| Во Фриули до 10% судебных процессов (из 390), состоявшихся до 1595 года, было связано с магией, а в течение последующих пятнадцати лет под эту рубрику подпадала половина дел (558). В других местах этот сдвиг был менее заметным и произошел быстрее; в Неаполе магия стала единственным обвинением, породившим значительное число инквизиционных процессов в 1570-е годы, и оставалась таковой на протяжении десятилетий, вплоть до 1720-х годов. В Венеции переход от ереси к (с. 90) был столь же резким, как и во Фриули, но произошел на двенадцать лет раньше. В течение XVII века предметом озабоченности римской инквизиции стали все формы магии, от ведовства до предсказаний: в каждом трибунале около 40% дел, рассматривавшихся на протяжении этого столетия, могли быть отнесены к разряду преследований суеверия и магии. Самые тщательные оценки количества еретиков, казненных в Риме на протяжении первого столетия деятельности инквизиции, насчитывают сотню — по большей части протестантов» (Монтер У. Ритуал, миф и магия в Европе раннего Нового времени. М., 2003, сс. 90-91 и 95). Среди других дел, рассматриваемых в инквизиции, до 15 процентов было дел, связанных с обвинениями священников в сексуальных домогательствах, плюс двоеженство, гомосексуализм и т.п. Заметим, что ученых-астрономов и физиков среди жертв инквизиции нет. В целом по католическим странам Европы: За два с половиной столетия «между 1550 и 1800 годами перед судом инквизиций предстало около 150 тыс. человек, но лишь 3000 из них были приговорены к смерти» (Монтер, с.84), то есть все те же почти два процента. Исследование , которое в течение шести лет вели светские историки по просьбе папы Иоанна-Павла Второго, опубликованное в 2004 году, дает схожие цифры: «Из 125 000 испытаний, проведенных в истории испанской инквизиции, 59 «ведьм» были приговорены к смерти. В Италии казнено 36 ведьм, в Португалии – 4. Если мы складываем эти данные, мы не получаем и ста случаев». Хуже (особенно в пропорции к численности населения) было в протестантских регионах: Протестантские страны по сравнению с католическими были гораздо более суровы в отношении женщин, обвиняемых в занятиях магией или общении с демонами. |
| Во Фриули до 10% судебных процессов (из 390), состоявшихся до 1595 года, было связано с магией, а в течение последующих пятнадцати лет под эту рубрику подпадала половина дел (558). В других местах этот сдвиг был менее заметным и произошел быстрее; в Неаполе магия стала единственным обвинением, породившим значительное число инквизиционных процессов в 1570е годы, и оставалась таковой на протяжении десятилетий, вплоть до 1720х годов. В Венеции переход от ереси к (с. 90) был столь же резким, как и во Фриули, но произошел на двенадцать лет раньше. В течение XVII века предметом озабоченности римской инквизиции стали все формы магии, от ведовства до предсказаний: в каждом трибунале около 40% дел, рассматривавшихся на протяжении этого столетия, могли быть отнесены к разряду преследований суеверия и магии. Самые тщательные оценки количества еретиков, казненных в Риме на протяжении первого столетия деятельности инквизиции, насчитывают сотню – по большей части протестантов» (Монтер У. Ритуал, миф и магия в Европе раннего Нового времени. М., 2003, сс. 90–91 и 95). Среди других дел, рассматриваемых в инквизиции, до 15 процентов было дел, связанных с обвинениями священников в сексуальных домогательствах, плюс двоеженство, гомосексуализм и т.п. Заметим, что ученых-астрономов и физиков среди жертв инквизиции нет. В целом по католическим странам Европы: За два с половиной столетия «между 1550 и 1800 годами перед судом инквизиций предстало около 150 тыс. человек, но лишь 3000 из них были приговорены к смерти» (Монтер, с. 84), то есть все те же почти два процента. Исследование, которое в течение шести лет вели светские историки по просьбе папы Иоанна-Павла Второго, опубликованное в 2004 году, дает схожие цифры: «Из 125 000 испытаний, проведенных в истории испанской инквизиции, 59 “ведьм” были приговорены к смерти. В Италии казнено 36 ведьм, в Португалии – 4. Если мы складываем эти данные, мы не получаем и ста случаев». Хуже (особенно в пропорции к численности населения) было в протестантских регионах: в Швейцарии с населением около 1 миллиона сожгли 4000 ведьм; в Речи Посполитой с населением 4 400 000 – около 10 000 человек; в Германии с населением в 16 млн – 25 000 казней; в Дании-Норвегии с населением 970 000 – 1350 человек». |
| Инквизиторы были вполне способны рекомендовать светским властям, которые только и могли предать смерти нераскаявшегося еретика, применить смертную казнь, и сами вынесли много суровых приговоров. Однако в основном инквизиторы просто предписывали покаяние различной продолжительности и интенсивности. Их культура была культурой стыда, а не насилия» (Монтер, сс. 84-85 и 99). Из исследования инквизиционных архивов Монтер делает вывод, что инквизиция, встречая дела о колдовстве, «расследовала подобные дела неохотно и карала преступников не слишком сурово. Мягкость инквизиторских приговоров по обвинениям в ведовстве составляет разительный контраст с суровостью светских судей Северной Европы в те же столетия. Филиал римской инквизиции в Миланском герцогстве противостоял местной панике, приведшей в 1580 году в миланские тюрьмы 17 ведьм. Девять из них были оправданы по всем статьям обвинения, еще пять — освобождены после принесения клятвы, одна из них полностью признала свою вину, а две сделали частичные признания, — но даже и эти три отделались незначительными наказаниями. Принимая во внимание такое отношение, не стоит удивляться тому, что немногие были казнены за ведовство по приговору одной из средиземноморских инквизиций (дюжина басков в 1610 г., причем половина из них умерла в тюрьме), невзирая на все предоставлявшиеся для этого возможности. Странно созерцать огромные папки с собранными инквизиторами бумагами, материалами дел о ведовстве, зная о незначительном реальном ущербе, нанесенном ими людям. … Поистине, настал век Просвещения. Как мы видели, средиземноморские инквизиторы осудили несколько тысяч человек за недозволенную магию, но казнили лишь около дюжины ведьм. Если уж на то пошло, в раннее Новое время они лишали жизни по обвинению в ереси относительно небольшое количество людей. Если сравнить эти данные с числом анабаптистов, убитых в Австрии, Империи и Нидерландах, средиземноморские инквизиции покажутся почти снисходительными» (с. 95) — «ибо цель была не убить, а обратить» (Dedieu J.-P. |
| Состав лаврской братии в настоящее время распределяется по следующим послушаниям. Во главе стоит Духовный Собор, состояний из 6-и лиц: наместника, казначея, ризничего, заведывающего Архивом и Библиотекой и благочинного Монастырей и двух экономов – Митрополичьего Дома и Лавры. При Духовном Соборе состоит правитель дел – игумен, у него помощник – иеромонах и 5 послушников – письмоводителей. Далее следуют: благочинный Лавры –иеромонах и его помощник, также иеромонах; духовник братии и его помощник – иеромонахи; келарь – иеромонах и его помощник – послушник; келлиарх – иеромонах; свечник – иеродиакон и у него 4 помощника – послушника; просфорник – иеродиакон и 5 помощников – послушников; заведывающий братской кружкой – иеромонах; помощник эконома Лавры – иеродиакон и кладовщик – послушник; заведывающий кладбищенской Конторой иеромонах и его помощник – иеродиакон; заведывающий певческим корпусом и школой иеромонах; 13 чередных иеромонахов; архидиакон; 17 иеродиаконов и 35 послушников в клиросском послушании; 4 пономаря в Лавре, чтец и пономарь в крестовой церкви; послушник – предносящий крест при Богослужении владыки-митрополита, послушник-посошник, послушник-свещник, послушник-книгодержец; при казначее и экономе Лавры по одному письмоводителю. Обслуживают обитель 17 церковных сторожей и 25 кладбищенских, паспортист, монтер, 2 слесаря, волопроводчик, плотник, печник, 5 истопников, 2 банщика, 10 кучеров, 5 ночных и денных сторожей, 2 привратника, 19 служителей при кельях, 7 корридорных, нарядчик, 20 рабочих, 3 служителя при больнице, повар, помощник повара, 6 кухонных служителей, 3 хлебника, 2 квасника, 3 столовщика. При домах Лавры 10 швейцаров, 16 дворников, 10 сторожей при домах, амбарах и кладовых. На службе Лавры состоят: врач, фельдшер, присяжный поверенный, архитектор. В лаврской Киновии состоит 3 иеромонаха, иеродиакон и 7 послушников. На покое пребывают архимандрит и иеромонах. В Серафимо-Антониевском скиту состоит архимандрит, 2 иеромонаха, иеродиакон, монах и 6 послушников. |
| Поиск и искоренение магических практик входил в круг обязанностей Католической инквизиции . В Европе раннего Нового времени это породило печально известный феномен т. наз. «охоты на ведьм». При этом, однако, важно отметить тот факт, что в целом инквизиторы, как правило, стремились не только установить сам факт занятия колдовством, но и выяснить внутреннюю мотивацию лица, виновного в таких занятиях. В том случае, если виновный прибегал к магическим практикам по суеверным мотивам, не воспринимая эти практики как отступничество от христианской веры, наказание ему как правило ограничивалось назначением церковной епитимьи. Однако если в ходе судебного следствия выяснялось, что сам обвиняемый считал, что своими действиями вступает в отношения с сатаной и сознательно шел на этот шаг, то его осуждали уже согласно гражданскому закону и могли приговорить к смерти (подробнее см.: Монтер У. «Ритуал, миф и магия в Европе. Раннего нового времени» Москва, 2003 г.). В Русской Православной Церкви с самого начала её существования колдовство считалось тяжким грехом и осуждалось. Наставления по борьбе с магическими практиками можно найти в таких памятниках, как «Правило Церковное (канонические ответы)» митрополита Иоанна II (кон. XI в.), грамота митрополита Фотия (нач. XV в.), «Вопрошания Кирика» (XV в.) и мн. др. Важность борьбы с колдовством и волшебством подчеркивалась и на Стоглавом соборе 1551 года. И в дальнейшем церковные авторы, в том числе и прославленные в лике святых предупреждали о пагубных последствиях колдовских практик. Например, преподобный Макарий Оптинский (Иванов) в своих « Душеполезных поучениях » в подразделе «Колдовство» многократно подчеркивает, что источником сил любого мага и колдуна являются нечистые злые духовные силы – черти, бесы, демоны и в конечном итоге диавол. Тем не менее вплоть до XVII в. наказания за колдовство в России как правило ограничивалось церковной епитимьей. Однако позднее колдовство стало считаться и государственным преступлением: так, смертная казнь в качестве наказания за колдовство предписывалась «Морским регламентом» Петра Первого. |
| Пошла в церковь на следующий день. Единственные босоножки у меня – на каблуках. Едва добежала до метро – каблук хрустнул и обломился. Скинула босоножки, дотащилась домой – босяком по асфальту. Пошла в храм на третий день – купила себе спортивные тапочки. Застряла в лифте. Так и просидела там два часа, пока монтер не проспался. Поняла – нет, одной в церковь мне не попасть. Попрошу праведника привести меня за руку и стать моим крестным. Позвонила благонадежному положительному церковному человеку – отвези меня в церковь, помоги покреститься. Он сказал: – Поедем в Отрадное, там тебя и покрестят. Встретились с ним на вокзале. Боялась – отменят электричку – нет, вот она, вовремя. Думала – не остановится она в Отрадном, что-то мы наверняка перепутали – нет, вот она, церковь, красавица, вдалеке, перейди поле, и ты там, в объятиях Своего Господа… И вдруг мой будущий крестный стал о чем-то спорить со мной. Тон такой брюзгливый взял. Я ему – возражать. Он – как брякнет что-то ну очень уж несправедливое и оскорбительное. Я ответила. Почти дошли до церкви, но чувствую – нельзя в таком виде идти, надо поостыть, успокоиться, примириться с ближним, с праведником, который меня привез. Сели мы с ним на косогоре, посмотрели на проходящие поезда, примирились. Только пошли, а он опять – что-то ужасно обидное, принципиально уязвляющее меня. Видимо, не такой уж и праведник… Я ему в ответ всякие резкости. Опять сели на косогоре. Успокоились. Помолчали. Помирились. Пришли в церковь, а служба уже кончилась, старушка моет полы, батюшка уехал… И тут я взмолилась из самых глубин души: – Господи! Погибаю! Сам сатана ходит вокруг меня, рыкая, яко лев, ища, как бы ему меня поглотить. Не дай погибнуть созданию Твоему! Спаси меня, Милосердный! И Господь пришел мне на помощь. Покрестил меня добрый пастырь. И Снегиревы наконец попали к старцу, он поселил их у себя в пустыньке, возле самой церкви, под покровом своих молитв. А Щуровский умотал в Америку и, как сообщили потом по телевизору, был посажен там в тюрьму «за совращение малолетних мальчиков». Надюшка же так и не смогла перевесить карьерную чашу Серого – он женился на другой, бездетной, и уехал, кажется, в Пакистан. Но зато она вышла замуж за миллионера и переехала вместе с ребенком в Англию. Ходит теперь молиться к митрополиту Антонию. А вот Миша Попов умер ужасной смертью в весьма скором времени после Москвы. Он задохнулся от угарного газа. Подробностей я не знаю. С тех пор прошло уже двадцать четыре года. И шов у меня до сих пор – болит! |
| Шубин Л. А. Поиски смысла отдельного и общего существования: Об Андрее Платонове. Работы разных лет. М., 1987. Шубина Е. Д. Приключения идеи. К истории создания романа «Чевенгур»//Литературное обозрение. 1989. Яблоков Е. А. На берегу неба (Роман Андрея Платонова «Чевенгур»). СПб., 2001. Примечания Попразднство — дни после праздника, в которые на богослужении совершаются молитвословия и песнопения, посвященные данному празднику; так, попразднство Пасхи длится тридцать восемь дней — до Вознесения, других праздников — от одного до восьми дней; попразднство Успения Божией Матери длится восемь дней. — Прим. ред. Размер зарплаты и цены на основные продукты питания в начале XX века взяты из статьи «Становление Кинельского железнодорожного узла (1877–1917 гг.)», опубликованной Российским государственным архивом научно-технической документации. Так, с ошибкой, в оригинале. Ср. также в письме будущей жене, написанном в 1921 году: «Мария, вы та самая, о которой я одиннадцати лет написал поэму». Лето Господне (лат.; буквально: год века Господня). Так в оригинале. Ср. также в письме Платонова жене летом 1928 года: «Виделся со Шкловским — все-таки чужой он мне человек». Наркомат земледелия. Дело Промпартии — крупный судебный процесс по делу о «вредительстве в промышленности», состоявшийся 25 ноября — 7 декабря 1930 года. Весной 1930 года, после ряда забастовок рабочих на шахтах, была арестована группа видных инженерно-технических специалистов, которые обвинялись в создании антисоветской подпольной организации («Промышленной партии»), вредительстве в различных отраслях промышленности, связях с «Торгпромом», объединением бывших российских промышленников в Париже, в целях свержения советской власти (см. в частности: А. Хомяков. Дела академика Стечкина и «Дело „Промпартии“»//Новый мир. 2006. 12). — Прим. ред. В этом слове не зазорность, а уважение: монтер — организатор, мастер, комбинатор косных веществ. — Прим. А. Платонова. В. А. Попов — главный редактор журнала «Всемирный следопыт». |
| Бригадир от поры до поры крикнет: «Раство-ору!» И Шухов свое: «Раство-ору!» Кто работу крепко тянет, тот над соседями тоже вроде бригадира становится. Шухову надо не отстать от той пары, он сейчас и брата родного по трапу с носилками загонял бы. Буйновский сперва, с обеда, с Фетюковым вместе раствор носил. По трапу и круто, и оступчиво, не очень он тянул поначалу, Шухов его подгонял легонько: – Кавторанг, побыстрей! Кавторанг, шлакоблоков! Только с каждыми носилками кавторанг становился расторопнее, а Фетюков все ленивее: идет, сучье вымя, носилки наклонит и раствор выхлюпывает, чтоб легче нести. Костыльнул его Шухов в спину разок: – У, гадская кровь! А директором был – небось с рабочих требовал? – Бригадир! – кричит кавторанг. – Поставь меня с человеком! Не буду я с этим м…ком носить! Переставил бригадир: Фетюкова шлакоблоки снизу на подмости кидать, да так поставил, чтоб отдельно считать, сколько он шлакоблоков вскинет, а Алешку баптиста – с кавторангом. Алешка – тихий, над ним не командует только кто не хочет. – Аврал, салага! – ему кавторанг внушает. – Видишь, кладка пошла! Улыбается Алешка уступчиво: – Если нужно быстрей – давайте быстрей. Как вы скажете. И потопали вниз. Смирный – в бригаде клад. Кому-то вниз бригадир кричит. Оказывается, еще одна машина со шлакоблоками подошла. То полгода ни одной не было, то как прорвало их. Пока и работать, что шлакоблоки возят. Первый день. А потом простой будет, не разгонишься. И еще вниз ругается бригадир. Что-то о подъемнике. И узнать Шухову хочется, и некогда: стену выравнивает. Подошли подносчики, рассказали: пришел монтер на подъемнике мотор исправлять и с ним прораб по электроработам, вольный. Монтер копается, прораб смотрит. Это – как положено: один работает, один смотрит. Сейчас бы исправили подъемник – можно б и шлакоблоки им подымать, и раствор. Уж повел Шухов третий ряд (и Кильдигс тоже третий начал), как по трапу прется еще один дозорщик, еще один начальник – строительный десятник Дэр. Москвич. Говорят, в министерстве работал. |
| — Бабушка лекарства не дождалась, решила, что у тебя дела в школе, послала меня. А что тут у вас происходит? Дима объяснил. Мужик пошел за ружьем. Кирилл полез на дерево. Тая Коровина плакала и размазывала слезы по круглым щекам. Мама силой увела домой малыша в красной куртке. Он оборачивался и грозил кому-то кулаком. — Папа, придумай что-нибудь, — сказал Дима. — Должен же быть алгоритм… — Окна дома слишком далеко, — задумчиво сказал Михаил Дмитриевич. — А ветки слишком тонкие… — Это я сам знаю! — огрызнулся Дима. — А что делать? — Вероятно, предоставить ситуацию самой себе. Иногда это лучший выход… Дима тихо пробормотал себе под нос такое, что оба собеседника предпочли не услышать. — Смотрите, едет! — крикнула Маша Новицкая, указывая рукой в конец улицы. — Кирилл, замри! — сориентировался Антон Каратаев. По переулку не торопясь, словно неуверенный в собственных действиях и направлении, ехал переделанный грузовик «Петросвета» с опущенной решетчатой люлькой, в которой стоял и всматривался в столпившихся людей монтер в фирменной «петросветовской» куртке. Из кабины яростно махала сразу двумя руками сидящая рядом с водителем Вика Стогова. — Ура! — закричала что-то сообразившая Тая Коровина. — Отойдите все! — распорядился Антон. — Кирилл, бросай сюда эту штуку. Я полезу в кабинку, а ты сиди там, подхватишь… — Понял! — отозвался с дерева Кирилл. — Бросаю! — Они на Невском гирлянду к празднику вешали, — торопясь, объяснила Вика Маше Новицкой. — Я их полчаса уговаривала, потому долго. Они меня сначала посылали по-всякому, а потом поняли, что я все равно не уйду, и водитель сказал: поехали, быстрее получится. — Тебя, пацан, в люльку не пущу! — сказал монтер Антону Каратаеву. — Техника безопасности. — Вы сами этой штукой не сможете, — возразил Антон. — Я вообще ловкий, не такой, как он, конечно, — Антон пальцем указал на сидящего на дереве Кирилла. — Но все-таки. Да ведь и вы же со мной будете. — Не спорь с ними! — крикнул немолодой водитель, высунувшись в окно. — Ты что, не видишь, у них тут сплошное «гнездо кукушки», в смысле — они все разом «ку-ку»! А у нас — график! |
| Залез монтер на верхушку столба и пробует на ощупь: в которых проводах есть ток, а в которых нету. И вот найдет нужное и орет: «Фаза!» И всякий раз прилагает что-нибудь непотребное. Я предупредил его, что ругаться не следовало бы. А он в ответ: мол, это все… вроде как ерунда, и ничего он не боится, потому что с этими фазами давно знаком. И тут то ли ремень на монтерской «кошке» развязался, то ли фаза какая-то незнакомая попалась, но светоносец вдруг опрокинулся вниз головою и неудобно повис на одной ноге. Пока бегали за стремянкой, другая нога выдернулась из ботинка, и бедолага нырнул к земле. Обошлось без переломов. Забравшись снова, он более уже не сквернословил, и с фазами разобрался на удивление легко — действительно, по-приятельски. Подошла пора восстанавливать еще один храм — каменный, находившийся в семидесяти километрах от моей деревни. Местные власти предложили опытного хозяйственника, который всю жизнь что-то строил в наших краях. Он развернулся быстро: сразу же у него завелись деньги, появился лес, кирпич, цемент, шифер. Строительные материалы исчезали, обретались вновь, и вновь исчезали. Машины с колхозным мясом шли в далекий северный город, где бригада сварщиков бросала на стапелях недостроенную подводную лодку, чтобы выполнить срочный заказ нашего хозяйственника… Лес — напротив — отправлял он в южный город и радостно сообщал мне, что взамен высылают электроавтобус: — Никакого бензина не надо: зарядил от сети — и катайся. Да еще и гармонь обещают в придачу. Похоже, это был троллейбус с «гармошкой». Год проходил за годом, а в храме ничего не менялось. — Пока я строю — я живу! — пел хозяйственник. — И очень неплохо, — свидетельствовали прихожане. Выгнать его было трудно — местная власть, имевшая здесь корыстный интерес, препятствовала, но в конце концов дело разрешилось благополучно. Впрочем, после моего отъезда его допустили к восстановлению еще одного храма: крест на купол он водрузил в точности задом наперед, но приобрел новую автомашину… В соседнем районе своего священника не было, и мне иногда случалось касаться соседских забот. |
|
|
