| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Прмч. Никон (Беляев), архим. Фотография. 1929 г. (Беляев Георгий Николаевич; 15.08.1886, с. Савельево Серпуховского у. Московской губ.- 10.12.1937, полигон Бутово Московской обл.), прмч. (пам. 27 нояб., в Соборе новомучеников, в Бутове пострадавших, и в Соборе новомучеников и исповедников Церкви Русской), архим. Из семьи священника. В 1902 г. окончил Коломенское ДУ по 2-му разряду, в 1908 г.- МДС по 2-му разряду. Был назначен учителем в 2-классную церковноприходскую школу им. имп. Александра III в с. Чашникове Верейского у. Московской губ. Школа считалась лучшей среди 2-классных церковноприходских школ Московской губ. и находилась под попечительством своего основателя, уроженца села Муромского еп. Никона (Рождественского ; с 1913 архиепископ), с которым Георгий Беляев поддерживал тесные личные отношения и вел переписку до смерти архиерея. При Троицкой ц. в с. Чашникове Г. Н. Беляев создал Троице-Алексеевское братство трезвости и при нем миссионерский кружок. В марте 1918 г. рукоположен во иерея. В авг. того же года назначен священником на место отца в Троицкую ц. в с. Протопопове Коломенского у. Свящ. Георгий Беляев решил не брать вознаграждений за совершение треб, но довольствоваться тем, что прихожане подадут сами. В авг. 1919 г. по его инициативе был устроен сбор продуктов на содержание псаломщика и сторожа. Когда продукты были уже собраны и отвезены старосте, их реквизировали представители местных властей; свящ. Георгий Беляев был арестован и отправлен в тюрьму в Коломну. Через 3 дня ему объявили, что он осужден на 2 недели принудительных работ. Несмотря на угрозы со стороны властей, свящ. Георгий ежедневно проповедовал в храме, каждое воскресенье вечером устраивал беседы на религ. темы, собирал детей и проводил уроки Закона Божия - сначала в нанятом им частном доме, а затем у себя дома. Каждому из детей подарил небольшое Евангелие как напутствие на их дальнейшую христ. жизнь. |
| Ноября 27 (10 декабря) Преподобномученик Никон (Беляев) Составитель игумен Дамаскин (Орловский) Преподобномученик Никон (в миру Георгий Николаевич Беляев) родился 15 августа 1886 года в селе Савельево Серпуховского уезда Московской губернии в семье священника Николая Николаевича Беляева. В 1902 году Георгий окончил Коломенское Духовное училище, в 1908 году – Московскую Духовную семинарию и был назначен учителем в школу в селе Чашниково Московского уезда. При школе был интернат, где дети жили во время обучения, и Георгий Николаевич со временем стал для них не только учителем, передающим знания, но и мудрым воспитателем, и любящим отцом. За несколько лет он настолько с ними сроднился, что, живя среди них как в большой семье, уже не помышлял о своей. Воспитывая детей, он заботился о просвещении и воспитании и их родителей. Поскольку рост всякой добродетели зависит от того, насколько человек рабствует греху, а одним из самых распространенных пороков тех лет было пьянство, то им в селе для борьбы с этим пороком было создано ТроицеАлексеевское братство трезвости и при нем миссионерский кружок. Желая получить для кружка как можно больше полезных книг и брошюр, Георгий Николаевич обратился к архиепископу Никону (Рождественскому) , занимавшемуся в то время миссионерской и издательской деятельностью, с которым Георгий Николаевич находился в давних и близких отношениях. Выслав книги и брошюры, владыка в феврале 1917 года писал Георгию Николаевичу: «Радуюсь, что открывается ваш кружок миссионерский. Помоги вам Бог . Если бы мое здоровье позволяло, сам бы поехал на его открытие. Приветствую его от души. Пишите: какие будут нужны пособия и листки. Нельзя дольше дремать. Волки бродят кругом… И пастыри, и подпаски – все должны стоять на стороже». В марте 1918 года Георгий Николаевич был рукоположен во священника, но до августа 1918 года оставался и учителем в школе. В это время тяжело заболел его отец, служивший в Троицкой церкви в селе Протопопово Коломенского уезда, и туда священником был назначен отец Георгий. |
| Преподобный Никон Оптинский Преподобный Никон (в миру Николай Митрофанович Беляев), последний Оптинский старец, родился 26 сентября 1888 года в Москве в многодетной, дружной и благочестивой семье московских купцов Беляевых. Коля рос весёлым, резвым ребенком и был очень изобретательным в детских играх и забавах. В пятилетнем возрасте с ним произошло знаменательное событие: он заболел настолько тяжело, что врачи были уверены в его скорой смерти. Но мать стала молиться самозабвенно, горячо и искренне, и сын очень быстро поправился, буквально ожил. Впоследствии Оптинский старец Варсонофий особенно подчеркивал значение этого случая, имея в виду явное предназначение Николая к монашеской жизни. И еще одно памятное событие произошло в семье Беляевых: однажды их дом посетил отец Иоанн Кронштадтский . Он отслужил молебен, благословил молодую мать и подарил ей свою фотографию, на которой поставил свою подпись и дату: «1888, год рождения сына Николая». Коля Беляев и его братья и сестры были прекрасно воспитаны: родители старались не только обучить своих детей наукам и музыке, но и привить добрые качества их душам. Дети вместе с родителями часто бывали в храме, а дома вместе молились утром и вечером и часто читали вслух Евангелие и Жития святых. С годами у Николая укрепилось сознательное стремление к духовной жизни. Конечно, были и какие-то колебания: в юности, как вспоминалось ему потом, он успел испытать на себе все, свойственные его возрасту и духовной атмосфере того времени наклонности. Одно время он увлекся идеями социализма; придерживался, как и большинство, формального исполнения христианских обязанностей. Но, несмотря на нигилистические настроения, охватившие большую часть русского общества в конце XIX века, Николай все чаще задавался вопросами о смысле жизни, ощущая какую-то внутреннюю пустоту. Он писал в дневнике: «Помню, я часто даже в играх, которые любил, чувствовал неудовлетворенность, пустоту. Я не знал, куда мне поступить из гимназии, что выбрать, какую отрасль науки, какой, сообразно с этим, путь жизни. Ничто мне не нравилось так, чтобы я мог отдаться тому, что выбрал». |
| «Открой очи мои, и увижу чудеса закона Твоего. Странник я на земле; не скрывай от меня заповедей Твоих» (Псалтирь 118:18-19) Завещание духовным детям История «Завещания духовным детям» Никона Оптинского (Беляева) характерна для эпохи гонений. «Завещание» Никона Оптинского — это наставления старца-исповедника. С пятым томом сочинений епископа Игнатия (Брянчанинова) Никон (Оптинский) Беляев не расставался во время своего тюремного заключения в Калуге с 1927 по 1929 год. Перед этапом на Север ему было разрешено свидание с паствой. Никон Оптинский незаметно вложил книгу епископа Игнатия в широкий рукав монашеского ветошника одной из духовных дочерей, которая и вынесла ее из стен тюрьмы. Драгоценные записи, сделанные на полях книги, — духовное завещание иеромонаха отца Никона своим осиротевшим духовным чадам, живое свидетельство его старческого подвига. Завещание духовным детям. Никон Оптинский (Беляев), преподобный 1. Об изучении Евангельских Заповедей и о жительстве по Евангельским Заповедям Один старец поведал своему ученику, что он, будучи еще мирским, пришел к своим знакомым и между прочим заговорил о Боге, о вере Христовой и о других предметах духовных. Одна из присутствующих не соглашалась с его рассуждениями и даже высказывала свое неверие и, во всяком случае, несогласие с учением Церкви Православной. Не будучи в состоянии убедить разгорячившуюся собеседницу, он сказал: " А что, если бы ваш покойный родитель или кто другой из близких ваших, явившись вам, засвидетельствовали бы истину того, что утверждает Святая Церковь – поверили бы Вы тогда или нет? " – " Нет " , – ответила она. – " Ну вот! Это только подтверждает Святое Евангелие, говорящее: " Аще кто из мертвых воскреснет, не имут веры " , – это и требовалось доказать " . Вот до какого безумия может дойти человек, желающий жить по своей воле, а не в послушании св. евангельскому учению. Кто не захочет принять Св. Евангелие сердцем своим и жить по нему, для того не вразумительны самые лучшие проповеди и назидания, самые убедительные доказательства. |
| Патерик новоканонизированных святых (Часть IV) Опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, 54, 55, 56, 57, 58, 60, 61; 2009, 2010, 2011 15 января, 2012 Опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, 54, 55, 56, 57, 58, 60, 61; 2009, 2010, 2011 От редакции. Порядок публикации в выпусках “Патерика” вынужденным образом произволен: тексты публикуются в том порядке, в каком поступают в редакцию материалы. Общее руководство подготовкой “Патерика” осуществляет архимандрит Макарий. Текст подготовил игумен Дамаскин (Орловский). Преподобноисповедник Оптинский Никон (Беляев) сентября 1888 — †25 июня/8 июля 1931 Прославлен на Архиерейском Юбилейном Соборе 2000 г. 1 Память празднуется 25 июня/8 июля (преставление), 11/24 октября (Собор преподобных Оптинских старцев) и в первое воскресенье после 25 января/7 февраля (Собор новомучеников и исповедников Российских) В повседневной жизни наших мучеников ХХ столетия присутствовало много сурового, возникавшего прежде всего от того, что над каждым днём их жизни в те годы нависала угроза ареста, судебной расправы и чрезвычайных страданий. Самой тогдашней государственной системой они уже были приговорены заочно за разномыслие и разноверие с ней, только приговор осуществлялся для каждого из них в разные годы и дни. Если и не принадлежавшие к Церкви люди, зная об идущих повсюду арестах, тяжело приковывались мыслью и чувством к возможному своему аресту, то тем более поставленные вне закона члены Русской Православной Церкви принуждены были думать о нём. Это постоянное переживание приговорённости приводило иногда к такому перенапряжению, что человек приобретал хроническую болезнь; так болел после лагеря преподобноисповедник Севастиан Оптинский, Карагандинским лагерем награждённый болезнью и по месту страданий и подвигов названный Карагандинским. Каждый стук в дверь, всякое появление на службе в храме незнакомого человека и тем более человека в военной форме вызывали у него тяжёлые переживания и мысли о возможности полной перемены судьбы. Жить можно было в те годы, лишь приобретя страх Божий в предстоянии чистой совести Богу, как бы ежедневно готовясь от земных дел идти на суд Божий. И на этом фоне суровости жизни ХХ века жизнь преподобноисповедника Никона ощущается лугом духовным — потому ли, что сам он был с чуткой и нежной душой, или потому, что рядом с ним был старец, богатый духовно и одарённый многоразличными талантами, преподобный Варсонофий Оптинский, или потому, что это была Оптина пустынь, многие насельники которой ревностно стремились привиться веткой живой на лозе Христовой. Сам быт семьи, в которой в 1888 году родился преподобноисповедник Никон (в миру Николай Митрофанович Беляев), несколько напоминает быт, описанный в книгах писателя Ивана Шмелёва, впрочем, может быть потому, что и Николай родился в семье небогатых московских купцов. |
| РЕГИОНАЛЬНЫЙ ОБЩЕСТВЕННЫЙ ФОНД ПАМЯТЬ МУЧЕНИКОВ И ИСПОВЕДНИКОВ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ 25 июня (8 июля) Преподобноисповедник Никон (Беляев) Преподобноисповедник Никон родился 26 сентября 1888 года в Москве в семье Митрофана Николаевича и Веры Лаврентьевны Беляевых и в крещении был наречен Николаем. Дед Николая по матери, Лаврентий Иванович Швецов, был круглым сиротой. Его подобрал на улице некий небольшого достатка купец и определил работать в своей лавке на Балчуге в Москве. Купец был человеком одиноким и, видя исключительную религиозность и добросовестность Лаврентия, завещал ему свою торговлю. Дела у Лаврентия Ивановича пошли успешно, и в конце концов он стал владельцем трех лавок. Занимаясь всю жизнь торговлей, он говорил и любил повторять: «Чужая копейка, внесенная в дом, как пожар, сожжет его» , что неправильно говорят: не обманешь – не продашь: «Я за всю мою жизнь никогда никого не обманул ни разу, а дело мое шло всегда лучше, чем у других» . Лаврентий Иванович любил посещать церковь Божию, и сам иногда пел на клиросе. В течение тридцати трех лет он был старостой церкви святых равноапостольных Константина и Елены в Кремле, в которой находилась чудотворная икона Божией Матери «Нечаянная Радость». Церковь была изрядно повреждена французами во время нашествия Наполеона, и Лаврентий Иванович принял большое участие в ее восстановлении. Он сподобился тихой и мирной христианской кончины: в 12 часов дня он приобщился Святых Христовых Таин и к вечеру отошел ко Господу. Отец Николая, Митрофан Николаевич Беляев, был выходцем из семьи крестьян Воронежской губернии. Из четырнадцати детей он был младшим. Семья была бедной, и Митрофан Николаевич ушел пешком на заработки в Москву и устроился рабочим при магазине «Мюр и Мерилиз». Отличаясь большими способностями и трудолюбием, он вскоре стал продавцом, а затем заведующим мануфактурным отделом. Пленяясь внешним успехом, он мало заботился о своем характере и нраве, которые с удачей все более портились, и в конце концов он рассорился с хозяином и открыл свое дело. Все пошло поначалу успешно, но бывший хозяин оказал противодействие его делу и добился того, что Митрофан Николаевич разорился. Он женился на вдове, у которой было две дочери, но она вскоре скончалась, и Митрофан Николаевич женился на Вере Лаврентьевне Швецовой. Венчались они в церкви Большое Вознесение у Никитских ворот. У них родилось восемь детей – две дочери и шесть сыновей . Впоследствии Митрофан Николаевич стал служить у Лаврентия Ивановича, и вся семья переехала к нему жить на Большую Ордынку. |
| РЕГИОНАЛЬНЫЙ ОБЩЕСТВЕННЫЙ ФОНД ПАМЯТЬ МУЧЕНИКОВ И ИСПОВЕДНИКОВ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ Ноября 27 (10 декабря) Преподобномученик Никон (Беляев) Преподобномученик Никон (в миру Георгий Николаевич Беляев) родился 15 августа 1886 года в селе Савельево Серпуховского уезда Московской губернии в семье священника Николая Николаевича Беляева. В 1902 году Георгий окончил Коломенское Духовное училище, в 1908 году – Московскую Духовную семинарию и был назначен учителем в школу в селе Чашниково Московского уезда. При школе был интернат, где дети жили во время обучения, и Георгий Николаевич со временем стал для них не только учителем, передающим знания, но и мудрым воспитателем, и любящим отцом. За несколько лет он настолько с ними сроднился, что, живя среди них как в большой семье, уже не помышлял о своей. Воспитывая детей, он заботился о просвещении и воспитании и их родителей. Поскольку рост всякой добродетели зависит от того, насколько человек рабствует греху, а одним из самых распространенных пороков тех лет было пьянство, то им в селе для борьбы с этим пороком было создано Троице-Алексеевское братство трезвости и при нем миссионерский кружок. Желая получить для кружка как можно больше полезных книг и брошюр, Георгий Николаевич обратился к архиепископу Никону (Рождественскому), занимавшемуся в то время миссионерской и издательской деятельностью, с которым Георгий Николаевич находился в давних и близких отношениях. Выслав книги и брошюры, владыка в феврале 1917 года писал Георгию Николаевичу: «Радуюсь, что открывается ваш кружок миссионерский. Помоги вам Бог. Если бы мое здоровье позволяло, сам бы поехал на его открытие. Приветствую его от души. Пишите: какие будут нужны пособия и листки. Нельзя дольше дремать. Волки бродят кругом... И пастыри, и подпаски – все должны стоять на стороже». В марте 1918 года Георгий Николаевич был рукоположен во священника, но до августа 1918 года оставался и учителем в школе. В это время тяжело заболел его отец, служивший в Троицкой церкви в селе Протопопово Коломенского уезда, и туда священником был назначен отец Георгий. |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Открытое письмо протодиакону Андрею Кураеву в защиту монашества 23.04.2012 4351 Время на чтение 16 минут Прежде публикации в СМИ это письмо было направлено на электронный адрес протодиакона Андрея Кураева. Однако с его стороны не последовало ни ответа, ни раскаяния, ни удаления записи в блоге, содержащей нападки на православное монашество. Поэтому теперь письмо игумена Сергия (Рыбко) публикуется открыто. Уважаемый о. Андрей! Вернее, простите, больше мной... не уважаемый. Не хотелось бы писать такие вещи в дни Страстной Седмицы и преддверии великого дня Светлого Христова Воскресения. Но не могу молчать после Ваших хулений на русское монашество: Именно хулений, по-другому я это назвать не могу. Вы - великий талантливый миссионер, человек, несомненно, обладающий даром слова, много сделавший для Церкви. Но я все больше убеждаюсь, что Ваша «свобода во Христе» постепенно превращается в обыкновенную демагогию, а порой доходит до поношения Христианства. Чтобы не быть голословным, приведу несколько примеров. Вы похулили Духа Святаго, публично высказав сомнение в ежегодном схождении Благодатного Огня на Гробе Господнем в Иерусалиме. Неоднократно Вы хулили Духа Святаго, выражая сомнения в некоторых чудесах и случаях, описанных в житиях святых. Вы, будучи человеком ученым, конечно же, имеете право на свои критические исследования и сопоставления, но лично меня, как человека простого, ваши сомнения вводят в соблазн. Неоднократно Вы хулили причисленного к лику святых, очень дорогого моему сердцу духовного писателя - святителя Игнатия (Брянчанинова). И именно Вам, о. Андрей, принадлежит саркастическая фраза, смысл которой заключается в том, что книгу творений епископа Игнатия нужно, благочестиво облобызав, поставить на полку, как не имеющую отношения к реальной жизни. Видимо, Вы, о. Андрей, ограничившись в лучшем случае беглым просмотром, никогда и не читали сочинений великого святителя, отца современного иночества, на книгах которого выросли многие Новомученики и Исповедники из числа монашествующих. Например: преподобноисповедник Никон Оптинский (Беляев), преподобноисповедник Игнатий (Лебедев), священномученик Игнатий (Садковский), подвижники благочестия иеросхимонах Стефан (Игнатенко) и игумен Никон (Воробьев). Этот список можно продолжать и продолжать. И Вы просто не понимаете значения этого святого для духовной жизни христиан, которым выпал удел нести исповедание своей веры в XX веке. |
| Л.А. Ильюнина Крестоношение старца в последнее десятилетие жизни В 1990-е годы по всей стране стало развиваться массовое паломничество к православным святыням, что, конечно же, можно назвать отрадным явлением. Паломничество в наше время – одно из самых ярких средств православной миссии. Но для старца Николая это «паломническое движение» оказалось новым крестом. Паломники устремились на остров «организованным порядком» – в день ему иногда приходилось принимать по нескольку автобусов – от 250 до 500 человек. В любую погоду – в летний зной, в мороз, под дождем старец выходил к народу с иерусалимским маслицем, и ни одного человека не отпустил без утешения. От помазания этим маслицем получали облегчение телесных недомоганий и душевных скорбей. ...Открывалась заветная дверца маленького зеленого домика в одно окошко, и навстречу нам выходил тот, о ком хотелось сказать, как о Создателе, «ветхий деньми», – высшее благолепие и мудрость являлась в блистающей седине, ярких голубых глазах и смиренной фигуре. Батюшка поднимал ручку к полочке над дверью, доставал оттуда маленькую бутылочку, в которую была вставлена разогнутая большая канцелярская скрепка, и начинал помазывать ожидающий этого помазывания как дара небесного народ. «Драгоценные мои!» – обращался батюшка к паломникам, и было такое ощущение, что под его рукой обычное помазывание превращается в «печать дара Духа Святого». К некоторым паломникам он обращался с кратким словом; с поразительной легкостью, иногда даже с шуткой, юродствуя, он развязывал, разрешал самые запутанные узелки душевных смущений и кривых мыслей. Теперь настало время произнести покаянные слова. Принести покаяние в непонимании и потребительском отношении к великим дарам духовным. «Вся беда в том, – сказал нам один опытный духовник, – что у людей нет правильных христианских понятий о подвижничестве и о старчестве». Как раньше ездили к старцам, например, в Оптину пустынь, о которой более всего сохранилось воспоминаний паломников? Ездили, когда наступала великая духовная жажда, когда человек всей душой своей, всем помышлением устремлялся к Богу. К старцу ехали как к духоносному подвижнику, который может дать правильное направление в жизни. Ехали, «томимые духовной жаждой», к тому, кто может из опыта сказать, как бороться с грехом, как правильно жить в Боге, как жить по-христиански среди искушений современного мира. И, как написал последний оптинский старец Никон (Беляев) , люди, побывавшие у старца всего один раз, духовно вразумлялись гораздо больше, чем те, кто жил с ним рядом долгие годы и видел его изо дня в день. Из старцев в те времена не делали кумиров, оптинские старцы нарочито боролись с фанатизмом поклонников и поклонниц. Они учили человека верить в благодатную Божью помощь, а не мучить духовника мелкими вопросами (здесь мы, конечно же, не касаемся отношений между старцем и братией монастыря – тут действуют другие духовные законы). |
| «Открой очи мои, и увижу чудеса закона Твоего. Странник я на земле; не скрывай от меня заповедей Твоих» (Псалтирь 118:18-19) Дневник. 1907–1910 Дневник послушника Николая (Беляева), будущего оптинского старца и исповедника преподобного Никона — уникальный документ. Дневник Никона Оптинского открывает нам сокровенные страницы начального этапа духовного становления старца, великого святого — действительно редкий случай. На страницах этого Дневника читатель встретит прежде всего две фигуры — самого послушника и его наставника — Варсонофия Оптинского (Дневник содержит много наставлений этого старца). Этот Дневник писался в первые три года пребывания будущего старца Никона в Оптине — 1907-1910 гг. Дневник состоял из трех тетрадей: последние две и начальные страницы первой утеряны. Ко всему прочему, издатели Дневника Никона Оптинского сочли уместным не публиковать «второстепенные подробности», записи «сугубо личного характера», «некоторые суждения преп. Варсонофия, которые […] не вполне согласуются с опытом большинства православных святых» и «те места, в которых мысль автора выражена недостаточно внятно». Послушник Николай Беляев, будущий оптинский старец Никон в своем Дневнике в частности писал: «Знаю по себе: хочу и не могу сделать добро, делаю зло. Я даже не могу отличить белого от черного — зла от добра. Жалкое, ужасное состояние, в котором только и может помочь молитва, молитва покаянная. Да, я вижу единый исход из моего положения — это покаяние и приобщение Святых Таин. Прежде должен очистить себя покаянием, а затем принять в себя Тело и Кровь Христа. […] Я не имею в себе жизни, теперь это мне вполне понятно. Я ни разу не говел, не исповедовался, не приобщался. Ни разу. Это ужасно. Что толку, что я каждый год ходил говеть? Какой смысл в таком говении? Еще в прошлом году я, пожалуй, молился, когда приступал к Чаше, но этого далеко недостаточно. Я помню, мне жалко было расстаться с миром, с плотскими наслаждениями, да я и не хотел вовсе с ними расставаться. А это разве покаяние? Нет, тут только одна форма, внешняя сторона. Так не должно быть!Теперь я решил исправиться, хочу переменить жизнь и, кажется, хочу искренно. Если так, то для меня теперь имеет смысл говеть, ибо я намерен говеть по–настоящему, как следует. Я даже надеюсь, что это послужит основанием в моей дальнейшей жизни и деятельности. Я еще хотел в Рождественский пост говеть, но прозевал; да и мои теперешние мысли тогда едва нарождались. Завтра (впрочем, это будет сегодня), если даст Бог, я пойду к батюшке [Варснофию Оптинскому], поговорю, авось разъяснит хоть немного, да, как человек уже пожилой и, по–видимому, искренно верующий, даст, может быть, добрый совет.» |
|
|
