| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ДОКСАСТАРИЙ [греч. οξαστριον], греч. певч. книга, содержащая славники-самогласны и богородичны Триоди, Пентикостария, Минеи. 1-е образцы Д. как части певч. кн. Стихирарь появляются в кон. XVI - нач. XVII в., напр.: Ath. Cutl. 429, кон. XVI - нач. XVII в. (славники Минеи и нек-рые самогласны Триоди); 430, нач. XVII в.; Ath. Philoth. 136, нач. XVII в., и др. В кон. XVII - нач. XVIII в. в рукописной традиции в большом количестве стали распространяться Д. Германа , митр. Нов. Патр, и Д. Хрисафа Нового , являющиеся частями их калофонических Стихирарей. Среди списков Д. Германа следует указать: Ath. Paul. 11, кон. XVII в.- 1712 г.; Ath. Philoth. 128, кон. XVII - нач. XVIII в.; Ath. Doch. 325, сер. XVIII в.; БАН. РАИК. 45, посл. треть XVIII в.; Ath. Pantel. 933, 1-я пол. XVIII в.; Ath. Paul. 11, 1712 г. (писец Лаврентий); 83, 1-я пол. XVIII в.; Ath. Cuml. 439, 1826 г. (ξηϒσεις мон. Феофана Пантократорского); Ath. Pantel. 973, 2-я пол. XVIII в.; 949, 2-е десятилетие XIX в. (в транскрипции мон. Феофана); Athen. Bibl. Nat. S. Sepulcri. 743, 1832 г. (в нотации нового метода, транскрипция хартофилакса Хурмузия ); Ath. Dionys. 720, 1833 г. (в нотации нового метода, писец и автор транскрипции Николай Дохиарит ); Ath. Karakal. 242, 2-я пол. XIX в. Д. Хрисафа представлен в рукописях: Lesb. Leim. 276, 1700-1730 гг.; Ath. Pantel. 920, 1-я пол. XVIII в. (в сборнике с Анастасиматарием); 1015, сер. XVIII в.; Ath. Greg. 38 1-я пол. XVIII в.; Ath. Paul. 38, нач. XVIII в. В этот период можно отметить Д. хвалитных Апостола Констаса Хиосского (кон. XVIII - нач. XIX в.) (БАН. РАИК. 65. Л. 93 об.- 112 об., 178 об.- 182 об., 1820 г.). Важным моментом в истории греч. церковнопевч. традиции стало появление Д. краткого стихирарического стиля, созданного, вероятно, с 1770 по 1777 г. Петром Пелопоннесским . Автограф этого Д., в к-ром впервые был представлен новый тип распева, не сохранился, но в рукописной традиции его списки были широко распространены до кон. |
| Иоанн Златоуст как экзегет I. Основные черты антиохийской экзегезы Иоанн Златоуст (347–407 гг.), епископ Константинопольский, знаменитый проповедник, моралист, литургист и экзегет – один из наиболее ярких последователей антиохийского метода толкования Священного Писания. Чтобы лучше понять, в чём заключались особенности его экзегетического метода, следует бросить взгляд на то, что представляла собой антиохийская экзегетическая традиция в целом. 1. Представители антиохийской школы Антиохийская школа была основана одним из выдающихся христианских учителей – пресвитером Лукианом, начавшим свою педагогическую деятельность в Антиохии около 260 года и мученически скончавшимся в 311 году во время гонения Максимина в Сирии и Египте. При нём, по всей вероятности, можно уже говорить не только о школе в широком смысле этого слова как о богословском направлении, но и в узком как об учебном заведении 189 . Главным экзегетическим трудом Лукиана была рецензия Септуагинты. Целью Лукиана при составлении этой рецензии было исправление священного текста от вкравшихся в него ошибок. Лукиан прибег к методу сопоставления Септуагинты с переводами Акилы, Феодотиона и Симмаха, но, в отличие от Оригена , он не знал древнееврейского языка и не мог делать прямых сопоставлений с еврейским текстом. Однако, по всей видимости, Лукиан знал сирийский язык и пользовался сирийским переводом Пешито как аналогом еврейского текста. Вероятно также, что Лукиан был знаком и с гексаплами Оригена и по ним сличал текст LXX с другими греческими переводами. Рецензия Лукиана была весьма широко распространена на православном Востоке. Сходство используемого библейского текста в толкованиях Иоанна Златоуста и Феодорита Кирского с чтениями, предложенными Лукианом, говорит о том, что, по всей видимости, Лукианова рецензия была официальным изданием, использовавшимся в Константинопольской и Антиохийской церквях 190 . Лукиану принадлежит и редакция текста Нового Завета, которая также получила широкое распространение на греческом Востоке. Из лукиановских толкований на книги Ветхого и Нового Заветов до нашего времени ничего не сохранилось, хотя, несомненно, подобные толкования существовали 191 . Таким образом, по словам прот. Г.Флоровского «уже в III веке Антиохия была очагом библейской работы. И уже тогда определяется своеобразие экзегетического стиля» 192 . |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание К. Кеньон. Фотография. 1962 г. [англ. Kenyon] Кэтлин Мэри (5.01.1906, Лондон - 24.08. 1978, Эрбисток, близ Рексема, Уэльс), английский археолог, исследователь Палестины. Старшая дочь Ф. Дж. Кеньона (1863-1952), папиролога, директора и ведущего библиотекаря Британского музея. Окончила Школу для девочек св. ап. Павла в Лондоне и Сомервилл-колледж в Оксфорде (1929) по специальности «историк». Затем приняла участие в первых раскопках в Юж. Родезии (ныне Зимбабве) под рук. Г. Кейтон-Томпсон, ученицы У. М. Ф. Питри . 1930-1935 годы стали определяющими для дальнейшей деятельности К.: она стала участницей экспедиции, проводившей раскопки в Веруламии, римском поселении на севере от Лондона (руководители - Р. Э. М. Уилер и Т. В. Уилер), а в межсезонье, когда раскопки прерывались, участвовала в экспедиции Дж. У. Кроуфута в Самарии (1931-1935). В Веруламии М. Уилер познакомил К. с принципами и техникой нового стратиграфического (послойно-квадратного) метода раскопок, который начали использовать еще до первой мировой войны. К. стала его лучшей ученицей и последовательницей в применении этого метода, который впосл. получил имена их обоих. Кроуфут, напротив, производил в Самарии раскопки традиционным для большинства палестинских археологов методом, сочетающим разрезы и широкие расчистки площадей с выделением слоев путем анализа керамики. Кроуфут позволил К. в Самарии впервые опробовать новый метод (см. в. ст. Археология библейская ). По возвращении в Великобританию К. стала соосновательницей (вместе с Уилерами) Ин-та археологии при Лондонском ун-те (формально открыт в 1937) и 1-м секретарем ин-та; в годы войны была временно исполняющим обязанности директора. До и после второй мировой войны (во время которой она служила в Красном Кресте) К. проводила раскопки на объектах в Великобритании. С 1948 по 1962 г. читала в Ин-те археологии лекции по палестинской археологии, участвовала в полевых работах в Саттон-Уолс (Великобритания), в Сабрате (Ливия), в Иерихоне и Иерусалиме (тогда на территории Иордании ). В 1951-1962 гг. К. была почетным директором Британской школы археологии в Иерусалиме, это позволило ей привлечь новые средства для раскопок на Св. земле. |
| Отделение шестое. История толкования Нового Завета в общих основных чертах § 36. (Древняя церковь, средние века, новое время) Общий очерк истории изъяснения Нового Завета идет параллельно главным ступеням общей истории церковного развития 1765 . Главным началом христианского познания в первохристианское время было устное апостольское предание на основании ветхозаветного писания, и утверждавшееся на нем первохристианское правило веры (regula fidei) и аналогия веры. – Это же начало оказало чувствительное влияние и на толкование Нового Завета. Но вскоре затем рядом с ним в Александрийской школе 1766 прибрело значение внутренне – научное направление, определившееся взаимообразно частью просто философским, частью мистически-философским духом, но в обоих случаях спиритуалистическим духом, а вместе с тем и аллегорическим способом толкования. В этом направлении, в 3-м веке, Ориген сделался в деле толкования Писания законодателем. Опасность, какую заключало в себе это стремление для чистоты церковного учения, не могла оставаться долго незамеченною, а потому рядом с продолжавшимся в 4-м и 5-м век. стремлением дать христианскому учению прочную символическую основу установилось и для экзегеза строго догматическое начало, которым, по-видимому, удовлетворена была потребность в такой прочной основе. Тем не менее философский и мистически-аллегорический способ толкования не уступал совершенно своего места, и оба метода, как догматический, так и аллегорический, существовали совместно один с другим, что произвело известного рода колебание в трудах посвященных толкованию писания. В противоположность им, с конца 4-го века развился из антиохийской школы грамматико-исторический экзегез на основании филологической науки и исторического понимания писания. Это герменивтическое начало, несмотря на то, что в некоторых научных представителях своих получило односторонний и поверхностный вид, тем не менее в других пустило глубокие корни при самом своем появлении и имело благодетельное влияние на западе, благодаря уму Августина. |
| Скачать epub pdf Интервью с профессором Алексеем Ивановичем Сидоровым , кандидатом исторических наук, кандидатом богословия, доктором церковной истории, преподавателем Московской духовной академии. – Алексей Иванович, какова, по Вашему мнению, степень применения филологического метода к изучению святоотеческих творений? – Без филологических знаний при изучении творений святых отцов, конечно, не обойтись. Филология в целом обладает необходимым инструментарием для изучения отцов. Я имею в виду классическую филологию и классическую патрологию, потому что вопрос состоит в том, что все классические творения отцов Церкви написаны на греческом и латинском языках. Без знания этих языков мы не можем их изучать. Я всегда стоял за привлечение филологии к изучению святоотеческих творений как необходимого инструментария, но выступал принципиальным противником как филологизации, так и философизации патрологии. Как в человеке телесное начало должно служить инструментом для духовного, так филология, история, философия и прочие гуманитарные науки должны служить патрологии, но нельзя допускать их господства. Парафразируя одного отца Церкви, можно сказать, что всадник должен оседлывать лошадь, а не она ездить верхом на всаднике. – Сейчас все чаще говорят о таком понятии как «неопатристический синтез», а также о том, что Библию надо толковать так, как ее толковали святые отцы. Что, по Вашему мнению, имеется в виду под таким утверждением? – Во-первых, само выражение «неопатристический синтез» мне не совсем нравится, как некоторые термины, порой употребляемые на западе, к примеру, «неохалкидонизм», ведь ничего нового нет и не было в так называемом «неопатристическом синтезе», как и в «неохалкидонизме». Одна из главных предпосылок этого синтеза заключается в том, что святые отцы живут в Церкви, что они с нами. Что может быть в этом нового? Новое тут только то, что мы живем в несколько иных условиях – исторических, культурных и т.д. Но само по себе это новое не меняет сути творений святых отцов. Иногда указанный синтез увязывается с лозунгом: «Назад к отцам!». Он мне совсем не нравится, и я бы его заменил на другой: «Вперед к отцам» и за теми современными отцами Церкви, которые писали и пишут свои творения на русском, сербском, новогреческом и других языках и имеют одно сердце и одну душу с древними отцами (такие как свт. Феофан Затворник , свт. Игнатий (Брянчанинов) , прп. Иустин (Попович) , свт. Николай Сербский и другие). |
| Статья эта является выдержкой из более обширного очерка, посвящённого вопросу о применении исторического метода в православной экзегетике. (К уяснению религиозного значения книги Исход) Исход, вторая книга Моисея, по своему религиозному содержанию есть, несомненно, одна из важнейших книг ветхозаветного канона. Она повествует об избавлении Израиля от египетского рабства и о вступлении его в завет с Богом, т. е. о тех первостепенных фактах, которые определили всю историю избранного народа, которые постоянно вспоминались в его исторической и поэтической письменности, а также в его литургическом творчестве, которые стали, наконец, своего рода категориями мышления для ветхозаветного Израиля, ибо в образах исхода из Египта постоянно мыслил он и выражал свои надежды и свои чаяния. В книгу Исход вошли и важные элементы того законодательства, на котором строила свою жизнь ветхозаветная Церковь : в частности, законы об устройстве ветхозаветного храма (а мы знаем, что храмовый культ занимал центральное место в благочестии Израиля) почти что полностью были включены именно в эту книгу. Всё это показывает, что в книге Исход запечатлены те великие свершения, которые способствовали духовному рождению Израиля и вывели его на историческую сцену, и благодаря которым он предстал уже как народ, сознающий своё исключительное место и призвание, причём сила всего библейского свидетельства об этом факте такова, что высшая критика, считающая всё так называемое Моисеево законодательство плодом пленной или послепленной эпохи 1 , никогда серьёзно не сомневалась в историчности Моисея и его дела, как первого вождя Израиля и основоположника его религиозных законов... Книга Исход сохранила первостепенное значение и для Нового Израиля, Христовой Церкви. Она является одной из наиболее употребляемых в нашем богослужении книгой. Из неё взяты термины Пасха, Агнец, Кровь Завета, которые теперь наполнились дорогим для нас новозаветным содержанием. Свершения, о которых она повествует, рассматриваются нами, как прообразы других свершений, Страстей и Воскресения Христовых, послуживших непосредственной причиной духовного рождения нового народа Божия, Церкви в её целокупности, и открывших путь к благодатной жизни каждой отдельной христианской душе 2 . |
| Этюд 1 : «Св. Кирилл Александрийский и Евхаристия» проф. Мишо составил на основании следующих творений св. Кирилла: О поклонении и служении в духе и истине 2 , Против Нестория 3 , Толкований на Иоанна 4 , Защиты двенадцати глав против восточных епископов 5 и Изъяснений на 1 послание ап. Павла к Коринфянам 6 ; и преимущественно на основании первых трех сочинений. После анализа каждого из означенных трех главных источников автор определенно формулирует выводы, к каким он приходит. Так, заканчивая разбор данных из творения «О поклонении и служении в духе и истине», проф. Мишо пишет: «Учение св. Кирилла в этом обширном и очень важном трактате представляется в возможной ясности, так как св. Кирилл изъясняет его не один только раз и не мимоходом, но постоянно. При толковании Св. Писания, как ветхого, так и нового завета, он преимущественно отыскивает таинственный смысл 7 ... В самом деле, когда Кирилл изъясняет предписания закона, предписания по букве очень материальные (tres materiel)..., он тотчас прибавляет: «но закон духовен есть»; и он немедленно отыскивает духовный смысл (взятого) положения... Св. Кирилл не изменяет метода толкования и тогда, когда он обращается к материальным предметам нового завета; он слово плоть никогда не принимает в собственном смысле, но видит в ней образ ( " type «) духа и истины духовной... Такова его единственная точка зрения во всем трактате, точка зрения существенно духовная, таинственная и образная» 8 . Тому же приему св. Кирилл, «в частности, следует при рассуждении о жертве Христовой и св. Евхаристии» 9 . «Говоря о хлебе, о вине, о плоти, о крови, он именно употребляет выражения: (что они имеют смысл) духовный, (что они) знак, фигура, образ или символ, троп, преобразование " 10 . «Подобно всем другим отцам, св. Кирилл, во всем этом трактате, при изъяснении евхаристии слишком мало говорит об освящении хлеба и вина, но очень много об освящении нашей души. – (Евхаристическая) перемена, которую пытались уразуметь отцы, заключается не в мнимой перемене материи или субстанции хлеба и вина, но в перемене жизни; вся сила освящающего действия Христа в евхаристии является, на их взгляд, существенно духовною. Это – главное. Кирилл употребляет слово pneumatique сотни раз. И никогда в этом трактате не говорит о другом (не духовном) присутствии Христа, потому что присутствие и действия духовные ему кажутся достаточными; он никогда не говорит о присутствии материальном; никогда не говорит о субстанциальном или материальном изменении хлеба и вина; никогда не говорит о материальном общении тела и крови Христовой. Все это известно. Поэтому, если бы плотское присутствие Христа в евхаристии и материальное пресуществление хлеба в плоть Христа были бы догматами, как некоторые богословы стараются веровать этому ныне, то св. Кирилл оказался бы явным еретиком, и, вместе с ним, и другие отцы. Вот к какому безумному следствию приводит логически мысль о материальном пресуществлении в рассуждениях богословов» 11 . |
| “…Больше всего он любил Бога” (о В. Н. Лосском) Опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, 11, 1996 29 марта, 2012 Опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, 11, 1996 Богословское наследие Владимира Николаевича Лосского без преувеличения можно считать одним из высших достижений православной русской мысли XX века 1 . Помимо блестящей систематизации святоотеческого учения, результатом которой явились его учебные курсы догматического и сравнительного богословия, с именем Лосского связана и творческая разработка таких важнейших проблем православной догматики, как тринитарный вопрос (с критикой римско-католического филиоквизма), проблема искупления и обожения, вопрос о Божественной Сущности и “нетварных энергиях”, богословское понятие человеческой личности, понятие соборности и кафолического сознания, вопросы мариологии, смысл церковного Предания и многое-многое другое. Особый интерес представляет и ряд его статей, посвященных проблемам христианской гносеологии, в первую очередь — роли апофатизма как основного метода православного богословствования от псевдо-Дионисия Ареопагита, через преп. Симеона Нового Богослова и свт. Григория Паламу вплоть до нашей эпохи. Прожив большую часть жизни и скончавшись (в 1958 г.) во Франции, В. Н. Лосский тем не менее смог с необычайной полнотой отразить в своем богословском творчестве основные темы христианского любомудрия, характерные именно для России начиная еще со времен И. Киреевского и А. Хомякова. Бог и “тварь”, богоподобие человека и его судьба, православный “смысл” человеческой личности, укорененный прежде всего в обостренном восприятии и особом почитании на Руси личностного единства Пресвятой Троицы, наконец, спасающее сотрудничество-синергия тварного мира с его Творцом в единении благой человеческой воли с божественной и обоживающей нетварной благодатью — таковы основные темы богословской мысли В. Н. Лосского. Родившись в 1903 г. в Геттингене в семье известного философа Н. О. Лосского (в период недолгого пребывания того в Германии в связи с научными занятиями), начав свое высшее образование в Петербурге и продолжив его (после высылки отца большевиками в 1922 г. из Советской России) в Карловом университете в Праге, а затем в парижской Сорбонне, — В. Н. Лосский, как представляется, самим Промыслом оказался уготован для свидетельства перед лицом Запада о духовных сокровищах вселенского Православия. |
| Иером. Макарий. Гравюра. XIX в. [Румын. Macarie] (1750 (в источниках также упом. 1770, 1780), с. Периеци, совр. жудец Яломица, Румыния - 30.08.1836, мон-рь Вифорыта близ Тырговиште, совр. Румыния), иером., румын. протопсалт и мелург. Согласно записи, сделанной в 1897 г. митр. Молдавским Иосифом (Наниеску) в Калофоническом Ирмологии, написанном М. в 1833 г. (Bucur. Acad. Rom. m. r. 1685. Fol. 2-2v), иеромонах умер в возрасте 86 лет. С детства М. пел в церкви. Принял монашество одновременно со своей сестрой Иустиной: он был пострижен в мон-ре Кэлдэрушани , она, с именем Феврония,- в мон-ре Вифорыта. При митр. Досифее (Филитти) (1793-1810), который, вероятно, рукоположил его во иеромонаха, М. преподавал одноголосное церковное пение по «старой системе» протопсалта Константина, «ученика учителя Шэрбана, протопсалта Румынской земли». В 1816-1818 гг. М. изучал «новую систему» пения визант. традиции (см. Новый метод ) у греч. мелурга Петра Эфесского в школе при ц. свт. Николая Чудотворца (Сфынтул-Николае-дин-Шелари) в Бухаресте. В 1819 г. митр. Дионисий (Лупу) назначил М. руководителем певч. школы (вероятно, тогда же он получил церковный чин портария) и поручил ему заняться переводом певч. книг с греч. языка на румынский. В 1821 г. М. уехал в г. Сибиу, а затем в Вену, где в 1822-1823 гг. в типографии арм. монахов-мхитаристов издал первые певческие книги визант. традиции на румын. языке: «Церковный Анастасиматарий согласно правилам новой системы» (переведен гл. обр. с греч. Анастасиматария лампадария Петра Пелопоннесского († 1777 или 1778), изданного Петром Эфесским (Бухарест, 1820); см. также греческий рукописный Ирмологий, имеющий аналогичные содержание и структуру: Bucur. Acad. Rom. m. g. 751), «Ирмологий, или Сборник музыкальных катавасий» (перевод книги Петра Пелопоннесского с добавлением задостойников М.) и «Теоретикон, или Всеобъемлющий взгляд на церковное певческое искусство согласно правилам новой системы» (краткое изложение основ нотации и гласовой теории Нового метода, 1-я печатная книга по теории церковного пения на румын. языке). Эти книги М. были переизданы Д. Сучевяну (Яссы, 1848) и иером. Серафимом (Бузэу, 1856). А. Панн и Сучевяну продолжили перевод на румын. язык и адаптацию греч. песнопений. |
| Либеро Джероза Скачать epub pdf Глава вторая. Источники, метод и инструментарий канонического права Каноническое право, будучи правом Церкви, всегда вовлечено в судьбы как первого, так и второй. Изучение источников, метода и инструментария канонического права – та область, где они теснейшим образом соприкасаются с тем реальным содержанием, которым понятия «права» и «Церкви» постепенно наполняются в истории и в жизни Народа Божьего. Поэтому такое изучение не может быть отделено от всего сказанного в первой главе о богословском обосновании канонического права. Более того, оно является его необходимым следствием. 4. Источники и формирование канонического права 4.1 Источники канонического права В церковном праве различают два вида источников: внутренние, или материальные источники, продуцирующие право, в том числе без вмешательства церковного законодателя; и внешние, или формальные источники, представляющие собой отдельные законы или канонические нормы. Первые тесно связаны с проблемой единства канонического права, вторые – с длительным процессом кодификации церковных законов. а) Материальные источники и единство канонического права В предыдущей главе было показано, что конечной целью правовой структуры Церкви является осуществление communio, и что каноническое право таким образом причастно сакраментальной природе таинства Церкви в целом. Первичное ядро правовой структуры нового Народа Божьего составляет само позитивное божественное право (ius divinum positium). Это утверждение не только не затемняет, но, напротив, должным образом высвечивает тот факт, что в общинной структуре Церкви естественное божественное право (ius divinum nanurale) тоже играет свою роль – пусть вторичную, или вспомогательную. Ибо если схоластика учила, что gratia non tollit, sed perficit naturam (благодать не отменяет, а усовершает природу), то Второй Ватиканский собор утверждает буквально следующее: « Церковь ... есть знак и одновременно страж трансцендентного характера человеческой личности» (GS 76, 2). Обе упомянутые формы божественного права, взаимодействуя с чисто человеческими элементами (ius humanum или ius mere ecclesiasmicum), формируют церковное право. Нормативное значение трех элементов этого классического разделения, восходящей к Франсиско Суаресу, различается в зависимости от степени их приближенности к центру таинства Церкви. Но изначальное своеобразие канонического права в целом, в сравнении с правом государственным, удостоверяет его причастность к этому таинству. |
|
|
