| По царскому указу от 11 июля 1700 г. вся руга З. м. была заменена землями в Ряжске из отписных поместий окольничего кн. С. Р. Пожарского. Право на земли монастырской слободы было также оставлено за З. м. (Там же. Стб. 487), но доля поступлений с ее дворов продолжала падать. В прошении 1716 г. описано положение З. м. как самое бедственное: «…заплатить нечем, монастырь самой скудной и кормимся мирским поданиям; а руги вашего царского денежного жалованья нам не определено и пребываем в великой скудости и никогда такой доимки заплатить не можем; и сколько нас на правеже бить не будут, заплатить нам нечево»,- писала игумения Анна (Ларионова) с сестрами (Там же. Стб. 731), объясняя это тем, что жители «от талой воды, и от постою, и от пожаров пошли и дворы свои покинули, а некоторые остальные живут и те платят с той земли мостовые деньги и постой ставят же, а в прошлых годах платежей с них не бывало…». С нач. XVIII в. на участках, принадлежавших З. м., начали строить каменные здания; часть их сохранилась в перестроенном виде: палаты Киреевских (ул. Остоженка, 19, стр. 2), дом Бухвостова (2-й Зачатьевский пер., 5/23), дом Окуловой (3-й Зачатьевский пер., 5). Костяные четки. XVII–XVIII вв. Костяные четки. XVII–XVIII вв. После указа о возможности покупки и продажи монастырских земель трудности усугубились: пустующие земли стали скупать купцы, чиновники, разбогатевшие цеховые. З. м. утратил общежительный устав: насельницы жили на жалованье из казны, на семейные капиталы или средства благотворителей; начали селиться т. н. белицы, в большинстве из дворянских родов, жившие в т. ч. на средства, вырученные от продажи рукоделия. Среди рукоделий были широко распространены прядение (в 1722 с прядильного двора были разосланы мастерицы с инструментами для обучения монахинь прядильному искусству), вязание, плетение кружев, шитье парадного платья и шитье золотом. Уже к кон. 20-х гг. XVIII в. и особенно в правление Анны Иоанновны (1730-1740) состояние дел улучшилось, перепись населения Москвы 1738 г. |
| Эта ризница состояла из следующих вещей: 2 архиерейские шапки (митры), вышитые золотом и жемчугом, шапка белая полотняная, шапка архиерейская суконная, обшитая соболем; 3 креста серебряных, один со св. мощами, 2 омофора парчовых, кадило серебряное; 2 архиерейских варшалака (омофора), один шитый золотом по красному атласу, другой из золотой парчи: поручи парчовые золотые, епитрахили парчовые, пояса архиерейские, 3 антиминса тафтяные, печатные; ризы, подризники, четки, образа в окладах и без окладов; все имущество по оценке 281 р. 18 алт. 4 деньги. От казанского митрополита Тихона св. Иннокентий проездом чрез Казань действительно получил из той ризницы митру и прочее и переделал по чину великороссийской церкви. От Тобольского митрополита Антония Стаховского принята еще одна митра, вывезенная из Китая по смерти архим. Илариона. М. Антоний потом опять просил возвратить эту митру в Тобольск, но Свят. Синод определил: «помянутой митре для надлежащего священнослужения и новости, быть ныне при нем – преосвященном Иннокентии епископе в Иркутской епархии, впрочем, быть только на время, буле иной тамо нет, доколе свою построит». Тот же митрополит Антоний доносил, что покойный преосвященный Варлаам, скончавшийся в 1721 г. в сане митрополита Смоленского, когда был еще епископом Иркутским, выезжая в Москву, взял с собой из Иркутского Вознесенского монастыря полную архиерейскую ризницу, которую потом увез в Тверь и наконец в Смоленск, и что эту именно ризницу он пред смертью своей завещал возвратить в Иркутский Вознесенский монастырь. По описи назначено сюда: Евангелие оправное серебро под финифтью, с закладкою жемчужною среднею и с влагалищем, потир, дискос, звезда серебряная позлащенная, под чернью и лыжица серебряная позлащенная, блюдце и наливка серебряныя позлащенныя маленькия, трикирии серебряные, рипида одна малая серебряная позлащеная, шапка архиерейская зеленая бархатная и с жемчугом китайским, палица красная бархатная, шитая золотом, рострухан серебряный позлащенный и с крышкою немецкой работы, панагия костяная белая, крест оправной в серебре красной камьянис. |
| Через четки человек видит духовный мир и как бы осязает его. Четки – колокольчик, который будит душу, уснувшую в земной суете. Четки – струи воды, смывающие грязь грехов с одеяния души. Четки подобны ветру, который разгоняет как облака и туман образы видимого мира. Четки – брение, которое исцеляет ослепшее око души. Четки – цветок неувядаемый, луч неугасимый, родник неоскудеваемый, поток неисчерпаемый. Четки – нить от Хитона Господня, за которую держится грешная душа. Четки – шипы от тернового венца: тому, кто молится на четках, попускаются скорби и искушения для еще большей награды. Четки это багряная тесьма, подобная струи крови, которую блудница Раав – наша грешная душа – опустила из окна своего дома, как условный знак, и спаслась вместе с семьей от смерти. Когда грешник держит четки, то ангел мщения проходит мимо него, даруя еще время для покаяния. Четки подобны рогам жертвенника, за которые хватается преступник, чтобы избежать казни. Четки – жезл Моисея, который усладил горькие воды Мерры. Четки подобны крупицам соли, которые бросил пророк Елисей в ядовитый источник и сделал его воду пригодной для питья. Четки – меч Гедеона, поразивший во мраке ночи бесчисленных врагов. Четки – образ жертвенника в Соломоновом храме, на котором огонь горел день и ночь, не угасая. Четки подобны кидару на главе первосвященника, где написано золотыми буквами «Святыня Господу». Четки – драгоценные камни урим и туммим, через блеск и сияние которых открывалось архиерею будущее народа. Четки определяет состояние души, как пробный камень – качество металлов. Четки открывают человеку глубины его сердца – чем он живет и дышит, что накопилось в подвалах памяти, недоступных для мерцающего света сознания. Четки это перекресток дорог, где решается, по какому пути должен пойти человек. Четки иногда бывают легкими как пушинка, словно их поддерживает рука ангела, а иногда тяжелыми, как свинец, будто их тянут вниз когти демона. Четки – символ надежды, подобно якорю: с ними душа обретает спокойствие среди бурных волн житейского моря. Четки учат видеть промысл Божий в жизни человека, и в бездорожье мира находить путь, ведущий к спасению. Четки горькое – земные скорби – делают сладким, а сладкое – земные наслаждения – горьким. Четки – учитель веры, подруга надежды и служанка любви; где славится имя Христа, там обитают эти добродетели, как три сестры. |
| Прп. Серафим Саровский У христиан на запястье – золотая нить с бесценной жемчужиной, ради которой евангельский купец продал свое имение и приобрел богатство, большее, чем царское сокровище. Этот золотой круг – четки. Круг символически означает вечность. Через четки душа человека соприкасается с духовным миром, где время сменяется вечностью. Круг – символ бесконечности. Четки – начало духовного пути, который не оканчивается никогда; для приближения души к Богу нет границы и предела. Четки – это безмолвный голос ангела-хранителя, будящий на молитву душу, погруженную в образы проходящего мира, как в тяжелые сновидения. Четки – безгласный колокольчик, который зовет наши мысли от внешнего мира в собственное сердце, как церковный колокол призывает людей на молитву в храм. Четки пробуждают ум от липкой дремоты обыденных дел. Четки – путеводитель в дороге от земли к небу, ключ, открывающий двери сердца для имени Иисуса Христа, цепь, соединяющая душу с духовным миром, лестница, ведущая в Небесный Иерусалим, где каждый узелок – ступенька ввысь. Четки – неразлучный друг и любимая подруга, с которыми беседует душа. Это ожерелье духа, мост от закона к благодати – от молитвенного правила к непрестанной молитве. Каждый узелок четок становится самоцветом в духовной копилке, которая откроется в вечности, это то золото, которым душа будет откупаться на мытарствах. Узелки четок – это слезы молитвы, которым ведет счет ангел-хранитель. Четки – это надежда человека на то, что с ним Бог, хотя бы судьба забросила его как буря снежинку на край света. Это радость, что имя Божие близко к душе, ближе, чем дыхание уст, свет глаз и биение сердца. Движение пальцев, перебирающих узелки на четках, подобно прикосновению смычка по сокровенным струнам души. Иисусова молитва – основа всех молитв, поэтому четки – книга книг, это песня в земном пути, обновляющая силы человека. Это посох в далеком странствовании, огни отеческого дома, которые видит душа издалека; это возвращение чистоты детства и мудрость старости. Четки – вервь, опущенная в ад, за которую хватаются грешники, чтобы молитва извлекла их из вечного мрака. Четки это радость предков, что в их роду родился молитвенник, который может помочь им. Четки – луч надежды, блеснувший в преисподней. Четки – снятие родового проклятия и умножение родительских благословений. В руках святых четки были петлей, которой они душили демона, и бичом, которым прогоняли бесов. |
| В древних монашеских уставах, где объясняется символическое значение монашеских одежд, нет упоминания о четках. В Требниках, изданных до XVIII столетия, также нет обряда благословения четками, так как в то время четки были обычным предметом христианской жизни, и только в XVIII веке надо было ввести в чин монашества благословение на непрестанную молитву вместе с четками именно потому, что такая молитва стала забываться. Я спрашивал об этом архимандрита Серафима 116 . Он ответил, что «четкоборчество» происходит от незнания, но прибавил, что монастырские старцы считали, что мирянам надо получить от духовного отца – старца благословение «на четки», так как для Иисусовой молитвы нужно руководство и обучение, особенно в первое время; он считал, что ношение четок требует от человека непрестанного молитвенного труда, иначе сами четки на Суде Божием будут обличать его в нерадении или в лицемерии. Отец Серафим говорил, что глинские старцы благословляли своих чад на молитву по четкам, но из-за богоборческого времени не советовали носить четки открыто. Одна старая монахиня рассказывала мне, что ее бабушка была в Палестине и привезла оттуда икону Рождества Христова, вырезанную на дереве, и четки, также сделанные из дерева и украшенные тонкой резьбой. Впоследствии дети разделили между собой эти четки по двадцать бусинок и по ним читали Иисусову молитву. Она говорила, что особым искусством делать резные иконы и четки славились православные арабы Вифлеема. Многие паломники привозили с собой четки из Палестины, и они хранились в их семьях как святыня. Я видел четки из кожи, которые были распространены в Древней Руси, они назывались лествицей (что значит на церковнославянском «лестница»),– молитва по ней возводит ум человека от земли к небу. На Кавказе многие христиане постоянно носили четки из янтаря. У епископов и князей были четки, сделанные из слоновой кости и драгоценных камней. Диавол, когда не может разрушить христианство путем гонений и клеветы, старается лишить человека внутренней духовной жизни и сделать христианство внешним. Поэтому враг восстал против Иисусовой молитвы и Причастия, внушив многим людям, в том числе и священникам, что Иисусова молитва – это дело одних монахов, а частое причащение может лишить человека благоговения и привести к прелести, то есть к духовному обольщению. |
| И поэтому рассуждение о том, что прикосновение к кисти, имеющейся на четках, символизирует как бы невидимое прикосновение ума к краю ризы Христовой, к благодати Божией, также не является чем-то надуманным. Мы видим, что четки устроены в виде замкнутого круга, который, безусловно, без всякой искусственности, легко ассоциируется в уме с бесконечностью, в данном случае – с вечностью. Апостол Павел говорит: Видимое временно, а невидимое вечно ( 2Кор. 4, 18 ). И четки, это гениальное изобретение святых отцов для помощи нам в занятии умным деланием, также изображают это невидимое вечное. Будучи внешне простым предметом, они отображают многие невидимые, возвышенные вещи, как бы обнаруживая их присутствие для нас во время молитвы Иисусовой. Еще раз перечислю все те сравнения, о которых мы говорили: четки – это меч духовный, помогающий нам в сражении с демонами. Четки – это бич, которым мы изгоняем из своей души страсти. Четки – это утешительное напоминание о том, что если мы, истинно отрекшись от мира, будем усердно и разумно упражняться в Иисусовой молитве, то получим стократное воздаяние: в этой жизни сподобимся обильной благодати, а в будущей наследуем вечную блаженную жизнь. Четки напоминают нам о путах и страданиях Спасителя и таким образом научают нас смирению. Они учат нас помнить о заповедях и одновременно надеяться на милость Божию, потому что одно только прикосновение к славе Божией и благодати уже исцеляет нас от мучительного «течения» страстей в нашей душе. Четки напоминают нам, что мы должны быть истинными крестоносцами, готовыми пострадать за Христа. Они являются образом и символом вечности, к которой человек приобщается через занятие молитвой, в особенности непрестанной молитвой Иисусовой. А движение четок изображает тот поток благодати, который изливается в наше сердце и в нем самом как бы открывает источник воды живой. Для чего я провел с вами беседу, в которой столько возвышенных слов о таком простом предмете, как четки? Для того, чтобы возбудить в вас ревность к занятию нужнейшим, можно сказать, единственно необходимым делом для спасения нашей души. Ведь если даже четки символизируют такие возвышенные, глубокие и прекрасные понятия, то тем более сама молитва Иисусова плодоносна и весьма полезна для нашего спасения. |
| А если рядом с вами кто-нибудь есть, то читайте ее про себя. Дама сказала: – У меня до сих пор нет четок. В нашем кругу было принято считать, что четки – это принадлежность монаха, как бы часть монашеского одеяния, и мирским людям так же нельзя взять в руки четки, как надеть на плечи монашескую мантию. Духовник ответил: – Это один из предрассудков нашего времени. Четки имеют целью включить новоначальных в делание Иисусовой молитвы, напоминать о ней; они точно колокольчик на руке, только беззвучный. Кроме того, человек, не знающий грамоты или находящийся в пути, может заменить каноны и кафизмы определенным числом Иисусовых молитв по четкам. Как раз у древних монахов четок не было, так как они молились постоянно. Молитва с призыванием имени Божия была у них непрерывной, как дыхание. По-другому четки называются лествицей, то есть лестницей, которая возводит душу человека ввысь, при этом каждый узелок четок является ступенью. Поэтому четки больше нужны нам, новоначальным. Раньше у каждого христианина были четки, но этот обычай стал забываться. И, если вы теперь появитесь с четками, ваши знакомые будут надоедать вопросами, не приняли ли вы монашество, а если приняли, то когда и от кого. Если вы все-таки хотите иметь четки, то молитесь по ним у себя дома, а затем снимайте и кладите у икон. Но знайте, что четки требуют от человека молитвы и на Страшном Суде могут обличить вас. Дама спросила: – Вы считаете, что за мое нерадение диавол может моими же четками отхлестать меня? Духовник ответил: – Это его дело. Он в отличие от вас не будет советоваться со мной. Но каждое благословение и каждая святыня налагают на человека определенную обязанность. Господь сказал: «Кто близ Меня, тот близ огня». Я даю вам четки по вашей просьбе, а вы смотрите, чтобы они не покрылись пылью. Дама спросила: – Как мне начинать молиться? Духовник ответил: – Первая молитва для мирян – это призывание Святой Троицы. Осените себя крестным знаменем со словами: «Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь». Затем скажите: «Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас. |
| Е. Грачева: В эти группы берут только крещеных людей или туда могут прийти и некрещеные, может быть, мусульмане? Есть такие прецеденты? Митрополит Иларион: Я не слышал о случаях, чтобы мусульмане занимались в таких кружках при православных храмах, но это не значит, что подобных прецедентов нет. Думаю, что они есть. В принципе, такие группы открыты для всех людей. Другое дело, если там участвуют православные священники, если все это вправлено в раму приходской работы, то, конечно, православный священнослужитель не будет скрывать свое вероисповедание, он не будет в угоду политкорректности отказываться от очень действенных средств, которые имеются в Церкви для борьбы с этими недугами. И тут уже зависит от самого человека, захочет ли он принять такой метод врачевания или нет. Е. Грачева: Большое спасибо, владыка, за эту беседу! Митрополит Иларион: Спасибо, Екатерина! Во второй части передачи митрополит Иларион ответил вопросы телезрителей, поступившие на сайт программы «Церковь и мир». Вопрос: Зачем нужны четки? Митрополит Иларион: Чтобы ответить на этот вопрос, я покажу, что такое четки. Вот они у меня на руке. Это предмет, который изготовляется, как правило, вручную. Он состоит из сотни узелков, которые используются для того, чтобы считать количество прочитанных молитв. Речь идет, прежде всего, о практике молитвы Иисусовой, когда человек про себя произносит в течение определенного времени слова: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного». В практике этой молитвы, ее еще называют непрестанной молитвой, используют четки для того, чтобы знать точное количество произнесенных Иисусовых молитв. Четки помогают не считать про себя, а сосредоточиться на молитве. Прежде всего, четки используются монахами. У многих из них есть правило прочитать в течение дня некоторое количество Иисусовых молитв — например, сто или двести, или пятьсот. Иногда четки используются мирянами для домашнего молитвенного правила. Бывают ситуации, когда человек по каким-либо причинам не может прочитать молитвы по молитвослову — например, когда он находится в самолете. И тогда очень удобно молиться по четкам. Святые отцы напоминали о том, что произнесение молитвы Иисусовой приносит очень большую пользу, потому что, постоянно произнося эту молитву, мы, прежде всего, вспоминаем имя Господа Иисуса Христа, а само это имя имеет чудотворную силу. Только очень важно, чтобы мы не механически произносили эту молитву, но с чувством присутствия Господа в нашем сердце. |
| Первые свои четки я хотел непременно успеть освятить на праздник Крестовоздвижения. И вот, уже идет праздничная служба, а я у себя в общежитии тороплюсь закончить работу. Прилаживаю крест, «голгофу» и бегу из скита в монастырь, чтобы успеть передать через послушника свои четки в алтарь для освящения. На проходной, в окошке вижу Владимира. – Смотри, — говорю, — сделал четки, иду освящать! — А ну, покажи. – Владимир рассматривает внимательно, крутит неторопливо четки в руках, а я про себя думаю: Ну, давай же… скорее. Наконец, он возвращает мне четки и говорит: — Да, хорошая работа… Только крест у тебя «вверх ногами» подвешен. Так не пойдет. — Как так?! — А вот так, – и он объясняет мне, как правильно должен крепиться крест: — как рукоять у меча. Ведь четки – это меч духовный…Словом, я хоть и огорченный, но благодарный Владимиру за совет, отправился переделывать свою работу с той мыслью, что в праздник, конечно, лучше стоять на службе, чем суетиться по какому бы то ни было «благочестивому» поводу. На Покров в монастыре постригали в иноки трех послушников. От келаря паломнической трапезной о. Феодосия я узнал, что среди них был и Владимир, которого с наречением нового имени стали звать Ферапонтом. Встретил я его вскоре после этого события на монастырском дворе. Все было понятно без слов и вместо обычных в таких случаях поздравлений, мы просто обнялись крепко, по-братски. Это был миг ни с чем не сравнимой радости, торжества какой-то особенной, высшей Правды, не нуждавшейся в доказательствах и объяснениях, и я буду помнить этот миг всю свою жизнь! Почему-то во всех книгах, посвященных оптинским новомученикам, дату пострига инока Ферапонта переносят в 1991-й год. Но я могу засвидетельствовать, что случилось это именно в 92-м году и никак не раньше. После того, как Владимир стал о. Ферапонтом, он стал еще более молчалив, собран и строг. Теперь он редко смотрел в глаза, всё больше под ноги – в землю. Я понимал, что он непрестанно творит молитву и все же, когда он раз или два не ответил на мое приветствие – скорее всего не желая «рассеиваться» и рассчитывая на понимание, — это, каюсь, задело мое самолюбие. Мне кажется, он страдал в этот период от того, что вынужден был подчиняться неизбежным душевным правилам общежития. Душевное уже было ему в муку. Он хотел духовного , и это было очевидно… Жаль только, что я тогда – осознавая умом, — не был готов принять это сердцем. |
| За день до этого события я начал нервничать. Вдруг Матушка «выразила надежду» на то, что я не откажусь «разделить» свою лекцию с Архиепископом Иоанном, только что прибывшим из Франции. Она также сообщила мне, что по случаю моей лекции будет организован специальный прием. Я был одновременно польщен и боялся, что мне предстоит выступать в присутствии такого важного человека, как Архиепископ Иоанн. Но она заверила меня, что Владыка очень добр, чуток и в нем бьется сердце ребенка, и поэтому, если я сделаю выступление по-детски непосредственным, я буду иметь успех. Я прибыл чуть раньше назначенного времени и едва переступил порог монастыря, как мне позвонили из Сиэтла – это был мой друг Георгий Кальфов. Он был прислужником у Архиепископа Иоанна в Шанхае; когда ему было четырнадцать лет, Архиепископ Иоанн исцелил его. Он уже много рассказывал мне об Архиепископе Иоанне, который был, по его словам, постоянно гоним – что мне всегда было трудно осмыслить, пока сам не испытал то же на себе. Поднимаясь по ступенькам в церковь , я услышал, как Матушка Игуменья окликнула меня, поторапливая к междугороднему телефону, который находился в ее келье под церковным балконом. Когда я вошел в комнату, я увидел Архиепископа Иоанна, сидящего за телефоном и подзывающего меня подойти поближе. Он передал мне телефонную трубку прежде, чем я успел получить его благословение. В это время как Архиепископ держал трубку, первым, что сказал мне Георгий, было: «Где твои четки?» Я признался, что потерял их, и что эта потеря невосполнима. В этот момент Архиепископ Иоанн, все еще держа телефонную трубку в своей руке рядом с моим ухом, вытащил из своего кармана мои четки. Георгий объяснил, что Архиепископ останавливался в моей комнате в Сиэтле и нашел четки там, а теперь возвращает их мне. Увидев свои четки в руках Владыки Иоанна, я инстинктивно потянулся к ним, но он, позволив мне ухватиться за них, потянул находку на себя, будто не желая расставаться с ними, и притянув таким образом к себе и меня. И при этом он произнес следующее: «Вы приедете в Сан-Франциско, чтобы мы могли работать вместе?». Я кивнул и потянул на себя четки, но он, глядя мне прямо в глаза и улыбаясь, вновь притянул их к себе. Георгий, услышав, что происходит, серьезным тоном сказал мне в трубку, что этим жестом Владыка Иоанн зовет меня к себе. Я тут же понял, что это Божье Провидение притягивает меня, недостойного этой чести, придти и быть там, где Архиепископ Иоанн! Игуменья Ариадна, наблюдая за всем этим, подтвердила, что на то есть воля Божия, что мои четки вернулись ко мне через Архиепископа Иоанна. И она не ошиблась, ведь всю мою последующую жизнь его благословение меня сопровождало. |
|
|
