| Перед ними стояла трудная задача. Синодальный образ правления способствовал выработке со временем и «синодального образа мышления», который характеризуется не только слабостью и робостью мысли, но и подчинением ее инославным зарубежным стандартам с неизбежными отклонениями от вселенского церковного сознания. Достаточно сравнить состояние русской богословской науки в начале и в конце XIX в., проследить ее развитие от «Сокращенной богословии» митрополита Платона (Левшина) до «Православного учения о спасении» архимандрита (в будущем – патриарха) Сергия (Страгородского) , вспомнить, что практически до 1820-х гг. преподавание в духовных академиях и семинариях осуществлялось по латиноязычным руководствам Феофилакта (Горского), Иакинфа (Карпинского) и Иринея (Фальковского), что «отцом русского церковного права» является епископ Иоанн (Соколов) – автор курса, изданного в 1852 г., что историческая литургика создана трудами И. Д. Мансветова , Н. Ф. Красносельцева и А. А. Дмитриевского лишь в последнюю треть девятнадцатого столетия, а развитие патрологии как самостоятельной дисциплины только-только начиналось в начале XX в., – тогда ясным станет магистральный путь развития отечественной богословской науки в так называемый синодальный период. А отметив для себя, как быстро и глубоко к концу названного периода совершался количественный и особенно качественный рост основных богословских дисциплин, поймем, быть может, и сокровенную для большинства современников промыслительность происходившего церковного развития. Не над разработкой отвлеченных школьно-богословских схем и систематик трудились не покладая рук в своих ученых кабинетах владыки архиереи и отцы архимандриты, профессора и доценты академий, догматисты и историки, канонисты и экзегеты, но над приуготовлением, идейным и нравственным. Церкви и паствы к тому времени, когда наступит крушение искусственно-консервативного синодального строя и Русская Церковь останется один на один с окружающим, отнюдь не доброжелательным, миром. |
| Н.И. Полетаев Глава III. Описание Киево-Софийского собора и История киевской иерархии Киев, 1825 г. Процесс их составления, Прежние занятия м. Евгения иоториею церкви юго-западной России. Н. П. Румянцев. Краткий анализ Описания Киево-Софийского собора и подробный – Истории киевокой иерархии с содержащеюся в ней историею унии. Прибавления к описанию Киево-Софийского собора. Место этого труда в отечественной церковной историографии. – Синопсис (изд. 1823 и 1836 гг.). – Киевский месяцеслов с присовокуплением разных статей к Российской истории и киевской иерархии относящихся. Киев, 1832 г. – Описание Киево-Печерской лавры с присовокуплением разных грамот и выписок, объясняющих оное, также планов лавры и обеих пещер. Киев, 1826, 1831 и 1847 г. г. Источники, пособия, характер и современное значение Описания Киево-Печерской лавры. «На классической сей земле древностей наших какую богатую пользу Вы принесете любителям отечественной истории!» (Из письма Н. П. Румянцева к Евгению по поводу назначения его в Киев на митрополичью кафедру. Переписка, стр. 55). Сочинение, заглавие которого мы выписали первее других заглавий, и сам высокопреосв. историк в своей автобиографии (Словарь светских писателей, стр. 11) всецело приписывает себе, и все его биографы единогласно усвояют ему же. Тем не менее нашелся ученый, который более чем на половину отнимает у м. Евгения право называться самостоятельным автором «Описания». Это был покойный Закревский, который на 908 стр. своего «Описания Киева» (т. II, М. 1868 г., изд. 2) говорит о занимающем нас труде: «Труд достойный великого уважения. В этом издании киевского митрополита Евгения Болховитинова заключается очень много сведений исторических, для собирания коих потребны были огромная ученая подготовка, необыкновенное трудолюбие и редкая любовь к антикварным занятиям. Все это, кажется, подготовлено миоголетними трудами ученейшего Иринея Фальковского». Не будь таких трудов, Евгению, «много» обязанному Фальковскому, и невозможно было бы сочинить такое (курсив) сочинение», особенно если иметь в виду его «обширные иерархические занятия» и то еще обстоятельство, что он «занял киевскую кафедру в апреле 1822 г., a описание Софийского собора подписано уже цензурою 5 июля 1824 г.», (стр. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание ИРИНЕЙ Ириней (Нестерович), архиеп. Иркутский. Гравюра Л. Серякова. 1879 г. (РГБ) Ириней (Нестерович), архиеп. Иркутский. Гравюра Л. Серякова. 1879 г. (РГБ) (Нестерович Иван Гаврилович; 25.01.1783, с. Ст. Дмитрушки, близ Умани - 18.05.1864, Толгский мон-рь), архиеп. Иркутский, Нерчинский и Якутский. Возможно, серб по происхождению. Род. в семье священника. Две сестры архиерея были замужем за священниками. В 1792-1799 гг. обучался в униат. василианском уч-ще в г. Умани, хорошо изучил польск. язык, свободно пользовался им в личной переписке. В окт. 1800 г. поступил в философский класс Киево-Могилянской академии, в 1801 г. перевелся в класс богословия. По окончании академии в мае 1804 г. был оставлен в ней по рекомендации ректора архим. Иринея (Фальковского ; впосл. епископ Смоленский), преподавал нем. язык и др. дисциплины. В 1811 г. по прошению Кишинёвского митр. Гавриила (Банулеску-Бодони) и по рекомендации Бендерского еп. Димитрия (Сулимы) И. Нестерович был направлен в Яссы в главное Молдовлахийское уч-ще, преподавал там русскую словесность и греч. язык. В 1812 г. перемещен в Кишинёв, принимал участие в устройстве Кишинёвской ДС и пансиона для молдав. юношества при ней. 11 нояб. 1813 г. митр. Гавриилом (Банулеску-Бодони) пострижен в монашество с именем Ириней, затем рукоположен во иерея. С 25 мая 1817 г. И.- архимандрит Курковского в честь Рождества Пресв. Богородицы мон-ря . Служил префектом, а с 19 февр. 1821 г.- ректором Кишинёвской ДС, был членом духовной консистории. Гр. М. С. Воронцов поручил ему заведовать местными ланкастерскими школами. Познакомился с А. С. Пушкиным . В 1824 г. И. был вызван в С.-Петербург на чреду священнослужения. Исполнял обязанности законоучителя 1-го кадетского корпуса. Выпускник этого учебного заведения Г. Д. Похитонов вспоминал, что И. уважали директор и офицеры кадетского корпуса. Текст проповедей он не писал заранее, говорил просто. Воспоминания Похитонова почти дословно передал Н. С. Лесков в рассказе «Кадетский монастырь» ( Лесков. 1957. С. 342-343). Однако из-за расхождения во взглядах на воспитание кадетов с директором Пажеского и Сухопутного корпусов ген.-адъютантом Н. И. Демидовым И. вскоре был уволен из 1-го кадетского корпуса. |
| С. Мазепы, покровителя мон-ря; изображение элементов герба повторяется неск. раз (НБВ; см.: Deluga W. Grafika z krgu awry Pieczarskiej i Akademii Mohylaskiej XVII i XVIII w. Kraków, 2003. Tab. XXXI). На более ранней гравюре (1703) с изображением К.-Б. и. работы Стефана Савицкого внизу также представлена сцена с плывущей иконой (медная доска хранится в отделе изобразительного искусства НБУВ; см.: Попов. 1926. С. 92). Киево-Братская икона Божией Матери. Гравюра. 1713 г. Киево-Братская икона Божией Матери. Гравюра. 1713 г. На гравюре мон. Илариона (Мигуры) 1706 г. К.-Б. и. в ризе помещена в роскошный барочный киот, украшенный резьбой и живописными медальонами. На гравюре-панегирике Б. П. Шереметеву 1713 г. К.-Б. и. изображена в украшенной орнаментом ризе, примечательной деталью которой являются ангелы, держащие корону над головой Богоматери (воспроизведение: Типография Киево-Печерской лавры/Сост.: прот. Ф. И. Титов. К., 1916. Т. 1. С. 473; доска и оттиски неизвестны). Интерьер Богоявленского собора Братского мон-ря. Рис. К. П. Мазера. 1851 г. Интерьер Богоявленского собора Братского мон-ря. Рис. К. П. Мазера. 1851 г. Барочный киот с К.-Б. и. мог быть установлен в новом Богоявленском соборе во время его освящения в 1693 г. Первое упоминание о местонахождении иконы в интерьере собора зафиксировано в документе 1743 г.: «...напротив Благовещения» ( Мухин. 1893. С. 163). То же место указано в описи еп. Иринея (Фальковского) 1803 г., согласно которой в Богоявленском соборе помимо старинного мазепинского иконостаса стояли также 2 небольших новых: в одном из них помещалась чудотворная икона, а в другом - образ Благовещения (в соборе имелся Благовещенский придел) (Там же. С. 205). В описи также указано: «При чудотворной иконе было много привесок и украшений, между которыми находилось бриллиантовое ожерелье, подаренное Екатериной Евфимовной Галаган, стоившее 2 тысячи рублей» (Там же. С. 207). После пожара 1811 г. на Подоле К.-Б. и. перенесли в Борисоглебскую ц. (переосвящена во имя Св. |
| Анализ отечественных опытов составления догматики говорит о том, что богословских систем с историческим методом изложения вероучительных истин до Сильвестра (Малеванского) практически не существовало. Все известные нам труды, относящиеся к данной проблематике, чаще всего составлялись без какой-либо системы, в виде трактатов или отдельных лекций, не связанных между собой общей мыслью, как например, догматики Иосифа Карпинского, Сильвестра Лебединского , Макария Петровича и иеромонаха Ювеналия Медведского. Другие же, напротив, придерживались системы изложения, в которой догматы делились на два содержательные направления. К первым относится митрополит Макарий, деливший науку догматику на две части, где в первой излагает учение о Боге и о Его общем отношении к человеку (naturali, ordinario), а во второй – учение о Боге Искупителе рода человеческого (supranaturali, extraordinario). Такого же деления придерживался и преосвященный Филарет в своем «Догматическом богословии». Ко вторым, относятся догматисты, строящие системы о догматах на делении, предложенном еще Феофаном Прокоповичем . Он разделял догматику тоже на две части, но иначе чем в вышеупомянутых трудах: первая – учение о Боге в самом Себе (de Deo ad intra) и вторая – учение о Боге в Его действиях (de Deo ad extra). К ним относятся сочинения Иринея Фальковского, Феофилакта Горского, архимандрита Антония, которые излагали свои системы в строгости формул с априорной установкой общего положения ориентированности на Священное Писание и Предание 9 . Такое деление своего труда берет за основу и епископ Сильвестр, но в своем «Опыте...» он выходит за сухие рамки изложения догматов, и в новом ключе излагает основы православной веры, через их осмысление, базирующееся на живом и реальном ведении Бога. Оно не есть совокупность отвлеченных идей, формул или логических построений о Боге и Его Домостроительстве. Его система, прежде всего, основывается на мистическом созерцании богооткровенных истин, конечной целью которого является спасение и единение человека с Богом. |
| д. Все это отразилось на учении Феофана. Несомненно, что Аманд повлиял здесь на Феофана, конечно в той мере, в какой это влияние было безвредно для православия последнего. Таким образом усиленное проведение идеи абсолютизма Бога в системе Феофана основывается, с одной стороны, на примере западного богословия и, с другой стороны, на соответствии оного потребностям современного ему отечественного богословия и вообще на соответствии потребностям русского народного духа. Это последнее обстоятельство было причиною того, что данная постановка идеи абсолютизма Бога, спустя некоторое время после Феофана, получила господствующее положение в отечественном богословии и сохраняла за собою исключительное господство почти в течение 70 лет, употреблялась в целом ряде догматических систем, каковы суть системы ректора киевской академии Георгия Конисского , митрополита Платона, архимандрита Макария Петровича, ректора московской академии Феофилакта Горского, архимандрита Иакинфа Карпинского, ректора казанской академии Сильвестра Лебединского , иеромонаха Ювеналия Медведского, преосвященного Иринея Фальковского, некоторые рукописные системы, читанные в александро-невской семинарии и с. петербургской духовной академии и других. Только в двадцатых годах текущего XIX столетия идея абсолютизма Бога утратила свое исключительное господство в отечественном богословии, – она пала под влиянием мистики вместе с падением схоластического богословия. Мистическое религиозное движение, развившееся в нашем отечестве в конце прошлого столетия и особенно в первой четверти текущего столетия, выдвинуло на вид мысль о соединении души человека с Господом Иисусом Христом, о «возрождении» души человека и, повлияв на догматическое богословие, произвело то, что последнее на место господствовавшей в нем идеи бесконечного различия между Богом и тварью поставило другую идею, более приближавшую Бога к человеку – именно идею Бога как Духа. Таким образом Феофанова постановка идеи абсолютизма Бога подверглась существенному ограничению. И если существуют еще в современных нам догматических системах следы такой постановки данной идеи, именно под видом общего деления системы на учение о Боге в Себе самом и учение о Боге в отношении к тварям, то и такие следы уже начинают исчезать. Так, в наилучшей современной догматике – догматике преосвященного Макария вместо упомянутого общего деления системы на учение о Боге в Себе самом и учение о Боге в отношении к тварям является уже новое деление, основанное на понятии о религии, как о восстановленном союзе падшего человека с Богом. Очевидно, что Феофанова постановка догматического учения о Боге в Себе самом уже сослужила свою службу и в настоящее время должна уступить свое место новой постановке данного предмета – такой постановке, которая бы отвечала уже современным нам требованиям от богословия. |
| После смерти митроп. Стефана главным противником архиеп. Феофана оставался архиеп. Феофилакт (Лопатинский). С воцарением Анны Иоанновны обстоятельства изменились. Значение Феофана возросло вновь. “Камень веры” был запрещен (запрещение снято только имп. Елисаветой). Феофан достиг полного торжества. Московская Академия, где Блонницкий и Лящевский были наставниками, образовала многих толкователей Священного Писания , особенно Нового Завета. Феофилакт (Горский), ректор (1770–1774), написал “Соглашение” Писания. Воспитанник Академии Аполлос (Байбаков) издал читанные им толкования на послания апостола Павла. Другой воспитанник Академии, будущий митроп. Гавриил (Петров), известен как толкователь соборных посланий. По толкованию Священного Писания ценны труды еп. Мефодия (Смирнова) , Иринея (Клементьевского) , одного из просвещеннейших пастырей (†1818), Иннокентия (Смирнова) , еп. Пензенского, еп. Чигиринского Иринея (Фальковского), митроп. Филарета (Дроздова) , архиеп. Японского Сергия (Тихомирова) , проф. Н. Глубоковского (†1937 году в Софии) и Михаила (Лузина) , еп. Курского. Епископ Мефодий, ректор Академии (1791–1795), написал “Священное богословие, основанное преимущественно на Священном Писании ”. Он известен также как историк, педагог и филолог. Особенно плодотворен в толковании Писания был ректор Ярославской семинарии, впоследствии епископ Псковский Ириней (Клементьевский) . Он написал толкования на послания к Римлянам и Евреям, на 12 малых пророков и на пророка Даниила, толкование на псалмы. Он известен также как догматист и филолог, переводчик святоотеческих творений с греческого языка. Преподаватель киевской Академии Ириней (Фальковский) писал толкование на послания апостольские. Святитель Тихон Воронежский считал нужным и решился сам перевести Псалтирь с еврейского и Новый Завет с греческого на русский язык, но “постеснялся” издать свои труды. Префект Московской Академии Стефан (Прибылович) написал род катехизиса в 14 статьях под названием “Путь в царствие Божие”. |
| Среди публикаций богословского характера неофиц. части примечательны статьи по Свящ. Писанию: «Изъяснительное изложение послания ап. Павла к Галатам» А. С. Казанского (1889. 5. С. 111-124; 10. С. 257-268; 11. С. 295-306), «Анализ учения св. ап. Павла о несостоятельности ветхозаветного закона» В. И. Обухова (1890. 5. С. 145-153; 6. С. 189-198), «Опыт изъяснения апостольских посланий» прот. Ф. Дмитровского (1896. 6-9, 11-15, 17, 19-21, 23, 24; 1897. 1-3, 6-11, 13, 14/15, 17, 21-24), «Прещение ветхозаветных пророков на недостойных пастырей» прот. Иосифа Кречетовича (впосл. обновленческий митрополит Крымский; 1900. 3. С. 94-101; 4. С. 140-150), «Многочисленность обитаемых миров с библейской точки зрения» А. М. Кремлёвского (1901. 3. С. 104-114; 4. С. 155-163); по патристике: «Жизнь и пастырская деятельность св. Василия Великого» Н. П. Израильского (1889. 4, 6, 12, 16, 18), «Проповеди и нравоучительные сочинения св. Тихона Задонского» Ф. Акимовича (1890. 2, 3, 7, 8, 10, 17-19, 21, 23, 24); по нравственному богословию и аскетике: «Письма к готовящемуся принять монашество» (1881. 19. С. 674-684; 20. С. 715-734; 21. С. 776-782) и «О препятствиях, встречающихся на пути к нравственному совершенствованию» (1881. 22. С. 830-836; 23. С. 901-906; 24. С. 956-965) еп. Вениамина (Быковского) ; по литургике: «Об отношении христианского богослужения к иудейскому» А. Васильева (1889. 3. С. 12-34), «О значении колокольного звона в православной русской церкви» свящ. М. Худоносова (1900. 23. С. 873-881; 24. С. 925-930). По рукописи была опубликована каноническая заметка еп. Иринея (Фальковского) «О степенях родства всех видов для правильного разбора их при совершении таинства брака» (1876. 14-18). Множество миссионерских публикаций посвящено истории и состоянию старообрядческого раскола, напр. «Краткий очерк истории книжных исправлений на Руси до патриарха Никона» Н. И. Полетаева (1890. 7. С. 237-245; 8. С. 269-279; 10. С. 326-333; 11. С. 352-363), «Краткий очерк единоверия» Д. С. Медведева (1900. 8-24), «Беседа о единоверии» М. И. Головкина (1901. 1. С. 9-16; 2. С. 58-63), а также сектантству, в частности хлыстовству, напр. ««Люди Божии» в Оренбургской епархии» свящ. Павла Словохотова (1880. 18-24), «Письмо о хлыстовщине» Иглицкого (псевдоним прот. Андрея Невзорова; 1881. 20-24; 1882. 1), «Очерки оренбургской хлыстовщины» Головкина (1897. 18-24; 1898. 1-3, 19-23; 1899. 2-4), «Оренбургская хлыстовщина за последнее время и пастырские против нее меры» Н. М. Гринякина (1901. 8/9. С. 330-339; 10. С. 380-386), «О хлыстах» К. Уварова (1913. 38. С. 726-732). |
| напечатал составленное им «Описание Киево-Софийского собора по возобновлении его в 1843—1853 годах», а также несколько статей «О древних украшениях Киево-Софийского собора» в Киевских епархиальных ведомостях за 1861 г. Приведя в порядок библиотеку Киево-Софийского собора и составив каталог оной, он занялся изучением исторических материалов этой библиотеки результатом коего были следующие напечатанные им статьи: «Автобиография Адама Зерникова» («Труды Киевской Духовной Академии» за 1860 г.); «Записки Петра Могилы» («Киевские епархиальные ведомости» за 1861 г.) и «Хроника жизни Иринея Фальковского» («Киевские епархиальные ведомости» за 1861 г.). Ученые и пастырские труды не мешали С. нести обязанности по званию члена епархиального попечительства о бедных духовного звания (с 1849 г.), Комитета по постройке Киево-Владимирского собора (с 1852 г.), Статистического Комитета (с 1854 г.) и, наконец, по званию редактора Киевских епархиальных ведомостей (с 1861 г.). В 1859 г. С. был уволен от должности профессора в университете Св. Владимира, в котором прослужил 25 лет, со званием заслуженного профессора и был избран советом университета в почетные члены. В последние годы жизни своей хотел принести посильную пользу и на ниве народного образования через церковно-приходские школы, которые тогда стали заводиться в Киевской епархии. Он сначала стал издавать в виде прибавления к Киевским епархиальным ведомостям «Листок для сельских школ», затем в тех же епархиальных ведомостях печатал «Письма о преподавании Закона Божия в сельских школах». Последнее, 10-е письмо не было окончено за смертию. Наконец, принимая живое участие в организации народного образования в епархии, как член консистории, он составил инструкцию наблюдателям сельских школ. Но всею душою в эти годы Скворцов отдался заботам об учреждении епархиального училища для девиц духовного звания, которые и увенчались успехом. Для помещения нового училища уступил свою квартиру, пожертвовал в пользу его докторский оклад, доходы за свои труды по редакторству епархиальных ведомостей, а равно и за помещавшиеся в них свои статьи; делал часто и другие пожертвования. Сделавшись в 1861 году распорядителем училища, он, можно сказать, жил жизнью взлелеянного им детища. Скончался 5 (17) августа 1863 года. По смерти его напечатаны были в «Трудах Киевской Духовной Академии» статьи: «Христианское употребление философии, или Философия Григория Нисского» (1863 г., 129—160 стр.) и «Дневник за 1859—1864 годы» (1864 г., январь). |
| Руководством для воспитанников при чтении Священного Писания рекомендованы «Священная герменевтика» 1806 года, архимандрита Антония, и «Краткое руководство к чтению книг Священного Писания», сочинение митрополита Амвросия, где изложены сведения о написании и авторе каждой библейской книги, о месте и времени написания ее и указаны особенно замечательные главы и стихи в каждой книге. Далее. В высшем отделении семинарии было изучаемо богословие созерцательное, Theologia dogmatica. В изъяснение догматов приводились доказательства немногие, но важнейшие, причем обращались и к творениям святых отцов Церкви. Учебными пособиями были сочинения Феофилакта Горского, Сильвестра, Иринея Фальковского, Феофана Прокоповича и других. Семинаристы изучали догматику, однако же, в большинстве по запискам профессоров до самого введения «Догматического богословия» архиепископа Антония в конце 1840[-х] годов. На изучение догматики назначено было две трети первого года. Наука нравственное богословие, Theologia moralis, заключала в себе, кроме христианского учения о нравственности вообще, и пастырское богословие. Классической книгой по нравственному богословию были книги Феофилакта «Doctrina Christiana de agendis» , также «Institutiones theologia moralis» Буддея, а по пастырскому богословию книга «О должностях пресвитеров» епископа Парфения Сопковского. Для образца укажем из нее нравственные качества священника: «непорочность, единоженство, трезвость, целомудрие, благоговение, страннолюбие, учительность, воздержание от пьянства, от гнева и сродных ему пороков, кротость, бескорыстие, домостроительность, верность, мудрость». На изучение нравственного богословия была назначена первая треть второго года. В класс богословских наук входила археология с литургикой. Для прохождения литургики, именно – во вторую треть второго года, преподаватели за неимением классической книги выдавали семинаристам собственные записки, не довольствуясь отечественными пособиями: нижегородского архиепископа Вениамина «Новая скрижаль» 1805 года и Дмитревского «Историческое, догматическое и таинственное изъяснение на литургию» 1804 года. |
|
|
