| В XIV - нач. XV в. известие о гибели В. Г. вошло в большинство летописей лаврентьевско-троицкой группы. В нач. 60-х гг. XVI в. оно было переработано для Книги Степенной царского родословия . Здесь рассказ о мученической кончине князя вложен в уста спасшихся от монголов владимирцев, к-рые на р. Сити рассказали о ней вел. кн. Георгию Всеволодовичу. Повествование в Степенной книге содержит многочисленные заимствования из летописных сообщений о гибели братьев В. Г., защищавших Владимир, и из рассказа об убиении Василька Ростовского. В сер. XVII в. подробный рассказ о смерти В. Г. (близкий к Симеоновской летописи 40-х гг. XVI в.) вошел в житие вел. кн. Георгия Всеволодовича. Близко к нему повествование о кончине В. Г., составленное, по-видимому, в окружении Патриарха Иосифа в связи с перенесением мощей вел. кн. Георгия Всеволодовича 22 янв. 1645 г., оно помещено над гробницей В. Г. в Успенском соборе. Во 2-й пол. XVII-XVIII в. этот рассказ входил в сборники исторического содержания, в 1670 г. был включен в список Степенной книги старшего извода Пространной редакции (РГБ. Ф. 178. 4288. Л. 620 об.), в кон. XVII в. хранившийся в Успенском соборе. Имя В. Г. было записано в митрополичий синодик, поминалось не только во Владимире, но и в Москве. В синодике Успенского собора Московского Кремля установлено пение «вечной памяти» «благоверному князю Васильку Константиновичу и благоверному князю Володимиру Юрьевичу, избиенным отъ Батыя» (ДРВ. Ч. 6. С. 439, см. также РГБ. Ф. 256. 385. Л. 1 об.). Имя В. Г. попало в нек-рые списки синодика нижегородского Печерского в честь Вознесения Господня муж. мон-ря (напр., РГБ. Ф. 256. 387. Л. 41). Здесь В. Г. записан ранее братьев Всеволода и Мстислава, что с хронологической т. зр. верно, ибо В. Г. погиб прежде их. В грамоте царя Иоанна IV Васильевича Грозного клирикам Успенского собора кон. 40-х - нач. 50-х гг. XVI в. (не сохр., известна в публикации XIX в.) излагался порядок поминания архиереев, вел. князей, княгинь и их детей, чьи останки почивали во Владимире. О поминании вел. кн. Георгия и его сыновей в грамоте говорилось: «Великого князя Георгия Всеволодича по детех по Владимире, по Всеволоде, по Мстиславле в год по всех одна панахида на их память февраля в 7 день». По князьям полагалось «правити... средния понахиды против того, как на Москве по удельных князех». Панихиду должны были служить «протопоп з братиею, и протодьякон, и игумены, и попы, и дьяконы» ( Виноградов. С. 52). |
| Композиционное построение каждой степени отвечает этой задаче. Степень начинается с жития самодержца; далее следуют жития подвижников благочестия, «просиявших» в его правление, а также описание наиболее важных и примечательных событий. Именно в Степенной книге появилась впервые тенденция к персонификации русской истории. Героями Степенной, за редкими исключениями, оказались прямые предки Ивана Грозного, князья, принадлежащие к одной только линии Рюриковичей. О времени составления Степенной книги долгое время не существовало единого мнения. Ее автором многие исследователи, начиная с В. Н. Татищева, считали митрополита Киприана, видимо, на том только основании, что в состав Степенной включено житие митрополита Петра, в заглавии которого указан его автор – митрополит Киприан. В тексте Степенной книги присутствуют ссылки на митрополита Макария (1542–1563) как на инициатора создания Степенной. В связи с этим имели место споры – является ли Макарий автором Степенной, или при нем были произведены лишь переделка и дополнение более древнего текста, составленного митрополитом Киприаном (ум. в 1406 г.). Однако отсутствие в рукописной традиции памятника древней «Киприановой» Степенной склонили исследователей к мнению, что Степенная книга была создана при митрополите Макарии. К тому же основным летописным источником для составителей Степенной стала Никоновская летопись – митрополичий свод 20–30-х гг. XVI в. Свое изложение Степенная книга доводит до 1559 г., однако упоминает о взятии Полоцка русскими войсками, которое имело место в 1563 г. Видимо, в эти годы произведение и было написано. В литературе высказано также убедительное предположение об авторе Степенной книги. Непропорционально большое место в тексте памятника уделено святому Даниилу Переяславскому, чей ученик, протопоп кремлевского Благовещенского собора царский духовник Андрей, в иночестве Афанасий, стал преемником Макария на митрополичьем престоле. Один из древнейших списков памятника – Чудовский – содержит запись о том, что Степенная составлена митрополитом Афанасием. П. Г. Васенко обнаружил еще одно указание на авторство Афанасия. При описании исцеления у гроба Александра Невского в Степенной повествование ведется от первого лица. Лицевой летописный свод доносит имя исцеленного – им был царский духовник Андрей, будущий митрополит Афанасий. |
| Из текста «Печского сказания» известно, что тур. власти обвинили Г. в подстрекательстве рус. царя начать войну против Османской империи, в крещении неск. иудеев и турок. Г. «неправедным судом был осужден и повешен, как жертва мира», некий пресв. Павел похоронил его. О мученической кончине Г. и чудесах от его мощей сообщается в приписке в богослужебной книге Печского мон-ря. О посмертных чудесах невнятно и в самой общей форме говорится в записи XIX в. на старопечатной книге из б-ки Печской Патриархии ( Записи. 3. С. 60. 4992). Г. прославляется как «законный первопрестольник Сербской Церкви... и заступник многострадального народа сербского». Г. любил и собирал книги, постоянно делал книжные вклады в различные мон-ри и церкви. В мае 1649 г. Г. дал «в подержание» Нишскому митр. Лонгину Требник из мон-ря Грачаница (Там же. 1. С. 369. 1471). В 1649-1650 г. выменял в Овчарско-Кабларском Сретенском мон-ре Типик и вложил его в патриарший собор в Пече (Там же. С. 364. 1446), в Цетинском мон-ре получил Служебник венецианской печати, к-рым благословил Скопского митр. Филиппа (Там же. С. 378. 1515). В 1650-1651 гг. вложил рукописное Евангелие (САНУ, 65) в новую Никольскую ц. мон-ря Ковилье (Там же. С. 352. 1389). В Москве Г. обратился к патриарху Никону с просьбой издать на Московском печатном дворе и отправить в Сербию привезенные им книги: «Типик, избрание многое от 34-х книг на латынскую ересь цареградского патриарха Михаила Кавасила» (!) и «Житие и повесть святых царей сербских и патриархов» (сочинение серб. архиеп. Даниила II и его продолжателей - своеобразный серб. аналог XIV в. «Книги степенной царского родословия»). Это прошение не было удовлетворено (РГАДА. Ф. 52. 1654 г. 15. Л. 11). Патриарху Никону Г. лично поднес 3 книги (Там же): «Свиток жития всех святых сербских архиепископов, откуды изыде царствие и патриаршество», «Тетради Кирила Философа, учителя словенского» и «Книгу Василия Великого, а в ней напечатано три литоргии» (Служебник. Венеция, 1519: ГИМ. Син. печ. 112 - см.: Иванова Ж. Н. Записи на старопечатных книгах Синодального собрания ГИМ//Рус. книжность: Вопросы источниковедения и палеографии. М., 1998. С. 378). Судьба этих книг, кроме Служебника, неизвестна. |
| В 1558 г. уже принявший монашество агиограф написал житие Новгородского архиеп. Нифонта ( 1156), основываясь на сказании о святителе из Киево-Печерского Патерика Кассиановской редакции. Варлаам дополнил сказание предисловием, неск. известиями о святителе и похвалой святому. В конце жития сообщается, что канонизация архиеп. Нифонта состоялась при митр. Макарии (по-видимому, на Соборе в 1549). В эти же годы иером. Варлаам по поручению митр. Макария создал 4-ю редакцию жития Новгородского еп. Никиты ( 1108) (ГИМ. Увар. 429. Л. 52-78). Для этого он воспользовался произведением инока Зиновия Отенского , написанным в связи с обретением мощей свт. Никиты в новгородском Софийском соборе в 1558 г. Также по благословению свт. Макария агиограф между 1558 и 1563 гг. создал пространную редакцию жития юрьевского сщмч. Исидора ( 1472) на основе краткой редакции. Помимо лит. обработки текста Варлаам усилил его антикатолич. направленность. Написанное в разгар ливонской войны, житие мч. Исидора было очень актуально, его «призывы, опирающиеся на живой пример русских, героически страдавших на тех землях, где теперь шли бои, не могли не звучать чрезвычайно действенно» (А. И. Рогов). Псковской тематике посвящено также созданное Варлаамом в 1565 г. «Сказание об иконе Знамения Богородицы Мирожской». В «Сказании» описывается «чудо слезного знамения» - заступничество Пресв. Богородицы за Псков и псковичей ввиду угрозы со стороны Литвы. По предположению Е. В. Неберекутиной, В. является автором неск. статей в «Книге Степенной царского родословия» - «Похвалы Василию», «Сказания о Данииле Переяславском» и «Чудес», а также одним из редакторов жития равноап. кнг. Ольги. В рукописях встречаются проложные жития прп. Евфросина (РГБ. Рум. 397), прп. Саввы Крыпецкого ( Серебрянский Н. Очерки по истории монастырской жизни в Псковской земле. М., 1908. С. 532-533), св. Александра Невского, созданное по редакции В. (РГБ. Рум. 397, Л. 348 об.-353),- святых, над чьими жизнеописаниями в свое время трудился В. Однако вопрос о принадлежности проложных редакций псковскому священнику нуждается в дальнейшем изучении. |
| В Москве нередко случались пожары и только некоторые из них получили именование больших. О пожаре 1547 года мы узнаём из летописи, ему посвящено две Повести, подробно описывающие тяжёлое бедствие. Незадолго до пожара москвичи видели блаженного Василия (†1557; пам. 2 авг.) с плачем молящегося. “Последи же разумевше, о нем же плакаше блаженный, яко провидети тогда: хотяще быти пожар велий” 15 . В Повести имеются сведения, отсутствующие в летописи и дополняющие её. В Успенском соборе был протопоп Гурий и много народа, творились молитвы к Богу и Пресвятой Богородице. Во время пожара у Успенского собора обгорела кровля, “паперть каменная от великаго огня распадеся” 16 . Из-за сильного жара святитель Макарий “изнеможе, его же едва выведоша из церкви. Он же взем с собою образ Богоматере, его же великий чюдотворец Петр Митрополит написал своею рукою, и книгу Божественнаго правила, юже Кипреян Митрополит принес из Царяграда” 17 . Содержание Повести нашло затем отражение в Книге Степенной царского родословия, составленной по благословению святителя Макария 18 . Ближайшая от Успенского собора башня кремлёвской стены — это Тайнинская 19 , к ней и направился святитель Макарий. Как сообщает Никоновская летопись, она была воздвигнута в 1485 году: “Июля в 19 заложена бысть на Москве на реке стрелница, а под стрелницею выведен тайник 20 ; а ставил еа Антон Фрязин” 21 . Очевидно, он же создавал “всю южную линию обороны Кремля” 22 . Благодаря стрельнице, предназначенной для ведения стрельбы 23 , Тайнинская башня являлась важным опорным пунктом в случае осады Кремля. Она имела ворота, которые назывались Водяными и в мирное время здесь был удобный спуск к Москве-реке. Благодаря тайнику Кремль обеспечивался водой. “В XVI в. башню венчала деревянная вышка со звонницей и пожарными колоколами. Часовые с вышки наблюдали за Замоскворечьем и звонили в случае пожара” 24 . Менее известна другая Повесть о пожаре, в которой приведены более подробные данные о количестве погибших людей и различные другие подробности. |
| Венев-монастырь в XV веке вместе с Веневом вошел в состав московского княжества. Являясь крупным оборонительным центром, со 2-й пол. XVI века, Венев также находился в Засечной черте. Город Венев в церковном отношении в первое время своего существования зависел от Рязанской епархии, с 1662 г. и до открытия Тульской епархии причислялся к Коломенской кафедре, а после открытия Тульской епархии в 1799 г. вошел в ее состав. Первое упоминание о монастыре встречается в «Книге степенной царского родословия» в 1407 г. в рассказе о кончине и погребении в Венев-монастыре смоленского князя Юрия. А по легенде, записан¬ной в середине XIX века Д. Г. Гедеоновым, монастырь был основан в XIII веке на ме¬сте, где остановились греческий священник Евстафий и его спутники, перено¬сившие в 1225 г. икону свт. Николая Чудотворца из Корсуни в г. Зарайск. В начале XV столетия здешняя обитель была в особенном уважении московского князя, за благоденствие иноков и просвещенную ревность к пользам земли русской. Надо заметить, что первоначально монастырь был мужским, но в 1782 г. был упразднен. Монастырский храм обращен в приход расположенного рядом с. Богоявленского и использовался как приходской. И только в начале 1998 г. по благословению Тульского митр. Серапиона (Фадеева) Успенский храм был передан Щегловскому тульскому монастырю для организации подворья, 1 ноября того же года обращенного в сестричество. Указом Священного Синода от 19 июля 1999 г. сестричество было преобразовано в Свято-Никольский женский монастырь. Само расположение монастыря среди когда-то дремучих лесов говорит о том, что первоначальными поселенцами могли быть благочестивые отшельники и сторожевые люди русского государства. По преданию, в нем был Сергий Радонежский, пешком пришедший сюда из Серпухова. Летописных следов об этом нет, но в монастыре хранились два посоха святителя земли русской. В 1570 г. сюда по ложному доносу был сослан Иваном IV новгородский архиепископ Пимен (Чорный), он был заточен в каменном мешке, в котором через год и умер. |
| — Может быть, новое имя связано с каким-то чудом? — А вот о чудотворности этой иконы на протяжении всего XVII века нет никаких свидетельств, хотя о других иконах этого города, к примеру, о Владимирской или Казанской, документальных ранних сказаний сохранилось много. При этом известно, что она была в Торопце очень почитаема, ее выносили во время захватнических войн, в периоды осады городка. Возможно, что в силу этого история иконы сегодня, к сожалению, и подвергается стольким трактовкам. К примеру, в аннотации к Торопецкой иконе в храме в Княжьем Озере ее, согласно одному из популярных преданий, вдруг возводят к XIII веку, к временам Александра Невского. Якобы когда Александр Невский венчался в Торопце с юной дочерью полоцкого князя — Брячиславой, в приданое дали эту выносную икону. Но это невозможно: почитаемую в городе двустороннюю икону на рукояти, которую выносили на крестные ходы, икону, которая должна стоять только в храме, где за престолом для нее сделано специальное углубление, не могли запросто взять из Полоцка и благословить ею на брак молодых! Это настолько антилитургическое предание, что все явно придумано с целью удревнить Торопецкую икону. На самом деле в те времена молодых благословляли небольшими иконами с образами Христа и Богоматери, как это всегда на Руси происходило до начала XX века. Никогда в приданое не отдавался городской палладиум — священный талисман. — Популярное предание о свадьбе князя Невского тоже родилось неспроста. Может быть, в сбереженных от разорения церковных книгах оказались неизвестные музейной и исторической науке свидетельства? — Наоборот! У нас есть очень известный памятник того периода, так называемая «Степенная книга царского родословия», написанная во времена царя Ивана Грозного, в которой учтено родство всех князей и всех бояр, откуда они происходят. Там и весь род Рюриковичей прослеживается. Вот в этой-то книге есть как рассказы о чудотворной иконе Богоматери Полоцкой, так и о венчании Александра Невского в Торопце. И эти рассказы никак между собой не связаны. Ученые склонны верить не преданию, а достоверному документу XVI века. |
| На это же косвенно указывает и то обстоятельство, что архиеп. Вассиан II (Санин) , несомненно знавший К., в своем Житии прп. Пафнутия (1-я четв. XVI в.) не назвал К. среди «древних» учеников прп. Пафнутия (Иосиф Волоцкий, Иннокентий и Исаия), рассказы которых послужили источниками Жития ( Кадлубовский А. П. Житие прп. Пафнутия Боровского, написанное Вассианом Саниным//Сб. Ист.-филол. об-ва при Ин-те кн. Безбородко. Нежин, 1899. Т. 2. Отд. 2. С. 125). Как сообщается в Житии К., прп. Пафнутий «зело любя его за его смирение, и послушание, и за великиа труды его» (Древнерус. патерики. 1999. С. 213). Согласно Житию К., уже при жизни прп. Пафнутия К. сблизился со своим сверстником прп. Иосифом Волоцким: видя строгое соблюдение им устава, К. «прилепися к нему духовною любовию о Христе». Прп. Иосиф поведал К. о своем замысле создать общежитийный мон-рь. К. поддержал Иосифа, ответив: «Бог и Пречистыя Богородица твой помысл делом соврьшит, и яз с тобою же» (Там же. С. 214). Не исключено, что в Пафнутиевом мон-ре К. познакомился с прп. Даниилом Переяславским, к-рый также происходил из среды мелких или средних переяславских вотчинников. Согласно «Книге степенной царского родословия» , составленной на рубеже 50-х и 60-х гг. XVI в. учеником прп. Даниила протопопом Андреем (впосл. митрополит всея Руси Афанасий ), Даниил прибыл в Боровскую обитель вскоре после смерти ее основателя, т. е. ок. 1477 г. (Степенная книга. 2008. С. 328), когда К. еще находился там. После кончины прп. Пафнутия К. недолго оставался в Боровской обители. В результате конфликта прп. Иосифа, возглавлявшего Боровский монастырь в 1477-1479 гг., с большинством братии К. покинул Боровск; придя в 1479 г. в основанный прп. Иосифом Волоколамский монастырь, он стал одним из первых его насельников. В обители прп. Иосифа К. вел суровую аскетическую жизнь. По сообщению Жития К., святой «возложи на собя пансыр под свитку, на наго тело, и пекий хлебы на братию. Правило же его бысть в келье - 6000 молитов Исусовых и тысяща поклонов. |
| Следовательно, автор был или послушник преподобного, ученик его по которой-нибудь из обителей (Горицкой или Даниловой), или же духовный сын его из не-монахов. Последнее возможно в виду того передаваемого в Житии факта, что преподобный Даниил был выдающимся, популярным духовником мирян. Второму предположению, что автор Жития был только духовный сын подвижника, а не монах одной из двух названных обителей, нужно отдать решительное предпочтение. В одной из последних глав Жития – в «Повести чудной» автор представляет себя слушателем Даниила: «поведа же некогда нам чюдну повесть» (стр. 67, ср. 68). Краткое же Сказание передает, что святой поведал свой таинственный рассказ «приходящим к нему человеком пользы ради» (Степ. II, 231), т.е. приходящим на исповедь к подвижнику, духовным его детям 6 . В недавнее время в связи с изучением Степенной книги достаточно твердо установлено мнение, что автором Жития преподобного Даниила и составителем Степенной, или, по крайней мере, одним из главных ее составителей, был Андрей-Афанасий, упомянутый выше. Разумеем исследование г. Пл. Гр. Васенко, «Книга Степенная царского родословия и ее значение в древнерусской исторической письменности», стр. 204–212, а также рецензии на это исследование 7 . Отсылая читателя к указанным страницам книги г. Васенко, мы считаем своим долгом отметить здесь, что такое мнение об авторе изучаемого Жития вовсе не является новостью. Еще в 1863 г. оно было высказано А.И. Свирелиным (тогда священником) в брошюре «О начале и устроении Переславского Данилова монастыря» (стр. 80–85) и повторено в его «Житии преп. Даниила», Изд. 2-ое. Пересл.-Залесский 1894 г., стр. 36, прим., 49 и след. Это мнение провинциального исследователя, к сожалению, осталось, по-видимому, неизвестным г. Васенко, по крайней мере, в его книге не отмечено; не было оно известно и прежним ученым, занимавшимся Житием преподобного Даниила. Приведем те немногочисленные и отрывочные биографические данные об Андрее-Афанасии, которые сохранились в источниках и которые относятся к периоду его жизни до митрополитства, когда он мог писать Житие преподобного Даниила. |
| В в. Степенная книга дополнялась, создавались ее продолжения. Так была составлена степень, посвященная правлению сына Ивана Грозного Федора Ивановича. В некоторых списках Степенная книга соединялась с произведениями, посвященными всемирной истории, становясь таким образом частью своеобразных сводов по всемирной истории. Тот авторитет, которым пользовалась Степенная книга у своих читателей, выразился и в том, что, в частности, старообрядцы использовали ее в своих канонических спорах с официальной церковью. Вплоть до В. Н. Татищева Степенная книга служила ядром всевозможных сочинений по русской истории. Текст Степенной книги издается по рукописи РГБ из собрания Пискарева, 612, кон. XVI в. (по той же рукописи осуществлено издание Степенной книги в ПСРЛ, т. 21, ч. 1–2. Книга степенная царского родословия. СПб., 1908–1913) с сокращениями. Неисправные чтения исправляются по другим спискам Степенной книги, по ПСРЛ. Исправленные места набираются курсивом. На примере сказания о княгине Ольге – первой княжеской биографии, вошедшей в «Степенную книгу», – можно представить особенности построения повествования в этом произведении. «Сказание» составлено на основе нескольких источников: летописного сказания об Ольге, ее «Жития» и церковной службы ей, «Похвалы князю Владимиру» инока Иакова и других агиографических текстов. Сравнение «Сказания» с соответствующими страницами «Повести временных лет» показывает, что повествование в летописи строже, насыщеннее фактами, во многом значительнее. Кроме того, в «Сказании» многие исторические факты и имена приводятся неверно – например, все, что связано с крещением княгини Ольги. Авторство «Сказания об Ольге» приписывается Сильвестру. «Сказание», которое является в «Степенной книге» своего рода торжественным вступлением, отражает определенный этап в формировании идеологических представлений об истоках и значении самодержавной власти; оно было важным аргументом для обоснования исконного происхождения царской власти на Руси (Курукин И. В. Сильвестр и составление Жития Ольги Степенной книги//Теория и практика источниковедения и археографии отечественной истории. М., 1979. С. 51–60). |
|
|
