| Разделы портала «Азбука веры» Церковное пасхальное богослужение ведет свое начало из глубокой христианской древности. В течение столетий оно дополнялось новыми обрядами и песнопениями, пока, наконец, приняло современный вид. Основание церковному богослужебному году было положено в век апостольский празднованием воскресного дня. Первое определенное указание на празднование воскресного дня находится в 1м Послании ап. Павла к коринфянам ( 1Кор.16:1-2 ). В Книге Деяний ( Деян.20:7-8, 11 ) имеется указание на освящение воскресного дня богослужебным собранием. В Троаде «в первый день недели, когда ученики собрались для преломления хлеба, Павел… беседовал с ними и продолжил слово до полуночи… преломив хлеб и вкусив, беседовал довольно, даже до рассвета». Как видим, воскресный день («первый день недели») освящался совершением Евхаристии. Дееписатель отмечает также, что в горнице, где происходило преломление хлеба, было «довольно светильников». О праздновании еженедельного воскресного дня всей Церковью после апостольских времен упоминают многие церковные писатели. Так, св. Игнатий Богоносец , ученик ап. Павла, в Послании к магнезийцам советует оставить хранение субботы и жить «жизнью Воскресения, в котором и наша жизнь воссияла чрез Него и чрез смерть Его» («Писания мужей апостольских», в перев. прот. П. Преображенского . СПб., 1895, с. 282). О еженедельном праздновании христианами воскресного дня упоминает в начале II века и Плиний Младший. «Они, — пишет Плиний, — …имеют обыкновение собираться в определенный день перед рассветом и петь гимны Христу, как Богу…». В обращении к язычникам древние церковные писатели (св. Иустин Философ , Тертуллиан и др.) часто называли воскресный день днем солнца, потому что так назывался у язычников этот день недели. В обращении же к иудейской среде они, когда нужно было отличить воскресный день от субботы, называли его днем воскресения Господня и просто днем Господним. Если первые христиане сохраняли иудейские обычаи, в том числе празднование субботы, то во II веке воскресный день вытесняет субботу, а Лаодикийский Собор 29м правилом прямо запрещает христианам «иудействовать», то есть праздновать субботу, и повелевает всем «день воскресный преимущественно праздновать». |
| 1. О жизни святого Игнатия мы мало знаем. Мученические акты, сохранившиеся в двух изложениях, римском и антиохийском, лишены всякого исторического достоинства. Достоверно только то, что можно извлечь из сохранившихся посланий самого святого Игнатия, из послания его друга, святого Поликарпа, епископа Смирнского, и из отрывочных упоминаний древних церковных писателей. Святой Игнатий носил два имени: римское или италийское Игнатия (Ignatius или Egnatius) и греческое Феодора — Богоносец, это второе имя, а не прозвище. О национальности, о времени рождения, о жизни святого Игнатия до последних ее лет мы не знаем почти ничего. Вероятно, он не был христианином по рождению и обратился уже в зрелые годы. О себе святой Игнатий выражался всегда со смирением и уничижением, называл себя «выкидышем», (Рим. IX), «отбросом» (Εф.VΙΙΙ), «последним» и недостойным членом сирийской Церкви. В этих резких и неожиданных отзывах святого Игнатия о самом себе можно видеть намек на тяжелое прошлое, на позднее или трудное обращение ко Христу. И вместе с тем в них сказывается горячая и пылкая натура святого мученика. Древние предания ставят его в непосредственную связь с апостолами. Златоуст называл его впоследствии «общиком апостолов в речах и в том, что неизреченно». Он был непосредственным или вторым преемником апостола Петра в Антиохии, — «вторым после блаженного Петра» называет его Ориген, позже Евсевий. Святой Афанасий Александрийский сближает его непосредственно с апостолами, а Феодорит говорит о его поставлении на архиерейство «десницею великого Петра». Указания апостольских постановлений, будто Игнатий был поставлен апостолом Павлом и одновременно апостолом Петром был поставлен во епископы Еводий, вряд ли достоверно. Игнатий, вероятно, был преемником Еводия. Во всяком случае, в представлении древних святой Игнатий бесспорно был «апостольским мужем». О его епископском служении сохранилось только одно известие: историк Сократ рассказывает о нем, что он видел ангельские хоры, воспевавшие Святую Троицу в антифонах, и поэтому ввел в Антиохии антифонное пение, именно оттуда и перешедшее в другие Церкви. Возможно, что это и было так. Попеременное пение было в употреблении в иудейской псалмодии. Плиний младший сообщает о вифинских христианах, что они прославляли Христа, как Бога, в «попеременных песнях». Может быть в Антиохии этот обычай был утвержден святым Игнатием. Не случайно святой Игнатий в переносном смысле призывает ефесских и римских христиан «образовать хор» и воспевать Отца через Христа Иисуса. Сам Игнатий называет Антиохийскую Церковь — «церковью Сирии». По–видимому, Сирия имела Антиохию своим церковно–иерархическим центром, подобно тому, как в Антиохии собирался провинциальный съезд Сирии, Киликии и Финикии. С ранних времен Антиохия была большим христианским центром. |
| Скачать epub pdf I. Постановка вопроса Ваше Высокопреосвященство, Ваше Преосвященство, дорогие коллеги, Высокочтимое Собрание! Высокопреосвященный Митрополит Григорий, по представлению Совета Ленинградской Духовной Академии, утвердил и благословил, чтобы традиционная актовая речь в день памяти Св. Иоанна Богослова, Небесного покровителя нашей школы, в этом году была предложена на тему: «Место устной традиции в истории развития древнецерковной мысли». Здесь мы должны будем несколько отрешиться от обычных наших представлений и полнее уяснить себе и понять одну особенность древнего христианства, а именно – глубокое и постоянное взаимообщение верующих в мысли и жизни, факт, засвидетельствованный всей новозаветной и древнецерковной письменностью, отмеченный и такими противниками христианства, как Плиний Младший, Лукиан Самосатский, Цельс. Вместе с тем мы должны будем здесь отчетливо представить себе и особый характер древнецерковных писателей. Это не были кабинетные писатели или кабинетные мыслители. Это были непосредственные участники жизни и страданий древнего христианства, подлинные выразители веры и надежды. Это были не великие писатели, но прежде всего великие характеры, отразившие в сбоей жизни и литературной деятельности многообразие традиций, хранимых христианскими общинами. Древняя Церковь не знала изолированной научной мысли от непосредственной церковной жизни. Один из заветов ее, переданный нам в послании, усвояемом Ап. Варнаве, гласит: «Смотрите внимательно на дела пути злого. Вы не должны отделяться от других, как будто вы были оправданы, но, собираясь в одно место, исследывайте, что прилично и полезно всем возлюбленным вообще; ибо Писание говорит: «горе тем, которые мудры в себе самих и пред самими собой разумны». Мы не ставим своей задачей – изложить здесь учение Церкви о Священном Предании. Этот предмет на нашей отечественной почве изучен уже многими, часто высоко авторитетными мыслителями-богословами, начиная от автора «Камня веры» – Стефана Яворского . Наша задача другая–представить предание, как исторический факт, проследить его в жизни и действии, непосредственно ощутить биение пульса древнецерковной, поистине вселенской, поистине кафолической мысли. |
| Гай Плиний Младший Приложения О Плинии Младшем Автор «Писем» Плиний Младший (именуемый так в отличие от своего дяди, Плиния Старшего, автора «Естественной истории») родился в 61 или 62 г. н. э. в маленьком городке Комо, лежащем на берегу озера Лария (ныне оз. Комо). Городок был богатым и цветущим; славился железными изделиями и, находясь как раз на дороге к Альпам, стал оживленным торговым и промышленным центром. Среди старых и почтенных римских семейств давно, может быть еще во II в. до н. э. осевших в Комо, была какая-то ветвь Цецилиев. Богатые и влиятельные, они из года в год принимали участие в управлении городом и заседали в городском совете. Отец нашего Плиния занимал важную муниципальную должность в Комо; здесь он и женился на девушке из богатой и видной семьи Плиниев, сестре Плиния Старшего. Умер он рано – у сына о нем не сохранилось никаких воспоминаний, – оставив вдовой молодую жену и малютку сына, нашего Плиния. Мальчик рос под надзором матери в тиши маленького городка, где нравы были строже, а жизнь проще, спокойнее и чище, чем в Риме. Плиний на всю жизнь сохранил любовь к таким старомодным захолустьям: в своем этрусском имении он наслаждался и тем, что чувствовал себя там словно в прошлом веке. Свое Комо он любил крепко: консуляр, прославленный писатель, свой человек при дворе Траяна, он никогда не забывал о нем: часто туда ездил, заботился о своих земляках и осыпал их щедрыми дарами. Детство Плиния было безоблачно ясным; от бурь и гроз, грохотавших в то время над Италией и Римом, в Комо долетало только эхо. С уютом и покоем родного городка приходилось, однако, расставаться: мальчик подрастал, надо было учиться, а школ в Комо кроме начальных не было. Мать вместе с сыном переехала в начале 70-х годов в Рим, к своему брату Плинию Старшему, который в это время командовал военным флотом, стоявшим в Мизене (Кампания), но много времени проводил в Риме и по делам службы и как один из ближайших советников императора Веспасиана. Плиний Старший не был ученым исследователем, а только неутомимым чтецом и собирателем знаний. Любознательность его была ненасытной; ему нужно было знать обо всем: от устройства вселенной до способов выпечки разных сортов хлеба. Собиранию и систематизации этих знаний он отдавал все время, свободное от служебных занятий; маленький Плиний в доме дяди жил в благородной атмосфере бескорыстного умственного труда и привык уважать жизнь, исполненную этим трудом. |
| Гай Плиний Младший Книги I–X 1 Книга I Плиний Септицию 2 привет. Ты часто уговаривал меня собрать письма, написанные несколько тщательнее, и опубликовать их. Я собрал, не соблюдая хронологического порядка (я ведь не писал историю), а как они попадались под руку 3 . (2) Только бы ты не раскаялся в своем совете, а я в своей уступчивости. Теперь я поищу те, что забросил, и не буду прятать, если еще что напишу. Будь здоров. 2 Плиний Арриану 4 привет. Я предвижу, что ты задержишься со своим приездом, и потому предлагаю тебе книгу, которую обещал в прежних письмах. Прочти ее, пожалуйста, и, по своему обычаю, внеси поправки 5 , – потому особенно, что я, кажется, до сих пор ничего не писал с таким ζλω [усердием]. (2) Я пытался подражать, по крайней мере в оборотах речи, Демосфену, твоему любимцу всегда, и Кальву 6 , моему с недавних пор; силы таких ораторов могут достичь «немногие, кого справедливый 7 »... (3) Материал вполне подходил для такого соревнования (боюсь за дерзкое слово): почти вся речь исполнена пафоса 8 : она пробудила меня от длительной спячки, если только я способен пробуждаться. (4) Не пренебрег я и ληκθοις [Лекифами] нашего Марка 9 : я неизменно чуть-чуть сворачивал с дороги, когда уместно было украсить ими речь: я ведь хотел, чтобы речь потрясла людей, а не навела на них тоску. (5) Не думай, что этой оговоркой я прошу снисхождения. Чтобы еще усилить твою правку, я тебе признаюсь: и меня самого и моих сотоварищей не отпугивает мысль об ее издании 10 , если только ты благосклонно отнесешься к этой, может быть, нелегкой затее. (6) Надо, конечно, что-нибудь издать – лучше бы уже готовое – (молитва лентяя) – надо издать по множеству причин, а главное потому, что люди не выпускают из рук книжек, мной изданных, хотя они и утратили прелесть новизны. Книгопродавцы, может быть, только говорят мне приятные слова. Пусть, впрочем, говорят, если эта ложь заставляет меня работать. Будь здоров. 3 Плиний Канинию Руфу 11 , привет. Ну как Комо, наша с тобой радость? и прелестная пригородная вилла? портик, в котором всегда весна? аллея платанов с ее густой зеленью? канал с водой, отсвечивающей зеленью? Пруд внизу? он к нашим услугам? А та дорожка с землей плотной, но мягкой для ноги? а баня, круглый день залитая солнцем? столовые для большого общества и те, что лишь для некоторых? комнаты, где ты проводишь день, и спальни 12 ? (2) Они завладели тобой и передают, чередуясь, одна другой? Или тебя, внимательного хозяина, отвлекают обычные твои частые разъезды по имению? Если завладели тобой – счастливый ты человек, а если нет, ты «один из многих 13 ». |
| Е.В. Герцман Беседа IV. Агапы Это произошло на третий год 222-й Олимпиады или в 864 году от основания Рима, в котором уже четырнадцатый год властвовал император Цезарь Нерва Траян (97–117 гг.). Прошел год с тех пор, как принял мученическую смерть епископ Антиохийский Игнатий, два года, как Траян воздвиг памятник Марсу Мстителю, символизирующий его окончательную победу над свободолюбивыми даками, четыре года, как принял мученическую смерть второй епископ Иерусалимский Симеон, и пять лет с момента присоединения Аравии к Риму. В январе следующего года в честь все той же победы над даками в Риме будет сооружена новая площадь – форум Траяна. Через два года император выступит в поход против парфян. Через три года к Римской империи будут присоединены Армения и Месопотамия. Через четыре года римляне разгромят Парфию и захватят ее столицу Ктесифон. Но через пять лет начнутся крупные антиримские волнения в Месопотамии, Сирии, Иудее, на Кипре, в Египте, в Парфии. Письмо Плиния Младшего В один из весенних вечеров этого года, в Вифинии, расположенной на северо-западе Малой Азии, императорский легат и наместник провинции писал письмо своему повелителю. Рука его раба медленно и аккуратно выводила на папирусе: «Плиний императору Траяну . Прочитав эти слова, Плиний задумался. Как лучше выразиться, чтобы не показаться слабовольным и одновременно сохранить свое собственное отношение к тому, о чем он собирается написать? Ведь речь идет о секте, «навлекшей своими мерзостями всеобщую ненависть» (Тацит. Анналы XV 44), о людях, «преданных новому и зловредному суеверию» (Светоний. Нерон 16:2). Однако сам Плиний не питал к этим христианам никакой ненависти. Полученные им воспитание и образование научили его терпимости. Он с одинаковым равнодушием относился и к отечественным, и к чужеземным богам. Его дядя Плиний Старший – автор знаменитой «Естественной истории». Сам он учился в риторской школе под руководством известного Фабия Квинтилиана, создавшего трактат «Ораторские наставления». Среди его близких знакомых был поэт Марциал. И вообще Плиний Младший относил себя к патрицианской элите и был убежденным миротворцем. |
| сост. Л.А. Гиндин К предыстории славянства Плиний § 1. Гай Плиний Секунд (Старший; далее – Пл.) родился в 23 или 24 г.н.э. в Комо в семье всадника; погиб в 79 г. в Стабиях, наблюдая извержение Везувия (Suet. Vita Plin. Sec; Plin. Min. Epist. VI. 16. 20). Начал службу префектом вспомогательной фракийской когорты (OGIS, И, 586, 3). С 47 г. участвовал в военных кампаниях в Нижней Германии (Plin. N. h.III.28, XVI.2, XXXI. 19.25, XXXIII. 143; Plin. Min. Epist. III. 5. 3–4; OGIS, II, 586, 6). Был однополчанином Тита, впоследствии императора (Plin. N. h. praef. 3). В 52 г. оставил на время военную карьеру и все правление Нерона держался в тени (Plin. Min. Epist. III. 5. 4). После прихода к власти Веспасиана, к которому он был близок (Plin. Min. Epist. III. 5. 7; 9; 18), в 70 г. Пл., возможно, замещал командующего войсками в кампании против иудеев, затем мог оставаться на Востоке прокуратором Сирии и командующим легионом в Египте (OGIS, II, 586, 5–10). О личном знакомстве Пл. с Востоком говорят многочисленные детали в его «Естественной истории» (Plin. N. h. V. 78, 128; VII. 75; XII. 111 etc.). Светоний пишет, что Пл. неоднократно успешно исполнял должность прокуратора. Но это может относиться к финансовой прокуратуре в Тарраконской Испании, о которой сообщает Плиний Младший (Plin. Min. Epist. III. 5. 17). Пл. бывал также в Нарбоннской Галлии, Африке и Белгике (Plin. N. h. VI. 17. 7). При Веспасиане возглавлял службы императорской корреспонденции и документации. В 77 г. Пл. был назначен на свою последнюю должность – адмирала Мисенского флота (Plin. Min. Epist. III. 5. 6; XVI. 4; Suet. Vita Plin. Sec.). § 2. Возможно, еще в Германии, но уже точно после 52 г., Пл. посвящал досуг литературной деятельности. Он написал трактат о кавалерии, жизнеописание Помпония Секунда, «Германскую войну». В период тирании Нерона занимался грамматикой и риторикой, начал (или возобновил) карьеру адвоката. Работая в канцелярии Веспасиана, Пл. создал «Современную историю» и «Естественную историю», посвятив их наследнику престола Титу (Plin. N. h. praef.; Plin. Min. Epist. III. 5; Suet. Vita Plin. Sec. См.: Скржинская. Северное Причерноморье, 14; Dannemann. Plinius, 27; Ziegler, Gundel. C.Plinius Secundus, 284–287; Ernout. Introduction, 8, 12). |
| (2) Я полагаю, что не только консулу, но и всякому гражданину, говорящему о нашем принцепсе, следует подумать о том, чтобы не сказать о нем чего-либо такого, что, по-видимому, могло бы быть сказано и о ком-нибудь другом. Поэтому пусть уйдут в прошлое и забыты будут те слова, которые раньше вынуждал у нас страх, и не будем говорить ничего такого, что мы говорили раньше, ведь и чувства наши теперь не те, что были раньше, и не будем официально говорить о принцепсе того же, что говорили раньше, раз и сокровенные наши разговоры стали совсем другими. Пусть отразится на речах наших происшедшая перемена времен и пусть по самому характеру воздаваемой нами хвалы будет видно, когда и кому она воздается. Не будем ни в каком случае воздавать ему хвалы как какому-нибудь богу или кумиру, ибо мы говорим не о тиране, но о гражданине, не о властелине, но об отце. Ведь он из нашей среды, и ничто его так не отличает и не возвышает, как то, что он сам сознает себя одним из нас и не забывает, что он человек и управляет людьми. Итак, осознаем величину нашего счастья, покажем себя достойными его на деле и вместе с тем не будем забывать, как недостойно оказывать больше почестей правителям, радующимся больше рабству граждан, нежели их свободе. Но римский народ умеет делать различие между своими правителями; ведь не так давно он с полным единодушием дал одному из прежних принцепсов прозвище «красивого», а этому дал титул «доблестного» и криками одобрения восхвалил у того его ораторские способности и голос, а у этого его милость, скромность и кротость. Да и сами мы не прославляем ли обычно, как подсказывает это наша любовь и испытываемая нам» радость, не столько божественность нашего принцепса, сколько его гуманность, скромность, доступность?! В самом деле, может ли быть другой титул, более соответствующий гражданской доблести и сенаторскому достоинству, нежели данный ему нами титул «наилучшего»? Надменность прежних принцепсов сделала этот титул особенно для него характерным и ему присущим. А насколько широко распространено и как справедливо то, что мы называем и самих себя и его счастливыми и друг за другом просим его, чтобы он сделал или выслушал то одно, то другое! А ведь мы не стали бы об этом просить, если бы он нам этого не делал. В ответ же на такие наши слова он покрывается стыдливым румянцем и на глазах его показываются слезы. Он прекрасно понимает и знает, что все это говорится о нем не потому, что он принцепс, но за его личные качества. |
| А.А. Бобринский (1859–1930) Из эпохи зарождения христианства. Свидетельства нехристианских писателей первого и второго веков о Господе нашем Иисусе Христе и христианах Источник Посвящаю эти страницы моей дорогой племяннице Графине Ольге Георгиевне Бобринской. А. Б. Содержание Иосиф Флавий Тацит Светоний Плиний Секунд Младший Лукиан Цельс Приложение Письмо Императора Адриана (117–138) к проконсулу Азии Фундану Приложение 2 Отзыв Имп. Марка Аврелия (161–180) о христианах 11:3 Нам, христианам, может показаться непонятным тот факт, что столь великие исторические события, как проповедь , осуждение и крестная смерть Спасителя, внесшая коренной переворот в мировоззрение, этику и идеалы народов, населявших Римскую Империю, прошли почти незаметно для современников нехристиан, и оставили так мало следов в современной литературе, несмотря на то, что события эти развернулись в стране, обладавшей древней культурой и входившей в состав великой Империи. Но, если принять в соображение некоторые условия общественной жизни того времени, а также и психологию современников, то обстоятельство это найдет себе, быть может, достаточное объяснение. Не говоря уже о том, что, при отсутствии быстрых н правильных сообщений между отдельными частями огромного государства, вести о событиях, происшедших в какой либо из них, распространялись в те времена крайне медленно и в превратном виде, следует заметить, что сам факт предания в Иерусалиме смертной казни Иисуса, простого ремесленника 1 , которого обвиняли в честолюбивых замыслах и в возбуждении народа против римских властей, являлся в глазах современников настолько заурядным и незначительным, что не мог привлечь к себе, за пределами Иудеи, особого внимания. И, действительно, со времени завоевания Иудеи римлянами, волнения среди евреев повторялись неоднократно. Так, из главы 5-ой Деяний Апостолов 2 мы узнаем о двух восстаниях, вспыхнувших в Иудее, незадолго до осуждения Христа, под предводительством Февда и Иуды Галилеянина и закончившихся гибелью обоих вождей. Однако, римские историки об этих событиях не упоминают, либо считая их маловажными, либо потому, что о них и не слыхали. Равным образом, прибывая в Иудею в 60-м году новый римский правитель Порций Фест еще ничего не знал о личности и проповеди Спасителя, как это явствует из главы 25-ой Деяний. Сообщая царю Ироду Агриппе об обвинениях, предъявленных Иудеями к Апостолу Павлу, Фест говорит следующее: «Обступив его (т. е. Павла), обвинители не предъявили ни одного из обвинений, какие я предполагал: но они имели некоторые споры с ним об их богопочетании и о каком-то Иисусе, умершем о котором Павел утверждал, что он жив». (25:19). |
| В.В. Акимов Христианство и языческая мысль. Борьба Церкви с гностицизмом Христианство соприкасалось с язычеством в жизни, что нашло отражение в гонениях, и в мысли. Соприкосновение в области мысли проявлялось либо в критике Христианства, либо в попытке синтеза. Языческие критики христианства в первые три века Языческая интеллигенция в основной своей массе относилась к новой религии без одобрения и сочувствия. Рассказывая о пожаре в Риме при Нероне, Тацит писал, что христиане были уличены «в ненависти к роду человеческому», что они – «враги, достойные самой суровой кары». Он же отмечал, что сочувствие к ним было вызвано только тем, что они гибли «не ради общей пользы, но из-за жестокости одного человека» (Анналы, Х:44.) 51 . Плиний Младший в письме к императору Траяну так- же презрительно отзывается о христианах, отмечая, что в результате допроса служительниц он «не обнаружил ничего, кроме безмерного уродливого суеверия» 52 . Благородный человек, философ-стоик, император Марк Аврелий не одобрял христианской решимости идти на смерть, жажды мученичества: «Душе, готовой ко всему, не трудно будет, если понадобится, расстаться с телом, все равно, ждет ли ее угашение, рассеяние или новая жизнь. Но эта готовность должна корениться в собственном суждении, проявляя себя не слепым упорством, как у христиан, a рассудительностью, серьезностью и отсутствием рисовки: только тогда она убедительна и для других» (Наедине с собой, 53 . У сатирика Лукиана христиане вызывали только сочувствие и жалость. Таково было отношение лучших представителей языческой интеллигенции к христианам. Недоверие к христианам усиливали слухи, которые ходили в народной среде. Во второй половине II века интеллигенция смогла ближе познакомиться с Христианством. Это знакомство иногда приводило к обращению в Христианство (например, Иустин Философ ), а иногда вызывало критику христианства. Так появилось сочинение «Истинное слово», написанное Цельсом 54 . Об этом сочинении мы знаем благодаря ответу на него Оригена – «Против Цельса» 55 . Цельс считал христиан заговорщиками. Христианство не имеет авторитета древности, оно вышло из дурного источника – иудейства, заимствовав от него самое худшее – склонность к бунтам. Цельс критикует учение о воплощении и воскресении. Высокое нравственное учение, по его утверждению, есть не только у христиан, еще раньше оно появилось у греков, благодаря Платону. |
|
|
