| Валерия Посашко . Святитель Лука (Войно-Ясенецкий) – профессор, врач, архиепископ. Документальные фото предоставлены: православным издательством «Сатисъ», пресс-службой Симферопольской и Крымской Епархии Украинской Православной Церкви Московского Патриархата, архивом Издательского Совета РПЦ//Фома. - – июля 2011. – С.32-39. – (раздел « Вера »). См. также отзыв: Владимир Викторович Уйба , руководитель Федерального медико-биологического агентства России. Не прятать голову в песок //Фома. - – июль 2011. – С.98. – (рубрика « Эпилог »). На врезках к статье: Святые врачи . Информационная подборка. Ил.: Иконы представленных в подборке святых//Фома. - – июль 2011. – С.34,35,36,37,38,39. – (раздел « Вера »). В подборку вошли заметки: Апостол и евангелист Лука. – С.34; Святые бессребреники Косма и Дамиан . – С.35; Святые мученики бессребреники Кир и Иоанн (конец III – начало IV вв.). – С.36; Святой великомученик Пантелеимон ( III век). – С.37; Мученик Диомид ( III век). – С.37; Мученик Орест (конец III – начало IV вв.). – С.38; Преподобные Алипий ( XII в.) и Агапит ( XI в.) Печерские. – С.39. Монолог: Елизавета Владимирова , ведущий научный сотрудник отделения торако-абдоминальной хирургии НИИ скорой помощи им. Н. В. Склифосовского. Уроки святителя Луки . Размышления об архиепископе-хирурге и эпохе медицинских стандартов . Подготовил Константин Мацан . Фото Владимира Ештокина и фото, предоставленное архивом Издательского Совета Русской Православной Церкви//Фома. - – июль 2011. – С.40-41. – (раздел « Вера », рубрика « Монолог »). Новомученики: Игумен Дамаскин (Орловский), член Синодальной комиссии по канонизации святых, руководитель фонда «Память мучеников и исповедников Русской Православной Церкви», клирик храма Покрова Божией Матери на Лыщиковой горе (Москва), www.fond.ru . Вземшийся за орало. Памяти преподобномученика Феодора (Богоявленского) . Фото Владимира Ештокина и документальные фото, представленные автором. Ил.: Молодой иеромонах. Отец Феодор. Корин Павел Дмитриевич. Этюд к картине «Русь уходящая»//Фома. - – июль 2011. – С.42-43. – (раздел « Вера », рубрика « Новомученики »). |
| Всю свою дальнейшую жизнь мать, самоотверженно борясь с нуждой, посвятила воспитанию своих детей. Она была пианисткой и очень любила свое искусство, но зарабатывать на жизнь преподаванием музыки не было никакой возможности. Мало кому нужна была музыка в то время, когда кругом царствовала разруха и на столицу надвигался голод. В раннем детстве мы свободно говорили по-английски, но Олег при свойственной ему настойчивости и упорстве в занятиях сумел впоследствии усовершенствовать знание этого языка настолько, что мог свободно читать и переводить английские книги. Французский и немецкий языки мы учили в детстве, но со временем не смогли закрепить эти знания. Не знаю, что стало бы с нашей семьей в эти годы бедствий, если бы ни пришел к нам на помощь старший брат матери, наш дядя (профессор с мировым именем) Александр Петрович Нечаев. Несмотря на то, что у него самого было четверо детей, он постоянно принимал трогательное участие в судьбе нашей семьи. Своей заботой о нас он заменил нам отца. Вечная память этому благороднейшему человеку! Когда в Петрограде начался голод, многие стали уезжать из города на юг, на Волгу и в другие места, где еще было благополучно с продовольствием. Дяде предложили должность ректора в одном из институтов большого приволжского города. Он дал согласие и вскоре выехал со всей семьей, не забыв и нас. Мы ехали все вместе в теплушке. Так тогда назывались товарные вагоны, в которых устраивалась железная печка для отопления. Наш переезд длился целый месяц. Наконец мы прибыли в Саратов. Там тогда (и еще около двух лет) был белый хлеб и другие продукты. Потом и там начался страшный голод Поволжья, сыпной тиф и холера. Не хочется подробно описывать это трагическое известное всему миру народное бедствие. У нас было продано все, что возможно. Мама была счастлива, когда однажды смогла обменять роскошный персидский ковер на один пуд ржаной муки и накормить нас досыта. В это время Олег поступил в какое-то военное учреждение и стал получать паек, чем поддержал нашу семью. Тогда ему было всего 16 лет. Он получил военную форму и тут же обменял почти все, что получил, на продукты. Вспоминаю его довольно стройную фигуру в длинной до пят шинели, в плоской соломенной шляпе и в лаптях. Но он не стеснялся своей наружности, а наоборот радовался тому, что ему удалось выгодно обменять вещи. Мне было очень жаль его, и я готова была броситься наперерез автомобилю, везущему высшее начальство, чтобы выпросить для брата другую одежду и обувь более приличную, но это так и осталось мечтой. К сожалению, эту работу ему вскоре пришлось оставить. Он заболел суставным ревматизмом и не смог больше работать. |
| Положение наше еще ухудшилось. Все мы были разуты и раздеты и голодны. В нашей квартире температура держалась от 2 до 10 градусов тепла. Голод был в разгаре, на улицах валялись трупы умерших от голода. Трудно все это сейчас представить. В это время появилась американская помощь “Ара”. Хотя эта помощь была отчасти коммерческой, но все же факт, что мировая общественность откликнулась на наше несчастье. Помню, как мы, школьники, получили тогда новую обувь и еще кое-какие носильные вещи, пожертвованные американскими благотворителями. Среди вещей был шерстяной шарф ручной вязки, который долго служил нам, обогревая нас всех по очереди. Вскоре нашего дядю перевели в Москву, и он уехал со всей своей семьей. Но на этот раз он не имел возможности взять нас с собой, и мы остались с матерью совершенно одни. Существовали мы на скудный материнский паек (она преподавала музыку в школе), который состоял из небольшого количества растительного масла, большей частью льняного, конины и патоки (вместо сахара). Однажды вместо сахара мы получили червивые конфеты, и нам пришлось потрудиться, очищая их от червей. Помню еще, как я просила мать дать мне выпить немного подсолнечного масла, и мама налила мне почти половину чайного стакана. Я с наслаждением выпила масло залпом, конечно, без хлеба. Такова была потребность в питании. В 1922 году наш дядя профессор смог наконец вызвать нас в Москву. По приезде в Москву мама устроилась преподавательницей музыки в среднюю школу. Это помогло нам получить комнату. Комната была огромная, в старом доме времен наполеоновского нашествия (этот дом давно уже снесен). Посреди комнаты стояла печка-времянка. Мы разгородили эту комнату на отдельные клетушки, и у нас получились спальня, кухня, столовая и кабинет. Нашлось место и для рояля. Это был очень хороший старинный рояль известной фирмы, с которым мама не расставалась до своей кончины, хотя играть на нем не имела ни времени, ни возможности. У нас был большой праздник, когда она садилась за рояль. К сожалению, уроков в школе у нее было мало, а потом они совсем прекратились. Пришлось искать другие заработки. Одно время она работала в гардеробе (“на вешалке”), потом стала печь пирожки и мятные пряники и продавать их в школе. Это было время НЭПа, когда магазины были полны всякой снедью, и потому пирожками мало кто интересовался. Но ученики во время занятий в школе охотно их покупали. Потом помню, как она, бедная, решила заняться изготовлением горчицы. Совместно с одной знакомой старушкой они готовили горчицу, раскладывали по баночкам и куда-то сдавали. |
| Павел Корин. Реквием. Русь уходящая Например, на картине мы видим Патриарха Московского и всея Руси Алексия I, архимандрита Сергия — духовника Марфо-Мариинской обители. Одним из первых духовных лиц, которые позировали Корину, стал митрополит Трифон (Борис Петрович Туркестанов), который широко почитался народом как подвижник и проповедник. Многие из изображенных были репрессированы во время борьбы с тайными монашескими братствами в Москве в 1920–1930-е годы. Митрополит Трифон (фрагмент) Переименовать картину в «Русь уходящую» Корину предложил Максим Горький и так уберег от различных преследований из-за попыток «воспевания Церкви». Писатель всегда поддерживал молодого художника. Вскоре изменился и замысел картины: теперь главной стала не идея гибели духовной традиции, а мысль о неистребимости Церкви как вечного источника духа. На вопрос, где и как он писал портреты «Реквиема», Корин отвечал: «Ходил по церквам, там и встречал этих людей, приводил к себе и писал». Художник признавался, что «изображал людей убежденных, но фанатиков не изображал». «Мне трудно Вам объяснить, почему я писал это, но все-таки я скажу, что трагедия моих персонажей была моей бедой. Я не смотрел на них со стороны, я жил с ними, и сердце мое обливалось кровью» (из писем Павла Корина В. М. Черкасскому). И хотя Корин называл эти работы «этюдами», по своим художественным свойствам это полноценные портреты. 29 портретов-этюдов для масштабной композиции сегодня хранит Третьяковская галерея. Часть из них можно увидеть на экспозиции: Иеромонах Феодор (Олег Павлович Богоявленский) Преподобномученик Феодор был одним из членов тайной монашеской общины Высоко-Петровского монастыря. В 1933 году его арестовали и приговорили к трем годам исправительно-трудовых работ. Иеродиакон Феодор имел неоконченное высшее образование и в лагере помогал тюремному врачу лечить заключенных. После освобождения он служил в подмосковных храмах, но отказался заниматься доносительством. За это получил запрет жить в Московской области и переселился под Тверь. В июле 1941 года его обвинили в создании «подпольной организации церковников», арестовали и поместили в Бутырскую тюрьму, где допрашивали и пытали, но безуспешно. В 1943 году следствие развалилось и всех привлеченных по этому делу освободили. Сам иеромонах Феодор был осужден на пять лет ссылки и через месяц скончался в тюрьме в Балашове. Место его захоронения неизвестно. |
| 19 июля Русская Православная Церковь празднует память преподобномученика Феодора (Богоявленского). Родился в 1905 году в Тегеране в семье русского консула в Персии Павла Георгиевича Богоявленского. При крещении наречен Олегом. Его отец был убит персами в 1911 году, мать с тремя детьми перебралась в Санкт-Петербург, где до прихода к власти большевиков жила на пенсию, получаемую от правительства. С 1922 года переехала в Москву, работала в школе преподавательницей музыки. В 1923 году Олег поступил на медицинский факультет Московского университета, но в связи с тяжелой болезнью матери вынужден был уйти с 4-го курса и поступить на работу. В 1927 году мать скончалась, тогда же Олега Богоявленского взяли на военную службу. По возвращении из армии стал прихожанином Высокопетровского монастыря. В 1929 году монастырь закрыли. Монахи перешли служить в храм преподобного Сергия на Большой Дмитровке. В 1930-м году принял монашеский постриг с именем Феодор и был рукоположен в иеродиакона ко храму преподобного Сергия. В 1933 был арестован, приговорен к трем годам заключения и отправлен этапом в Новосибирск. Вернулся из лагеря через три года с рекомендацией продолжить занятия медициной. Советовался с духовником и сестрой. Сестра повторила услышанные ею в молитве слова: «Вземшийся за орало да не зрит вспять». Это совпало и с его желанием. По благословению архиепископа Сергия (Воскресенского) был рукоположен в иеромонаха ко храму в селе Ивановском неподалеку от Волоколамска. В 1940 году от него потребовали уплаты огромного налога, судили и лишили права жить в Москве и Московской области. Уехал в село Завидово Тверской области. Но жил в основном в Москве и под Москвой у своих духовных детей и сестры в Востряково. 22 июля 1941 года был арестован. Зная о предстоящем аресте, успел отслужить молебен перед Казанской иконой Божией Матери, был спокоен и просветлен. На допросах отказался назвать знакомых, у которых жил без прописки, своих духовных детей и людей, с которыми близко общался. Его жестоко избивали. Следствие по делу иеромонаха Феодора продолжалось почти два года. В конце июня 1943 года его приговорили к пяти годам ссылки в Красноярский край и перевели из Саратовской тюрьмы в тюрьму города Балашова Саратовской области для отправки в ссылку. Но за годы тюремного заключения здоровье было окончательно подорвано. Иеромонах Феодор скончался 19 июля 1943 года и был погребен в безвестной могиле. |
| 2001 44. Государство, Церковь, общество: основания встречи//Русский Журнал/Политика/Политграмота. 14 Февраля 2001: 45. [О. П. Богоявленская.] Воспоминания о брате: (Олег Павлович Богоявленский – Иеромонах Феодор)/Подготовка текста, публикация, вступительная заметка и примечания А.Л. Беглова//Альфа и Омега. 2001. 1(27). – С. 258–282. 46. Преподобномученик Феодор (Богоявленский). «Завещание»/Подготовка текста, публикация, вступительная заметка А.Л. Беглова//Альфа и Омега. 2001. 1(27). – С. 283–284. 47. Монахиня Игнатия. Старчество в годы гонений. Преподобномученик Игнатий (Лебедев) и его духовная семья/Подготовка текста, публикация, предисловие и комментарии А.Л. Беглова. – М.: Издательство Московского Подворья Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 2001. – 350 с., ил. (Б-ка журнала " Альфа и Омега " ). 48. «Миссионерская разведка» отца Николая Трубецкого. Как начиналась Псковская миссия//Альфа и Омега. 2001. 2(28). – С. 243–251. 49. «Вечностию неразрушимое содружество». Страницы русского старчества XIX века: преподобный Зосима (Верховский) и его духовная семья в 1818–1825 гг.//Альфа и Омега. 2001. 3(29). – С. 205–240. 50. [Интервью:] Монашеское делание эпохи гонений. Гимнографии, православной аскетике и истории старчества посвящены книги монахини Игнатии (Петровской)/Беседовал Сергей Чапнин//Московский Церковный вестник. 19(225). Октябрь 2001. – С. 14–15. 51. «Катакомбное наследство»: в реальности и на самом деле//Религия в России/Проблемы. 22 Октября 2001: 2000 52. Архиепископ Варфоломей (Ремов). «Мы владеем всерадостной тайной». Слово о пастырях и учениках: [Слово при наречении во епископа; Памяти иеросхимонаха Алексия (Соловьева); Слово на отпевании архимандрита Мелхиседека]/Подготовка текста, публикация, вступительная заметка и комментарии А.Л. Беглова//Альфа и Омега. 2000. 1(23). – С. 87–108. 53. Монахиня Игнатия (Петровская). О Святейшем Патриархе Алексии I: [Поместный Собор Русской Православной Церкви; Интронизация Святейшего Патриарха Алексия (Февраль 1945 года); Служения Святейшего Патриарха (Между 1953 и 1957 г.)]/Подготовка текста, публикация и примечания А.Л. Беглова//Альфа и Омега. 2000. 1(23). – С. 128–146. |
| Наша мама была глубоко религиозным человеком. Помню, как она нам внушала: “Что бы ни случилось, никогда не забывайте, что на все воля Божия”. Она всячески старалась воспитать нас в духовном отношении, чтобы мы не теряли связь с Церковью, чтобы хоть изредка мы причащались. Мой младший брат Юрий (Георгий) во время трагической смерти отца был еще грудным младенцем. Кроткий и послушный в отрочестве, он был поистине ее утешением. “Человек без недостатков”, – так отзывался о нем наш дядя профессор. После смерти матери в 1927 г. дядя взял его совсем к себе. Зато мы со старшим братом Олегом доставили ей много скорбей. Много ночей, наверное, она, бедная, из-за нас не спала. Отец был тоже глубоко верующим человеком. Поэтому искра Божия, зажженная родителями, несмотря ни на какие внешние влияния, теплилась глубоко в наших сердцах. Впоследствии эта искра разгорелась ярким пламенем в душе брата Олега и привела его к монашеству, а потом и к мученической кончине. В 1927 г. мы потеряли мать, посвятившую нам свою жизнь. Мы все трое безгранично любили ее. Старшему брату Олегу в то время был 21 год, мне 19, а Юре не было еще и 16 лет. Смерть матери была для нас страшным потрясением. Мама долго болела печенью и неоднократно лежала в больнице, но умерла совершенно внезапно от крупозного воспаления легких через четыре дня после того, как ее поместили в больницу. Юра тогда уже жил духовной жизнью и посещал храм Грузинской Божией Матери 89 . Настоятелем этого храма был отец Сергий Голощапов, человек глубоко верующий и образованный. Он окончил Духовную академию и старался передать прихожанам свои знания. Проповеди его были очень поучительными. Незадолго до смерти мамы этот храм стал посещать и Олег. Он сам поехал за отцом Сергием, чтобы пособоровать маму, и когда он поехал провожать отца Сергия, мама со слезами на глазах сказала: “Не знаю, как мне благодарить Бога, вижу, Олег мой молится”. После смерти мамы мы все, и я в том числе, ходили в этот храм. Мы с Олегом пели на клиросе и читали, а Юра был чтецом и прислуживал в алтаре. В этот храм ходили и члены литературно-философского и художественного кружка, о котором я упоминала ранее. |
| Жили мы более чем скромно. Белый хлеб был у нас только по праздникам. Раз в неделю мама покупала большую халу в еврейской пекарне, которая находилась в нашем доме, и мы с наслаждением ее съедали. Мы часто ходили обедать в семью дяди. Несмотря на нужду, мама умудрялась делиться тем, что имела, с такими же полуголодными, не умевшими приспособиться к жизни, но очень интересными по внутреннему содержанию людьми. У нас постоянно подкармливался и играл на рояле Андрей Георгиевич Конюс, сын довольно известного композитора. Андрей Георгиевич жил в этом же коридоре напротив нас в маленькой комнатушке. Приходил к нам также поэт Борис Иванович Шманкевич. Он был очень религиозным человеком и, очевидно, сыграл немалую роль в духовном развитии моего брата Олега. Умер он в ссылке в Соловецких лагерях в конце двадцатых годов. Бывали и другие интересные люди. Олег отличался необыкновенной любознательностью, он страстно любил читать и буквально впивался в каждую интересующую его книгу. Ленин тогда для многих являлся знаменем и носителем истины. Однажды я увидала на столе брата произведения Ленина. Я думаю, и даже не сомневаюсь, что при любви брата к чтению, при наличии у него прекрасной памяти он, наверное, досконально изучил эти книги. При содействии дяди Олегу удалось поступить на медицинский факультет Московского университета. В это время он познакомился через того же Бориса Ивановича с молодыми людьми, организовавшими литературно-философский кружок и принял в нем деятельное участие 88 . Занятия в кружке вызвали неудовлетворение университетской обстановкой, в то время особенно тяжелой в смысле примитивности и лживости моральных установок (если можно так выразиться). Олег не выдержал и ушел из университета, немного не закончив четвертый курс, о чем впоследствии, наверное, жалел. Он хотел найти твердые устои в жизни, служить правде и добру. Олег был деятельной личностью. Помню, как он добровольно (к ужасу мамы) принимал участие в борьбе с беспризорностью и часто уходил из дома даже на всю ночь в притоны беспризорников, находившихся в подвалах еще существовавшей Китайгородской стены. Работа эта была очень опасной. Бывали случаи, когда беспризорники, не желая терять “свою свободу и независимость”, не только грабили, но и убивали студентов, приходивших к ним, чтобы направить их в детские дома и колонии. |
| Олег тоже ушел из Грузинского храма и стал посещать Петровский монастырь, который тогда был в храме преподобного Сергия на углу Большой Дмитровки и Козицкого переулка. Руководил жизнью прихода епископ Варфоломей (Ремов) , профессор Духовной академии, воспитанник старцев Зосимовой пустыни. Он сыграл решающую роль в жизни моего старшего брата. Епископ Варфоломей благословил Олегу для руководства в духовной жизни обращаться к отцу Никите 91 , человеку, проходившему все степени духовного восхождения в Зосимовой пустыни и приобретшего главное – истинное смирение и любовь к людям. Вскоре Олег стал послушником, а в 1929 г. он был пострижен в монашество самим епископом Варфоломеем. При постриге ему было дано имя Феодор в честь преподобного Феодора Студита . (Думаю потому, что Олег стремился к просвещению так же, как этот просвещенный святой). После пострига отец Феодор жил на колокольне. В то время была введена карточная система, “служители культа” были “лишенцами” и карточек не имели. В 1932 г. известный художник Павел Корин написал портрет отца Феодора как этюд “Молодой монах” к картине “Русь Уходящая”, к сожалению, оставшейся незаконченной. В 1933 г. брат был арестован. Такой человек, искренне и твердо исповедующий христианство, был уже опасен. Тогда мало кто среди властей разбирался в степенях священнослужителей: носит человек рясу – значит “поп”, хотя он был тогда только иеродиаконом. Павел Корин. Молодой монах. 1932. Этюд к картине “Русь Уходящая”. Очевидно следователи, встретившись на допросе с политически образованным человеком, который, что называется, может их бить их же оружием, решили сломать его. Конечно, людей, принявших такое решение, нельзя судить за это. “Не ведают, что творят” (см. Лк 23:34 ), – говорил брат и только жалел их. Он не имел против них даже обиды, не то чтобы осудить их. Эти по глупости атеисты были, как правило, в высшей степени невежественными и примитивными людьми. Они, поистине, как попугаи, повторяли все то, что им внушали, и совершенно не были способны к самостоятельному мышлению. Они не в состоянии были понять, представить себе, чтобы молодой образованный человек мог быть искренне верующим человеком, а не преступником, состоящим в контрреволюционной организации. В то время священников “судили” по 58-й статье за контрреволюцию. |
| Так эпоха гонений вернула, или — лучше сказать — дала возможность русской аскетической письменности вернуться к жанровому началу восточно-христианской аскетической литературы — к изречениям почитаемых наставников, буквально — к топ ¤gion gerTnmwn (изречениям святых старцев). Снова, как и в первые века существования монашества, в центре литературного внимания оказалось непосредственное наставление руководителя, адресованное ученику, которое часто вырастало буквально из маргиналий, заметок на полях, комментариев к тексту, писем и устных замечаний. Главным условием такого “возвращения” была развитая аскетическая практика зосимовско-петровской традиции, практика старческого руководства и исповедания помыслов. 1 Об этом говорит, в частности, французский католический учёный Адальбер де Вогюе (Adalbert de Vogue) в своем многотомном труде “Литературная история монашеского движения в древности” (Histoire limmeraire du mouvement monastique dans l’anmiquime). 2 О ней: Гаспаров М. Л. Античная литературная басня. М., 1972. С. 131 и др. 3 См. Преподобный Симеон Новый Богослов. Главы богословские, умозрительные и практические/Пер. иеромонаха Илариона (Алфеева). М., 1998. 4 Ср.: Памятники литературы Древней Руси. XIV — середина XV века/Вступит. статья Д. С. Лихачёва; сост. и общая ред. Л. А. Дмитриева и Д. С. Лихачёва. М., 1981. С. 320. 6 Монахиня Игнатия (Петровская). Высоко-Петровский монастырь в 20–30-е годы//Альфа и Омега. 1996. 1(8). С. 114–135; Беглов А. Л. В поисках “безгрешных катакомб”. Церковное подполье в СССР. М., 2008. С. 46–50. 7 Архиепископ Варфоломей (Ремов). Письма и автобиография//Альфа и Омега. 1996. 2/3 (9/10). С. 353–378; Он же. Из духовного наследия//Альфа и Омега. 1998. 4(18). С. 119–133; Он же. “Мы владеем всерадостной тайной”. Слово о пастырях и учениках//Альфа и Омега. 2000. 1(23). С. 87–108; Он же. “Благоговейный путь”. Слово о духовном восхождении//Альфа и Омега. 2000. 2(24). С. 146–159; Схиархимандрит Игнатий (Лебедев). Письма из заключения//Монахиня Игнатия. Старчество на Руси. М., 1999. С. 214–315; Богоявленская О. П. Воспоминания о брате: (Олег Павлович Богоявленский — Иеромонах Феодор)//Альфа и Омега. 2001. 1(27). С. 259–282; Монахиня Игнатия. Старчество в годы гонений. Преподобномученик Игнатий (Лебедев) и его духовная семья. М., 2001 и др. |
|
|
