелеимона мон-ря , созданные по заказу серб. деспота св. Георгия Бранковича (см. Бранковичи ). Г.-Б. регулярно упоминает о жалованных грамотах, хранящихся в архивах мон-рей, он составил первый (хотя далеко не полный) обзор слав. актов Афона, собрал большое число греч. и слав. монастырских исторических преданий, в т. ч. целый ряд до этого неизвестных (напр., о древнейшей истории Зографа ). Повествование сопровождают надписи с указанием места и времени пребывания автора. В конце книги имеется общий указатель имен, географических названий и достопримечательностей. Кроме описания путешествий Г.-Б. сделал много рисунков: видов природы, планов и фасадов зданий. Часть рисунков была вклеена в книгу, а остальные отданы бывш. товарищу автора Псковскому архиеп. Симону (Тодоровскому). Рисунки служат важным источником по истории архитектуры Афона, в нек-рых случаях (напр., с соборами мон-рей Кастамонит и вмч. Пантелеимона) представляя единственное достоверное изображение несохранившихся памятников. |
| В церковных описях XVI-XVII вв. нередко упомянуты медные чаши, к-рые также именуются «звонки». Так, в Описи 1514 г. Соловецкого монастыря отмечены 2 медные К.: «Да в киларъской два звонки медь запрудная» (Описи Соловецкого монастыря XVI в./Сост.: З. В. Дмитриева, Е. В. Крушельницкая, М. И. Мильчик. СПб., 2003. С. 36). В греч. и древнерус. мон-рях металлическая К. использовалась как трапезная чаша, при этом она часто выполняла функции небольшого колокола. Согласно древним Уставам, в греч. и рус. мон-рях во время трапезы игумен ударом лжицы о край металлической К. извещал о начале и об окончании трапезы, смене блюд, разрешении пить вино ( Скабалланович. Типикон. С. 61, 68; Макарий. 1860. С. 247-248). Подобные указания об использовании К. содержатся в Типиконе, принятом в наст. время в РПЦ: на дневной трапезе - « », на вечерней трапезе - « » (Типикон. Ч. 1. С. 90-91, 94). Традиция ударять в чашу или блюдо или звонить в колокольчик во время монашеской трапезы, чтобы не нарушать безмолвия в обители, известна с древнейших времен (см.: Древности Российского государства. М., 1849-1853. Отд. 1. С. 111; см. также: Казанский. 1871. С. 316). Этот обычай сохраняется до настоящего времени в древних греч. мон-рях, напр. в мон-ре вмц. Екатерины на Синае. За богослужением удары по краю К. служили сигналом звонарю о том, что пора звонить на колокольне. В описи Иосифова Волоколамского мон-ря 1545 г. говорится, что К. предназначена для звона по большим праздникам на литургии перед чтением Евангелия (Опись Иосифова Волоколамского монастыря 1545 г.// Георгиевский В. Т. Фрески Ферапонтова мон-ря. СПб., 1911. С. 7). В Новгородском музее сохранилась небольшая бронзовая К. 1570-1571 гг., сделанная в виде гладкой полусферической несколько уплощенной книзу чаши, соединенной коротким круглым в сечении стержнем с гладким полусферическим поддоном (см.: Игошев. 2003. С. 383-384). При К. имеется небольшой металлический стержень, напоминающий язычок колокола, к-рым звонили во время чтения каждой части Евангелия в 1-й день Пасхи. Эта К. после упразднения Николаевской Новой Боровинской Мавриной пуст. близ Тихвина, к-рой она изначально принадлежала, была передана в новгородский Софийский собор. В Чиновнике Софийского собора 1626-1634 гг. говорится об использовании К. для подачи сигнала перед началом и по завершении чтения Евангелия (см.: Голубцов. 1899. С. 214-215). К., служащая для этой цели, могла также именоваться «ясак» (т. е. колокольчик - см.: Пыляев. 1897). В XIX в. традиция ударять в К. сохранялась в русском монастыре вмч. Пантелеимона на Афоне. В современных изданиях Типикона и Цветной Триоди вышеприведенное указание частично повторено: « » (Типикон. Ч. 2. С. 942; см. также: Триодь Цветная. Л. 13). |
| лит-ре часто отождествляется с основателем афонского мон-ря Дионисиат - 1985. С. 131), где провел неск. месяцев «во многом борении и подвигах». Затем И. пришел в монастырь вмч. Пантелеимона, запустевший «мало не до конца», и решил восстановить его. По благословению «святых и духовных отец» И. отправился к серб. царю, рассказал, в чем нуждался мон-рь, и попросил помочь восстановить обитель. Царская чета щедро одарила Пантелеимонов монастырь земельными угодьями, подтвердив права на них жалованными грамотами (хрисовулами), а также передала золото и серебро для воссоздания монастыря и для раздачи др. афонским обителям и монахам. Вернувшись в 1349 г. с царскими пожалованиями в мон-рь и став игуменом, И. построил собор, «церкви велие красно», трапезную, службы («и дохие и всякие потребы, яже суть монастырю на потребу и мнихом на упокоение») и крепостные башни-пирги; также были построены здания и во владениях (метохах) монастыря за пределами Афона. Из текста Жития неясно, какой национальности были насельники монастыря: обитель не называется «русской», следов., это могли быть и сербы, и греки. О возникших в мон-ре нестроениях в Житии подробно не рассказывается, только упоминается, что игумен, очевидно не склонный к конфликтам, оставил обитель и Св. Гору и отправился с учеником Никандром и «иной некоей братией» в «западную землю» (скорее всего во владения Стефана Душана). Во время странствий по серб. областям И. «многы церкви сотвори, обща житиа совокупи». Исследователи связывают влияние афонских традиций на архитектуру ряда сербских церквей 2-й трети XIV в. с деятельностью И. ( 1955; Б. Проблем pecmaypaцuje ман-ра Дренче//ЗЛУ. 1978. Бр. 14. С. 218-219). Вернувшись на Афон (ок. 1363), И. вновь стал игуменом Пантелеимонова мон-ря. Лит. деятельность И. развивалась в тот период, когда серб. правители четверть века владели Серрской обл. и Афоном: Стефан Душан занял г. Серры в 1345 г., победив в войне с Византией, после его смерти Серрской обл. ок. 10 лет владела его вдова, с 1365 г. |
| Указом Синода от 28 сент. 1872 г. община была переименована в общежительный мон-рь с количеством насельниц, позволяющим обители содержать их самостоятельно. 24 февр. 1874 г. еп. Оренбургский и Уральский Митрофан (Вицинский; 1887) возвел мон. Таисию в сан игумении с вручением ей жезла. К 1875 г. в О. У. м. проживали 104 насельницы, в т. ч. игумения, 15 мантийных и 15 рясофорных монахинь. В повседневной жизни сестры ориентировались на общежительный устав митр. Московского и Коломенского свт. Филарета (Дроздова) . В 1868-1875 гг. по проекту архит. К. А. Тона и под рук. архит. Г. Монтерот дю Шона был возведен 2-этажный 8-главый Успенский собор в т. н. русско-визант. стиле. Высота храма до креста составляла 18 саж. На нижнем этаже была освящена ц. в честь Воздвижения Креста Господня с правым приделом в честь Казанской иконы Божией Матери (19 окт. 1875) и левым - во имя св. Илии Пророка (26 марта 1876). 20 сент. 1881 г. еп. Оренбургским Митрофаном была освящена верхняя холодная ц. в честь Успения Пресв. Богородицы с правым приделом во имя свт. Николая Чудотворца (20 сент. 1881) и левым - во имя вмч. Пантелеимона (30 сент. 1881). В 1913-1914 гг. в росписи храма помимо насельниц принимал участие известный жанровый живописец Л. В. Попов (1873-1914). Верхнюю церковь украшал иконостас, полностью написанный иноками Св. Горы Афон в 1879-1881 гг. и построенный на средства благотворительницы, купеческой вдовы А. Ф. Введенской, решившей по смерти мужа и сына поступить в эту обитель. В соборе находилась икона Успения Пресв. Богородицы - дар Киево-Печерской лавры. Как особая святыня почиталась Иверская икона Божией Матери, написанная в Русском во имя великомученика Пантелеимона мужском монастыре на Афоне и 23 мая 1874 г. переданная в дар сестрам крестьянской девицей А. Суркиной. Перед этим образом в память сохранения обители от губительного пожара 16 апр. 1879 г., истребившего почти весь Оренбург, сестры читали акафист. Рядом с иконой помещался позолоченный футляр с частицами Креста Господня, мощей вмц. Варвары, преподобномучеников Афонских Евфимия Нового из Димицаны ( 1814), Игнатия ( 1814) и Акакия Нового из Нивори ( 1816), подаренный монахиням в 1874 г. схиархим. афонского Пантелеимонова мон-ря Макарием (Сушкиным) и присланный стараниями уроженца Оренбургского у. афонского мон. (с 1888 архимандрит) Паисия (Балабанова; 1834-1906). В мон-ре также почиталась икона Божией Матери «Утоли моя печали», написанная в Оренбурге живописцем Михаилом (впосл. принял на Афоне постриг в схиму с именем Макарий) и в 1864 г. пожертвованная сестрам купчихой А. А. Килимовой, а также Козельщанский образ Божией Матери, присланный 8 окт. 1870 г. гр. М. В. Капнист по благословению прав. Иоанна Кронштадтского (Сергиева). |
| На средства В. были открыты центральная миссионерская больница с аптекой, приют для детей в Улале и мн. др. Ему удалось добиться через Казенную палату 3-летней податной льготы для новокрещеных алтайцев, а через Томскую губ. администрацию - выборности волостных старшин (зайсанов), прежде занимавших свои должности пожизненно, а также независимости новокрещеных селений от зайсанов-язычников. По просьбе В. и по ходатайству афонского иером. Арсения (Минина) из Русского вмч. Пантелеимона мон-ря на Афоне в миссию был прислан список чудотворной афонской иконы вмч. Пантелеимона с частицей его мощей. Святыню из Томска крестным ходом, длившимся с 6 авг. по 1 окт. 1879 г., донесли до Алтая, где ее встретили неск. тысяч крещеных алтайцев, икону поставили в главной миссионерской ц. Всемилостивого Спаса в Улале. Позднее икона прославилась чудотворениями и чтилась не только православными, но также старообрядцами и даже алтайцами-язычниками. 1 дек. 1879 г. В. был назначен еп. Бийским, викарием Томской епархии, с оставлением в управлении Алтайской миссией. 13 марта 1880 г. наречен и 16 марта в Благовещенском кафедральном соборе Томска хиротонисан во епископа. В сент. 1882 г. из Алтайской миссии была отделена Киргизская (в пределах Семипалатинской обл.), также находившаяся под управлением В. За время руководства В. Алтайской и Киргизской миссиями (1865-1883) было обращено в Православие из язычества, ислама и старообрядчества 6679 чел., В. лично крестил 408 язычников и мусульман. Были созданы 3 новых отд-ния миссии (Катандинское, Чулышманское и Мрасское), построены 28 церквей и молитвенных домов, основаны 19 новокрещенских селений, что позволяло кочевникам переходить к оседлому быту. Алтайская миссия получила более 30 новых зданий в Улале и Бийске. После перемещения центра миссии в Бийск в городе был построен архиерейский дом с крестовой церковью, помещениями для певчих, иконописцев, миссионерской б-кой, залом для внебогослужебных народных собеседований, гостиницей для миссионеров. При расставании с Алтайской миссией В. составил «Молитву алтайского миссионера» (Правосл. благовестник. 1895. 3. С. 330), ставшую его духовным завещанием. |
| В праздник Введения во храм Пресв. Богородицы того же года он был принят послушником в Русский вмч. Пантелеимона монастырь на Афоне и поставлен на послушание в мастерскую по починке облачений; 6 апр. 1926 г., в канун праздника Благовещения Пресв. Богородицы, был пострижен в рясофор с именем Валентин, а 18 марта 1927 г.- в мантию с именем Василий. В 1927-1929 гг. учился греч. языку сначала в монастыре, а затем в Карее Наряду с обычными послушаниями с 1929 по 1942 г. он исполнял обязанности монастырского секретаря-грамматика по греч. переписке с церковными и гражданскими учреждениями, а также сопровождал паломников-иностранцев, посещавших Афон в летнее время. В совершенстве овладев греч. языком, исполнял канцелярские обязанности в монастыре и, получив доступ в книгохранилище обители с богатейшими архивами древних рукописей, начал изучать святоотеческое наследие, написал ст. «Аскетическое и богословское учение св. Григория Паламы» (1936). Будучи в 1937 г. избран «соборным старцем», т. е. членом монастырского Совета, почти ежегодно назначался вторым чрезвычайным представителем мон-ря на общеафонских собраниях 20 монастырей, где обсуждались и решались наиболее важные святогорские вопросы. В 1942-1945 гг. был представителем (антипросопом) Свято-Пантелеимонова мон-ря в Свящ. Киноте Св. горы, а в 1944-1945 гг. также членом Свящ. Эпистасии (адм. органа Афона). Поэтому именно Василий (Кривошеин) и пригласил советского посла. В то время русский монастырь переживал острый кризис из-за непрерывного уменьшения числа братии в результате кончины ее престарелых членов и отсутствия пополнения по причине жестких ограничительных мер греч. властей, направленных против притока на Афон иностранцев, особенно русских. Кроме того, ему как монастырскому секретарю и представителю в Киноте пришлось вести напряженную борьбу против таких ограничений, что вызвало резкое недовольство гражданской власти греков. Вскоре после отъезда отца Софрония с Афона — 26 сентября 1947 г. в Салониках состоялся суд. По обвинению в сотрудничестве с немецкими оккупантами трибунал постановил приговорить группу русских и болгарских иноков к тюремному заключению: монаха Василия (Кривошеина) — к двум годам, монахов Панкрата и Вениамина из Пантелеимоновского монастыря — к одному году тюрьмы, а двух насельников Зографского монастыря — архимандрита Владимира и иеродиакона Панкрата — к одному году заключения; русского иеромонаха Владимира (Белозерского) освободили из-под надзора. |
|
|
