| время находится во внутреннем дворе базилики Санта-Мария-Маджоре); получили распространение гравюры с изображением колонны и портретами папы и франц. короля ( Мартышева. 2013). Кард. А. Медичи должен был не только подтвердить факт перехода Генриха IV в католич. веру, но и реорганизовать франц. Церковь и выступить посредником между франц. и испан. монархами в прекращении военных действий, которые те вели с янв. 1595 г. Предоставление французским королем политических прав гугенотам (согласно подписанному 13 апр. 1598 Нантскому эдикту , гугеноты получали права на свободу проповеди, школьного преподавания и богослужения), а также невыполнение им обещаний, данных во время переговоров о снятии церковного отлучения, испортили отношения К. с Генрихом IV. Так, решения Тридентского Собора не были приняты во Франции (Парижский и др. парламенты отказались их зарегистрировать). Реставрация католической Церкви в Беарне и Наварре ограничилась назначением 2 епископов в 1597 и 1599 гг. Тем не менее папа пошел навстречу Генриху IV и объявил недействительным его брак с Маргаритой Валуа (дек. 1599). Среди оснований для расторжения брака назывались его неканоничность (недобровольное вступление в брак, отсутствие папского разрешения, специфика церемониала) и отсутствие наследника. 17 дек. 1600 г. Генрих IV вступил в брак с Марией Медичи, племянницей Фердинандо Медичи, герц. Тосканского. Колонна в память о возвращении кор. Генриха IV в католич. веру. Гравюра. 1596 г. Мастер Ж. Леклерк (Lond. Brit. Museum. Prints and Drawings. 1865. 0610.47) Колонна в память о возвращении кор. Генриха IV в католич. веру. Гравюра. 1596 г. Мастер Ж. Леклерк (Lond. Brit. Museum. Prints and Drawings. 1865. 0610.47) Среди приоритетных задач Папского престола было поддержание мира между Испанией и Францией, крупнейшими католич. державами в Зап. Европе. Обе страны должны были объединить усилия, чтобы бороться с распространением протестантизма и противостоять турецкой угрозе. Сразу после восстановления дипломатических отношений с Францией К. |
| Важным фактором сближения Л. с Папским престолом стала политика короля по отношению к протестантам. В 60-80-х гг. XVII в. королевская власть, последовательно отдалявшаяся от положений Нантского эдикта (1598), начала наступление на права гугенотов . Так, Л. определил время и место проведения протестант. проповедей, ограничил допустимое количество присутствующих на религ. церемониях (в т. ч. на похоронах), запретил издание и распространение кальвинист. лит-ры. Запрету подверглось и пение псалмов вне храма, прекратился созыв синодов реформатских церквей Франции, а провинциальные синоды могли собираться лишь в присутствии королевского комиссара; протестант. общины нек-рых провинций были лишены права вести переписку друг с другом. Программа обучения в протестант. школах свелась к основам арифметики, чтения и письма, запрещался переход из католичества в протестантизм, протестанты не могли иметь слуг из числа католиков. Протестантам, обратившимся в католичество, выплачивалось значительное вознаграждение. Особое внимание Л. уделял обращению дворян, протестанты фактически были лишены возможности достичь высокого положения при дворе. Широкий общественный резонанс вызвал переход в католичество маршала А. де Тюренна (1668). Протестантов вытесняли с гос. должностей, для них вводились запреты на нек-рые профессии (врача, судьи, нотариуса, книгоиздателя и др.), запрещались смешанные браки, а дети от таких браков объявлялись незаконными. В 1681 г. с санкции военного министра Лувуа провинциальные интенданты начали практиковать т. н. драгонады - обязательный постой войск в домах гугенотов, во время к-рого жителям приходилось терпеть бесчинства с их стороны. В результате жители пров. Пуату, где впервые была опробована данная мера, стали в массовом порядке переходить в католичество. Согласно эдикту Фонтенбло (17 окт. 1685), во Франции было запрещено отправление протестант. культа. Т. о., Нантский эдикт, к-рый трактовался как временная, компромиссная мера, призванная положить конец религ. |
| Конвент – высший законодательный и исполнительный орган первой французской республики, действовавший с 21 сентября 1792 г. по 26 октября 1795 г. Речь идет об якобинском этапе в истории конвента, когда народное восстание 31 мая – 2 июня 1793 г. привело к изгнанию жирондистов из конвента и к передаче всей полноты власти якобинцам. 32 Наполеон I Бонапарт (1769–1821) – французский государственный деятель и полководец, первый консул Французской республики (1799–1804), император французов (1804–1814 и март – июнь 1815). 33 префект – во Франции лицо, возглавляющее департамент как представитель центрального правительства; считается главой всех государственных учреждений в данном департаменте. 35 Комб Эмиль (1835–1921) – французский государственный деятель. В июне 1902 – январе 1905 г. Комб – глава французского правительства. Правительство Комба провело некоторые антиклерикальные мероприятия: закрыло ряд католических конгрегации, запретило деятельность религиозных обществ в области просвещения, подготовило законопроект об отделении церкви от государства (осуществлен в конце 1905 г.). 36 Филипп II (1527–1598) – испанский король с 1556 по 1598 г., крупнейший представитель испанского абсолютизма. 37 Нантский эдикт – эдикт, подписанный французским королем Генрихом IV в апреле 1598 г. в Нанте; завершил религиозные войны во Франции. По Нантскому эдикту католицизм оставался господствующей религией, но гугеноты получили свободу вероисповедания и богослужения в городах (кроме Парижа и некоторых других), в своих замках и ряде сельских местностей; им предоставлялось право занимать гугенотам судебно-административные и военные должности; для разбирательства судебных дел гугенотов при парламентах в Париже, Тулузе, Бордо и Гренобле были созданы особые палаты, состоящие наполовины из гугенотов; им было разрешено созывать свои политические конференции и синоды. По секретным дополнительным статьям эдикта гугеноты получили 100 крепостей с гарнизонами. После войны с гугенотами в 1621 – 1629 г. секретные статьи эдикта были ликвидированы по миру в Але (1629 г.). Людовик XIV в 1685 г. окончательно отменил Нантский эдикт 1598 г. |
| И если, однако же, Константин нашел искомый термин и вписал его в один из важнейших актов римского законодательства, то в этом случае он, нет сомнения, действовал не без опытного руководительства, каким и могло быть руководительство Осии. Corpus christianorum, по Миланскому эдикту, получает права на существование в Римской империи, и с этим христианству был открыт широкий простор для цивилизующей деятельности в человечестве. Вот что давал и провозглашал Миланский эдикт! Насколько широк был объем понятия corpus christianorum по Миланскому эдикту? Заключало ли оно в себе представление об одних последователях кафолической Церкви или под это понятие подходили и еретики и, сектанты? Этот вопрос для многих исследователей представляется очень важным, но решается он ими и так, и иначе. Нам кажется, что много трудиться над разрешением этого вопроса нет надобности. В понятие corpus christianorum Миланский эдикт включал всех наличных христиан того времени, без различия конфессиональных оттенков, имевших место в их среде. Дело в том, что если когда Церковь представляла из себя действительное целое, то именно во время перед изданием Миланского эдикта. В обществе христиан того времени не было видно никакой религиозной партии, которая могла бы грозить церковному миру. Вообще, эпоха от осуждения Павла Самосатского до Миланского эдикта (272–313 гг.) представляет в истории Церкви замечательное затишье в отношении к появлению новых ересей и сект. Прежние ереси смолкли и значительно стушевались; из новых появляется манихейство, но разве это христианская Правда, около этого времени появляется распря донатистов, но вопрос об этой распре еще не уяснился в то время в сознании государя. Эдикт Миланский, объявляя покровительство corpori christianorum, не исключал из этого понятия ни ересей, ни сект, но это не значит, чтобы законодатель этим самым связал себе руки на будущее время, не значит, чтобы он не имел возможности употреблять какие-либо меры для стеснения сектантов, не противореча Миланскому эдикту. |
| Ибо трудно представить себе, чтобы Константин сам, без указаний со стороны лиц, хорошо знакомых с теологическими воззрениями христианскими и историческим значением христианства, мог сам найти термин для выражения нового понятия – « церковь христианская». Поэтому можно полагать, что эдикт миланский издан Константином не без участия в этом деле Осии Кордубского. Что такое было христианство на взгляд язычников? Оно было religio nova, т.е. неизвинительное, достойное всякого осуждения, новшество; оно было или правильнее христиане были на взгляд тех же язычников – genus tertium, 505 что-то невозможное, непохожее ни на одно из двух известных древнему миру и враждебных между собою религиозных направлений, приверженных к двум главным культам – иудейскому и политеистическому, они не были ни иудеями, ни язычниками. При существовании таких представлений о христианстве и христианах, какие распространены были в древнем мире, даже очень умный человек, но воспитанный на тех же представлениях, не мог сам собою приискать точное обозначение для «новой религии» и для общества людей, бывших каким-то genus tertium. И если, однако же, Константин нашел искомый термин и вписал его в один из важнейших актов римского законодательства, то в этом случае он, нет сомнения, действовал не без опытного руководительства, каким и могло быть руководительство Осии. Corpus christianorum, по эдикту миланскому, получает права на существование в римской империи, и с этим христианству открыт широкий простор для цивилизующей деятельности в человечестве. Вот что давал и провозглашал эдикт миланский! Насколько широк был объем понятия corpus christianorum по эдикту миланскому? Заключало ли оно в себе представление об одних последователях кафолической церкви или же под это понятие подходили и еретики, и сектанты? Этот вопрос для многих исследователей представляется очень важным, но решается он ими и так, и иначе. Нам кажется, что много трудиться над разрешением этого вопроса нет надобности. В понятие: corpus christianorum эдикт миланский включал всех наличных христиан того времени, без различия конфессиональных оттенков, имевших место в среде иных из христиан. |
| По эдикту имп. Валентиниана I (364–375 г.) в воскресенье «никто из христиан не должен подвергаться взысканию долгов» [ 617 ]. Имп. Феодосий Великий запретил в воскресенье публичные зрелища [ 618 ]. По эдикту 385 г. имп. Валентиниана II и Феодосия Великого в воскресенье «должно прекращаться ведение всех тяжб, производство торговли, заключение договоров; не должно быть судов ни чрез посредников (третейских), ни чрез назначенных и по выбору судей»; нарушение этого закона каралось как кощунство (sacrilelgus) [ 619 ]. Эдиктом Феодосия Великого 389 г. действие этого закона распространено на страстную с пасхальной недели [ 620 ]. Эти законы, понятно, увеличили ореол святости около воскресного дня, у церковных писателей этой эпохи слышатся советы христианам брать пример с язычников и иудеев в благоговейном отношении к праздникам [ 621 ] и реже высказывается мысль, что для христианина каждый день праздник [ 622 ]. «Неделя имеет 7 дней», говорил св. Златоуст, «эти 7 дней Бог разделил с нами не так, чтобы Себе взял больше, а нам дал меньше, и даже не разделил поровну — но тебе дал 6 дней, а Себе оставил один» [ 623 ]. «Поставим непременным законом для самих себя, для наших жен и детей один день в неделе посвящать весь слушанию и воспоминанию того, что слышали (в храме)» [ 624 ]. Этим проводилась мысль, что собственно весь воскресный день должен быть посвящен богослужению. Все житейское, работа, как и развлечение, оскверняет его; последнее даже более: по блж. Августину в праздник «лучше пахать, чем плясать» [ 625 ]. Такие взгляды могли только усилить древний обычай особенно торжественного богослужения в воскресные дни. Сардикийский Собор (347 г.) отлучает того, «кто живя в городе в три воскресные дня в течение трех седмиц не придет в церковное собрание» [ 626 ]. Мы видели, что в Иерусалимской Церкви утреня, и всегда начинавшаяся, как и в других церквах [ 627 ], задолго до рассвета, (почему часто называется ночной службой, а у монахов — παννοχς, vigilia [ 628 ], в воскресенье начиналась такой глубокой ночью, что могла быть названа бдением [ 629 ]). |
| De mort. persecut. 33-35; Euseb. Hist. eccl. VIII 17; IX 1). Из-за скорой смерти имп. Галерия этот эдикт во мн. районах империи не успел вступить в силу. Власть над Н. вскоре перешла к имп. Максимину II Дайе (311-313), чья политика в вопросах религии была противоречива. В дек. 311 г. в своих главных столицах, Н. и Антиохии , он также издал эдикт о религ. свободе, подобный эдикту Галерия ( Euseb. Hist. eccl. IX 1). Тем не менее Максимин оставался приверженцем традиц. веры и стремился проводить реформы, укреплявшие единство корпорации языческого жречества; преследования христиан спорадически возобновлялись. В янв. 312 г. жертвой Максимина в Н. стал христ. богослов пресв. Лукиан Самосатский (Ibid. IX 6). В нач. лета 313 г. Максимин Дайя был разгромлен войсками имп. Лициния (313-324). 13 июня Лициний торжественно вступил в Н. Здесь им был провозглашен новый эдикт о веротерпимости, аналогичный Миланскому эдикту 313 г. ( Lact. De mort. persecut. 48; Euseb. Hist. eccl. X 5). Гонения на востоке Римской империи прекратились, христ. община Н. начала быстро восстанавливаться под покровительством толерантного имп. Лициния. Вероятно, ок. 313 г. в Н. вернулся Лактанций, к-рый провел неск. лет на Западе из-за преследований Галерия и Максимина Дайи. К нач. 20-х гг. IV в. новый еп. Н. Евсевий († 341/2) стал одним из видных советников имп. Лициния. Евсевий Никомидийский, впосл. в догматических спорах занявший сторону арианства , был первым в истории иерархом христ. Церкви, к-рый может быть охарактеризован как «придворный епископ». Он добился серьезного влияния как политик и советник, оказывавший заметное влияние на политику императоров (Лициния, а затем Константина и Констанция II), прежде всего в религ. сфере. В 323 г., с началом войны между императорами Лицинием и Константином, еп. Евсевий был включен Лицинием в состав посольства, к-рое отправилось в лагерь Константина под Фессалоникой обсудить условия перемирия. Однако Константин отказался от переговоров и впосл. вспоминал о появлении Евсевия с гневом. |
| По–видимому, антиохийцы уже ознакомились с этой позицией благодаря эдикту Феодосия, где Дамас именуется «столпом ортодоксии». Сохранился рассказ, написанный крайне субъективно, и в то же время занимательно, о том, как Павлин, Аполлинарий и друг Мелетия пресвитер Флавиан дружно поддержали указ императора, чтобы им за это оставили церковные здания (Феодорит, «Церковная история», 5.3.9–15). Флавиан разоблачает лицемерие Павлина, говоря: «Дамас, исповедуя единое существо Троицы, прямо проповедует о трех Ипостасях», а Аполлинарию указывает на «убеждение Дамаса, что Бог–Слово принял всецело наше естество». Оба они не смогли доказать согласие своих догматов с этими положениями, и все храмы были отданы Мелетию. Тот же обратился к Павлину с великодушными словами: «Если мне придется первому окончить жизнь, ты, друг, в то время один управляй стадом, а когда Бог велит тебе прежде меня испытать это, я опять, сколько станет сил, буду заботиться об овцах». Однако вражда осталась. Мелетианам было неприятно, что восточное большинство в течение долгого времени считалось арианским, из–за чего Рим упорно поддерживал раскольника Павлина. В последующие месяцы положение только усугубилось. Феодосии перенес тяжелую болезнь во время поездки в Фессалоники и по выздоровлении немедленно крестился. После этого он решил навести порядок в церковных делах. Демофилий Константинопольский, верный сторонник политики Валента, отказался подчиниться эдикту и потерял сан. Избрание преемника омрачилось вмешательством Александрии. Григорий Назианзин уже был переведен в Анастасию в ожидании назначения. В ту же церковь под предлогом помощи настоятелю в возрождении никейской веры прибыл некто Максим Киник, александрийский философ, обратившийся в христианство. Григорий тепло принял его и оказал всяческую поддержку. Внезапно группа епископов Александрии, Рима и Милана во главе с Петром Александрийским в обход Григория рукоположила епископом Константинопольским своего человека. Самым неожиданным для Назианзина оказалось то, что во главе цареградской церкви встал его новый прихожанин… Тем временем Феодосии объявил о созыве общецерковного собора в Цареграде. |
| Многие положения и выводы из них, сделанные со временем в иконоборческой системе, являются общими и павликианству-богомильству. В свое время мы увидим, что первым правительственным актом вслед за утверждением православия в 843 г. было избиение павликиан. В особенности внутренняя связь богомильства и системы иконоборческой обнаруживается в Синодике в неделю православия и «Беседе» пресвитера Косьмы . Переходим к эдикту против икон. К 726 г. относится известие Феофана: «В этом году начал нечестивый царь Лев дело о низвержении святых и честных икон» . Что здесь разумеется именно официальный правительственный акт, видно из последующих слов того же автора: «И узнав об этом, папа Григорий составил против Льва догматическое послание, доказывая, что не подобает царю вмешиваться в дела веры и изменять древние церковные догматы, установленные святыми отцами». Первый и самый важный результат этого правительственного акта, до нас, однако, не дошедшего, а погибшего во время жаркой начавшейся затем борьбы, как и большинство других материалов иконоборческого движения, и было это самое письмо папы Григория, представлявшее собой возражение на эдикт Льва. Понятна отсюда капитальная важность того папского письма для восстановления содержания утраченного эдикта . Упомянув о прежних письменных актах, в которых Лев, как и подобает христианскому царю, оставался верным святоотеческим правилам, папа приступает к иконоборческому эдикту и продолжает в следующих выражениях: «Кто оглушил твои уши и развратил сердце, как искривленный лук, и ты устремил взоры назад? Десять лет по милости Божией ты поступал правильно и не занимался вопросом о святых иконах. Ныне же говоришь, что «иконы занимают место идолов» и что «поклоняющиеся иконам суть идолослужители», и сделал распоряжение об уничтожении их и об окончательном истреблении. Ты написал, что не должно воздавать поклонения тому, что создано руками, ни всякому изображению небесному или земному, и присоединяешь: скажи мне, кто нам внушил почитать и воздавать поклонение рукотворным предметам, и я признаю, что это божественный закон». |
| Важно отметить, что данный документ предоставлял свободу христианству не в ущерб другим религиям Римской империи; последователи различных языческих культов сохраняли свои права и свободы, как и прежде. Однако в Миланском эдикте, по сути, признавался тот факт, что Церковь – не какая-то маргинальная секта, разлагающая традиционные общественные устои. Напротив, авторы документа убеждены, что христиане способны обратить милость Бога ко всему народу. Богоугодность и полезность христиан для общества – вот на что опирался новый эдикт, выражая надежду на то, что «Божество» ниспошлет властям и народу империи «во всех случаях скорую помощь и всякое благо». Эти строки не просто уравнивали христиан в правах и свободах с язычниками, но открывали перед ними возможность заявить о себе как о новой силе, способной положительно влиять на общество, наполнять божественным смыслом его существование. Благодаря Миланскому эдикту христиане оказались перед необходимостью думать не только о своем спасении и о благе своей небольшой общины. Новое положение в обществе заставило их задумываться о качестве этого общества, о своей роли в нем – роли активных граждан, молитвенников за отечество, людей доброй воли. В новых условиях христиане – епископы, богословы, монахи и множество мирян – не растерялись. В империи начался бурный расцвет христианской мысли и культуры, зародилась христианская историософия, сформировалось новое отношение Церкви к окружающему ее миру. Эпоха, начало которой положило издание эдикта, вошла в историю как золотой век христианства, а для империи эта эпоха стала временем смены мировоззренческих парадигм. Богословие Церкви легло в основу нового понимания личной, социальной и государственной ответственности, повлияло на обновление всех институтов общества, дало новый ценностный фундамент семейным отношениям, отношению к женщине, повлекло за собой постепенное изживание института рабства в империи. Новая империя соединила в себе римскую культуру правовых отношений, греческое искусство изящной мысли и благочестие Иерусалима. А христианство стало в нем новой религией, фундаментом нового мировоззрения, способного объединить все многообразие рас и народов империи. Получив исторический шанс, Церковь воспользовалась им сполна. |
|
|
