| Cедмица.RU Церковно-Научный Центр «Православная Энциклопедия» По Благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации Чин бракосочетания царя Дмитрия Ивановича с Мариной Мнишек. Май 1606 года Документ опубликован: СГТиД. М., 1819. Т. 2. 138. Приводится по изданию: А. П. Богданов. Русские патриархи (1589-1700): в 2 т. Т. 1. — М.: ТЕРРА; Республика, 1999. С. 191-198. Патриарх Игнатий сыграл весьма важную роль в событиях, произошедших в Москве 8 мая 1606 г., когда состоялось обручение Лжедмитрия I с Мариной Мнишек по православному обряду, венчание ее царским венцом и бракосочетание. По католическому обряду обручение и бракосочетание Мнишек с московским царем было совершено в Кракове еще 12 ноября 1605 г. (место жениха занимал русский посол Власъев). Однако именно московская церемония, когда патриарх совершал православные обряды над католичкой, вызвала огромный политический резонанс, ускоривший падение Лжедмитрия I и его ставленника Игнатия. Уже 17 мая Самозванец и с ним множество западных христиан были убиты восставшими москвичами. Незамедлительно собор русских иерархов обвинил Игнатия в том, что, не крестив Марину Мнишек по православному обряду, он допустил ее к чудотворным образам и святым таинствам. За эту вину Игнатий был лишен не только патриаршего, но и святительского сана, объявлен простым монахом и заточен в Чудовом монастыре. Чин бракосочетания, составленный перед торжествами и обязательный для исполнения, наглядно подтверждает обвинения против низверженного патриарха и показывает, что они распространяются на всех его судей без исключения; все бывшие в Москве члены освященного собора играли свои роли в церемониях в мае. Этот любопытный документ сохранился не полностью: в рукописи отсутствует начало, часть текста утрачена. Текст «...а итти государыне в ... избу к обручанью наперед ... а перед государынею итти дружкам, а за ними протопопу с святою водою да со крестом, в патрахели и в поручах саженых. А за государынею итти свахам всем и боярыням сидячим. А вести государыню под ручку воеводе, отцу ее, да княж Федорове княгине Ивановича Мстисловского. |
| XVIII. В Самборе Отрепьев был принят в Самборе как настоящий царевич Димитрий, со всеми почестями, подобавшими тому сану, который он себе присвоил. В Самборе оказался слуга, при осаде Пскова попавший в московский плен и будто бы во время своего плена видавший царевича Димитрия. Он сейчас же признал его в госте воеводы. Сюда же стали приезжать разные московские выходцы, бежавшие в Литву при Грозном и при Годунове, и все они в один голос признавали в госте царевича. Отрепьев торжествовал и не торопился покинуть радушного хозяина. Мнишек приглашал окрестных панов с их семьями и задавал роскошные пиры в честь мнимого царевича, стараясь как можно более сделать его известным, расположить в его пользу шляхту и подготовить её участие в его предприятии. Молодёжь предалась веселию и танцам, старшее поколение шумно упивалось венгерским. Вскоре же обстановка произвела на самозванца своё действие и Мнишек мог видеть, что надеждам его суждено исполниться даже свыше ожиданий. Пылкий, страстный, впечатлительный, Отрепьев, несколько дней спустя после своего приезда в Самбор, уже был страстно влюблён в одну из дочерей воеводы, Марину. Возможно, что старались направить его выбор именно в эту сторону, но несомненно, что и любовь играла при этом заметную роль. Наружность обольстительной польки не могла оставить Отрепьева равнодушным: тонкие черты, прелестный овал и очаровательный взор внушили юноше и пылкому гостю глубокую страсть. Чувствовала ли она в свою очередь ту таинственную симпатию к нему, которая составляет залог счастья, или же её прельстил только блеск короны? Марина ни перед кем не открыла тайны своего девичьего сердца, и делались всевозможные предположения на этот счёт. Новейший исследователь документов того времени, Пирлинг, склонен думать, что её выбором руководил расчёт. Марине предстояла менее блестящая, но более спокойная судьба. Всё даёт повод думать, что Мнишек, живя вдали от суеты придворной жизни, воспитывал своих дочерей в строго религиозном духе. Одна из них поступила в монастырь кармелиток: очевидно, она прошла дома хорошую школу. |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Последний бой Гордея Пальчикова В Казани разрушается надгробие героя " смутного времени " , пленившего атамана Ивана Заруцкого и Марину Мнишек... 27.07.2006 722 Время на чтение 6 минут Посетив в прошлом месяце с частным искусствоведческим визитом Казань, я, как человек неравнодушный к чтимым православным святыням и ктому же давно не бывавший в столице Татарии, не могла не заглянуть в тамошний Кремль, о масштабной реставрации которого была премного наслышана от коллег по музейному цеху. Действительно, масштаб восстановительно-строительных работ, приуроченных к прошлогоднему казанскому " миллениуму " , впечатляет: Кремль заметно преобразился, похорошел, " оброс " музеями, разноцветной брусчаткой и стилизованными под старину " новоделами " (благодаря самому масштабному из которых - довлеющей над всем его пространством мечети Кул Шариф - вернул себе утраченные четыре с половиной века назад мусульманские черты). В то же время, если так позволительно выразиться, " православная составляющая " исторического комплекса Казанского Кремля, за исключением реставрации бывшего Кафедрального Благовещенского собора (с некоторых из спешно " облагороженных " куполов которого зимой уже успела облететь позолота), подверглась весьма незначительному восстановлению. В частности, так и не были восстановлены Благовещенская колокольня и Спасская часовня, " не вписавшиеся " в современный кремлёвский архитектурный облик, отреставрирована, но " перепрофилирована " и по соображениям " толерантности " лишена креста бывшая Дворцовая Духосошественская церковь и т.д. Но особенно удручающе выглядят останки чтимого в своё время в России Казанского Спасо-Преображенского монастыря и его знаменитого некрополя, надёжно упрятанные от глаз туристов за штукатуренной, но уже успевшей пойти трещинами стеной. Справедливости ради следует заметить, что археологические и строительные работы на территории святой обители, основательно разорённой и практически под корень уничтоженной в 1920 - 1930-е годы богоборческой властью, ведутся здесь уже не первый год, что, по-видимому, предполагает и неплохое финансирование, и определённое понимание чиновниками от культуры исторической важности данного объекта. Облагораживается и обустраивается с внутренней стороны Кремлёвская стена, обрастают " свежим " кирпичом руины древней церкви Николы Ратного... Однако назвать эти работы восстановительными, при всём моём глубоком уважении к местным археологам и строителям, пока просто не поворачивается язык. |
| …Усмотрили есмя и улюбили себе… ясневельможную панну Марину с Великих Кончиц Мнишковну, вое- воденку Сендомирскую, старостенку Лвовскую, Самборскую, Меденицкую… Слова грамоты Лжедмитрия С утренней зарёй 2 мая 1606 года москвичи были уже на ногах, и первые лучи восходящего солнца осветили несчетные толпы народа, теснившегося по всему пространству от Флоровских (Спасских) ворот в Кремле до Можайского въезда в Москву. В то же время, по обеим сторонам этого пути, окаймленного любопытными, устанавливались тысячи конных и пеших стрельцов, однообразно одетых в красные суконные кафтаны, с белыми перевязями и вооруженных длинными ружьями с красными ложами. Сгущаясь более и более, к самому Можайскому въезду, толпы почтительно раздавались здесь перед одним из распорядителей происходивших приготовлений, человеком коренастым, из себя смуглым, и заметным по большой бородавке на щеке, под самым глазом. Этот человек, одетый очень просто, но постоянно окруженный десятком всадников в богатом наряде, суетливо разъезжал верхом, лично размещал 200 польских гусар с белыми значками на красных пиках и то и дело поглядывал на Можайскую дорогу, где, в расстоянии ружейного выстрела от столицы, виднелись новые толпы и красовалось над самой Москвой-рекой, что-то вроде замка. По приведении всего в надлежащий порядок, человек с бородавкой глянул еще раз на Можайскую дорогу, и, повернув коня, поскакал к Кремлю, сопровождаемый теми же всадниками и тем же очевидно всеобщим почтением. Этот человек с бородавкой был никто иной, как сам царь московский, – загадочный Расстрига, может быть, действительно, Гришка Отрепьев, а может быть вовсе не самозванец, вовсе не Лжедмитрий как называет его история. Благодаря столько же покровительству польских иезуитов, сколько личной своей смелости и особенно бородавке под глазом, поразительно напоминавшей царевича Дмитрия, младшего из сыновей царя Ивана Грозного, Расстрига необычайно счастливо умел расположить в свою пользу массу русского народа, быстро прошел трудный путь от Польши до Москвы, сорвал венец Мономахов с головы Годунова II – и дерзко сев на троне русских царей, нетерпеливо ждал прибытия из Польши нареченной невесты своей, к чему «нача уготовлятися со всякими поспехами, которые бы нечто являли, яко бы он выиграл Россию» 1 . |
| Ответственность литературы ИНТЕРВЬЮ C ПИСАТЕЛЕМ В.Н. КРУПИНЫМ - Владимир Николаевич, осенью Вы стали лауреатом второго театрального фестиваля «Золотой Витязь» за лучшую драматургию. Статуэткой Серебряного Витязя был награжден спектакль «Во всю Ивановскую», поставленный по Вашим произведениям. Как давно Ваша судьба оказалась связана с театром? - Хочу отметить, что эта победа на театральном фестивале – на девяносто девять процентов заслуга коллектива прекрасного русского театра «Галерка» из Омска. Он возник совсем недавно – лет тринадцать-четырнадцать назад, в тяжелейшие времена, и существовал в нищенских условиях. Но театр выстоял. Теперь нет случая, чтобы на каком-то из его спектаклей хоть одно кресло оставалось свободным. Они завоевали уже множество наград и призов на разных фестивалях, в том числе, международных. Это театр, сохраняющий русские сценические традиции. Они поставили всего Вампилова, Шукшина, из репертуара не выходят Сухово-Кобылин, Островский, Гоголь. Творческая атмосфера этого театра нравственно и творчески здорова. Свою первую пьесу я написал в десять лет, а потом еще и выступал на сцене: в нашем глухом вятском селе мы играли пьесы Гоголя, Чехова. Я даже исполнял роль Чичикова. Для меня сцена, театр – понятия очень значимые. К нам приезжали из города настоящие актеры, а село находилось очень далеко от крупных культурных центров: Ижевска, Казани, Вятки, и это, конечно, были жуткие халтурщики, как я потом осознал. Но наши все приходили смотреть, думая, что вот, это – настоящие актеры, у них надо учиться. А они привозили такую халтуру, что мы в своем селе были на три головы выше этих «профессионалов». Мы выросли на классике и впитали ее в себя. Какой, например, из меня Борис Годунов? А я до сих пор помню эти его монологи, где «мальчики кровавые в глазах». Помню, мне очень нравилась девочка, которая в «Борисе Годунове» играла Марину Мнишек, но она не отвечала взаимностью, и я ходил и с особым чувством декламировал: «Довольно, стыдно мне пред гордою полячкой унижаться…». |
| Паны ехали не на короткое время и надеялись попировать на славу. Мнишек вез за собою одного венгерского несколько десятков бочек. Тысячи московских людей устраивали для них мосты и гати. Везде на московской земле встречали Марину священники с образами, народ с хлебом-солью и дарами. Мнишек с роднею несколькими днями ранее ее прибыл в Москву. Нареченная царица ехала за ним медленно и, приблизившись к Москве, остановилась в заранее приготовленных для нее шатрах. Здесь московские гости и купцы приносили ей поклоны и подносили подарки. 3-го мая Марина самым пышным образом въехала в столицу. Народ в огромном стечении приветствовал свою будущую государыню. Посреди множества карет, ехавших впереди и сзади и нагруженных панами и паньями, ехала будущая царица, в красной карете с серебряными накладками и позолоченными колесами, обитой внутри красным бархатом, сидя на подушке, унизанной жемчугом, одетая в белое атласное платье, вся осыпанная драгоценными каменьями. Звон колоколов, гром пушечных выстрелов, звуки польской музыки, восклицания, раздававшиеся разом и по-великорусски, и по-малорусски, и по-польски, сливались между собою. Едва ли еще когда-нибудь Москва принимала такой шумный праздничный вид. Молодая царица, въезжая в ворота Кремля, казалось, приносила с собою залог великой и счастливой будущности, мира, прочного союза для взаимной безопасности славянских народов, роскошные надежды славы и побед над врагами христианства и образованности. Но то был день обольщения; ложь была подкладкою всего этого мишурного торжества. Марина остановилась в Вознесенском монастыре у матери царя, принявшей невестку, как говорят, радушно. Но тяжела показалась польке обстановка русского почета. Марина с первого раза не сумела переломить себя настолько, чтобы скрыть неуважение к русским обычаям. Прискорбно ей было, что ее лишали возможности слушать католическую обедню; ее тяготило то, что она должна была жить в схизматическом монастыре, а народ, не допускавший сомнения в приверженности своего царя к отеческой вере, думал и говорил тогда, что царскую невесту для того и поместили в монастыре, чтоб познакомить с обрядами православной церкви, к которой она присоединится. |
| У него была прекрасная дочь. Все называли Марину гордой красавицей, потому что она отказывала всем женихам, которые до сих пор искали ее руки. Отец называл ее отказы упрямством, но не принуждал ее, думая, что еще не явился человек, который бы ей нравился. Но как же он доволен был этим в ту минуту, когда в его доме показался будущий царь России. Какая радость видеть свою дочь царицей! Такое блаженство никогда и не снилось старому воеводе! В том, что Марина понравится царевичу, Мнишек и не сомневался: она так прекрасна, так ловка, так хитра. К тому же ей и самой так хочется быть царицей, что она, верно, постарается ему понравиться. Старик не ошибся: несмотря на свою очень непривлекательную наружность, обманщик, которого мы будем называть теперь, как зовут его в истории — Лжедмитрий, понравился гордой Марине, как только она узнала о его знаменитом происхождении. А низкий расстрига не мог быть разборчивым: он полюбил бы прелестную Польскую княжну и в том случае, если бы она и совсем не была хороша, потому что ему нужна была помощь ее родственников. Итак, все шло по желанию хитреца: Вишневецкие и Мнишек усердно старались предоставить ложному царевичу помощь своего короля Сигизмунда, который проводил большую часть своего времени в молитвах и во всем повиновался католическим монахам и папскому послу. Лжедмитрий знал это и заранее подружился с ними, обещал им не только сам креститься, но и крестить весь Русский народ в Латинскую веру, если они помогут ему взойти на престол. Папа всегда очень желал соединить Римскую церковь с Греческой, и потому его посол чрезвычайно обрадовался, когда мнимый царевич сделал ему такое предложение, и вместе с монахами и Вишневецкими начал просить короля принять под свое покровительство несчастного сына знаменитого государя и дать ему войско, с которым бы он мог завоевать свое наследство. Сигизмунда не нужно было долго уговаривать, да и щедрый царевич не хотел пользоваться даром его помощью: он отдал Польше несколько уездов Северского княжества и, кроме того, подарил своему будущему тестю, Мнишеку, Смоленское княжество, а прекрасной невесте — две великие области: Новгородскую и Псковскую. |
| Что касается до позволения выражать как угодно у себя благочестие, то это не показывало в нем особого расположения к распространению католичества: то была свобода совести, которую он проповедовал всем своим подданным. Требование насчет исполнения православных обрядов пришло в такое время, когда папа заботился о том, чтобы сделать Марину своим орудием, и написал ей письмо, в котором, поздравляя с обручением, выражался так: " Теперь-то мы ожидаем от твоего величества всего того, чего можно ждать от благородной женщины, согретой ревностью к Богу. Ты, вместе с возлюбленным сыном нашим, супругом твоим, должна всеми силами стараться, чтобы богослужение католической религии и учение Св. апостольской церкви были приняты вашими подданными и водворены в вашем государстве прочно и незыблемо. Вот твое первое и главнейшее дело " . Папский нунций в Польше, Рангони, на требование Димитрия отвечал, что он не может исполнить желания царя относительно его невесты, что это требует власти больше той, какою облечен нунций, убеждал оставить свои домогательства и устранить все затруднения силою своей самодержавной власти. Римский двор, получивши известие о требовании Димитрия, догадался, что московский царь обращается совсем не в ту сторону, куда надеялись направить его отцы иезуиты; там нашли недозволительным, чтобы Марина соблюдала обряды греческой церкви, и кардинал Боргезе писал к папскому нунцию в Польше: " Пусть Марина остается непременно при обрядах латинской церкви, иначе Димитрий будет находить новое оправдание своему упорству " . Весьма может быть, что замедление приезда Марины в Москву зависело, между прочим, от недоразумений, возникших по этому религиозному вопросу. Обе стороны, не сошедшись между собою, решились на хитрости: Димитрий надеялся, что его жена, живучи в Москве, свыкнется с необходимостью делать уступки народным обычаям, а католическая пропаганда отпускала Марину в Москву, надеясь, что она силою женской прелести сумеет все переделать сообразно папским видам. Марина, со множеством сопровождавших ее лиц, переехала границу 8 апреля. |
| В России не признавали за И. право на Патриарший престол, при этом до возвращения из польск. плена Ростовского митр. Филарета 14 июня 1619 г. имя И. не исключалось из перечней рус. первосвятителей, как об этом свидетельствует настольная грамота Патриаршего местоблюстителя Сарского и Подонского митр. Ионы (Архангельского) Рязанскому архиеп. Иосифу от 10 янв. 1619 г.: «В преименитом и царьствующем граде Москве великие господа наши и отцы преосвященные митрополиты всеа Русии святейший Иев Патриарх, и Игнатей Патриарх, и святейший Ермоген Патриарх, Московские и всеа Русии, поставляли в Московское государьство митрополитов, и архиепископов, и епископов, яко то изначала Божественная соборная апостольская Церковь предала» (ААЭ. Т. 3. 330. С. 483). Думается, что изъятие из титула И. определения «святейший» отразило взгляд современников на спорный характер деятельности бывш. патриарха. Аналогичное титулование И. встречается в разрядных записях более раннего времени ( Белокуров С. А. Разрядные записи за Смутное время (7113-7121 гг.). М., 1907. С. 80, 136). После вступления 24 июня 1619 г. на Патриарший престол Филарета И. на короткий срок вновь оказался в центре внимания священноначалия Русской Церкви. Собор, созванный 16 окт. 1620 г., должен был рассмотреть дело митр. Ионы, к-рый в бытность свою местоблюстителем Патриаршего престола повелел присоединить 2 католиков к Православию через миропомазание, а не через перекрещивание. Патриарх Филарет приравнял действия митр. Ионы к действиям И., в результате чего на 1-м заседании Собор вынес суждение о бывш. патриархе. И. был обвинен в искажении 3 церковных таинств: в присоединении Марины Мнишек к Православию через миропомазание (а не через повторное крещение), в венчании «некрещеной» иноверной иноземки с расстригой и, наконец, в том, что И. преподал недостойным молодоженам «Пречистое Тело Христово ясти и Святую и Честную Кровь Христову пити». (Не все обвинения против И. вполне точны. И. не венчал Лжедмитрия и Марину, хотя присутствовал при обряде, к-рый, конечно же, не мог состояться без его согласия. Новобрачные отказались причаститься после венчания, хотя И. готов был преподать им Св. Дары.) Отцы Собора постановили лишить И. Патриаршего сана и предать проклятию (об анафематствовании И. см.: РИБ. 1875. Т. 2. Стб. 552-553). Данное постановление не было пересмотрено на Большом Московском Соборе 1666-1667 гг. , отменившем ряд решений Собора 1620 г. |
| Не ранее 1447 г. территория К. е., по предположению И. М. Покровского, «успела перейти за Оку и расширилась за счет земель старой Чернигово-Северской области», что стало следствием заключения в 1483 г. московско-рязанского договора. В нач. XVII в. «все пространство от Упы, Осетра до Протвы состояло в Коломенской епархии» ( Покровский. 1897. С. 214-215). В 1622 г. к К. е. от Рязанской епархии были присоединены города Тула, Алексин (в 1625 отмечен как относящийся к Патриаршей обл.), Венёв (Городенск), Дедилов, Епифань и Гремячий. Территория К. е. в юж. части охватывала верховья Оки с городами Орлом и Кромами. События Смутного времени не миновали Коломну. В 1604 г. на борьбу с Лжедмитрием I были мобилизованы дети боярские владычных дворов и монастырские слуги. Согласно «росписи», в войско было привлечено 11 детей боярских Коломенского епископа, монастырские слуги Голутвина (7 чел.) и Белопесоцкого (7 чел.) монастырей (Боярские списки посл. четв. XVI - нач. XVII в. и роспись рус. войска 1604 г. М., 1979. Ч. 2. С. 89). На Соборе 1606 г., созванном из представителей духовенства и бояр для благословения брака Лжедмитрия с католичкой Мариной Мнишек, Коломенский еп. Иосиф вместе с Казанским митр. сщмч. Ермогеном и некоторыми протопопами выступил с требованием перекрестить Марину. Лжедмитрий ответил репрессиями: митр. Ермоген и еп. Иосиф были высланы в свои епархии. В 1608 г. отряд А. Лисовского-Яновича захватил Коломну, разорил город и увел в плен еп. Иосифа. Наряду с др. пленными архиерей был вскоре освобожден под Москвой войсками царя Василия Иоанновича Шуйского. В 1610 г. еп. Иосиф не смог помешать присяге жителей Коломны Лжедмитрию II . В 1-й пол. XVII в., после окончания Смуты, был перестроен архиерейский двор в Коломне. О его сооружениях можно судить по частично сохранившимся зданиям в составе более поздних построек коломенского Ново-Голутвина во имя Святой Троицы монастыря и по описанию архидиак. Павла Алеппского , к-рый сопровождал Антиохийского патриарха Макария III , находившегося в Коломне осенью 1654 - зимой 1655 г. |
|
|
